ХЕНДИСАЙД против СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА (Handyside v. the United Kingdom)

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА 

Дело «ХЕНДИСАЙД ПРОТИВ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА» 

(Handyside v. the United Kingdom) 

(жалоба № 5493/72) 

Постановление Суда 

7 декабря 1976 года

По делу “Хендисайд против Соединенного Королевства” Европейский Суд по правам человека, проведя пленарное заседание в соответствии с Правилом 48 Регламента в составе:

2. Запрос Комиссии с прилагаемым к нему отчетом, согласно статье 31 Конвенции, был подан в секретариат Суда 12 января 1976 года в течение трехмесячного срока, установленного п. 1 статьи 32 и статьей 47. Запрос Комиссии опирался на статьи 44 и 48 и заявление, по которому Соединенное Королевство признавало обязательную юрисдикцию Суда (статья 46). Целью запроса было установить, по изложенным в деле фактам, возможное нарушение указанным государством своих обязательств согласно статье 10 Конвенции и статье 1 Протокола от 20 марта 1952 года (далее – Протокол №1) к Конвенции.

3. 20 января 1976 года в присутствии секретаря Председатель Суда определил по жребию имена пяти из семи судей, созванных для заседания Палатой. Сэр Джеральд Фицморис, судья, избранный от Соединенного Королевства, и г-н Г. Балладоре Палльери – Председатель Суда, вошли в состав Палаты ex officio согласно статье 43 Конвенции и подпункту (b) п. 3 Правила 21 Регламента соответственно. Таким образом, для заседания были созваны следующие судьи: г-н Х. Мослер, г-н М. Зекиа, г-н Ж. Виарда, г-жа Х. Педерсен, г-н С. Петрен (статья 43 Конвенции и п. 4 Правила 21 Регламента). Г-н Балладоре Палльери занял должность Председателя Палаты в соответствии с п.5 Правила 21 Регламента.

4. Председатель Палаты выяснил, через секретаря, мнения Уполномоченного Соединенного Королевства при Европейском Суде по правам человека (далее – Правительство) и представителя Комиссии относительно последующей процедуры. Учитывая схожие заявления двух сторон, Председатель установил порядок ведения процедуры 6 февраля 1976 года и пришел к заключению об отсутствии необходимости подачи меморандумов на данном этапе. Он также, действуя через Секретаря, предложил Комиссии предоставить определенные документы, которые были получены Секретариатом Суда 11 февраля.

5. Решением от 29 апреля 1976 года, согласно Правилу 48 Регламента, Палата уступила дальнейшую юрисдикцию в пользу Большой Палаты Суда, “сочтя, что данное дело поднимало серьезные вопросы, связанные с толкованием Конвенции…”.

6. В тот же день Суд провел подготовительную встречу для установления времени, отведенного на устную часть процедуры. На этом собрании был составлен список вопросов, который был передан Комиссии и Правительству, с требованием предоставить необходимую для выяснения их позиции информацию.

7. Проведя консультации с секретарем, уполномоченным лицом правительства и представителями Комиссии, Председатель решил распоряжением от 3 мая 1976 года, что устные слушания должны были начаться 5 июня.

г-н П. Файфут, Начальник правовой службы, Министерство Иностранных Дел и по Делам Содружества, Адвокат, Уполномоченный Соединенного Королевства при Европейском Суде по правам человека,

г-н А.Х. Хаммонд, Заместитель Уполномоченного Соединенного Королевства при Европейском Суде по правам человека, Министерство Внутренних Дел,

г-н К. Торнберри, представлявший интересы заявителя в Комиссии в качестве ассистента Представителей, согласно предложению 2 п. 1 Правила 29 Регламента.

Суд заслушал выступления от г-на Файфута и г-на Слинна от Правительства, а также г-на Спердути, г-на Трекселя и г-на Торнберри от Комиссии. Суд и некоторые судьи задали им несколько вопросов и заслушали их ответы на эти вопросы.

9. Заявитель, г-н Ричард Хендисайд, является владельцем издательского дома “Стейдж 1” (“Stage 1”), расположенного в г. Лондоне и открытого в 1968 году. Среди прочих изданий, заявитель опубликовал “Маленький Красный Учебник” (Little Red Schoolbook) (далее – “Учебник”), первое издание которой послужило предметом данного спора. Пересмотренное и исправленное издание этой книги появилось 15 ноября 1971 года.

10. Издательский дом заявителя ранее публиковал книги “Социализм и Человек на Кубе” Че Гевары (Che Guevara), “Главные речи” Фиделя Кастро (Fidel Castro) и “Революция в Гвинее” Амилькара Кабрала (Amilcar Cabral). С 1971 года вышли еще четыре издания, в частности, “Революция в Конго” Элдриджа Кливера (Eldridge Cleaver), книга письменных документов Движения за независимость женщин под названием “Боди Политик” (“Политика тела”), “Социалистическая революция Китая” Джона и Элси Коллиер (John and Elsie Collier) и “Забастовка Файн Тьюбс” (“The Fine Tubes Strike”) Тони Бека (Tony Beck).

11. Авторские права в Великобритании на Учебник, написанный двумя датскими писателями Сорен Хансен (Sшren Hansen) и Еспер Енсен (Jesper Jensen), были выкуплены заявителем в сентябре 1970 года. Первое издание книги вышло в Дании в 1969 году, а в последствии, в переводе и с некоторыми изменениями, в Бельгии, Финляндии, Франции, Федеративной Республике Германии, Греции, Исландии, Италии, Нидерландах, Норвегии, в Швейцарии и в некоторых неевропейских странах. К тому же, она свободно распространялась в Австрии и Люксембурге.

12. После перевода книги на английский язык, заявитель с помощью группы детей и учителей, подготовил ее к изданию в Соединенном Королевстве. До этого он посоветовался с разными людьми относительно ценности книги и планировал опубликовать ее 1 апреля 1971 года. После того, как печать была завершена, он разослал вместе с пресс-релизом несколько сотен экземпляров измененного варианта книги в различные издания, начиная с местных и общегосударственных газет, и заканчивая образовательными и медицинскими журналами. Он также разместил несколько рекламных объявлений в таких изданиях, как Букселлер (The Bookseller), Таймс Эдьюкейшнл энд Литерари Сапплементс (The Times Educational and Literary Supplements) и Тичерс Ворлд (Teachers World).

13. 22 марта 1971 года газета Дейли Миррор (Daily Mirror) опубликовала заметку об оценке содержания этой книги, аналогичные заметки появились 28 марта в Санди Таймс (Sunday Times) и Санди Телеграф (Sunday Telegraph). Дальнейшие публикации вышли в Дейли Телеграф 29 и 30 марта, в которых говорилось, что необходимо представить книгу для ознакомления Директору публичных обвинений с требованием предпринять какие-либо действия, чтобы остановить публикацию этой книги. Учебник стал объектом широкого обсуждения в прессе, иногда благосклонного, иногда – нет. Это последовало во время незадолго до и сразу после его конфискации, о чем пойдет речь далее.

14. Получив ряд жалоб, Директор публичных обвинений запросил 31 марта 1971 года лондонскую полицию сделать соответствующий запрос. Результатом этого запроса, в соответствии с Частью 3 Законов о непристойных публикациях 1959 года/1964 года, стал ордер на обыск помещения, занимаемого Стейдж 1 в Лондоне. Ордер был выписан в отсутствие заявителя, но в соответствии с процедурой, установленной законодательством Великобритании, и экземпляр Учебника был представлен представителю судебной власти, выдавшему ордер. Обыск был осуществлен в тот же день, и 1 069 экземпляров книги были временно конфискованы вместе с брошюрами, постерами, карточками образцов и корреспонденцией, касающейся печати и продажи книги.

15. Действуя по совету своих адвокатов, заявитель продолжил распространять экземпляры книги в последующие дни. Как только информация о том, что после обыска в помещение Стейдж 1 были привезены дополнительные копии, поступила к Директору публичных обвинений, 1 апреля 1971 года были выписаны ордера (на условиях, аналогичных вышеизложенным) на обыск помещений заявителя и типографии. Позднее в тот же день были конфискованы 139 экземпляров книги из помещений Стейдж 1 и типографии, 20 бракованных экземпляров вместе с корреспонденцией о браке и матрицей, по которой печаталась книга. Около 18 800 экземпляров из общего количества 20 000 экземпляров были упущены и в последствии проданы, например, в школы, которые сделали заказ.

16. 8 апреля 1971 года, Мировой Суд, согласно раздела 2 (1) Закона о непристойных публикациях от 1959 года с поправками, внесенными разделом 1 (1) Закона о непристойных публикациях от 1964 года, выписал два уведомления в совершении заявителем следующих правонарушений:

(a) 31 марта 1971 года хранение 1 069 экземпляров непристойной книги под названием “Маленький Красный Учебник”, опубликованных с целью извлечения прибыли;

(b) 1 апреля 1971 года хранение 139 экземпляров непристойной книги под названием “Маленький Красный Учебник”, опубликованных с целью извлечения прибыли.

Уведомления были вручены заявителю в тот же день. Вслед за тем, он прекратил распространение книги и посоветовал книжным магазинам поступить аналогичным образом, но к тому времени, около 17 000 экземпляров уже разошлись.

17. Согласно уведомлениям, заявитель должен был явиться в Мировой Суд 28 мая 1971 года, но на основании заявления Директора публичных обвинений рассмотрение дела было отложено на 29 июня. В этот день заявитель явился в Мировой Суд Лэмбета, в который было передано дело, предварительно дав согласие на то, чтобы дело было заслушано и рассмотрено в порядке упрощенного производства мировым судьей, нежели судьей и судом присяжных в порядке уголовного судопроизводства. Он утверждает, что его выбор был продиктован финансовым затруднением и необходимостью избежать отсрочки, присущих уголовному судопроизводству, с чем не согласилось Правительство. Интересы заявителя представлял государственный адвокат, так как он получил право на бесплатную защиту в суде. После того, как были допрошены свидетели обвинения и защиты, 1 июля 1971 года заявитель был признан виновным в совершении обоих правонарушений и понес наказание в виде штрафа в размере 25 фунтов за каждое правонарушение и 110 фунтов в качестве уплаты судебных издержек. В то же время суд вынес постановление об уничтожении полицией конфискованной части тиража.

18. 10 июля 1971 года Лондонская полиция получила уведомления о поданных адвокатами заявителя апелляциях в отношении обоих обвинений. Основанием для апелляций послужило то, что “решение мирового судьи было неверным и противоречащим имеющемуся в силе массиву доказательств”. Слушания по апелляции состоялись в Суде квартальных сессий старого Лондона (Inner London Quarter Sessions) 20, 21, 22, 25 и 26 октября 1971 года. На этом слушании были допрошены свидетели стороны обвинения и свидетели со стороны заявителя.

Решение было вынесено 29 октября 1971года. Решение суда первой инстанции было оставлено в силе, заявителю пришлось заплатить еще 854 фунта судебных расходов. Конфискованные материалы, как описывалось выше, были затем уничтожены. Заявитель не воспользовался правом подачи апелляции в Апелляционный Суд, так как выразил согласие, что решение от 29 октября 1971года было вынесено согласно законодательству Англии.

19. Хотя Учебник не стал причиной судебных разбирательств в Северной Ирландии, Нормандских островах или на острове Мэн, в Шотландии ситуация обстояла иначе. Продавца книги в г. Глазго привлекли к ответственности согласно местному закону. Однако 9 февраля 1972 года он был оправдан мировым судьей, который счел книгу не выходящей за рамки приличия, предусмотренные данным законом, и вполне пристойной. Из материалов дела не становится ясным, был ли это оригинал книги или пересмотренный и исправленный вариант.

Затем, согласно законодательству Шотландии, была подана жалоба в отношении Стейдж 1, касающаяся пересмотренного и исправленного варианта книги. 8 декабря 1972 года она была отклонена судом г. Эдинбурга на единственном основании, что у ответчика не было вины. В январе 1973 года поверенный налоговый представитель (Procurator Fiscal) объявил, что не будет оспаривать данное решение. Он также не воспользовался правом возбудить уголовное дело против г-на Хендисайда лично.

Вступление гласило: “Эта книга написана как справочное пособие. Она не подразумевает чтение от корки до корки, а скорее просмотр оглавления с целью найти и прочитать то, что вас интересует или о чем вы хотите узнать больше. Даже если вы ходите в очень прогрессивную школу, вы найдете множество идей, как улучшить ситуацию”.

21. Заявитель планировал распространять книгу по обычным каналам книжной торговли, хотя на слушании по апелляции было упомянуто, что данное произведение было рассчитано и должно было быть доступным школьникам от двенадцати лет и старше.

22. Ожидая слушания по апелляции, заявитель проконсультировался у юристов относительно пересмотра и исправления Учебника с целью избежания дальнейших обвинений. Вероятно, он пытался получить консультацию и у Директора публичных обвинений, но тщетно. Было принято решение устранить или переписать оскорбительные строки, ставшие предметом нападок со стороны обвинения в Мировом Суде. Но в некоторых случаях требовалось переписать существенно больше, чем предложения, подвергнутые критике. В текст были внесены и другие изменения с целью общего усовершенствования, например, в ответ на комментарии и предложения читателей, а также обновления изменившихся данных (адресов и т.д.).

23. Пересмотренное издание вышло в свет 15 ноября 1971 года. Проконсультировавшись у Генерального прокурора, Директор публичных обвинений объявил 6 декабря 1971 года, что новое издание не будет преследоваться. Это издание вышло после решения Суда квартальных сессий, но исправление Учебника было завершено и печать была запущена гораздо раньше.

24. Дело о Маленьком Красном Учебнике опиралось на Закон о непристойных публикациях от 1959 года, измененного позднее Законом о непристойных публикациях от 1964 года (далее – “Законы 1959/1964”).

Раздел 1

“(1) В целях закона любая публикация считается непристойной, если ее влияние или (в тех случаях, когда публикация состоит из двух и более отдельных частей) влияние какой-либо ее части сводится, в целом, к растлеванию и развращению лиц, пожелающих, учитывая все существенные обстоятельства, прочесть, увидеть или услышать материал, содержащийся или олицетворенный в ней.

(2) Значение термина “публикация” в данном законе подразумевает любое описание публикации, содержащей или представляющей собой материал для чтения, просмотра, или оба вместе, а также любую аудиозапись, любой видео материал, или другой вид записи изображения или изображений.

…”

Раздел 2

“(1) Согласно нижеизложенному, любое лицо, которое с целью извлечения прибыли или без таковой, публикует непристойную публикацию, или хранит непристойную публикацию для дальнейшего опубликования с целью извлечения прибыли (для себя лично или для другого лица) несет ответственность —

(a) в порядке упрощенного производства, в виде штрафа, не превышающего сто фунтов стерлингов, или тюремного заключения сроком, не более шести месяцев;
(b) при осуждении в порядке уголовного производства, в виде штрафа или тюремного заключения сроком, не более трех лет, или в совокупности.

… Лицо, хранящее публикацию для печати и имеющее ее в своей собственности, владении или контроле, считается хранящим публикацию для печати с целью извлечения прибыли.

…

(4) Лицо, издающее публикацию не должно привлекаться к ответственности по прецедентному праву за совершение преступления, заключающегося в издании какого-либо материала, содержащегося или представляющего собой публикацию, в случае, когда сущность преступления – в том, что материал является непристойным.

…”

Раздел 3

«(1) Если правосудие общественного порядка убеждено, получив информацию, заверенную клятвой, о существовании веских причин подозревать, что в каком-либо помещении… указанном в информации, непристойные публикации находятся на постоянном или временном хранении для дальнейшего опубликования с целью извлечения прибыли, в этом случае суд может выписать ордер…уполномочивающий любого офицера полиции войти (в случае необходимости, силой) и обыскать помещение…в четырнадцатидневный срок с момента выдачи ордера, а также конфисковать и изъять любые найденные там публикации…которые офицер полиции сочтет непристойными и хранящимися для опубликования с целью извлечения прибыли.

(2) На основании изложенного выше, ордер, в случае конфискации непристойных публикаций, дает полномочия на конфискацию изъятие любых документов, обнаруженных в помещении,… относящихся к торговле или предпринимательской деятельности, осуществляемым в данном помещении …

(3) Все конфискованные публикации… должны быть представлены правосудию общественного порядка,…которое…имеет право вручить повестку арендатору данного помещения…явиться…в мировой суд…и указать причины, по которым эти публикации или какие-либо из них не должны быть конфискованы. И если суд сочтет, в отношении какой-либо из публикаций, что на момент конфискации данная непристойная публикация находилась на хранении для дальнейшего опубликования с целью извлечения прибыли, суд имеет право приказать конфисковать эту публикацию.

…

(4) Кроме лица, вызванного по повестке в суд, любое другое лицо, будучи владельцем, автором или создателем какой-либо публикации, представленной суду, или любое другое лицо, через чьи руки прошла данная публикация, должны явиться в суд…и представить причины, по которым данные публикации не должны быть конфискованы.

(5) В случаях, когда в соответствии с этим разделом закона выписан ордер на конфискацию какой-либо публикации, любое лицо, которое явилось или должно было явиться в суд, и изложить причины, по которым эта публикация не должна быть конфискована, может подать апелляцию в Суд квартальных сессий. Ордер теряет юридическую силу по истечении четырнадцати дней с момента его выдачи, или в случае подачи соответствующей апелляции или заявления в Высокий Суд с изложением дела, до окончательного решения или прекращения судебного разбирательства по апелляции или рассмотрению дела.

…

(7) В рамках этого раздела закона установление факта непристойности публикации основывается на предположении, что печать экземпляров этой публикации осуществляется способом, имеющим отношение к обстоятельствам, в которых была обнаружена публикация, но не иным способом.

…

… В случае конфискации публикаций в соответствии с разделом 3 … и привлечении гражданина к ответственности по обвинению в соответствии с разделом 2 … за хранение публикаций для дальнейшего опубликования с целью извлечения прибыли, суд конфискует данные публикации.

Закон предусматривает, что ордер, выданный в соответствии с этим подпунктом (включая ордер, выданный таким образом по апелляции), не должен быть применен до истечения обычного срока, в который может быть подана апелляция в ходе судебного разбирательства, или в случае, когда апелляция была соответствующим образом подана, до окончательного решения по апелляции или ее отклонения;

…”

Раздел 4

“(1) Лицо не может быть привлечено к ответственности за совершение преступления, предусмотренного разделом 2 настоящего закона, и ордер на конфискацию в соответствии с предыдущим разделом не выдается в случае, когда доказано, что издание рассматриваемой публикации оправдано тем, что оно осуществлено во благо общества, на основании, что оно в интересах науки, литературы, искусства познания, или других предметов общего интереса.

(2) Таким образом, закон устанавливает, что на любой стадии установленной данным Законом процедуры может быть получено экспертное заключение на предмет установления наличия или отсутствия литературных, художественных, научных или других характеристик публикации”.

Раздел 5

“…

(3) Данный закон не распространяется на Шотландию и Северную Ирландию”.

26. В период когда происходили рассматриваемые события, власти зачастую прибегали к процедуре, не относящейся к спору между сторонами (“процедура отказа”), нежели к возбуждению, как в настоящем деле, уголовного дела. Однако данная процедура использовалась лишь в случае, когда гражданин признавал непристойный характер публикации и давал согласие на ее уничтожение. Процедура сводилась лишь к вопросу судебной практики и была отменена в 1973 году после критики, высказанной в судебном решении.

27. На слушании по апелляции суд изучил два основных вопроса: а именно, первый – представило ли государство (Корона) бесспорные доказательства того, что Учебник попадал в разряд непристойных публикаций в рамках Законов 1959/1964, и второй – если так, то достаточно ли заявитель представил доказательств в свою защиту, в рамках раздела 4 Законов 1959/1964, чтобы продемонстрировать путем баланса возможностей, что опубликование книги было осуществлено в целях общественного блага.

28. Сначала суд рассмотрел вопрос о непристойности. Обратившись к решению по другому делу, суд отметил, что следовало признать тот факт, что число людей, которые, как было сказано, пожелают прочесть данную публикацию, — значительное. Суд также счел приемлемым разъяснение значения слов “растлевание и развращение”, как они были даны в том же деле, и не вызвавшие разногласий у сторон.

29. Ссылаясь в дальнейшем на предшествующее прецедентное право, суд принял решение о приобщении к материалам дела заключения экспертов по вопросу непристойности Учебника. Подобные свидетельства с этой целью обычно не принимались, лишь в связи с защитой, предусмотренной разделом 4 Законов 1959/1964, в настоящем деле заключения экспертов были заслушаны, так как дело касалось влияния этой публикации на детей. Таким образом, суд заслушал семь свидетелей со стороны обвинения и девять – со стороны заявителя. Они были экспертами в различных областях, в частности, психиатрии и преподавания, и мнения, высказанные ими, полярно различались. После того, как их заслушали, заявитель выразил несогласие с тем, что можно считать установленной с определенностью тенденцию растлевать и развращать, когда были получены искренние мнения стольких высококвалифицированных специалистов, противоречащие обвинению. Суд не принял данное замечание. В решении от 29 октября 1971 года суд указал на то, что дети из самых разных слоев общества, в той или иной степени, окажутся под влиянием данной книги, поэтому в настоящем деле трудно говорить о “достоверных фактах”. Мнения свидетелей со стороны заявителя отражали другую крайность, где подход к образованию и воспитанию детей был гораздо более свободным, в то время, как показания свидетелей со стороны обвинения охватывали взгляды менее радикальных людей, очевидно придерживающихся противоположного направления. В частности, рассматривая доказательства со стороны заявителя, суд пришел к выводу, что большинство свидетелей, в целом, слепо принимали книгу и не сдерживались в ее восхвалении, что, временами, звучало особенно неубедительно, нежели если бы в них содержалась доля критики. В итоге Суд пришел к заключению, что большинство свидетелей были настолько односторонними с своих крайних взглядах, что лишили, по большому счету, суд возможности оценить их показания с должной степенью ответственности, что делает доказательства по такому вопросу представляющими ценность.

30. В отношении самого Учебника, суд подчеркнул, что он был рассчитан на детей подросткового возраста, который считается самым критичным в их развитии. В этом случае на суды ложится большая степень ответственности. В настоящем деле в руки детей попало произведение, как говорится, представляющее собой вполне ответственное мнение взрослых людей, а на деле носящее экстремальный характер, которое не содержало признаков того, что существует альтернативная точка зрения. А это умаляло способность детей формировать гармоничное отношение к некоторым настоятельным советам, приводящимся в книге.

31. Затем суд кратко проанализировал содержание книги. Например, анализируя книгу в целом, было видно, что вопрос о браке, существенным образом, игнорировался. Сочетая слишком односторонние взгляды и факты, и служа справочным пособием, эта книга была способна подорвать у большого количества детей влияние, оказываемое их родителями, Церковью и молодежными организациями, которые, напротив, старались привить чувство сдержанности и ответственности ребенку, что нашло в этой книге неадекватное выражение.

Суд пришел к выводу, что в целом, и вполне очевидно в сознании ребенка, Учебник был неблагоприятным для хороших отношений между учителем и ребенком. В частности, в книге содержалось множество отрывков, которые, по мнению суда, разрушали не только авторитет учителя, но и влияли на доверие между учителями и детьми.

32. Переходя к вопросу о растлевании и развращении, суд оценил общую атмосферу книги, отметив, что чувство ответственности перед обществом и перед собой, если не отсутствовало вообще, то полностью подчинялось развитию самовыражения ребенка. В качестве индикаторов того, что могло повлечь растлевание и развращение, суд процитировал, или сослался на следующее:

“Возможно, ты куришь “травку” или спишь со своим другом или подругой и не говоришь об этом своим родителям или учителям, или потому, что не осмеливаешься, или потому, что хочешь хранить это в тайне.

Не стыдись и не чувствуй себя виноватым по поводу того, что тебе нравится или что ты считаешь правильным, только потому, что твои родители или учителя могут это не одобрять. Многое из этого будет значить для тебя в дальнейшей жизни гораздо большее, чем то, что “они одобряют”.

Вызвавшим возражения было то, что в данном отрывке не говорилось о незаконности курения марихуаны, а лишь через довольно большое количество страниц упоминание об этом содержалось в совершенно другом разделе книги. Аналогично, нигде в книге конкретно не говорилось о противозаконности половых сношений между мальчиком четырнадцати лет и девочкой, не достигнувшей шестнадцатилетнего возраста. Следовало помнить, что Учебник был заявлен как справочное пособие, и предназначался для того, чтобы каждый искал в нем то, что его интересовало, а не читал всю книгу целиком.

“… допустить его для чтения детей, многие из которых, по мнению суда, слишком юны для этого, без какого-либо постановления об ограничении или неблагоразумии подобной информации, значит содействовать растлеванию и развращению детей”.

“Порно – это безвредное удовольствие, если не относиться к нему серьезно и не расценивать это за реальную жизнь. Любой, кто путает его с реальностью, будет глубоко разочарован.

Но вполне возможно извлечь из него неплохие идеи и найти нечто интересное, что не было испробовано тобою раньше”.

К сожалению, за приведенным выше первым абзацем, здравым и благоразумным, следует другой, в котором детям сообщается, что в порнографии они могут почерпнуть интересные идеи, которые они могут принять. Велика вероятность того, что значительное число детей будут считать своим долгом найти и попрактиковать подобные вещи. Тем более, что на предыдущей странице содержалось следующее:

“Но есть и другие разновидности – например, фотографии половых сношений с животными, или фотографии людей, причиняющих друг другу боль различными способами. Порнографические рассказы описывают то же самое”.

Суд счел, что хотя вероятность того, что после прочтения этого отрывка молодые люди захотят совершить сексуальные правонарушения с животными, ничтожна, однако для существенной части детей весьма реальна возможность, что они испробуют различные формы жестокости по отношению к друг другу для достижения сексуального удовлетворения, что обусловлено тем, что подобная книга попадет в руки детей в период их жизни, характеризующийся неуравновешенностью и сексуальной возбудимостью. Подобные действия могут являться уголовными преступлениями, подобно курению марихуаны или половым сношениям между мальчиком старше четырнадцати лет и девочкой, не достигнувшей шестнадцатилетнего возраста. Значение фразы “растлевать и развращать” должна включать понятия допустимости или поощрения совершения уголовных преступлений подобного рода.

33. Суд пришел к заключению “в свете взятой в целом книги, одинаково и вся книга, и параграф о сексе, или данный раздел, или глава о людях, что бы не было взято для прочтения, в целом способствует растлеванию и развращению существенной части детей, которые могут прочитать ее”. Большинство из этих детей, по мнению суда, будут не достигшими шестнадцатилетнего возраста.

34. В заключение суд рассмотрел вопрос о защите, предусмотренной разделом 4 Законов 1959/1964. Суд заявил, что вне сомнения в книге было много моментов, которые сами по себе, были положительными. Сожаление вызывало то, что слишком часто эти положительные моменты чередовались с плохими вещами, принижающими все хорошее. Например, большая часть информации о противозачаточных средствах (стр. 98-102) была адекватной и необходимой, и должна быть предоставлена вниманию большого числа детей, которые не могут другим способом получить к ней легкий доступ. Но она была испорчена предложением, чтобы в каждой школе был по крайней мере один торговый автомат противозачаточных средств, подкрепленным рекомендацией переходить к активным действиям в случае, если администрация школы не сделает это (стр. 101).

Аналогично, отношение к проблеме гомосексуальности (стр. 105-107) было изложено достоверным, сострадательным, понимающим и ценным языком. Но снова, несмотря на полезную ценность данной главы, она безнадежно вызывала возмущение своим размещением и контекстом, а также тем фактом, что предложение о поддержании стабильных отношений касалось только секса, о браке же не упоминалось вовсе. К тому же, существовала реальная угроза того, что данный отрывок натолкнет детей на вывод, что подобный вид отношений является чем-то постоянным.

С другой стороны, содержащиеся в книге отрывки о венерических заболеваниях (стр. 110-111), контрацепции (стр. 98-102) и абортах (стр. 111-116), куда были включены непредвзятые, здравые и, вместе с тем, абсолютно точные советы, должны были попасть в поле зрения детей юного возраста. Однако, уравновешивая возможности, эти положительные моменты не могли перевесить те, которые, по усмотрению суда, содействовали растлеванию и развращению. Суд спрашивал себя о том, могло ли, несмотря на установленную судом непристойность книги, то хорошее, что содержалось в Учебнике, стать следствием ее опубликования в интересах общества. К своему сожалению, суд пришел к выводу, что с подавшего апелляцию не было снято возложенное на него бремя доказать, “что издание рассматриваемой публикации было осуществлено во благо общества”.

35. Отрывки из оригинального издания Учебника, “экстремальный” характер и “разрушительные” аспекты которых подчеркивал суд в своем решении от 29 октября 1971 года (п.п. 30 и 31) приведены в неизменной, или с незначительными изменениями, форме в пересмотренном варианте, который был подготовлен ранее, но напечатан 15 ноября 1971 года (п.п. 22-23 выше).

Среди отрывков, указанных Судом квартальных сессий как шокирующие примеры растлевания и развращения (п. 32 выше), один остался без изменений (стр. 77, “Будь собой”). С другой стороны, другие отрывки были значительно смягчены (стр. 97-98, “Половые отношения и петтинг”, и стр.103-105, “Порнография”), а на стр. 95 произведения появилось указание противозаконности половых сношений с девочкой, не достигшей шестнадцатилетнего возраста.

Более того, пересмотренный и исправленный вариант книги больше не содержал предложения установить в школах торговые автоматы по продаже противозачаточных средств и, на стр. 106, содержал указание, что гомосексуальная направленность часто носит временный характер.

36. В своем заявлении, поданном в Комиссию 13 апреля 1972 года, г-н Хендисайд обжаловал действия Соединенного Королевства в отношении него и против Учебника как нарушающие его право на свободу мысли, совести и вероисповедания, предусмотренную статьей 9 Конвенции, его право на свободу выражения мнения согласно статье 10 Конвенции и его право на спокойное владение имуществом согласно статье 1 Протокола №1.

Заявитель утверждал, что Соединенное Королевство, в нарушение статьи 14 Конвенции, не гарантировало ему вышеизложенные права без дискриминации по политическим или иным мотивам. Он также утверждал, что судебное разбирательство, начатое в отношении него, противоречило статье 7 Конвенции, и в заключение, что правительство нарушило статьи 1 и 13 Конвенции.

Заявитель также перечислил убытки, которые понес в результате данного судебного разбирательства, включая 14 184 фунтов стерлингов в качестве ущерба подсчитанным предметам и другим, не поддающимся подсчету вещам.

37. В своем решении от 4 апреля 1974 года, Комиссия приняла жалобу к рассмотрению в части вопроса о нарушении статьи 10 Конвенции и части 1 Протокола №1, но объявила ее неприемлемой в той части, где она касалась статей 1, 7, 9, 13 и 14 Конвенции. Комиссия приняла решение рассмотреть, ex officio, в тот же день любые вопросы, которые могли возникнуть при рассмотрении обстоятельств дела по статьям 17 и 18 (ст. 17, ст. 18) Конвенции, о чем уведомила стороны несколько дней спустя.

— восьмью голосами против пяти, при одном воздержавшемся, что не было нарушения статьи 10 Конвенции;

-, что ни предварительное изъятие (одиннадцатью голосами), ни конфискация и дальнейшее уничтожение Учебника (девятью голосами против четырех, при одном воздержавшемся), не нарушали статью 1 Протокола №1;

— двенадцатью голосами за, с двумя воздержавшимися, что отсутствовала необходимость дальнейшего обсуждения о соответствии статье 17 Конвенции;

— единогласно, что не установлено нарушение статьи 18 Конвенции.

“Обращаемся к Суду и судье с просьбой установить

(1) имеет или нет место нарушение Конвенции, в частности статьи 10 и статьи 1 Протокола №1 вследствие судебного преследования, начатого в Соединенном Королевстве в отношении заявителя, как издателя Маленького Красного Учебника, которое повлекло изъятие и конфискацию данной публикации, а также приговора в виде уплаты штрафа и покрытия судебных расходов;

(2) в случае установления нарушения, имеет ли заявитель право на справедливую компенсацию нанесенного ущерба в соответствии со статьей 50 Конвенции, характер ущерба и размер должен определить Суд”.

“…правительство Соединенного Королевства обратило внимание на заявление представителей Комиссии. Что касается первого вопроса, мы обращаемся к Суду с просьбой вынести решение об отсутствии нарушения Конвенции. В отношении второго вопроса…, я полагаю, я должен об этом сказать, что на данном этапе к Суду не обращались по каким-либо вопросам, связанным с компенсацией ущерба, так что рассмотрение Судом этого вопроса на данном этапе будет преждевременно. Если этот вопрос будет рассматриваться (а если наше мнение по первому вопросу – верное, то рассмотрения не будет), у нас есть основания выдвинуть дальнейшие возражения по этому вопросу”.

40. В ответ на замечания лица, уполномоченного правительством, главный представитель Комиссии заявил, что употребив словосочетание “в частности”, он имел в виду две статьи Конвенции и Протокола, которые Суду было необходимо рассмотреть.

41. 4 апреля 1974 года, после проведения в присутствии обеих сторон слушания по обстоятельствам дела и по приемлемости, Комиссия сочла заявление приемлемым в той части, где оно касалось нарушения статьи 10 Конвенции и статьи 1 Протокола №1 к Конвенции, но объявила его неприемлемым в той части, где г-н Хендисайд ссылался на статьи 1, 7, 9, 13 и 14 Конвенции. Несколько дней спустя, Комиссия уведомила стороны, что также рассмотрит статьи 17 и 18. Однако в своем отчете от 30 сентября 1975 года (п. 170 и п. 176) Комиссия пришла к выводу, при согласии Правительства и заявителя (п. 92 и п. 128), что статья 17 не применима к настоящему делу.

В ответ на вопрос Суда представители Комиссии уточнили, что жалобы на нарушение статей 1, 7, 9, 13 и 14 Конвенции, не принятые 4 апреля 1974 года, имели отношение к тем же фактам, что и те, в основу которых легли статья 10 Конвенции и статья 1 Протокола №1. Соответственно, их следовало рассматривать не как отдельные жалобы, а как юридические заявления или возражения, поданные наряду с другими. Тем не менее, положения Конвенции и Протокола формируют единое целое. Как только в каком-либо деле ссылаются на них должным образом, Суд должен обладать компетенцией по каждому вопросу права, возникшему в ходе судебного разбирательства и имеющему отношение к фактам, представленным Суду для рассмотрения Договаривающимся государством или Комиссией. Будучи экспертом в даче правовой оценке, в полномочия Суда входит их тщательное изучение, и если это представляется необходимым и требуется ex officio, то Суд их изучает в свете Конвенции и Протокола в целом (см., inter alia, постановление по делу от 23 июля 1968 года по обстоятельствам дела “Белджиан Лингвистик” (Belgian Linguistic), Series A № 6, стр. 30, п. 1, и постановление по делу “Де Вильд, Оомс и Версип” (De Wilde, Ooms and Versyp) от 18 июня 1971 года, Series A № 12, стр. 29, п. 49).

Учитывая первоначальное заявление г-на Хендисайда, а также некоторые заявления, сделанные в суде (см., inter alia, п.п. 52 и 56 ниже), Суд считает, что к данному делу применима статья 14 Конвенции в совокупности со статьями 10 и 18 и статьей 1 Протокола №1 к Конвенции. Суд разделяет мнение Комиссии, что к настоящему делу не применимы статьи 1, 7, 9, 13 и 17.

“1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ…

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия”.

43. Меры, оспариваемые заявителем – привлечение к уголовной ответственности, изъятие и последующая конфискация и уничтожение матрицы и сотен экземпляров Учебника, несомненно являлись, и Правительство не отрицало этого, “вмешательством со стороны государственных органов” в право заявителя на свободу выражения мнения, гарантированную п.1 вышеизложенной статьи. Подобные вмешательства представляют собой “нарушение” статьи 10, если не попадают в перечень исключительных обстоятельств, предусмотренных п. 2, что, соответственно, имеет важное значение в данном деле.

44. Если оспариваемые г-ном Хендисайдом “ограничения” и “санкции” не нарушают статью 10, значит в соответствии с п. 2, они должны быть, прежде всего, “предусмотрены законом”. Судом установлено, что это имеет место в данном деле. В законодательной системе Соединенного Королевства в основе рассматриваемых мер лежат Законы 1959/1964 (см. п.п. 14-18, 24-25 и 27-34 выше). К тому же этот факт не оспаривался заявителем, который впоследствии признал, что компетентные органы корректно применили данные Законы.

45. Выяснив, таким образом, что оспариваемые вмешательства отвечали первому условию, установленному в п. 2 статьи 10, Суд далее изучил их на соответствие остальным требованиям. Согласно мнению Правительства и большинства Комиссии, вмешательства были “необходимы в демократическом обществе”, “для охраны…нравственности”.

46. Разделяя мнение Правительства и единогласное мнение Комиссии, Суд считает, что Закон 1959/1964 преследует законную цель согласно п. 2 статьи 10, а именно, защиту нравственности в демократическом обществе. К настоящему делу имеет отношение лишь эта цель, поскольку задача упомянутого Закона – вести войну с “непристойными” публикациями, содействующими по определению “растлеванию и развращению”, то она теснее связана с охраной нравственности, нежели с другими целями, изложенными в п. 2 статьи 10.

47. Суду также придется установить, требовала ли защита нравственности в демократическом обществе тех мер, которые были приняты в отношении заявителя и Учебника в рамках Законов 1959/1964. Г-н Хендисайд не ограничился, как таковыми, только критическими замечаниями в адрес данного Закона. Он также подал в рамках Закона Конвенции, а не законодательства Англии, несколько жалоб, касающихся применения этого закона в его деле.

Отчет Комиссии и последующие слушания в Суде в июне 1976 года высветили очевидные различия во взглядах на одну важную проблему, а именно, как определить, были ли в действительности, фактические оспариваемые заявителем “ограничения” и “санкции” “необходимыми в демократическом обществе” “для охраны нравственности”. Согласно мнению Правительства и большинства представителей Комиссии, Суду было необходимо лишь удостовериться в том, что английские суды действовали обоснованно, без злого умысла и в рамках границ сферы усмотрения, оставленной для Договаривающихся государств п. 2 статьи 10. С другой стороны, меньшинство представителей Комиссии видит задачу Суда не в пересмотре решения Суда квартальных сессий старого Лондона, а в исследовании Учебника непосредственно в свете Конвенции, и только Конвенции.

48. Суд разъясняет, что механизм защиты, установленный Конвенцией, является вспомогательным государственным системам, которые охраняют права человека (постановление по существу “Белджиан Лингвистик” от 23 июля 1968 года, Series A № 6, стр. 35, п. 10). Конвенция оставляет за каждым Договаривающимся государством, в первую очередь, задачу гарантировать права и свободы, которые она охраняет. Созданные ею институты вносят свой вклад в решение этой задачи, но они подключаются только в спорных ситуациях, после того, как исчерпаны все внутригосударственные средства защиты (статья 26).

Данные замечания применимы, в особенности, к п. 2 статьи 10. В частности, невозможно отыскать во внутригосударственном праве разных Договаривающихся государств универсальную европейскую концепцию нравственности. Отношение к требованиям морали, изложенное в соответствующих законах, меняется время от времени, и от места к месту, особенно в нашу эру, характеризуемую стремительной и далеко идущей эволюцией взглядов по данному вопросу. В связи с прямыми и постоянными контактами с жизненно важными структурами своей страны, органы государственной власти находятся в более выгодной позиции, нежели международный судья, для дачи оценки конкретного содержания этих требований, а также “необходимости” “ограничения” или “санкций” для их выполнения. В связи с этим Суд отмечает, что поскольку прилагательное “необходимый” в рамках значения п. 2 статьи 10 не является синонимом прилагательного “обязательный” (cf., в п. 2 статьи 2 и п. 1 статьи 6, словосочетаний “абсолютно необходим” и “строго необходим”, и в п. 1 статьи 15 фразы “в той степени, в какой это обусловлено чрезвычайностью обстоятельств”, то оно не обладает гибкостью таких прилагательных, как “допустимый”, “обычный” (cf. п. 3 статьи 4), “полезный” (cf. текст п. 1 статьи 1 Протокола №1 на французском языке), “разумный” (cf. п. 3 статьи 5 и п. 1 статьи 6) или “желательный”.

Тем не менее, первичная оценка наличия острой социальной потребности, которая положена в основу значения термина “необходимость” в данном контексте, возложена на внутригосударственные органы власти.

Следовательно, п. 2 статьи 10 оставляет Договаривающимся государствам определенную сферу усмотрения. Эта сфера усмотрения предоставлена как законодателю (“предусмотрено законом”), так и органам, судебным в том числе, призванным толковать и приводить законы в действие (см. постановление по делу Энгель и другие (Engel and others) от 8 июня 1976 года, Series A № 22, стр. 41-42, п. 100; cf., п. 2 статьи 8, постановление по делу Де Вильде, Оомс и Версип от 18 июня 1971 года, Series A № 12, стр. 45-46, п. 93, и постановление по делу Голдер (Golder) от 21 февраля 1975 года, Series A № 18, стр. 21-22, п. 45).

49. Однако, п. 2 статьи 10 не предоставляет Договаривающимся государствам абсолютную власть усмотрения. В полномочия Суда, который вместе с Комиссией ответственен за обеспечение гарантии выполнения этими государствами своих обязательств (статья 19), входит вынесение окончательного решения по вопросу о соответствии какого-либо “ограничения” или “санкции” свободе выражения мнения, как она гарантирована статьей 10. Таким образом, сфера усмотрения государственных органов идет рука об руку с Европейским контролем. Этот контроль касается как цели, которую данная мера преследует, так и ее “необходимости”. Европейский контроль распространяется не только на основные законы, но и на решения, применившие их, даже если они были вынесены независимым судебным органом. В этой связи, Суд обращается к статье 50 Конвенции (“решение или… мера, принятые судебным или каким-либо иным органом”), а также к прецедентному праву (см. постановление по делу Энгель и другие (Engel and others) от 8 июня 1976 года, Series A № 22, стр. 41-42, п. 100).

Надзорные функции обязывают Суд уделять предельное внимание принципам, характеризующим “демократическое общество”. Свобода выражения мнений является одной из фундаментальных основ демократического общества и одним из основных условий его развития и самосовершенствования каждой личности. Как отмечено в пункте 2 статьи 10, она относится не только к той “информации” или тем “идеям”, которые получены законным путем или считаются не оскорбительными или незначительными, но и тех, которые оскорбляют или вызывают возмущение. Таковыми являются требования терпимости, плюрализма и широты взглядов, без которых “демократическое общество” невозможно. Это означает, что каждая “формальность”, “условие”, “ограничение” или “санкция”, применимые к данной области, должны быть пропорциональны преследуемой ими законной цели. С другой точки зрения, любой человек при осуществлении своей свободы выражения мнения, несет “обязанности и ответственность”, степень которых зависит от ситуации и технических средств, которые он использует. Суд не может не обратить внимание на эти “обязанности и ответственность”, когда, как в настоящем деле, старается выяснить, способствовали ли данные “ограничения” или “санкции” “охране нравственности”, что делало бы их “необходимыми в демократическом обществе”.

50. Отсюда следует, что в задачи Суда, никоим образом, не входит подмена собою компетентных государственных судов, а скорее проверка того, что при осуществлении своей сферы усмотрения, они вынесли решения в соответствии со статьей 10.

Однако надзор Суда был бы, в целом, иллюзорным, если бы он изучил только данные решения в изоляции. Суд должен рассмотреть их в свете всего дела целиком, включая оспариваемую публикацию, а также доводы и доказательства, представленные заявителем в государственных, а затем и в международном, судах. На основании имеющихся в распоряжении Суда данных, он должен вынести решение о том, являются ли причины, изложенные органами государственной власти для оправдания фактического “вмешательства”, весомыми и достаточными в рамках п. 2 статьи 10 (cf., п. 3 статьи 5, постановление по делу Вемхофф (Wemhoff) от 27 июня 1968 года, Series A № 7, стр. 24-25, п. 12, постановление по делу Ноймайстер (Neumeister) от 27 июня 1968 года, Series A № 8, стр. 37, п. 5, постановление по делу Штегмюллер (Stцgmьller) от 10 ноября 1969 года, Series A № 9, стр. 39, п. 3, постановление по делу Матцнеттер (Matznetter) от 10 ноября 1969 года, Series A № 10, стр. 31, п. 3, и постановление по делу Рингайзен (Ringeisen) от 16 июля 1971 года, Series A № 13, стр. 42, п. 104).

51. Следуя изложенному выше методу, Суд тщательно изучил конкретные обжалуемые решения, в частности, решение Суда квартальных сессий старого Лондона, на соответствие п. 2 статьи 10.

Упомянутое решение кратко изложено выше в п.п. 27-34. Суд изучил его в свете всего дела целиком, в дополнение к заявлениям, поданным в Суд, отчету Комиссии, меморандумам и устным разъяснениям, представленным Комиссии в период с июня 1973 года по август 1974 года, а также с учетом копий протоколов судебных слушаний в Суде квартальных сессий.

52. Суд придает особую важность фактору, на который было обращено внимание в решении от 29 октября 1971 года, а именно, на предполагаемый круг читателей Учебника. Он был рассчитан на детей и подростков в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет. Будучи по стилю прямой, фактической и сведенной к сути, по своему стилю данная книга была легко доступна для понимания еще более юным читателям. Заявитель открыто утверждал, что планировал широкое распространение книги. Вместе с пресс-релизом он разослал книгу во многие ежедневные газеты и периодические издания для изучения или в рекламных целях. Более того, он установил более чем скромную цену (тридцать пенсов), подготовил к повторной печати 50 000 экземпляров книги вскоре после печати первых 20 000 штук, а также выбрал название, предполагающее, что данное произведение носило характер справочного пособия и могло быть использовано в школах.

По существу, в книге содержалась фактическая информация, которая в целом была достоверна и зачастую полезна, как признал Суд квартальных сессий. Однако, помимо всего этого, в разделе о сексе и в отрывке под заголовком “Будь собой” главы об учениках (см. п. 32 выше), в ней содержались предложения и абзацы, которые молодые люди в критический этап своего развития могли истолковать, как побуждение к преждевременным и вредным для них поступкам, и даже к совершению конкретных уголовных преступлений. В данных обстоятельствах, несмотря на разнообразие и постоянную эволюцию взглядов на этику и образование в Соединенном Королевстве, компетентные английские судьи, при осуществлении своей свободы усмотрения, имели право полагать, что влияние Учебника на многих детей и подростков, прочитавших ее, будет пагубным. Однако заявитель утверждал, что, по сути, требования “защиты нравственности” или, выражаясь формулировкой Законов 1959/1964, войны против публикаций, способствующих “растлеванию и развращению”, были лишь предлогом в его деле. Правда, по его словам, заключалась в том, что власти пытались заткнуть рот издателю мелкого масштаба, потому что его политические симпатии не одобрялись частью общественного мнения. Судебное разбирательство началось, по его словам, в атмосфере на грани “истерии”, напряженной и поддерживаемой группой ультраконсервативных элементов. Акцент на антиавторитарные стороны Учебника, сделанный судом в решении от 29 октября 1971 года (см. п. 31 выше), продемонстрировал, по мнению заявителя, что конкретно стояло за этим делом.

Предоставленная г-ном Хендисайдом информация, фактически, показывает, что письма от граждан, статьи в прессе и действия членов Парламента не были лишены определенного влияния при принятии решения о конфискации Учебника и возбуждении уголовного дела против издателя. Тем не менее, правительство обратило внимание на тот факт, что подобные инициативы могли быть также объяснены не коварным заговором, а вполне правдивыми эмоциями, охватившими граждан, придерживающихся традиционных нравственных ценностей, после того, как в конце марта 1971 года они прочли в некоторых газетах отрывки из книги, которая должна была выйти 1 апреля. Правительство также подчеркнуло, что судебное разбирательство закончилось спустя несколько месяцев после “кампании”, в которой заявитель обвиняет Правительство и, что заявитель не утверждает, что она продолжалась и в промежуточный период. Отсюда Правительство пришло к выводу, что данная “кампания” никоим образом не повлияла на беспристрастное и справедливое рассмотрение дела Судом квартальных сессий.

В свою очередь, Суд считает, что антиавторитарные стороны Учебника как таковые не были отражены в решении от 29 октября 1971 года, как противоречащие Законам 1959/1964. Эти аспекты были учтены лишь постольку, поскольку апелляционный суд, принизив значение сдерживающего влияния родителей, учителей, Церкви и молодежных организаций, расценил их усугубляющими тенденцию к “растлеванию и развращению”, которая, по его мнению, следовала из других частей произведения. Следует добавить, что пересмотренное и исправленное издание было допущено Британскими властями к свободному распространению, несмотря на то, что антиавторитарные отрывки вновь появились в книге целиком, а в некоторых случаях, в более резкой форме (см. п. 35 выше). Как отметило Правительство, данный факт трудно совместить с теорией политической интриги.

Таким образом, Суд допускает, что основная цель решения 29 октября 1971 года, при применении Законов 1959/1964, заключалась в охране нравственности молодежи и являлась законной согласно п. 2 статьи 10. Следовательно, конфискации, проведенные 31 марта и 1 апреля 1971 года в преддверие исхода судебного разбирательства, также преследовали эту цель

Если заявитель прав, их объектом должен был стать один или несколько экземпляров книги, для использования в качестве вещественного доказательства в уголовном деле. Суд не разделяет эту точку зрения, поскольку у полиции были веские основания пытаться захватить весь тираж, как предварительное средство защиты молодежи от угрозы нравственности, которой должен был установить суд. Законодательство многих Договаривающихся государств предусматривает для проведения конфискации меры, аналогичные разделу 3 Законов 1959/1964 Англии.

54. Ряд доводов относительно “необходимости” приговора и рассматриваемой конфискации, которые заслуживают размышления, были внесены заявителем и меньшинством членов Комиссии. Во-первых, они обратили внимание на то, что оригинал Учебника не стал объектом судебных разбирательств в Северной Ирландии, на острове Мэна и на Нормандских островах. Никто не был привлечен к ответственности за опубликование Учебника в Шотландии. Даже в Англии и Уэльсе, тысячи экземпляров были беспрепятственно распространены, несмотря на решение от 29 октября 1971 года.

Суд напоминает, что раздел 5 (3) Законов 1959/1964 предусматривает, что он не применим в отношении Шотландии и Северной Ирландии (см. п. 25 выше). Кроме всего прочего, не следует забывать, что Конвенция, а это демонстрирует в особенности ее статья 60, не возлагает на различные органы Договаривающихся государств обязательства ограничивать права и свободы, гарантом которых она выступает. В частности, п. 2 статьи 10, ни при каких условиях, не принуждает их налагать “ограничения” или “санкции” в области свободы выражения мнения, а также допускает возможность, что они не воспользуются способами, которые предусматривает для них Конвенция (cf. слова “может быть сопряжено”). Возможно, у компетентных органов Северной Ирландии, острова Мэна и Нормандских островов, учитывая местные условия, были убедительные причины не возбуждать дела по факту распространения книги и в отношении ее издателя, как и у поверенного налогового представителя из Шотландии, для вызова по повестке г-на Хендисайда, чтобы тот лично приехал в г. Эдинбург после отклонения жалобы, в соответствии с законодательством Шотландии, поданной против Стейдж 1 по поводу исправленной версии книги (см. п. 19 выше). Их бездействие (сюда Суд не обязан вмешиваться, тем более, что это не помешало Соединенному Королевству принять меры, которые привели к пересмотру и исправлению Учебника) не доказывает, что решение от 29 октября 1971 года не отвечало реальной необходимости, учитывая сферу усмотрения органов государственной власти.

55. Заявитель и меньшинство представителей Комиссии подчеркивали то, что пересмотренный и исправленный вариант книги, хотя и незначительно отличающийся от оригинала, не стал объектом судебных разбирательств в Англии и Уэльсе. Правительство обвинило их в преуменьшении степени исправлений, сделанных в тексте оригинала Учебника. Хотя изменения были внесены в период между приговором вынесенном судом первой инстанции 1 июля 1971 года и решением апелляционного суда от 29 октября 1971 года, они затронули основные отрывки, указанные Судом квартальных сессий, как способствующие “растлеванию и развращению”. Правительство утверждало, что Директор публичных обвинений, должно быть, счел что внесенные изменения освободили его от необходимости повторного обращения к Законам 1959/1964. По мнению Суда, отсутствие судебных разбирательств в отношении пересмотренного и исправленного издания, которое в значительной степени отличалось в указанных отрывках от текста оригинала (см. п.п. 22-23 и 35 выше), скорее говорит о том, что компетентные органы пожелали ограничиться лишь строго необходимыми мерами. Данное отношение соответствует статье 10 Конвенции.

56. Отношение к Учебнику и его издателю в 1971 году, с точки зрения заявителя и меньшинства Комиссии, было далеко от “необходимого”, поскольку громадное количество сугубо порнографических публикаций, лишенных интеллектуальных и художественных аспектов, якобы пользовались чрезмерно толерантным отношением к ним в Соединенном Королевстве. Они выставляются для обозрения прохожих, в особенности молодых людей, и, якобы, пользуются полной безнаказанностью. Редкие судебные разбирательства, возбужденные в отношении этих изданий, как уже говорилось, зачастую бывают проигранными благодаря слишком либеральному к ним отношению со стороны присяжных. То же самое, по утверждению заявителя, применимо к секс-шопам и большей части развлекательных заведений.

Правительство возразило на это замечанием, основанным на цифрах, что ни Директор публичных обвинений, ни полиция не остались безучастными, несмотря на дефицит мужских ресурсов в отделах, специализирующихся в данной области. Более того, оно утверждало, что в дополнение к судебным разбирательствам, конфискации зачастую проводились в период рассмотрения дела в соответствии с “процедурой отказа/предостережения” (см. п. 26 выше).

В принципе, в функции Суда не входит сравнение различных вынесенных решений, пусть даже при очевидно схожих обстоятельствах, обвиняя государственные органы или суды. Суд обязан, как и государство-ответчик, уважать независимость судебных органов. Кроме всего, Суд не сталкивается с действительно аналогичными ситуациями. Как указало правительство, документы, приобщенные к делу, не доказывают, что упомянутые публикации и развлечения рассчитаны, в той же мере, что и Учебник (см. п. 52 выше), на детей и подростков, имеющих к ней легкий доступ.

57. Заявитель и меньшинство членов Комиссии обратили внимание на следующее: наряду с изданием-оригиналом на датском языке переводы“Маленькой Книги” выходили и свободно распространялись в большинстве государств-членов Совета Европы. И вновь, сфера усмотрения, отведенная государственным органам, и необязательный характер “ограничений” и “санкций”, о котором говорится в п. 2 статьи 10 остановили суд от принятия этого довода. Каждое из Договаривающихся государств создало свой подход, в свете складывающейся на их территории ситуации. Государства учли различные точки зрения, превалирующие на их территории, о требованиях защиты нравственности в демократическом обществе. Тот факт, что большинство из них позволило распространение этой книги, не означает, что решение Суда квартальных сессий старого Лондона шло в разрез со статьей 10.

К тому же, некоторые издания, опубликованные за пределами Соединенного Королевства, не содержат отрывки, указанные в решении от 29 октября 1971 года, как содействующие “растлеванию и развращению”.

58. В заключение, на слушании, состоявшемся 5 июня 1976 года, один из представителей Комиссии изложил мнение меньшинства делегатов о том, что, в любом случае, государству-ответчику не следовало прибегать к столь жестким мерам, как возбуждение уголовного дела, повлекшее осуждение г-на Хендисайда, а также конфискация и дальнейшее уничтожение Учебника. Соединенное Королевство, по их мнению, нарушило принцип пропорциональности – неотъемлемую часть прилагательного “необходимый”. Оно могло ограничиться обращением к заявителю с просьбой устранить книгу из печати, или наложением ограничения на продажу и рекламу данного произведения. Относительно первого варианта разрешения ситуации,

Правительство возразило, что заявитель ни за что не согласился бы внести изменения в Учебник, если бы его попросили или приказали в судебном порядке сделать это до 1 апреля 1971 года. Разве не яро он оспаривал ее “непристойность”? В свою очередь, Суд придерживается мнения, что статья 10 Конвенции не обязывает Договаривающиеся государства вводить такого рода предварительную цензуру.Правительство не высказало никакого мнения относительно возможности осуществления второго варианта решения в рамках законодательства Англии. Остается также неясным, применим ли он к настоящему делу. В ограничении продажи взрослым людям произведения, прежде всего, рассчитанного на молодежь, будет мало толка. Тогда Учебник потеряет свою суть, которую заявитель рассматривал как raison d’кtre (фр. “разумное основание”). К тому же, он не поднимал этот вопрос.

59. На основании представленных данных, Суд, таким образом, приходит к выводу, что не установлено нарушения требований, изложенных в статье 10 в обстоятельствах настоящего дела.II.

Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола № 1

60. Во вторую очередь, заявитель утверждает о нарушении статьи 1 Протокола № 1, предусматривающей:

“Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов”.

61. Жалоба касается двух конкретных мер, а именно изъятия 31 марта и 1 апреля 1971 года матрицы и сотен экземпляров Учебника с одной стороны, и их конфискации и последующего уничтожения вслед за решением суда от 29 октября 1971 года — с другой. Обе принятые меры нарушали право г-на Хендисайда на “мирное владение своим имуществом”. Правительство не оспаривает данный факт, однако вместе с большинством делегатов Комиссии считает, что оправдание данных мер следует искать в исключительных ситуациях, предусмотренных статьей 1 Протокола к принципу, четко сформулированному в первом предложении.

62. Оспариваемое изъятие носило временный характер. Оно только воспрепятствовало заявителю, на определенный срок, распоряжаться своим имуществом по собственному желанию. Он сохранил за собой владение этой собственностью, и она была бы возвращена ему в случае, если бы судебное обвинение в отношение его закончилось оправданием.

В этих обстоятельствах Суд полагает, что второе предложение в первом абзаце статьи 1 не действует в данном случае. Определенно, выражение “лишен своего имущества” в английском варианте может натолкнуть на обратную мысль, но структура статьи 1 показывает, что это предложение, которое изначально было употреблено в поправке Бельгии на французском языке (Сборник документов в подготовительной работе в принятию Конвенции “travaux prйparatoires”, документ H (61) 4, стр. 1083, 1084, 1086, 1090, 1099, 1105, 1110-1111 и 1113-1114), применимо только к лицам “лишенным права собственности” (“privй de sa propriйtй”).

С другой стороны, изъятие затрагивало “пользование собственностью” и, таким образом, подпадает под сферу действия второго абзаца. В отличие от п. 2 статьи 10 Конвенции, данный абзац рассматривает Договаривающиеся государства, как единственных судей критерия “необходимости”вмешательства. Следовательно, Суд обязан ограничиться лишь проверкой правомочности рассматриваемого ограничения и его цели. Суд считает, что оспариваемая мера была приведена в действие в соответствии с разделом 3 Законов 1959/1964 и после судебного разбирательства, которое было проведено, по признанию заявителя, в рамках закона.

И вновь целью изъятия была “охрана нравственности”, как ее понимали компетентные органы Соединенного Королевства при осуществлении своей сферы усмотрения (см. п. 52 выше). Понятие “охрана нравственности”, используемое в п. 2 статьи 10 Конвенции, заключено в более широкую концепцию “общих интересов” в рамках действия второго абзаца статьи 1 Протокола.В этой связи Суд принимает довод Правительства и мнение большинства делегатов Комиссии.

63. Конфискация и уничтожение Учебника, с другой стороны, навсегда лишило заявителя права собственности на определенное имущество. Однако эти меры были санкционированы вторым абзацем статьи 1 Протокола № 1, истолкованным в свете принципа права, общего для всех Договаривающихся государств, в соответствии с которым объекты, использование которых признано в законном порядке противозаконным и опасным для соблюдения общих интересов, конфискуются с целью уничтожения.

III. Предполагаемое нарушение статьи 18 Конвенции

64. Г-н Хендисайд придерживается мнения, что, в нарушение статьи, он был подвергнут “ограничениям”, “цель” которых не была отражена ни в статье 10 Конвенции, ни в статье 1 Протокола № 1 к Конвенции.

Данная жалоба не требует изучения, поскольку Суд уже установил, что упомянутые ограничения преследовали цели, предусмотренные двумя последними статьями (статьей 10 и статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции) (см. п.п. 52, 62 и 63 выше).

IV. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции

65. В самом начале судебного разбирательства, начатого заявителем в Комиссии, он утверждал, что стал жертвой нарушения статьи 14 Конвенции, предусматривающей:

“Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения,принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам”.

66. 4 апреля 1974 года Комиссия отклонила заявление по данному вопросу, поскольку оно было очевидно необоснованным. Однако Суд счел, что данное дело имеет отношение к статье 14 в совокупности со статьей 10 Конвенции и статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции (см. п. 41 выше). Некоторые из жалоб г-на Хендисайда, поданные как после, так и до решения, вынесенного 4 апреля 1974 года с и без четкой ссылки на Статью 14, так или иначе поднимают вопрос об отличном от других обращении с ним.

Тем не менее, представленные Суду данные не доказывают, что он пострадал от дискриминации при осуществлении своей свободы выражения мнения и пользовании правом собственности. В частности, они не отражают, что его преследовали за политические симпатии (см. п. 52 выше).

Также не доказано, что порнографические публикации и развлечения, пользующиеся, по его словам, чрезвычайно толерантным к ним отношением в Соединенном Королевстве, рассчитаны, в той же мере, что и Учебник, на детей и подростков, имеющих к нему легкий доступ (см. п. 56 выше).

В заключение, документы, приобщенные к делу, не подтверждали того, что принятые в отношении заявителя и книги меры отличаются от других решений, вынесенных в аналогичных случаях, и представляют собой отказ в правосудии или демонстрируют злоупотребление/оскорбление (см. постановление по делу Энгель и другие (Engel and others) от 8 июня 1976 года, Series A № 22, стр. 42, п. 103).

V. Применение статьи 50 Конвенции

67. Не обнаружив нарушения Протокола № 1 к Конвенции или самой Конвенции, Суд пришел к выводу, что вопрос о применении статьи 50 не обсуждается в данном деле.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД

1. Постановляет тринадцатью голосами против одного, что нарушение статьи 10 Конвенции не имело место;

2. Постановляет единогласно, что не имели места нарушения статьи 1 Протокола № 1 или статей 14 и 18 Конвенции.

Совершено на французском и английском языках, подлинный текст постановления выполнен на французском языке, во Дворце прав человека в Страсбурге 7 декабря 1976 года.

Джорджио Балладоре Палльери Председатель Суда, Марк-Андре Эйссен Секретарь Суда

Особые мнения судей Мослера и Зекиа прилагаются к настоящему постановлению, в соответствии с п. 2 статьи 51 Конвенции и п. 2 Правила 50 Регламента.

 

Особое мнение судьи Мослера

(Перевод)

1. Я не разделяю мотивировку постановления Суда только по одному пункту. Тем не менее, он оказался настолько решающим в вопросе о наличии нарушения в данном деле, что моя точка зрения на этот счет заставила меня голосовать против п. 1 действующего постановления.

Я не убежден, что меры, принятые Британскими властями, включая решение Суда квартальных сессий старого Лондона, были “необходимыми” в рамках действия п. 2 статьи 10 для достижения своих целей, а именно – охраны нравственности. Пункт 2 статьи 10 предусматривает, что Договаривающееся государство может налагать ограничения и санкции на осуществление свободы выражения мнения, в случае, если они необходимы в демократическом обществе для достижения конкретных целей, которые признаны законными исключениями права, гарантированного в 1 статьи 10 Конвенции.

Эти цели включают в себя охрану нравственности, которая возложена на Правительство. Совокупность всех условий позволяет государству в качестве исключения ограничивать свободу выражения мнения, в противном случае при отсутствии одного из этих условий, п. 2 статьи 10 – не применим, иправо гражданина должно быть гарантировано без какого-либо вмешательства.

Однако мое толкование прилагательного “необходимый” и мое представление о его применении к оспариваемым мерам частично не совпадают с мнением Суда.

Эти размышления заставили меня голосовать против мнения большинства, хотя я полностью разделяю остальные мотивировки постановления и мнения по определенным вопросам принципа, затрагивающего сферу применения Конвенции в законодательных системах Договаривающихся государств и определение конкретных составляющих гарантированных прав, а также допустимых исключений.

С тем, чтобы не было сомнений, что я поддерживаю мнение Суда в том, что Суд следует существующему прецедентному праву и совершенствует его, а также принимает новые и четко сформулированные принципиальные положения, мне хотелось бы подчеркнуть, что я согласен, в частности, с теми отрывками постановления, где говорится о независимости Суда при оценке фактов (см. п. 41), о соответствующих полномочиях Суда и органов государственной власти (проблема “сферы усмотрения” — cf., inter alia, п. 50) и о тщательном изучении мер, направленных на охрану нравственности в демократическом обществе (cf., inter alia, п. 48).

2. Таким образом, меры, принятые в отношении заявителя, преследовали законную цель. Они были осуществлены в соответствии с законодательной системой, которая согласно п. 2 статьи 10 не может быть подвергнута критике. Эти меры были “предусмотрены законом” в рамках значения Конвенции.

Тем не менее, контроль, осуществляемый Судом, не должен прекращаться на этом. Поскольку критерии, изложенные в п. 2 статьи 10 являются автономными понятиями (см. среди недавних, постановление по делу Энгель и другие от 8 июня 1976 года, Series A № 22, стр. 34, п. 81), Суд обязан выяснить, существовала ли “необходимость” для органов государственной власти прибегнуть к мерам, которые они применили для достижения преследуемой цели, не переступили ли они границы сферы усмотрения и, как следствие, не нарушили ли они общепринятые стандарты, охраняемые каким-либо из автономных понятий. “Необходимый” не значит “обязательный” (см.п.48 постановления). Такое определение было бы слишком узким и не соответствовало бы применению данного термина во внутригосударственном праве. С другой стороны, не вызывает сомнений и то, что мера должна соответствовать достигаемой цели. Тем не менее, ее нельзя считать несоответствующей, а отсюда и не “необходимой”, только потому, что она оказалась неэффективной для достижения своей цели.Неудача в достижении поставленной цели при применении определенной меры не должна служить поводом для лишения меры ее законного основания, поскольку при более благоприятных обстоятельствах она вполне могла бы быть эффективной.

Большая часть первого издания книги была распространена беспрепятственно. Принятые компетентными органами меры, которые были поддержаны Судом квартальных сессий старого Лондона, помешали распространению менее, чем десяти процентов от общего тиража. Остальные девяносто процентов дошли до общественности, включая в большинстве своем, и подростков, которых эти меры пытались оградить (cf. обращение г-на Торнберри на слушании 7 июня 1976 года). Следовательно, меры, принятые в отношении заявителя, имели настолько ничтожный успех, что их вряд ли можно считать эффективными по отношению к преследуемой цели. Фактически, молодых людей не уберегли от влияния книги, которую органы государственной власти оценили в рамках законных границ сферы усмотрения, как способствующую “растлеванию и развращению”.

Неэффективность этих мер не мешала бы считать их целесообразными, если бы это произошло по вине обстоятельств, не подвластных влиянию и контролю со стороны органов государственной власти. Однако это — не тот случай. Определенно нельзя полагать, что эти меры принимались со злым умыслом, так как их истинное предназначение было остановить распространение книги. Но при мотивировке своего решения Суд квартальных сессий старого Лондона исключил данное предположение. Тем не менее, с объективной точки зрения — меры, фактически принятые против распространения книги, не достигли бы своей цели без помощи других мер, направленных на остальные девяносто процентов тиража.

Однако же ничего в материалах дела, в частности в обращениях тех, кто выступил в Суде, не указывало на то, что подобные действия предпринимались. В соответствии с п. 2 статьи 10 действия властей в одних случаях и их бездействие – в других, должны рассматриваться как единое целое.

Цель, предусмотренная п. 2 статьи 10 – ограничить свободу выражения мнения, чтобы защитить нравственность подростков от влияния Маленького Красного Учебника, является единой и неделимой. Итоги действия, равно как и бездействия, властей должны быть приписаны Британскому государству. Оно несет ответственность за принятие мер, не соизмеримых преследуемой цели, поскольку они охватывали лишь малую часть преследуемого объекта, и не брали во внимание остальные.

Следовательно, выбранные органами государственной власти меры были, по своей природе, нецелесообразными. В дальнейшем следует пересмотреть некоторые сопутствующие факты.

Я оставляю без внимания факт, который не оспаривался ни Правительством, ни Комиссией, ни заявителем, что гораздо более “непристойные”, чем Маленький Красный Учебник, публикации были легко доступны каждому в Соединенном Королевстве. Допуская правдивость этого высказывания, это не мешает властям прибегать к запретительным мерам в отношении книги, главным образом рассчитанной на детей школьного возраста.

С другой стороны, разнообразие подходов, выработанных в разных уголках Соединенного Королевства (см. п. 19 постановления), вызывает сомнение относительно необходимости принятых в г. Лондоне мер. Конечно, Конвенция не принуждает Договаривающиеся государства принимать универсальные законы для всей территории, попадающей в их юрисдикции. Тем не менее, она обязывает государства осуществлять действия, направленные на сохранение уровня защиты, гарантированного Конвенцией, на всей их территории. В этой связи трудно понять, почему меры, которые не сочли необходимыми за пределами Англии и в Уэльсе, были так необходимы в Лондоне.

Остается открытым вопрос, попадало ли применение данных мер, которые были нецелесообразными по объективным причинам, в рамки границ, отведенных внутригосударственным институтам, для выбора из различных мер, преследующих одну цель, и оценки их потенциальной эффективности. На мой взгляд, ответ будет отрицательным, поскольку очевидно отсутствие пропорциональности между частью тиража, в отношении которой были приняты меры, и другой частью, распространение которой осуществлялось беспрепятственно. Общеизвестно, что результатом предпринятых действий было наказание г-на Хендисайда в соответствии с законодательством. Но этот результат, сам по себе, не оправдывает мер, которые не помогли уберечь подростков от последствий влияния этой книги после ее прочтения.

3. Отсюда следует, что оспариваемые действия нельзя считать “необходимыми” в рамках п. 2 статьи 10, учитывая преследуемую цель. Данная мера не подпадает под исключительные обстоятельства, в которых свобода выражения мнения может быть ограничена, даже если ее цель – вполне законна, а характеристика понятия нравственности в демократическом обществе осталась в рамках границ усмотрения государства.

Право, охраняемое п. 1 статьи 10, имеет настолько ценное значение в каждом демократическом обществе, что критерий необходимости, который в совокупности с другими критериями оправдывает исключение из данногопринципа, должен быть тщательного изучен с каждой стороны, обусловленной обстоятельствами.

Только по этой причине я с сожалением проголосовал против п. 1 постановления. Что касается п. 2, в котором говорится о статье 1 Протокола № 1 и двух других статьях, я присоединился к мнению большинства, поскольку был связан предшествующим постановлением в отношении статьи 10 и, на этом основании, я вполне мог принять доводы Суда.

 

Особое мнение судьи Зекиа

Суд, при аргументировании решения о том, что конфискация и уничтожение матрицы и экземпляров Маленького Красного Учебника не нарушали статью 1 Протокола № 1, в п. 63 постановления изложил следующее:

“63. Конфискация и уничтожение Учебника, с другой стороны, навсегда лишило заявителя права собственности на определенное имущество. Однако эти меры были санкционированы вторым абзацем статьи 1 Протокола № 1, истолкованным в свете принципа права, общего для всех Договаривающихся государств, в соответствии с которым объекты, использование которых признано в законном порядке противозаконным и опасным для соблюдения общих интересов, конфискуются с целью уничтожения”.

Рассматривая вопрос о законности изъятия матрицы и сотен экземпляров Учебника, которое было проведено 31 марта и 1 апреля 1971 года, я полагаю, что в этом случае применим второй абзац статьи 1 Протокола № 1.

В указанном абзаце говорится о праве государства обеспечивать выполнение законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами. Он предоставляет государству право, в случае соблюдения изложенных в нем требований, вмешиваться в права собственности владельца, свободного в использовании своего имущества по собственному усмотрению, если использование этого имущества противоречит принципам установленного права.

Рассматриваемая конфискация была проведена в соответствии с ордером, выписанным судьей в соответствии с разделом 3 “Законов о непристойных публикациях 1959/1964”. Возможно, задачей конфискации было предотвращение совершения или содействия преступлению с целью охраны нравственности, или же овладение публикацией с целью ее представления суду в качестве вещественного доказательства или даже доказательства самого состава преступления “corpus delicti”. Подобная публикация можетстать предметом судебного преследования и, следовательно, нет ничего противозаконного против ее изъятия уполномоченным лицом.

1 июля 1971 года английский суд, сославшись на соответствующую часть вышеуказанного Закона после завершения судебного разбирательства, выписал ордер на конфискацию матрицы и экземпляров книги, которые были уже изъяты. В своем решении от 29 октября 1971 года апелляционный суд подтвердил правомерность ордера, и уже конфискованные книги и публикации были уничтожены.

При установлении законности ордера на конфискацию и уничтожения упомянутых объектов, на мой взгляд, более точно подходит первый абзац статьи 1 Протокола № 1, чем второй. Первый абзац применим к случаям лишения имущества. Определенно, конфискация и уничтожение публикации, принадлежащей другому лицу, приводит к лишению данного владельца его имущества. Возвращаясь к другим требованиям законности лишения имущества, следует отметить, что упомянутый закон, предусматривающий конфискацию и уничтожение, соответствует соответствующим статьям Конвенции. Несомненно, что охрана нравственности представляет собой общий интерес, требования в случае конфискации и уничтожения имущества, изложенные в приведенном выше Законе, были рассмотрены. Следовательно, я полагаю, что более целесообразно обратиться к первому абзацу статьи 1 Протокола № 1 для аргументирования законности ордера на конфискацию и уничтожение имущества. Я удовлетворен тем, что в своем толковании постановления ограничился формулировкой первого абзаца и обычным значением использованных в его тексте слов.

© Перевод Центра Защиты Прав СМИ, 2004