Рассказывает директор и ведущий юрист Центра защиты прав СМИ Галина Арапова.
Президент России Владимир Путин анонсировал в стране конституционную реформу. Одним из озвученных им пожеланий стал приоритет Российской Конституции над международными нормами права. Означает ли это какие-то изменения в плане исполнения решений Европейского суда и уважения норм Конвенции о правах человека? Об этом – в комментарии Галины Араповой.
– Прежде всего, в многочисленных комментариях, которые уже появились в прессе, встречается путаница. Некоторые СМИ говорят, что будет введен приоритет национального законодательства над международным. Мы, конечно, не знаем, как это будет сформулировано в итоге. Но пока речь идет только о приоритете Конституции над международным правом.
Строго говоря, даже такое изменение в Конституцию, о котором вчера заявил Президент, внести нельзя без принятия новой Конституции. Сейчас приоритет международного договора перед нормой национального законодательства в случае возникновения коллизии установлен частью 4 статьи 15 Конституции, а она не может быть изменена согласно прямому указанию в самой же Конституции, где в статье 135 установлен прямой запрет на изменение глав 1, 2 и 9 Основного закона страны. Хотя нельзя исключать, что будут предприняты какие-то действия, которые будут представлены как обоснование внесения изменений в Основной закон, и предложена процедура, которая на данный момент в законодательстве не закреплена.
Но даже если будет установлен приоритет российской Конституции над международным законодательством, это мало что изменит. Это не будет означать, что наша страна сможет отказываться от исполнения своих обязательств, которые она взяла на себя, ратифицировав международные договоры. Их по-прежнему будет необходимо выполнять. Отказаться от этого можно лишь одним способом – последовательно выходя из международных договоров, в которые Россия вступала с другими странами, денонсируя их в установленном порядке. Поэтому даже при внесении изменений в Конституцию в угоду сложившейся политической конъюнктуре, наша страна по-прежнему будет обязана соблюдать Конвенцию о правах человека и исполнять решения ЕСПЧ.
Насколько ответственно она делает это на данном историческом этапе — вопрос другой. К сожалению, и сейчас правоприменительная практика демонстрирует неуважение не только к международным обязательствам, но даже и к собственным российским законам. Широко известны судебные дела, когда решения принимались скорее в интересах определенных сил или влиятельных лиц, а не в рамках буквы и духа закона.
Реальная угроза, которую я вижу в сфере правоприменения международных норм, гарантирующих свободу слова и свободу выражения мнения, – это недобросовестное или неграмотное толкование этой реформы судьями и другими правоприменителями. Мы уже сталкивались в последние годы со спорной реакций судей на ссылки на Европейскую конвенцию и решения ЕСПЧ: «А разве мы не вышли еще из Совета Европы?», «Что вы нам тут на какие-то европейские законы ссылаетесь, у нас свои есть?» и так далее. И следует отметить, что такой правовой нигилизм стал особенно заметен в последние 7-10 лет, что напрямую связано с изменением Россией своей внешнеполитической риторики. К сожалению, такое отношение к нормам международного права, являющегося, кстати, согласно нашей же Конституции (статья 15) «составной частью нашей правовой системы», является прямым негативным последствием пропаганды и плохой подготовки судей в сфере международного и конституционного права.
Не исключено, что такая реформа может быть воспринята некоторыми как некая отмашка, что теперь в сторону общепризнанных международных норм, практики международных судов, включая Европейский суд, можно не оглядываться. Многое будет зависеть от того, какие именно поправки в Конституцию будут сформулированы, как их разъяснят населению, насколько в этом смогут разобраться юристы в разных сферах правоприменительной практики: работающие в органах власти, в правоохранительных органах, в судах. Ведь не все юристы — специалисты в области конституционного или международного права. И воспринять такую реформу они могут не более осознанно, чем обыватели. При этом от них многое будет зависеть в том, что касается применения норм международного права в конкретных ситуациях нарушения прав человека.
Также приоритет Конституции РФ над международными нормами может некоторыми толковаться шире — как приоритет национального законодательства над международным правом. О чем вроде бы речи не идёт, да и де-юре вряд ли это возможно в современном мире. Такой подход может существенно затруднить и так непростую работу юристов в судах, когда они в своей правовой позиции будут ссылаться на практику ЕСПЧ или общепризнанные нормы международного права. Понятно, что обучение судей международному праву и основам конституционного права в работу юристов не входит, и возразить судьям в процессу будет сложно. Останется надеяться на адекватное толкование такой реформы высшими судами РФ, включая Конституционный.
Кроме того, есть опасность формального подхода к различиям в Конституции и Европейской конвенции. Например, в нашем Основном законе не используется понятие «свобода выражения мнения», которое есть в статье 10 Европейской Конвенции. В статье 29 Конституции гарантируется «свобода мысли и слова». И нельзя исключать, что кто-то не воспримет формально «приоритет Конституции» как основание не руководствоваться нормой Европейской Конвенции, раз там другая формулировка — раз в нашей Конституции нет понятия «свобода выражения мнения», значит, мы не обязаны ориентироваться на Конвенцию и решения ЕСПЧ. Это было бы совсем неграмотно и противоречило бы международным обязательствам России даже в случае проведения предложенной конституционной реформы.
Источник: Центр защиты прав СМИ
