13 января отмечается День российской печати. Этот праздник считают своим журналисты не только печатных изданий, но и всех других – ТВ, радио, интернет-СМИ.
Но вот совсем не праздничная статистика от Фонда защиты гласности. В 2018 году (обобщающих данных за 2019-й пока нет) в России было зафиксировано 1466 случаев нарушения профессиональных прав журналистов – от увольнения «неудобных» корреспондентов (13 эпизодов) до нападений на журналистов, блогеров и редакции (60).
Зафиксированы были задержания журналистов силовыми ведомствами (126), угрозы в адрес журналистов, блогеров и СМИ (24); отказы в доступе к информации (358), попытки полностью или частично заблокировать работу СМИ (отключение от эфира, арест тиража, блокировка сайтов и т.д. – всего 70 случаев), попытки цензуры и других вмешательств в работу редакций (21), изъятие или намеренная порча фото-, видео-, аудио-, компьютерной техники (18), а также 29 случаев уголовного преследования журналистов. В Фонде, кроме того, сообщают об «иных формах давления и нарушения прав журналистов» – таковых насчитывается 351 плюс ко всему перечисленному.
Основная часть нарушений коснулась журналистов из регионов.
«Я знаю, что мешаю властям»
Наталья Зубкова живет в небольшом городке Киселевске в Кемеровской области. В одиночку (она и автор, и редактор) делает издание «Новости Киселевска». Главная проблема города – экологическая ситуация: вокруг Киселевска и в нем самом действуют несколько угольных разрезов.
Черный снег в городе и подземный пожар на его старых шахтах, обращение жителей к премьер-министру Канады Джастину Трюдо с просьбой о предоставлении экологического убежища и в Международный уголовный суд – об этих темах первыми написали «Новости Киселевска», и благодаря изданию они вышли на федеральный и международный уровень.
В феврале 2019 года Наталью Зубкову городские власти обвинили в организации несанкционированных массовых мероприятий: она приехала записывать интервью в один из микрорайонов, и на встречу с ней вышли десятки жителей – это и было расценено как «незаконная акция». Глава Киселевска Максим Шкарабейников потребовал у Зубковой предупреждать о каждом готовящемся интервью и согласовывать с мэрией вопросы, которые журналистка намерена обсуждать с жителями.
– Этим дело не закончилось. В администрации написали на меня заявление в Роскомнадзор: попросили проверить, не является ли экстремистской статья, в которой я пишу, что надо выходить на одиночные пикеты и подать заявку на проведение митинга по поводу экологической ситуации в Киселевске. Меня после этого и в полицию вызывали, – рассказывает Наталья Зубкова. – Я потом пришла в администрацию с Конституцией в руках: поинтересовалась, читали ли ее наши чиновники и знают ли они, что одиночные пикеты и санкционированные митинги – законное право граждан? Или, может, они и Конституцию экстремистским изданием считают, если то, что в ней прописано, называют экстремизмом? Такой разговор их, видимо, испугал, и эта тема была закрыта. Но это не значит, что меня оставили в покое.
В самом конце декабря Киселевский городской суд вынес решение по иску местного юриста Антона Реутова к Наталье Зубковой. Журналистка написала статью о неприятной ситуации, в которой оказался замешан Реутов: он требовал непомерную, завышенную плату за свои услуги с жительницы Киселевска Ольги, инвалида 2-й группы. Апелляционный суд встал на сторону Ольги.
– Моя статья полностью основывалась на решении суда, все факты изложены точно. А высказывать свое мнение по этому поводу, дать оценку ситуации – мое право и как журналиста, и как человека, – рассказывает Наталья Зубкова. – Но этот материал городской суд по иску Реутова признал порочащим его деловую репутацию, и теперь я должна выплатить ему 88 тыс. рублей. Я считаю, что, не найдя какого-либо законного способа на меня надавить, власти решили пойти вот таким путем – тем более что Реутов и сам, можно сказать, чиновник: руководит советом предпринимателей города. Решение буду обжаловать, но, думаю, что областной суд ничего не изменит: я ведь и региональным властям мешаю. Значит, буду выходить и в Верховный суд, и, если надо, в ЕСПЧ.
Наталья рассказывает: у двух ее детей серьезные проблемы со здоровьем. И если придется платить штраф Реутову, сорвется поездка на консультацию в московскую клинику, которую она планировала на будущее лето.
– То есть все эти суды и разборки подвели меня к той черте, что я делаю плохо уже не только себе, но и своим детям. О том, что у них проблемное здоровье, в администрации прекрасно знают. И один чиновник уже успел мне заявить: «Ну, у нас в стране родителей в тюрьму не сажают, если дети у них умирают от болезней…»
Наталья Зубкова не собирается прекращать журналистскую работу. Менять редакционную политику своего маленького издания – тоже.
– Я не хочу жить в стране, где власти закрывают глаза на здоровье своих граждан, детей. Я хочу, чтобы страна заботилась о людях. Но в городе Киселевске, с его экологией, шансы на то, что мои дети вырастут здоровыми людьми, равны нулю, – говорит она. – Все, чего я требовала и требую, – это соблюдение законов. У нас в городе, вопреки им, угольщики умудрились засекретить информацию даже о границах санитарно-защитной зоны, приравняли эти данные к коммерческой тайне. А это тоже право человека – знать, в каких условиях он живет. И если никакая прокуратура нам в этом не в помощь, значит, только мне и остается говорить людям правду.
«Если ты не приползаешь на коленях – тебя как бы и нет»
Весной 2019 года в Красноярске наделал шуму инцидент, произошедший в региональном заксобрании. Журналист Дмитрий Полушин, владелец издания KrasNews, пытался пройти на сессию ЗС, чтобы послушать отчет губернатора края Александра Усса. Но представитель пресс-службы регионального парламента Владимир Корецкий фактически вытолкал его из зала заседаний, заявив: «Дима, уйди отсюда, не мешай людям работать». Полушин рассказывает, что за месяц до этого в ЗС с ним произошла подобная же история. Но тогда он не догадался записать инцидент на видео, а в этот раз успел происходящее заснять. Случай получил большой резонанс.
Издание KrasNews было аккредитовано при краевом Заксобрании с 2014 года. А в 2019-м аккредитацию не получило. Дмитрий Полушин считает, что это связано с тем, что в издании выходили материалы с критикой деятельности депутатов. Журналист подчеркивает: по закону о СМИ аккредитация вообще не может быть «фильтром» для доступа журналистов на мероприятия; она дает определенные привилегии при работе – например, предоставление специально оборудованного места, дополнительных информационных материалов. Но если аккредитации нет – это не значит, что журналиста могут куда-то не пустить.
Изменилось ли что-то за месяцы, прошедшие после того случая?
– Меня в этой ситуации поддержал краевой союз журналистов, плюс я вел долгие переговоры с пресс-службой Заксобрания. Надеюсь, что на 2020 год аккредитацию все же получу, – рассказывает Дмитрий Полушин. – Я подавал заявление в прокуратуру, чтобы там рассмотрели случившееся на предмет воспрепятствования законной деятельности журналиста. Но прокуратура отправила мое заявление в Заксобрание, на которое я и жаловался. В общем, с этой точки зрения ситуация ничем не закончилась.
При этом Дмитрий Полушин уверен: если в Заксобрании захотят и дальше не пускать «неугодных» журналистов – найдут возможность.
– Руководство ЗС сейчас существенно сократило места для пребывания прессы в зале заседаний. Раньше ложа прессы была очень просторной. Но затем у журналистов отняли часть балконов, поставили там перегородки и сделали кабинеты для сотрудников аппарата. А теперь и оставшуюся площадь вдвое урезали. Правила аккредитации были ужесточены уже при нынешнем спикере ЗС Дмитрии Свиридове. Например, появились поправки, согласно которым аккредитован может быть только штатный сотрудник СМИ – до него таких ограничений не было, – говорит Полушин. – Это что касается законодательной власти. Но и исполнительная не блещет демократией. В крае сформировался пул подконтрольных СМИ, получающих субсидии на освещение деятельности властей, – только их и приглашают на губернаторские пресс-конференции и другие значимые события. На таких пресс-конференциях вы не услышите ни одного острого вопроса, все заранее заготовлено и согласовано, потому и резонанса от этих пресс-конференций нет. И если несколько лет назад региональные власти пытались как-то договариваться со СМИ, то сегодня власть ни с кем не дружит. Если ты не заискиваешь, не присягаешь на верность, не приползаешь на коленях – тебя в лучшем случае будут просто игнорировать.
«Независимому журналисту в регионе выжить невозможно»
В сентябре 2019 года журналистка и популярная телеведущая бурятского телеканала АТВ Анна Зуева сообщила о своем увольнении. «Не хочу разрушать свою репутацию ложью», – заявила она тогда. Свое решение Анна объяснила тем, что одни республиканские СМИ проигнорировали массовые акции протеста в Улан-Удэ и задержания протестующих, другие освещали их по указке властей. Зуева приехала на площадь снимать сюжет для федерального канала ОТР в самый разгар событий и обнаружила, что, кроме нее и одного фотокорреспондента, журналистов там нет. Еще одним поводом стало то, что на фоне этих событий ей предложили зачитать в новостях провластного канала явно лживую информацию об одном из «неугодных» кандидатов в мэры Улан-Удэ.
– Сожалений о том, что ушла, нет. Ну вот один раз мне предложили солгать – я отказалась, но где гарантия, что через неделю меня не заставили бы солгать про какого-то другого человека? Так что, если бы вернуться сейчас в те дни, я поступила бы так же, – говорит Анна. – Может быть, я потеряла в стабильности, в зарплате, которая кормила мою маленькую семью. Но ничего страшного в этом нет – я просто немного пересмотрела свои расходы. А в целом моя жизнь изменилась к лучшему.
Анна продолжает сотрудничать с каналом ОТР – снимает для него в среднем два сюжета в неделю. Развивает свой youtube-канал – сейчас у него уже больше 23 тыс. подписчиков. Анну знают не только в Бурятии – недавно, например, она ездила в Калмыкию по приглашению жителей Элисты, снимала сюжеты о протестах, которые длятся в городе уже несколько месяцев, – жители выступают против сити-менеджера Дмитрия Трапезникова. Анна, кстати, отмечает: несколько раз пыталась взять комментарии и в мэрии Элисты, и в правительстве региона, но везде получила отказ.
Привезла из Калмыкии Анна и материалы о местной культуре, кухне, интересных людях…
В общем, все складывается. Только работать приходится практически на энтузиазме.
– У нас в Бурятии интересных тем много. А вот денег на то, чтобы делать сюжеты, – не очень. От подписчиков небольшие пожертвования приходят, но у нас пока всё это не очень-то принято. Люди приглашают меня снимать, приехать к ним в дальний район, например, и не понимают, что производство сюжета, дорога тоже стоят денег, – говорит Анна. – Сказать людям напрямую я об этом не могу: не очень это красиво, да и меня могут неправильно понять. У меня самой в голове есть такой «блок»: если мне люди денег на съемку перечислили, получается, что меня вроде как покупают?
Анна рассказывает: в производстве нескольких сюжетов ей просто по дружбе помогали коллеги – режиссеры, операторы, моушен-дизайнеры.
– Но до бесконечности так продолжаться не может: у всех семьи, ипотеки. И если выбирать между мной и проектом, где им заплатят, ребята, конечно, выберут его. Да и мне самой надо на что-то жить. А откуда брать средства для работы – я пока не очень понимаю. Мне советуют: сходи в такие-то госструктуры, выбей грант. Но это будет означать, что я снова попаду в зависимость от власти. А я этого не хочу.
Не нашла особой поддержки Анна Зуева и со стороны официальных журналистских организаций.
– Я член Союза журналистов России, много лет плачу туда взносы. Но никакой помощи оттуда я не увидела. Никто на меня не вышел, не предложил поддержать или хотя бы информацию на сайте обо мне разместить – а ведь я так громко заявила о себе как журналист, который борется за правду. Полный игнор. Думаю, с этого года я с союзом попрощаюсь. Его «корочки» я за всю жизнь ни разу нигде не показала, поддержки оттуда не увидела. Тогда зачем?
Сейчас вся надежда у Анны на международные независимые гранты.
– Один я уже нашла. Он американский, поддерживает женщин-репортеров по всему миру. Можно получить до 10 тысяч долларов, а это значит нормально работать и оплачивать работу моей команды. Сейчас с помощью друзей, которые хорошо знают английский, я составляю заявку на этот грант, – говорит Анна Зуева. – Честно говоря, в регионах журналистам без подобных грантов просто совершенно невозможно выжить и при этом остаться независимыми. Правда, вот в России нет грантов, которые бы поддерживали честную, независимую журналистику. Потому что России и не нужны такие журналисты…
«Прослеживаются политическая ненависть и вражда»
В октябре 2019 года правительство Иркутской области написало заявление в прокуратуру с требованием заблокировать сетевое издание «Бабр«. Как тогда пояснили в правительственной пресс-службе, деятельность издания является «экстремистской», его материалы «оскорбляют действующую федеральную власть, правоохранительные органы Иркутской области, должностных лиц Иркутской области … В ряде статей издания отчетливо прослеживается политическая ненависть и вражда как к федеральной власти, так и к органам власти Иркутской области». Все это, по мнению чиновников, может привести к «дискредитации органов власти, дестабилизации обстановки в регионе».
До этого редакция издания никаких претензий, предупреждений, судебных исков со стороны областного правительства не получала.
Прокуратура по заявлению правительственного аппарата дело возбуждать не стала, издание продолжило работу. А вскоре и губернатор Сергей Левченко ушел в отставку.
– Ситуация очевидная: у администрации Левченко не было реальных рычагов давления на «Бабр», именно поэтому они пугали СМИ через подобные запросы в разные ведомства. Глупая и недальновидная политика, – говорит заместитель главного редактора издания «Бабр» Андрей Темнов. – Вообще полностью независимой площадке выжить в регионе сложно: она будет или мелкой и маргинальной, или, если есть рост популярности и хорошие журналисты, ее попытаются посадить на контракт. В случае отказа тем или иным образом закроют, заблокируют. Поэтому независимых СМИ в регионах нет. Не всё, конечно, принадлежит государству или ФПГ напрямую, но по факту все, так или иначе, сидят на контрактах с властью или крупняками из бизнеса. Или и с теми, и с другими. Количество и глубина таких контрактов определяются: а) политической конъюнктурой в конкретном регионе, б) жадностью редакторов.
«Журналисты вынуждены работать с оглядкой»
Центр защиты прав СМИ с 1996 года оказывает бесплатную правовую помощь журналистам, редакциям средств массовой информации, блогерам, в том числе представляет их интересы в судах. Его директор Галина Арапова рассказала сайту «Сибирь. Реалии» об основных факторах, которые, по наблюдениям специалистов Центра, в последнее время особенно затрудняют работу независимых журналистов.
– В 2019 году стало существенно больше претензий от Роскомнадзора практически по всем направлениям, связанным с контентом, – говорит Галина Арапова. – На журналистов оказывается сильное административное давление в плане того, о чем они могут писать, а о чем нет. Это касается и новостей, например о суицидах (ряд запретов устанавливает закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»), проблемах наркомании, детях – жертвах преступлений, и больших серьезных материалов. Приводит это к тому, что о многих социально значимых проблемах просто невозможно говорить. Например, о проблемах паллиативной помощи, когда раковые больные из-за нехватки обезболивающих средств добровольно уходят из жизни, не в силах терпеть боль… Журналистам проще вовсе отказаться от каких-то тем, чем работать с постоянной оглядкой на Роскомнадзор. И это, безусловно, обедняет журналистику, снижает ее качество.
Нарушение права журналистов на доступ к информации принимает все более изощренные формы. Сейчас это уже не просто отписки в ответ на журналистские запросы или отказ от ответов. Вводятся, например, хитрые правила аккредитации, нацеленные на то, чтобы не допустить в органы власти конкретные СМИ или конкретных журналистов. Разумеется, все это идет вразрез с законом «О средствах массовой информации».
В прошедшем году было много исков от чиновников и бизнеса о диффамации – распространении порочащих сведений, причем в большей степени не к журналистам, а к блогерам. Неудивительно: в регионах, особенно, например, в маленьких райцентрах, издания находятся в колоссальной зависимости от местной власти. И блогеры оказываются в роли единственных независимых СМИ, пусть и не совсем профессиональных. Конечно, мы тоже стараемся им помогать.
Были и административные, и уголовные дела в отношении журналистов. В том числе получившие большой резонанс – как, например, дело о вымогательстве в отношении Игоря Рудникова (в июне его освободили в зале суда после 1,5 лет, проведенных в СИЗО) или об «оправдании терроризма» в отношении Светланы Прокопьевой. Или первое в России дело о «фейковых новостях» в отношении Михаила Романова, журналиста газеты «Якутск вечерний». Конечно, дела против журналистов возбуждались и раньше. Но эти случаи выглядят как публичная порка, в назидание другим, чтобы боялись. Государство дает сигнал журналистам: на некоторые темы лучше не писать. Хотя ни в одном законе об этом не говорится.
Все перечисленные случаи – неуважение не только к работе журналистов, но и к обществу. Ведь если журналист о чем-то не написал, значит, люди об этом не прочитают. А ложь – это не только собственно вранье, это еще и умолчание, – говорит Галина Арапова.
Источник: Юлия Старинова, Сибирь.Реалии*
*Министерство юстиции России внесло корпорацию РСЕ/РС и некоторые ее проекты в свой реестр зарубежных средств массовой информации, объявленных «иностранными агентами». РСЕ/РС не является «агентом» ни одного из правительств и считает это решение несправедливым и юридически спорным.
