ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Четвертая секция
К. У. против ФИНЛЯНДИИ
(K. U. v. Finland)
(Жалоба № 2872/02)
Постановление
Страсбург
2 декабря 2008 года
ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ
02.03.2009
В деле К. У. против Финляндии
Европейский суд по правам человека (Четвёртая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли:
Николас Братца, председатель,
Лех Гарлики,
Джованни Бонелло,
Лилиана Мийович,
Давид Тор Бьоргвинссон,
Ян Шикута,
Пяйви Хирвеля, судьи,
и Лоуренс Эрли, юрист секции,
проведя 13 ноября 2008 г. тайное совещание, вынес следующее решение, которое было принято в этот же день.
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было начато 1 января 2002 г. после подачи жалобы (№ 2872/02) против Республики Финляндия в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав и основных свобод человека (Конвенция) гражданином Финляндии (Заявитель). Председатель Палаты удовлетворил просьбу Заявителя не раскрывать его имя (пункт 3 Правила 47 Регламента Суда).
2. Интересы Заявителя представлял г-н П. Хуттунен, адвокат, практикующий в Хельсинки. Интересы финского правительства (Правительство) представлял его уполномоченный, г-н А. Косонен, сотрудник МИД.
3. Заявитель утверждал, в частности, что государство не выполнило своё положительное обязательство защитить его право на уважение частной жизни по статье 8 Конвенции.
4. В решении от 27 июня 2006 г. Суд объявил жалобу приемлемой.
5. Заявитель и Правительство подали свои дальнейшие замечания (пункт 1 Правила 59). Палата, проконсультировавшись со сторонами, приняла решение о том, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 Правила 59 in fine), и стороны ответили на замечания друг друга в письменном виде. Кроме этого, были получены комментарии третьей стороны от Хельсинского фонда по правам человека, которому председатель Палаты дал разрешение участвовать в письменной процедуре (пункт 2 статьи 36 Конвенции и пункт 2 Правила 44).
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
6. Заявитель родился в 1986 г.
7. 15 марта 1999 г. неустановленное лицо или лица поместили объявление на интернет-сайте знакомств от имени Заявителя, которому в то время было 12 лет, без его согласия. В объявлении указывался его возраст и год рождения, приводилось подробное описание его физических характеристик, ссылка на интернет-страницу, которая у него была в то время и где была его фотография, а также номер его телефона, указанный точно за исключением одной цифры. В объявлении утверждалось, что он ищет интимного знакомства с мальчиком своего возраста или старше, чтобы «показать ему дорогу».
8. Заявителю стало известно об объявлении в интернете, когда он получил сообщение по электронной почте от мужчины с предложением встретиться и «посмотреть, чего ты хочешь».
9. Отец Заявителя обратился в полицию с просьбой установить личность человека, который поместил это объявление, чтобы привлечь его к ответственности. Поставщик услуг, однако, отказался раскрыть личность владельца адреса так называемого динамического интернет-протокола (IP), считая себя связанным требованиями конфиденциальности телекоммуникационных сообщений, закреплёнными в законе.
10. Полиция тогда потребовала от районного суда Хельсинки (käräjäoikeus, tingsrätten) распорядиться о раскрытии упомянутой информации поставщиком услуг в соответствии со ст. 28 Закона о порядке проведения уголовного расследования (esitutkintalaki, förundersökningslagen, Закон № 449/1987 с поправками в Законе № 692/1997).
11. В решении, принятом 19 января 2001 г., районный суд ответил отказом в силу отсутствия правового положения, дающего основание требовать от поставщика услуг раскрытия телекоммуникационных идентификационных данных в нарушение профессиональной тайны. Суд отметил, что в соответствии с разделом 3 ст. 5a Закона о мерах принуждения (pakkokeinolaki, tvångsmedelslagen; Закон № 450/1987) и ст. 18 Закона о защите частного пространства и безопасности данных в сфере телекоммуникаций (laki yksityisyydensuojasta televiestinnässä ja teletoiminnan tietoturvasta, lag om integritetsskydd vid telekommunikation och данныеskydd inom televerksamhet, Закон № 565/1999), полиция имела право получать телекоммуникационные идентификационные данные в случаях, связанных с определёнными правонарушениями, невзирая на обязательство соблюдения тайны. Однако злоумышленное введение в заблуждение не являлось таким правонарушением.
12. 14 марта 2001 г. Апелляционный суд (hovioikeus, hovrätten) утвердил решение, и 31 августа 2001 г. Верховный Суд (korkein oikeus, högsta domstolen) отказал в праве на обжалование.
13. Личность человека, который ответил на объявление о знакомстве и связался с Заявителем, была установлена через адрес его электронного сообщения.
14. Управляющему компании, предоставлявшей интернет-услугу, нельзя было предъявить обвинение, поскольку в своём решении от 2 апреля 2001 г. прокуратура постановила, что срок давности предполагаемого правонарушения уже истёк. Предполагаемое преступление явилось нарушением Закона о персональных данных (henkilötietolaki, personuppgiftslagen, Закон № 523/99, который вступил в силу 1 июня 1999 г.). А именно поставщик услуг опубликовал порочащее объявление на своём интернет-сайте без проверки личности отправителя.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА
15. Закон о Конституции Финляндии (Suomen hallitusmuoto, Regeringsform för Finland, Закон № 94/1919 с поправками в Законе № 969/1995) действовал до 1 марта 2000 г. Его раздел 8 соответствовал ст. 10 действующей Конституции Финляндии (Suomen perustuslaki, Finlands grundlag, Закон № 731/1999), в которой предусматривается гарантированное право каждого человека на частную жизнь.
16. Во время происходивших событий в гл. 27 ст. 3 УК (rikoslaki, strafflagen, Закон № 908/1974) было сказано:
«Лицо, которое способом, отличным от изложенного выше, совершает действие злоумышленного введения в заблуждение в отношении другого лица через распространение уничижительного утверждения, угроз или другого унижающего достоинство действия, подлежит ответственности за злоумышленное введение в заблуждение в виде штрафа или лишения свободы на срок до трёх месяцев.
Если злоумышленное введение в заблуждение совершается публично или в виде печатного, письменного или графического представления, распространенного виновной стороной, или распространяется с участием виновной стороны, то виновное в этом лицо подлежит штрафу или лишению свободы на срок до четырёх месяцев».
17. Во время происходивших событий в ст. 3 гл. 5a Закона о мерах принуждения говорилось:
«Предварительные условия телекоммуникационного мониторинга
Если есть основания подозревать лицо:
1) в совершении правонарушения, влекущего наказание в виде лишения свободы на срок не менее четырёх месяцев,
2) в совершении правонарушения в отношении компьютерной системы с использованием терминала и преступлений, связанных с распространением наркотиков,
3) или в покушении на совершение наказуемого по закону правонарушения, упомянутого выше в этой статье,
орган власти, осуществляющий уголовное расследование, может быть уполномочен отслеживать телекоммуникационную связь, находящуюся в распоряжении подозреваемого непосредственно или косвенно, или временно прервать такую связь, если информация, полученная в ходе мониторинга или прекращения этой связи, может расцениваться как очень важная для расследования этого правонарушения…».
18. В п. 1(1) ст. 18 Закона о защите частного пространства и безопасности данных в сфере телекоммуникаций, вступившего в действие 1 июля 1999 г. и отменённого 1 сентября 2004 г., было сказано:
«Вопреки обязательству сохранения тайны, изложенному в ст. 7, полиция имеет право на получение:
1) идентификационных данных по передаче сообщений на определённое приёмное соединение с согласия пострадавшей стороны и владельца абонентского соединения, необходимых для проведения расследования правонарушения, упомянутого в ст. 9 (a) гл. 16, п. 2 ст. 13, гл. 17 или ст. 3 (а) гл. 24 УК (Закон № 39/1889)…».
19. В ст. 48 Закона о персональных данных говорится, что поставщик услуг подлежит уголовной ответственности, если не проверяет личность отправителя перед опубликованием порочащего объявления на своём интернет-сайте. В ст. 47 говорится о том, что поставщик услуг также несёт ответственность за причинённый ущерб.
20. Во время происходивших событий обработка и опубликование деликатной информации, касающейся сексуального поведения на интернет-сервере без согласия упомянутого лица, влекли за собой уголовную ответственность как нарушение защиты данных по ст. 43 Закона о персональных данных (Закон № 630/1995) и ст. 9 гл. 38 (Закон № 578/1995) УК и как нарушение защиты данных по ст. 44 Закона о персональных данных. Кроме того, это могло повлечь за собой материальную ответственность в соответствии со ст. 42 (Закон № 471/1987) упомянутого Закона.
21. В ст. 17 Закона об осуществлении свободы выражения в СМИ (laki sanavapauden käyttämisestä joukkoviestinnässä, lagen om yttrandefrihet i masskommunikation, Закон № 460/2003), который вступил в действие 1 января 2004 г., говорится:
«Раскрытие идентифицирующей информации для сетевого сообщения
По требованию госслужащего, уполномоченного осуществлять арест, прокурора или пострадавшей стороны суд может обязать собственника передающего устройства, сервера или другого подобного устройства раскрыть информацию, требуемую для установления личности отправителя сетевого сообщения запрашиваемой стороне при условии, что существуют разумные основания полагать, что содержание сообщения таково, что его опубликование является уголовным преступлением. Однако распоряжение о раскрытии идентифицирующей информации пострадавшей стороне может быть отдано только в случае, если он или она имеют право на частное обвинение в преступлении. Требование подаётся в районный суд по месту жительства владельца устройства или районный суд Хельсинки в течение трёх месяцев с момента публикации конкретного сообщения. Суд может подкрепить распоряжение угрозой штрафа».
III. ПРИМЕНИМЫЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
A. Совет Европы
22. Быстрое развитие телекоммуникационных технологий в последние десятилетия привело к появлению новых типов преступности и к совершению традиционных преступлений с помощью новых технологий. Совет Европы осознал необходимость адекватно и быстро отреагировать на этот вызов ещё в 1989 г., когда Комитет министров принял Рекомендацию № R (89) 9 относительно преступности с применением компьютеров. Было принято обеспечить следственные органы соответствующими полномочиями при расследовании киберпреступности, и в 1995 г. Комитет министров принял Рекомендацию № R (95) 13, касавшуюся вопросов уголовно-процессуального законодательства, связанных с информационными технологиями. В п. 12 прилагаемых принципов рекомендовалось следующее:
«Особые обязательства должны налагаться на поставщиков услуг, предлагающих телекоммуникационные услуги для общественности, будь то государственные или частные сети, для предоставления информации, указывающей на личность пользователя, в случае наличия распоряжения от компетентного следственного органа».
23. В других принципах, касавшихся обязательств по сотрудничеству со следственными органами, говорилось:
«9. В соответствии с правовыми привилегиями или защитой большинство правоохранительных систем позволяют следственным органам обязывать лица передавать находящиеся под их контролем объекты, необходимые в качестве доказательств. Подобным же образом должны быть предусмотрены положения о полномочиях, позволяющих обязывать лица предоставлять любые уточнённые данные, находящиеся в их распоряжении, в форме, требуемой следственным органом.
10. В соответствии с правовыми привилегиями или защитой следственные органы должны быть уполномочены отдавать распоряжения лицам, которые имеют в своём распоряжении данные в компьютерной системе, для предоставления всей необходимой информации, чтобы обеспечить доступ к компьютерной системе и данным в ней. Уголовно-процессуальное законодательство должно гарантировать, что аналогичное распоряжение может быть отдано другим лицам, осведомлённым о функционировании такой компьютерной системы или мерах, применяемых для обеспечения безопасности содержащихся в ней данных».
24. В 1996 г. Европейский комитет по проблемам преступности создал группу экспертов для борьбы с киберпреступностью. Было сочтено, что, хотя предыдущие две рекомендации по материальному и процессуальному праву не остались без внимания, только обязывающий международный правовой акт мог бы обеспечить необходимую эффективность в борьбе против правонарушений в киберпространстве. Конвенция о киберпреступности был открыта для подписания 23 ноября 2001 г. и вступила в действие 1 июля 2004 г. Это первый и единственный международный договор в отношении преступлений, совершаемых в интернете, открытый для всех государств. Конвенция требует, чтобы страны квалифицировали в качестве уголовных преступлений следующие действия: незаконный доступ в компьютерную систему, незаконный перехват компьютерных данных, вмешательство в данные или компьютерную систему, несанкционированное использование устройств, подделка и мошенничество с применением компьютерных технологий, детская порнография и нарушение авторского и связанных с ним прав. Далее в дополнительном протоколе к Конвенции о киберпреступности, принятой в 2003 г., содержится требование криминализации пропаганды ненависти, ксенофобии и расизма. Сфера применения процессуальных положений Конвенции выходит за рамки преступлений, определённых в Конвенции по правам человека, то есть она распространяется на любое правонарушение, совершаемое с помощью компьютерной системы.
Статья 14. Сфера применения процессуальных норм
«1. Каждая сторона принимает такие законодательные и иные меры, какие могут быть необходимы для установления полномочий и процедур, предусмотренных положениями настоящего раздела, в целях проведения конкретных уголовных расследований или судебного разбирательства.
2. За исключением случаев, когда положениями статьи 21 предусматривается нечто иное, каждая сторона применяет полномочия и процедуры, упомянутые в пункте 1 настоящей статьи, в отношении:
a) уголовных преступлений, предусмотренных в соответствии со статьями 2-11 настоящей Конвенции,
b) других уголовных преступлений, совершенных при помощи компьютерной системы,
c) и сбора доказательств уголовного преступления в электронной форме.
3. …».
25. Процессуальные полномочия включают в себя следующее: оперативное обеспечение сохранности данных на хранении, оперативное обеспечение сохранности и частичное раскрытие информации о трафике, распоряжение о предъявлении, обыске и выемке компьютерных данных, сбор информации о трафике и перехват данных о содержании в реальном времени. Особое значение имеет право требовать от поставщика услуг предоставления информации о подписчиках их услуг; в сущности, в пояснительной записке описывается трудность установления личности правонарушителя как одна из главных проблем в борьбе с преступностью в Сети.
Статья 18. Распоряжение о предъявлении
«1. Каждая сторона принимает такие законодательные и иные меры, какие могут быть необходимы для того, чтобы предоставить компетентным органам полномочия отдавать распоряжения:
a) лицу на ее территории о предъявлении конкретных компьютерных данных, находящихся во владении или под контролем этого лица, которые хранятся в компьютерной системе или на том или ином носителе компьютерных данных;
b) поставщику услуг, предлагающему свои услуги на ее территории, о предъявлении находящихся во владении или под контролем этого поставщика услуг сведений о его абонентах.
- Полномочия и процедуры, упомянутые в настоящей статье, устанавливаются в соответствии с положениями статей 14 и 15.
- Для целей настоящей статьи термин «сведения об абонентах» означает любую имеющуюся у поставщика услуг информацию о его абонентах в форме компьютерных данных или любой другой форме, кроме данных о потоках или о содержании информации, с помощью которой можно установить:
a) вид используемой коммуникационной услуги, меры технического обеспечения, принятые с этой целью, и период оказания услуги;
b) личность пользователя, его почтовый или географический адрес, номера телефона и других средств доступа, сведения о выставленных ему счетах и произведенных им платежах, имеющиеся в соглашении или договоре на обслуживание;
c) любые другие сведения о месте установки коммуникационного оборудования, имеющиеся в соглашении или договоре на обслуживание».
26. В пояснительной записке отмечается, что в ходе уголовного расследования информация о подписчиках может потребоваться главным образом в двух ситуациях. Во-первых, чтобы определить, какие услуги и связанные с ними технические меры использовались или используются абонентом, например, тип используемой телефонной услуги, тип других используемых сопутствующих услуг (например, переадресация, голосовая почта), номер телефона или другой технический адрес (например, адрес электронного сообщения). Во-вторых, если технический адрес известен, информация о подписчиках необходима для установления личности соответствующего лица. Распоряжение о предоставлении данных обеспечивает применение менее агрессивной и обременительной меры, к которой могут прибегнуть правоохранительные органы, как, например, перехват данных о контенте и сбор информации о трафике в реальном времени, которые должны или могут применяться только в случае серьёзных преступлений (статьи 20 и 21 Конвенции о киберпреступности).
27. На глобальной конференции «Сотрудничество в противодействии киберпреступности», проведённой в Страсбурге 1‑2 апреля 2008 г., было принято «Руководство по сотрудничеству между правоохранительными органами и поставщиками интернет-услуг в противодействии киберпреступности». Цель этого «Руководства» заключается в том, чтобы помочь правоохранительным органам и поставщикам интернет-услуг структурировать своё взаимодействие в связи с проблемами киберпреступности. В целях повышения кибербезопасности и минимизации использования услуг с незаконными целями было сочтено необходимым, чтобы обе стороны эффективно сотрудничали друг с другом. В «Руководстве» излагаются практические меры, которые должны быть приняты правоохранительными органами и поставщиками услуг и которые поощряли бы к обмену информацией в целях развития их способностей по выявлению и борьбе с новыми видами киберпреступности. В частности, поставщикам услуг в соответствии с формулировкой закона предлагается сотрудничать с правоохранительными органами, чтобы помочь свести к минимуму степень использования услуг в преступных целях.
B. Организация Объединенных Наций
28. В числе постановлений, принятых в сфере киберпространства, наиболее подходящими для целей настоящего дела являются Постановления Генеральной Ассамблеи 55/63
от 4 декабря 2000 г. и 56/121 от 19 декабря 2001 г. по борьбе с преступным использованием информационных технологий. Среди мер по противодействию такому использованию в Постановлении 55/63
содержалась рекомендация о том, что:
«(f) правовые системы должны обеспечивать сохранность электронных данных, имеющих отношение к расследованию конкретных преступлений, и быстрый доступ к ним».
29. В последующем постановлении была подчёркнута ценность различных мер и государствам-членам предлагалось принимать их во внимание.
C. Европейский союз
30. 15 марта 2006 г. Европейский парламент и Совет Европейского cоюза принял Директиву 2006/24/EC о сохранении данных, производимых или обрабатываемых в связи с предоставлением публичных электронных коммуникационных услуг или публичных коммуникационных сетей, вносившую поправки в Директиву 2002/58/EC о сохранении данных. Цель Директивы заключается в согласовании положений государств-членов, касающихся обязательств поставщиков коммуникационных услуг в отношении определённых данных, чтобы обеспечить доступность данных для целей расследования, выявления и раскрытия серьёзных преступлений в соответствии с формулировкой в национальном законодательстве каждого государства-члена. Она применима к передаче и поиску данных как о юридических, так и о физических лицах, а также к сопутствующим данным, необходимым для установления личности подписчика или зарегистрированного пользователя. Она неприменима к содержанию электронных коммуникаций. Директива требует от государств-членов обеспечить, чтобы некоторые категории данных сохранялись на срок от шести месяцев до двух лет. В ст. 5 содержится уточнение данных, подлежащих сохранению:
«1. Государства-члены должны обеспечить, чтобы следующие категории данных сохранялись в соответствии с этой Директивой:
(a) данные, необходимые для отслеживания и идентификации источника сообщения…
(2) данные, касающиеся доступа в интернет, сообщений по электронной почте и интернет-телефонии…
(iii) имя и адрес подписчика или зарегистрированного пользователя, которому во время обмена данными был присвоен адрес интернет-протокола (IP), ID пользователя или номер телефона».
31. Государства-члены были обязаны внедрить положения Директивы до 15 сентября 2007 г. Однако шестнадцать государств, включая Финляндию, использовали право отложить их применение по отношению к интернет-доступу, интернет-телефонии и сообщениям по электронной почте до 15 марта 2009 г.
IV. СРАВНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО
32. Сравнительный обзор национального законодательства государств-членов Совета Европы показывает, что в большинстве стран на поставщиков телекоммуникационных услуг возложено конкретное обязательство предоставлять компьютерные данные, включая информацию о подписчиках, в ответ на запрос следственных или судебных властей независимо от характера преступления. В некоторых странах приняты только общие положения о предъявлении документов и других данных, которые на практике могли распространяться также на обязательство предъявлять данные о конкретном компьютере и подписчике. Несколько стран ещё не внедрили положения статьи 18 Конвенции о киберпреступности Совета Европы.
V. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ТРЕТЬЕЙ СТОРОНЫ
33. Хельсинкский Фонд по правам человека привёл довод о том, что настоящее дело поднимает вопрос об установлении баланса между защитой частного пространства, чести и репутации с одной стороны и свободой выражения мнения с другой. С его точки зрения, настоящее дело даёт Суду возможность определить положительные обязательства государства в этой сфере и тем самым способствовать созданию общих стандартов для использования в интернете на всей территории государств-членов.
34. Фонд указал на то, что интернет представляет собой особый способ коммуникации, и одним из основополагающих принципов его использования является анонимность. Высокая степень анонимности поощряет свободу высказываний и выражения разнообразных идей. С другой стороны, интернет может быть мощным инструментом для желающих опорочить или оскорбить другого человека, или нарушить его право на частное пространство. В силу анонимности интернета жертва нарушения находится в уязвимом положении. В отличие от традиционных СМИ жертве нелегко установить личность обидчика из-за возможности спрятаться за псевдонимом или даже использовать ложное имя.
ПРАВО
I. ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЕЙ 8 и 13 КОНВЕНЦИИ
35. Заявитель обратился с жалобой по статье 8 Конвенции на вторжение в его частную жизнь и отсутствие действенного средства правовой защиты, позволявшего установить личность человека, поместившего порочащее объявление в интернете от его имени в нарушение статьи 13 Конвенции.
В статье 8 говорится:
«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».
В статье 13 говорится:
«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».
A. Представления сторон
36. Заявитель привёл довод о том, что финское законодательство в то время защищало преступника, тогда как пострадавший не имел возможности получить возмещение или защиту от нарушения своего частного пространства. В соответствии с УК оспоренное действие подлежало наказанию, но Правительство не предприняло усилий по обеспечению согласования Закона о защите частного пространства и безопасности данных в сфере телекоммуникаций и Закона о мерах принуждения. По его мнению, наличие лишь случайной возможности взыскания убытков в гражданском порядке, особенно с третьей стороны, было недостаточно для защиты его прав. Он подчеркнул, что не имел никаких возможностей установить личность человека, поместившего известное объявление в интернете. Хотя в некоторых случаях компенсация может быть действенным средством правовой защиты, это зависит от того, выплачивалась ли она именно тем, кто нарушил права пострадавшего, что в его случае было не так. Правительство сообщило о том, что появился новый закон, который, если бы он существовал во время происходивших событий, сделал бы ненужной его жалобу. По мнению Заявителя, Правительство не дало никаких объяснений, почему ему не была предоставлена эта защита во время происходивших событий. Поэтому он считал, что были нарушены статьи 8 и 13 Конвенции.
37. Правительство подчеркнуло, что в настоящем деле вмешательство в личную жизнь Заявителя было совершено другим лицом. Оспоренное действие рассматривалось в национальном законодательстве как злоумышленное введение в заблуждение и повлекло бы за собой соответствующее наказание, что возымело бы эффект сдерживания. Было начато расследование с целью выявления лица, разместившего объявление в Интернете, но оказалось безуспешным в силу действующего в то время законодательства, направленного на защиту свободы выражения мнения и права на анонимное выражение мнения. Законодательство защищало автора анонимного интернет-сообщения настолько широко, что эта защита распространялась даже на те сообщения, которые могли нарушить частное пространство другого лица. Этот побочный эффект защиты был вызван тем, что понятие сообщения, нарушающего защиту частного пространства, не было чётко сформулировано, и поэтому было невозможно исключить такие сообщения из списка находящихся под защитой закона. Существовали, однако, и другие доступные способы возмещения, например, Закон о персональных данных, предоставлявший защиту от злоумышленного введения в заблуждение тем, что оператор интернет-сервера на основании положений об уголовной и материальной ответственности этого Закона был обязан обеспечить, чтобы деликатные данные, записанные на нём, подвергались обработке с согласия субъекта данных. Кроме того, хотя срок действия нарушения персональных данных истёк, Заявитель всё же имел возможность добиваться компенсации от автора объявления. По сравнению с делом Х и Y против Нидерландов (X and Y v. the Netherlands), 26 марта 1985 г., серия A, № 91), в настоящем деле материальная ответственность в контексте менее серьёзного правонарушения оказывала достаточно сдерживающий эффект. Кроме того, были и другие механизмы, доступные Заявителю, такие как досудебное полицейское расследование, обвинение, судебные разбирательства и взыскание убытков.
38. Правительство привело довод о том, что было важно рассмотреть ситуацию с законодательством во время происходивших событий в её социальном контексте, когда быстрое увеличение интенсивности использования интернета только начиналось. Действующее законодательство, Закон об осуществлении свободы выражения мнения в СМИ (ст. 2 и 17), который вступил в действие 1 января 2004 г., дают полиции более широкие полномочия нарушать защиту автора анонимного интернет-сообщения в интересах уголовного расследования. Новое законодательство отражает реакцию законодателя на социальное развитие, когда более интенсивное использование (в том числе с неблаговидными целями) интернета требует изменения формулировки границ защиты. Таким образом, из-за изменившейся ситуации в обществе законодательство ещё больше повышало защиту частной жизни в отношении свободы выражения мнения, и особенно защиты авторов анонимных интернет-сообщений.
39. Однако самым важным в настоящем деле было то, что законодательство, действовавшее во время происходивших событий, предоставляло Заявителю средства защиты от распространения сообщений, вторгающихся в его частное пространство, поскольку оператор интернет-сервера, на котором было опубликовано сообщение, был обязан по закону проверять, что упомянутое лицо имело согласие на обработку на сервере оператора деликатной информации, касавшейся его или её. Это обязательство было подкреплено уголовной и материальной ответственностью. Таким образом, в действительности законодательство предоставляло Заявителю достаточную защиту частного пространства и действенные средства правовой защиты.
B. Оценка Суда
40. Суд с самого начала отмечает, что Заявитель, двенадцатилетний ребёнок в то время, оказался субъектом объявления сексуального характера на интернет-сайте знакомств. Однако информацию о личности человека, разместившего это объявление, нельзя было получить от поставщика интернет-услуг в силу действовавшего в то время законодательства.
41. Вопрос применимости статьи 8 бесспорен: факты, изложенные в жалобе, затрагивают понятие «частной жизни», которое охватывает физический и нравственный облик человека (см. Х и Y против Нидерландов (X and Y v. the Netherlands), упомянутое выше, § 22). Хотя это дело рассматривается в национальном законодательстве как злоумышленное введение в заблуждение, Суд подчеркнул конкретные аспекты понятия частной жизни, учитывая потенциальную угрозу физическому и умственному благополучию Заявителя вследствие оспоренной ситуации и его уязвимость в силу юного возраста.
42. Суд напоминает о том, что, хотя назначение статьи 8 главным образом состоит в защите частного лица от произвольного вмешательства государственных органов, она не просто предписывает государству воздерживаться от такого вмешательства: кроме этого, главным образом отрицательного обязательства, существуют и положительные обязательства, неотъемлемо связанные с действенным уважением частной или семейной жизни (см. Эйри против Ирландии (Airey v. Ireland), 9 октября 1979 г., § 32, серия A, № 32).
43. Эти обязательства могут предполагать принятие мер, нацеленных на уважение частной жизни даже в сфере отношений между людьми. Существуют различные способы обеспечения уважения частной жизни, а характер обязательств государства будет зависеть от конкретного аспекта частной жизни. Хотя выбор средств для обеспечения соблюдения статьи 8 в сфере защиты от действий частных лиц находится, в принципе, в рамках усмотрения государства, эффективное сдерживание от совершения тяжких деяний, когда на карту поставлены основополагающие ценности и важнейшие аспекты частной жизни, требует применения действующих положений уголовного права (см. Х и Y против Нидерландов (X and Y v. the Netherlands), упомянутое выше, § 23‑24 и 27; Огаст против Соединённого Королевства (August v. the United Kingdom), реш., № 36505/02, 21 января 2003 г. и М. С. против Болгарии (M. C. v. Bulgaria), № 39272/98, § 150, ЕСПЧ 2003‑XII).
44. Тем не менее, границы рамок усмотрения национальных органов очерчены положениями Конвенции. Поскольку Конвенция является первой и важнейшей системой для защиты прав человека, при их истолковании Суд должен учитывать изменяющиеся условия в Договаривающихся Государствах и реагировать, например, на возникающую конвергенцию в отношении стандартов, которые должны быть достигнуты (см. Кристин Гудвин против Соединённого Королевства (Christine Goodwin v. the United Kingdom), (БП), № 28957/95, § 74, ЕСПЧ 2002-VI).
45. Суд считает, что, хотя это дело и не настолько серьёзно, как дело Х и Y против Нидерландов (X and Y v. the Netherlands), где нарушение статьи 8 было связано с отсутствием действенных уголовных санкций за изнасилование девочки-инвалида, его нельзя рассматривать как тривиальное. Действие носило преступный характер, затрагивало несовершеннолетнего гражданина и делало его объектом внимания педофилов (см. также пункт 41 выше).
46. Правительство согласилось с тем, что в то время оператору интернет-сервера нельзя было дать предписание по предоставлению информации, указывавшей на личность правонарушителя. С его точки зрения, защита была обеспечена самим фактом существования уголовного преступления в связи со злоумышленным введением в заблуждение, а также возможностью предъявления уголовных обвинений или подачи иска о нанесении ущерба в отношении оператора сервера. Что касается первого положения, то Суд замечает, что наличие сформулированного правонарушения оказывает ограниченный эффект сдерживания, если отсутствуют средства установления личности правонарушителя и привлечения его к суду. Также Суд отмечает, что не исключает возможность, что положительные обязательства государства в соответствии со статьёй 8 по защите физической или моральной неприкосновенности личности могут распространяться на вопросы, связанные с эффективностью уголовного расследования, даже когда речь не идёт об уголовной ответственности органов государства (см. Осман против Соединённого Королевства (Osman v. the United Kingdom), 28 октября 1998 г., § 128, Отчёты о постановлениях и решениях 1998-VIII). С точки зрения Суда, государства имеют положительное обязательство, неотъемлемо связанное с положениями статьи 8 Конвенции, по криминализации правонарушений в отношении личности, включая покушения на совершение правонарушений, и по усилению сдерживающего эффекта криминализации путём применения положений уголовного права на практике через эффективное расследование и судебное преследование (см. mutatis mutandis М. С. против Болгарии (M.C. v. Bulgaria), упомянутое выше, § 153). Когда под угрозой оказывается физическое и нравственное благополучие ребёнка, такой запрет приобретает ещё большую значимость. Суд отмечает в этой связи, что развратные действия, несомненно, являются ужасающим злодеянием, которое пагубно отражается на его жертвах. Дети и другие уязвимые лица имеют право на государственную защиту в форме эффективного удерживания от таких серьёзных типов вмешательства в их частную жизнь в её важнейших аспектах (см. Стаббингс и другие против Соединённого Королевства (Stubbings and Others v. the United Kingdom), 22 октября 1996 г., § 64, Отчёты 1996‑IV).
47. Что касается довода Правительства о том, что Заявитель имел возможность получить возмещение ущерба от третьей стороны, а именно от поставщика услуг, Суд считает, что этого было недостаточно в обстоятельствах данного дела. Очевидно, что и общественный интерес, и защита интересов жертв преступлений, совершённых в отношении их физического или психологического благополучия, требуют наличия средств правовой защиты, позволяющих установить личность преступника и привлечь его к суду, в настоящем деле – лица, поместившего объявление от имени Заявителя, а жертве – получить от него финансовое возмещение.
48. Суд согласен с тем, что, учитывая трудности, связанные с управлением современным обществом, положительное обязательство государства должно истолковываться таким образом, который не возлагает чрезмерного или несоразмерного бремени ни на власти, ни на законодательный орган, как в данном случае. Еще один важный фактор состоит в том, чтобы полномочия по контролю, предотвращению и расследованию преступлений осуществлялись таким образом, который бы характеризовался полным уважением к должным процессуальным и прочим гарантиям, накладывающим законные ограничения на проведение уголовных расследований и привлечение нарушителей к суду, включая гарантии, изложенные в статьях 8 и 10 Конвенции, – гарантии, на которые могут опираться сами нарушители. Суд внимательно отнёсся к доводу Правительства о том, что любой законодательный недостаток следует рассматривать в социальном и временном контексте. Одновременно с этим Суд отмечает, что данный инцидент произошёл в 1999 г., то есть в то время, когда было хорошо известно, что интернет, именно в силу своей анонимности, мог использоваться в преступных целях (см. пункты 22 и 24 выше). Кроме того, проблема сексуального насилия над детьми широко распространилась в течение предшествующих десяти лет. Поэтому нельзя сказать, что Правительство не имело возможности создать механизм по защите пострадавших детей от превращения их в объект внимания со стороны педофилов через интернет.
49. Суд считает, что практическая и действенная защита Заявителя предполагала бы принятие эффективных мер по установлению личности и наказанию преступника, то есть лица, поместившего объявление. В настоящем деле такая защита не была предоставлена. Эффективное расследование не могло быть начато по причине необходимости обязательного соблюдения конфиденциальности. Хотя свобода выражения мнения и конфиденциальность сообщений являются главнейшими соображениями и пользователи телекоммуникаций и интернет-услуг должны иметь гарантию, что их собственное частное пространство и свобода выражения мнения будут пользоваться уважением, такая гарантия не может быть абсолютной и должна при некоторых обстоятельствах подчиняться другим законным первостепенным задачам, таким как предотвращение беспорядков или преступлений, или защита прав и свобод других лиц. Что касается вопроса о том, может ли человек, поместивший оскорбительное объявление, учитывая его предосудительный характер, пользоваться защитой статей 8 и 10, то задача законодателя состоит в создании процедуры сопоставления разнообразных исков, которые вступают в противоречие друг с другом в данном контексте. Такая процедура, однако, отсутствовала во время происходивших событий, и в результате положительное обязательство Финляндии в отношении Заявителя не могло быть выполнено. Позднее этот недостаток был исправлен. Однако механизмы, созданные Законом о свободе выражения в СМИ (см. пункт 21 выше), появились слишком поздно для Заявителя.
50. Суд постановляет, что в настоящем деле была нарушена статья 8 Конвенции.
51. Учитывая заключение относительно статьи 8, Суд считает, что нет необходимости рассматривать вопрос о том, была ли в этом деле нарушена статья 13 Конвенции (см. среди других источников Саллинен и другие против Финляндии (Sallinen and Others v. Finland), № 50882/99, §§ 102 и 110, 27 cентября 2005 г. и Копланд против Соединённого Королевства (Copland v. the United Kingdom), № 62617/00, §§ 50‑51, ЕСПЧ 2007‑I).
II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
52. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
53. В качестве компенсации морального вреда Заявитель потребовал 3 500 евро за перенесённые страдания.
54. Правительство полагало, что размер возмещения не должен превышать 2 500 евро.
55. Суд считает установленным, что Заявителю действительно был причинен моральный вред. Он полагает, что одной лишь констатации нарушения недостаточно в качестве справедливого возмещения и, следовательно, необходима также финансовая компенсация. Проведя оценку на справедливой основе, Суд назначает Заявителю 3 000 евро.
B. Судебные издержки
56. Заявитель потребовал 2 500 евро на покрытие расходов в ходе национальных разбирательств и разбирательств в Европейском суде.
57. Правительство усомнилось в наличии у Заявителя соответствующей документации.
58. Суд отмечает, что ему не была представлена документация, необходимая в соответствии с Правилом 60 Регламента Суда, и поэтому данное требование должно быть отклонено.
C. Процентная ставка
59. Суд считает целесообразным принять процентную ставку в соответствии с предельным размером ссудного процента Европейского центрального банка, к которому должны быть добавлены три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Постановляет, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
2. Постановляет, что нет необходимости рассматривать жалобу по статье 13 Конвенции.
3. Постановляет, что:
a) Государство-ответчик обязано выплатить Заявителю в течение трёх месяцев с момента окончательного вступления данного решения в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 3 000 евро (три тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда плюс сумму любого налога, которым может облагаться эта сумма;
б) с момента истечения вышеуказанных трёх месяцев до момента выплаты на суммы, указанные выше, выплачиваются простые проценты в размере предельного ссудного процента Европейского центрального банка в течение периода выплаты процентов с добавлением трёх процентных пунктов.
4. Отклоняет оставшуюся часть иска Заявителя о справедливом возмещении.
Совершено на английском языке, письменно заверено 2 декабря 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
Лоуренс Эрли, Николас Братца,
юрист секции председатель
© Перевод Центра защиты прав СМИ
