ДЖЕРУСАЛЕМ против АВСТРИИ (Jerusalem v. Austria)

(Jerusalem v. Austria)

Постановление Суда 

Страсбург 

27 февраля 2001 г. 

[Это решение подлежит редакционной проверке перед тем, как будет воспроизведено в заключительной форме в официальных отчетах об избранных приговорах и решениях Суда.]

По делу «Джерусалем (Jerusalem) против Австрии»,

Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), во время его заседания как Палаты, в составе:

г-н Ж.-П. Коста, Председатель,
г-н В.Фюрман,
г-н Л.Лукаид,
сэр Николас Братца,
г-жа Х.С. Грев,
г-н K. Трайя,
г-н М. Угрехилидзе, судьи,
а также г-жа С. Долле, Секретарь Секции,

Проведя 3 октября 2000 года и 30 января 2001 года совещания за закрытыми дверями,

Вынес следующее решение, принятое 30 января 2001 года:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было возбуждено по заявлению (№ 26958/95) против Австрии и подано в Европейскую Комиссию по Правам Человека («Комиссия») по статье 25 прежней редакции Конвенции о защите прав и основных свобод человека («Конвенция») 2 марта 1995 года г-жой Сюзанн Джерусалем («заявительницей»), австрийкой по национальности.

2. Интересы заявительницы в Суде представлял г-н Т. Прадер, — адвокат, практикующий в Вене (Австрия). Правительство Австрии («Правительство») было представлено его уполномоченным, послом Х. Уинклером, начальником Отдела Международного права в Федеральном Министерстве иностранных дел.

3. Заявительница утверждала, что судебный запрет на повторение определенных заявлений, сделанных ею в ходе дискуссии в Муниципальном Совете Вены, нарушил ее право на свободу выражения мнения. Помимо этого, она утверждает, что судебный процесс, который завершился судебным запретом, не был справедливым.

4. Заявление было передано в Суд 1 ноября 1998 года, когда вступил в силу Протокол № 11 Конвенции (п. 2 статьи 5 Протокола № 11).

5. Заявление было направлено в Третью Секцию Суда (Правило 52 § 1 Регламента Суда). В пределах этой Секции, состав Палаты, которая должна была рассматривать дело (п. 1 статьи 27 Конвенции) был таким, как это предусмотрено Правилом 26 § 1 Регламента Суда.

6. Решением от 27 июня 2000 года Палата объявила, что заявление признается частично приемлемым.

7. Правительство, но не заявительница, представило в Суд свои замечания по поводу фактических обстоятельств дела (Правило 59 § 1).

8. Слушание происходило публично во Дворце Прав человека в Страсбурге 3 октября 2000 года (Правило 59 § 2).

В Суде присутствовали:

(a) со стороны Правительства
г-н Х.Уинклер, начальник Отдела Международного права в Федеральном Министерстве иностранных дел, Уполномоченный,
г-жа Б.Омс, Федеральная Канцелярия, Советник;
г-н Г.Лукассер, Федеральное Министерство юстиции, Советник;

(b) со стороны заявительницы  
г-н Д.Эннокл, Советник
Суд заслушал обращения г-на Эннокла и г-на Уинклера.

ФАКТЫ

I. Обстоятельства дела

9. Заявительница — гражданка Австрии, проживающая в Вене. В рассматриваемый период времени она была членом Муниципального Совета Вены (Gemeinderat), который также действует как Региональный Парламент (Landtag).

10. 11 июня 1992 года, в ходе заседания Муниципального Совета Вены, заявительница выступила в качестве члена Муниципального Совета. Дискуссия была связана с предоставлением муниципалитетом субсидий ассоциации, оказывающей помощь родителям детей, вовлеченных в секты. В свете этого, заявительница сделала следующее заявление:

«Как и любой другой человек, я знаю, что сегодня понятие секта означает уже не маленькую группу, откалывающуюся от большой церкви…., а психологическую секту.»

«Эти психо — секты также существуют и в Вене. У них есть общие черты. Один из этих общих признаков — их тоталитарный характер. Кроме того, в их идеологии проявляются фашистские тенденции; зачастую они имеют иерархические структуры. В целом, человек, который оказывается вовлеченным в такую секту, теряет свою индивидуальность и подчиняется группе …. «

Прокомментировав действия ассоциации, которую она сочла сектой, заявительница продолжала следующим образом:

» … секты IPM [Institut zur FШrderung der Psychologischen Menschenkenntnis] не было в Австрии в течение долгого времени. Однако, в течение нескольких лет — в Швейцарии она называется VPM — она обрела влияние на политику Австрийской Народной Партии (Austrian People’s Party) в отношении оборота и потребления наркотиков».

11. Далее, заявительница утверждала, что Австрийская Народная Партия выпустила статью по проблеме политики в отношении оборота и потребления наркотиков совместно с IPM, и вместе с IPM организовала информационные акции, в том числе общественные дискуссии. Заявительница требовала заключения Муниципального Совета о том, что перед выделением субсидий ассоциации должен быть исследован вопрос: является ли эта ассоциация сектой.

12. Дискуссия в Муниципальном Совете перешла в русло темы о политике в отношении оборота и потребления наркотиков, и заявительница в своем дальнейшем выступлении критиковала связь Австрийской Народной Партии с IPM, а также сделала дальнейшие заявления о сущности IPM и ее деятельности.

13. 27 октября 1992 года IPM — ассоциация, созданная в соответствии c Австрийским законодательством, и Verein zur FШrderung der Psychologischen Menschenkenntnis (VPM) — ассоциация, созданная в соответствии c Швейцарским законодательством, — подали гражданский иск в отношении заявительницы в соответствии со статьей 1330 Австрийского Гражданского Кодекса в Венский Региональный Суд по Гражданским Делам (Landesgericht fur Zivilrechtssachen). Ассоциации просили Суд вынести решение о судебном запрете в отношении заявительницы, который воспрепятствовал бы ей повторять утверждение о том, что IPM является сектой, а также предписал бы ей отказаться от этого утверждения и опубликовать опровержение в нескольких австрийских газетах.

14. 2 февраля 1993 года заявительница представила свой отзыв на иск. Она утверждала, что использованное ею определение «секта» было субъективной оценкой, а не утверждением о факте. Это было сказано в контексте политической дискуссии. Однако, в том случае, если суд счел бы определение «секта» утверждением о факте, она желала доказать, что это утверждение было правдивым, и предложить документальное свидетельство и показания свидетелей для подтверждения того, что истцы являются сектами. В качестве документального подтверждения заявительница предложила решение Суда Германии и семь статьей о внутренней структуре и действиях истцов, опубликованные в газетах и других периодических изданиях. Она предложила заслушать показания четырех свидетелей. Она также просила суд получить заключение эксперта.

15. 16 февраля 1993 года IPM и VPM внесли изменение в свой иск о судебном запрете, добавив следующее утверждение, сделанное заявительницей 11 июня 1992 года:

«Один из этих общих признаков — их тоталитарный характер. Кроме того, в их идеологии проявляются фашистские тенденции; зачастую они имеют иерархические структуры. В целом, человек, который оказывается вовлеченным в такую секту, теряет свою индивидуальность и подчиняется группе …»

16. 18 февраля 1993 года заявительница подтвердила получение дополненного искового заявления. Она представила расшифровку стенограммы сессии Венского Муниципального Совета от 11 июня 1992 года, и привела довод о том, что изменение в иске касается всего лишь общего объяснения, данного определению «психо — секта» и не имеет прямого отношения к истцам. Далее, она сослалась на свои предыдущие утверждения и выдвинутые по их поводу доказательства.

17. 22 февраля 1993 года состоялось слушание в Региональном Суде. Суд принял несколько документов, представленных сторонами, закончил прием доказательств и отклонил все просьбы о приеме других доказательств, как не относящихся к делу, поскольку предоставленные документы в достаточной степени разъясняли аспекты дела.

18. 8 апреля 1993 года Региональный Суд вынес решение о судебном запрете, который препятствовал заявительнице повторять ее утверждения о том, что IPM и VPM являются сектами тоталитарного характера. Помимо этого, суд обязал заявительницу опровергнуть эти утверждения и опубликовать опровержение в нескольких газетах. Вопреки мнению заявительницы, Региональный Суд счел ее утверждения не субъективным мнением, а утверждениями о фактах. Обратившись к уставам ассоциаций и другим свидетельствам, Региональный Суд посчитал, что утверждения заявительницы не подтвердились. Заявительница распространила необоснованные предположения таким образом, как если бы это был доказанный факт, и поэтому поступила недобросовестно. Поскольку был доказан ущерб доходам и материальному положению ассоциаций-истцов, суд вынес решение о запрашиваемом судебном запрете в соответствии со статьей 1330 § 2 Гражданского Кодекса.

19. 12 июля 1993 года заявительница подала апелляцию. Заявительница утверждала, что Региональный Суд не принял доказательства, которые она хотела представить. В частности, она утверждала, что настоящая деятельность истцов и их (тоталитарные) методы не могли быть выявлены из их уставав. В частности, должны были быть исследованы внутренняя организационная структура (иерархическая структура), их поведение в отношении критиков (показывающее тоталитарный характер и идеологию с чертами фашизма) и воздействие на личность людей, участвующих в них (потеря индивидуальности и подчинение группе). По мнению заявительницы, только заключение эксперта, использующего социологические и психологические методы или интервью с людьми, подвергшимся влиянию данных ассоциаций, могло внести ясность в эти проблемы. В любом случае, утверждения заявительницы были субъективными суждениями, сделанными в контексте политической дискуссии, а не утверждениями о фактах. Поэтому судебный запрет нарушил ее право на свободу выражения мнения, предоставленное ей статьей 10 Конвенции.

20. 16 ноября 1993 года Апелляционный Суд Вены (Oberlandesgericht) поддержал решение Регионального Суда в отношении запрета на воспроизведение утверждений, но отклонил требование об опровержении и его публикации.

21. Это подтверждало мнение Регионального Суда о том, что высказывания заявительницы были утверждением о фактах. В отличие от Регионального Суда, Апелляционный Суд счел утверждения Заявительницы оскорблением, подпадающим под действие не только второго, но и первого параграфа статьи 1330 Гражданского Кодекса. В этом случае заявительница, а не истец, должна была доказать достоверность ее утверждений.

22. Что касается жалобы заявительницы об отказе Регионального Суда принять доказательства, которые она представила с целью доказать факт того, что истцы являются сектами, — Апелляционный Суд признал эти доказательства не относящимися к делу. Согласно правовой позиции Апелляционного Суда, утверждения Заявительницы следовало рассматривать в целом. Таким образом, использование термина «секта» не было решающим, а утверждение о фашистских тенденциях имело наибольшую важность. Это последнее утверждение представляло собой оскорбление, выходящее за рамки обоснованной критики. Поскольку заявительница не предоставила никаких доказательств в отношении определения «психо — секты», а предложила их только в отношении вопроса, являются ли истцы сектами, она не сумела доказать его правдивость, как это требуется в соответствии со статьей 1330 § 1 Гражданского Кодекса. Апелляционный Суд также решил, что просьба об опровержении и его публикации в нескольких газетах должна быть отклонена, так как истцы не определили, к какой аудитории должно быть обращено опровержение, — несмотря на то, что утверждения заявительницы были опубликованы в газетах.

23. 18 августа 1994 года Верховный Суд (Oberster Gerichtshof) не принял к рассмотрению последующую апелляцию заявительницы, в соответствии с законом (пересмотр дела). Однако, он подтвердил, что утверждения типа «фашистские тенденции» или «тоталитарный характер» были утверждениями о фактах, доказать которые заявительница не сумела. Сославшись на прецедентное право, Суд решил, что дискредитация посредством ложных заявлений, даже сделанных в ходе политических дискуссий, выходит за рамки приемлемой политической критики и не может быть оправдана балансом интересов или правом на свободу выражения мнения.

II. Соответствующие внутригосударственные правовые нормы

24. В статье 1330 Австрийского Гражданского Кодекса (Allgemeines Burgerliches Gesetzbuch) говорится следующее:

» (1) Все, кто понес материальный ущерб или убытки из-за оскорбления, могут требовать компенсации.»

«(2) То же относится к случаям, когда кто-либо распространяет утверждения о фактах, которые ставят под угрозу репутацию другого человека, его доходы или материальное положение, и если ложность подобного утверждения была ему известна или должна была быть известна. В таком случае, можно требовать признания утверждения не действительным и публикации опровержения…. «

25. Члены Венского Муниципального Совета пользуются ограниченной парламентской неприкосновенностью. Они освобождаются от ответственности за что-либо, сказанное или в ходе дискуссий в Муниципальном Совете, если Муниципальный Совет заседает как Региональный Парламент (статьи 57, 58, 96 Федеральной Конституции). Однако эта привилегия не распространяется на сессии Муниципального Совета, во время которых он заседает как местный совет. Дело в том, что Венский Совет, согласно Австрийской Конституции, имеет двойную функцию, являясь в одно и то же время и региональным, и местным советом (статья 108 Федеральной Конституции).

ПРАВО

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

26. Заявительница утверждала, что была нарушена статья 10 Конвенции, которая предписывает следующее:

“1. Каждый человек имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ…

2.Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия”.

27. Заявительница оспаривает необходимость вмешательства в ее право на свободу выражения мнения. Инкриминируемые утверждения были сделаны в ходе сессии Венского Муниципального Совета и коснулись политической проблемы, а именно предоставления государственных субсидий ассоциациям и, в частности, ассоциации родителей, чьи дети оказались вовлеченными в секты. В этом контексте заявительница указала на то, что секты приобретали влияние в политике, и привела в качестве примера ассоциации-истцов, как сотрудничающих с Австрийской Народной Партией. Заявительница не была вовлечена в прямой спор с VPM или IPM. Скорее, ее заявления были критическим комментарием позиции другой политической партии в отношении оборота и потребления наркотиков, и не могли быть поняты как выпад против репутации истцов. В любом случае, сама IPM неоднократно обнародовала свои заявления о предотвращении СПИДа и политике в отношении оборота и потребления наркотиков; таким образом, заявительница также имела право это комментировать. Наконец, заявительница утверждала, что ее заявления по проблеме были ее субъективной оценкой. Это мнение не было разделено Австрийскими судами, которые квалифицировали их как утверждения о фактах, достоверность которых должна была быть доказана. Тем не менее, она предложила доказательства в обоснование их правдивости, но австрийские суды не приняли их. Таким образом, она не была виновна в том, что ей не удалось доказать достоверность ее утверждений.

28. Правительство соглашается с тем, что судебный запрет препятствует праву заявительницы на свободу выражения мнения. Однако, по его мнению, эта мера в данном деле была оправданной, согласно п. 2 статьи 10, поскольку была » предписана законом «, а именно статьей 1330 Гражданского Кодекса, и преследовала законную цель защиты репутации и прав других лиц. Кроме того, она была необходима в демократическом обществе в интересах этой цели. В этом отношении Правительство утверждает, что рамки приемлемой критики более широки в отношении политического деятеля, чем частного лица. Однако в данном случае заявительница критиковала не политического деятеля, а выдвигала серьезные обвинения против частных организаций, чья политическая функция была не более чем консультативной, — если таковая была вообще. Обстоятельства, при которых заявительница, как член муниципального совета, выступала с критикой в адрес ассоциаций, не позволяли им защищаться таким же образом, в том же самом месте и перед той же самой аудиторией. Кроме того, вмешательство не было чрезмерным, так как оспариваемый судебный процесс был инициирован ex officio не государством, а частными организациями, и процесс велся не в уголовном, а в гражданском производстве.

29. Далее, Правительство утверждает, что австрийские суды правильно квалифицировали высказывания заявительницы как утверждения о фактах. Таким образом, заявительница имела возможность доказать достоверность своих утверждений, но она не сумела этого сделать.

30. Суд отмечает, что обе стороны квалифицировали судебный запрет как вмешательство в право заявительницы на свободу выражения мнения, которое гарантируется п. 1 статьи 10 Конвенции. Далее, никем не оспаривалось, что вмешательство было предписано законом и преследовало законную цель, а именно цель защиты репутации или прав других, — в пределах значения п. 2 статьи 10, Суд подтверждает эту оценку.

31. Спор в данном деле касается вопроса о том, было ли вмешательство «необходимым в демократическом обществе».

32. Согласно твердо установившемуся прецедентному праву Суда, свобода выражения мнения составляет одну из необходимых основ демократического общества и одно из основных условий его прогресса и самореализации каждого его члена. В соответствии с п. 2 статьи 10 Конвенции, это применимо не только к «информации» или «идеям», которые благосклонно принимаются или расцениваются как безобидные или нейтральные, но также и к тем, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство. Таковы требования плюрализма и терпимости, без которых нет «демократического общества». Как говорится в статье 10, свобода выражения мнения допускает целый ряд ограничений, которые, однако, должны толковаться определенно, и необходимость любых ограничений должна быть убедительно определена.

33. Тест на «необходимость в демократическом обществе » требует, чтобы Суд определил, действительно ли «вмешательство» было вызвано «острой общественной потребностью», соответствовало ли это преследуемой законной цели, и были ли причины, указанные органами федеральной власти в его оправдание, уместными и достаточными (см. решение по делу «Санди Таймс» против Соединенного Королевства №1 («The Sunday Times v. The United Kingdom (no.1)») от 26 апреля 1979 года, Series А №30, стр. 38, п. 62). В оценке, существует ли такая «потребность» и какие меры должны быть приняты, чтобы ее удовлетворить, органам федеральной власти представлено право усмотрения. Однако, их право на усмотрение не является безграничным и контролируется Европейским Судом, чья задача — вынести заключительное решение о том, совместимо ли данное ограничение со свободой выражения мнения, как это гарантируется статьей 10 (см., среди мнений многих других источников, решение по делу «Нилсен и Джонсон против Норвегии» («Nilsen and Johnsеn v. Norway»)[GC], № 23118/93, § 43, ECHR 1999-VIII).

34. Задача Суда при осуществлении его контрольной функции состоит не в том, чтобы подменить собой органы федеральной власти, а скорее в том, чтобы пересмотреть в свете cтатьи 10 и всего дела в целом решение, которое они приняли в соответствии с их правом на свободу судебного усмотрения (там же).

35. При рассмотрении особых обстоятельств дела, Суд будет принимать во внимание следующие моменты: должность заявительницы; статус ассоциаций, которые начали дело с требованием о судебном запрете, и их деятельности; а также предмет дискуссии в Венском Муниципальном Совете.

36. Что касается должности заявительницы, Суд обращает внимание, что она была политическим деятелем, избранным членом Венского Муниципального Совета. Заявительница также пользовалась ограниченной парламентской неприкосновенностью (см. п. 25 выше). Однако, сессия Муниципального Совета, на которой выступила заявительница, была сессией местного совета, а не Земельного Парламента. В последнем случае, любое заявление, сделанное заявительницей, было бы защищено парламентской неприкосновенностью, и иск с требованием о судебном запрете был бы невозможен. В этом отношении Суд напоминает, что если свобода выражения мнения важна для всех людей, она особенно важна для их избранных представителей. Они представляют избирателей, привлекают внимание к их приоритетным проблемам и защищают их интересы. Соответственно, вмешательства в право на свободу выражения мнения со стороны оппозиционного члена Парламента, каким является заявительница, требуют самого пристального внимания со стороны Суда (решение по делу «Кастеллс против Испании» («Castells v. Spain») от 23 апреля 1992 года, Series А, № 236, стр. 22-23, п. 42).

37. Что касается статуса IPM и VPM, оппонентов заявительницы в деле о судебном запрете, Правительство утверждало, что ассоциации были частными организациями, и, по смыслу статьи 10, не могли приравниваться к политическим деятелям.

38. Суд напоминает, что пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в отношении частного лица. В отличие от последнего первый должен проявлять большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества к каждому его слову и действию. Политические деятели должны выказывать большую степень терпимости, особенно если они обнародуют заявления, уязвимые для критики.

Однако, выходя на арену общественных дискуссий, частные лица и ассоциации также представляют себя на всеобщее обозрение. В деле «Нилсен и Джонсен против Норвегии» Суд счел, что правительственный эксперт г-н Братолм, вовлеченный в спор с г-ном Нилсеном и г-ном Джонсеном, с учетом своей должности, не мог бы приравниваться к политическому деятелю, который должен выказывать большую степень терпимости. Тем не менее, Суд счел участие г-на Братолма в общественных дискуссиях достаточным фактором для признания его таковым ([GC], № 23118/93, п. 52, ECHR 1999-VIII).

39. В данном случае Суд считает, что IPM и VPM являются ассоциациями, активными в общественно значимой области, а именно в области политики в отношении оборота и потребления наркотиков. Они участвовали в общественных дискуссиях по этому вопросу и, как признало Правительство, сотрудничали с политической партией. Поскольку ассоциации таким образом проявили активность в общественно значимой сфере, они должны были выказать большую степень терпимости к критике в свой адрес, когда в ходе дискуссии оппоненты обсуждали их цели и применяемые средства.

40. Что касается опровергаемых утверждений заявительницы, Суд считает, что они были сделаны в ходе политической дискуссии в Венском Муниципальном Совете. Тот фактор, что эта дискуссия произошла в Венском Муниципальном Совете, который заседал как местный совет, а не как Земельный Парламент, — не является решающим. Вне зависимости от того, были ли утверждения заявительницы защищены парламентской неприкосновенностью, Суд находит, что они были сделаны на форуме, который, по крайней мере, сопоставим с Парламентом, если рассматривать этот вопрос с точки зрения общественной важности защиты права на свободу выражения мнения участников данного форума. В демократическом государстве Парламент или сопоставимые с ним органы являются важнейшими форумами для политических прений. Для вмешательства в осуществляемую там свободу выражения мнения должны быть выдвинуты очень веские причины.

41. Дискуссия в Муниципальном Совете касалась предоставления государственных субсидий ассоциациям, и заявительница прокомментировала один из пунктов повестки дня, а именно предоставление субсидий ассоциации, которая помогала родителям, чьи дети оказались вовлеченными в секты (der Selbsthilfegruppen von Sektenopfern). Цель выступления заявительницы состояла в том, чтобы подчеркнуть необходимость такой помощи и аргументировать ее, описывая опасности группировок, — которые в контексте, весьма отличном от прошлых религиозных споров, обычно упоминались как секты. В этом контексте — когда IPM и VPM не были упомянуты — она объяснила понятие секты и выразила мнение, что один аспект, который является общим для всех этих сект, — это их тоталитарный характер. Дальнейшее развертывание этого тезиса заявительницей полностью соответствовало общим определениям тоталитаризма. И только потом в своем выступлении она критиковала связи Австрийской Народной Партии с IPM и VPM.

42. В данном деле, Австрийские суды квалифицировали утверждения заявительницы как утверждения о фактах. Соответственно, заявительница была обязана доказать их достоверность во избежание судебного запрета. В этом отношении Суд ссылается на дела «Лингенс против Австрии» и «Обершлик против Австрии», где Суд разграничивал понятия утверждения о факте и субъективной оценке. Существование фактов может быть наглядно показано, в то время как субъективная оценка не подлежит доказыванию. Требование доказать истинность субъективной оценки невыполнимо и само по себе нарушает свободу выражения мнения, которая является основной частью права, гарантированного статьей 10 ( решения по делам «Лингенс против Австрии» («Lingens v. Austria») от 8 июля 1986 года, Series А, № 103, стр. 28, п. 46; и «Обершлик против Австрии» » Oberschlic v. Austria » от 22 ноября 1990 года, Series A, № 204, стр. 27, п. 63).

43. Однако, далее Суд ссылается на то, что даже в случае, когда суждение сводится к субъективной оценке, пропорциональность вмешательства может зависеть от того, существует ли достаточное фактическое основание для опровергаемого утверждения, поскольку даже субъективная оценка, не имеющая под собой никакой фактической основы, может быть чрезмерной (решение по делу «Де Хаэс и Гийселс против Бельгии» («De Haes and Gijsels v. Belgium») от 24 февраля 1997 года, Отчеты о решениях и вердиктах 1997- I, стр. 236, п. 47; решение по делу «Обершлик против Австрии № 2» («Oberschlic v. Austria (no. 2)») от 1 июля 1997 года, Отчеты 1997-IV, стр. 1276, п. 33).

44. В отличие от австрийских судов, Суд находит, что в данном деле опровергнутые утверждения являются добросовестным комментарием избранного члена Муниципального Совета по проблемам общественной значимости и должны быть расценены скорее как субъективная оценка, нежели как утверждения о фактах (цит. дел «Лингенс против Австрии», п. 46; «Вабль против Австрии» («Wabl v. Austria»), № 24773/94, 21.3.2000, п. 36).

45. Остается вопрос о наличии достаточного фактического основания для подобной субъективной оценки. В этом отношении Суд обращает внимание на то, что заявительница предоставила документальные свидетельства, в частности, статьи из газет и журналов о внутренней структуре и характере деятельности истцов, а также решение Суда Германии по данному вопросу. По мнению Суда, этот материал мог бы продемонстрировать наличие серьезных оснований считать добросовестным комментарием субъективную оценку, высказанную заявительницей. Кроме документальных свидетельств, принятых Региональным Судом, заявительница также представила показания четырех свидетелей и предложила обратиться к мнению эксперта. Однако Региональный Суд отказался принять эти доказательства. По объяснению Суда, они относились только к термину «секта», а не к термину, который объясняла заявительница в своем выступлении, а именно: орган, имеющий тоталитарный характер и проявляющий фашистские тенденции и наличие иерархических структур с вытекающим из этого неблагоприятным воздействием на психику его членов и последователей. Таким образом, эти доказательства сочли не относящимися к делу, и их относимость никак не была прокомментирована.

Однако, Суд полагает, что разграничение между терминами «секта» и «психологическая секта с проявлением тоталитарных черт» было искусственным и игнорировало истинную сущность дискуссии, в которой участвовала заявительница. Суд поражен непоследовательностью внутригосударственных судов, — с одной стороны требующих доказательств утверждения, а с другой стороны отказывающихся рассмотреть все имеющиеся доказательства.

46. Суд считает, что, требуя от заявительницы доказать истинность ее утверждений и в то же самое время лишая ее фактической возможности предоставлять доказательства, в обоснование своих утверждений и тем самым доказать, что они были добросовестным комментарием, — австрийские суды превысили свои полномочия, и судебный запрет, вынесенный в отношении заявительницы, представляет собой неадекватное вмешательство в свободу выражения ее мнения.

47. Соответственно, имело место нарушение cтатьи 10 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение cтатьи 6 Конвенции

48. Пункт 1 cтатьи 6 гласит:

» Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое … разбирательство его дела … судом … «

49. В соответствии со статьей 6 Конвенции, заявительница также жалуется, что Австрийские суды отказались рассмотреть представленные ею доказательства, — в частности, показания свидетелей о том, являются ли эти ассоциации сектами.

50. Это оспаривалось Правительством, которое доказывало, что австрийские суды правильно отклонили требование заявительницы.

51. Ссылаясь на приведенное выше, в соответствии со статьей 10 Конвенции, Суд не видит необходимости рассматривать жалобу заявительницы по статье 6 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

52. В статье 41 Конвенции говорится:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне «

A. Ущерб

53. В качестве компенсации морального вреда заявительница требует взыскать 200 000 австрийских шиллингов (ATS). Правительство не комментировало это требование.

54. Суд не исключает, что заявительница, возможно, потерпела моральный вред в результате нарушения статьи 10, из-за беспокойства и неопределенности в ходе судебного процесса, в результате которого было вынесено решение о судебном запрете. Однако, он считает, что в сложившейся ситуации установление факта нарушения само по себе является достаточным удовлетворением (см. решение по делу «Обершлик против Австрии» от 23 мая 1991 года, Series А, № 204, п. 69; «Нью Верлагс ГмбХ и КоКГ против Австрии» («News Verlags GmbH and CoKG v. Austria»), № 31457/96, п. 66, 11.1.2000).

B. Затраты и издержки

55. Заявительница потребовала 101 531,40 австрийских шиллингов в качестве компенсации издержек в ходе внутригосударственных судебных процессов и 178 906,20 австрийских шиллингов для компенсации издержек, понесенных ею в связи с разбирательством в Суде по правам человека. Далее, она потребовала 11 594,70 австрийских шиллингов на покрытие дорожных расходов ее адвоката, участвующего в слушаниях Суда.

56. Правительство не комментировало эти требования.

57. Суд напоминает, что, согласно его прецедентному праву, ему необходимо определить, были ли затраты и издержки действительно понесены и были ли они необходимы, — для того, чтобы вынести решение о компенсации, или же отказать в компенсации издержек по делу, в котором было установлено нарушение Конвенции, — а также установить, соответствуют ли они затребованной сумме компенсации (см., например, дело «Бладет Тромсо и Стенсаас против Норвегии» («Bladet Tromso and Stensaas v. Norway»), № 21980/93, 20.5.99, п. 80). Суд полагает, что эти условия должны быть выполнены в отношении затрат и издержек, понесенных в ходе внутригосударственных разбирательств, и, следовательно, присуждает компенсацию в размере 101 531,40 австрийских шилингов.

Что касается затрат в связи с рассмотрением дела в Суде, Суд находит это требование чрезмерным. В этом отношении Суд напоминает, что заявительница требует 113 837,10 австрийских шилингов для компенсации затрат и издержек, связанных только с этим процессом. Поэтому Суд, ссылаясь на суммы, присужденные в похожих случаях (например, дело «Лабита против Италии» («Labita v. Italy»), № 26772/95, 6.4.2000, п. 210), и делая оценку на основании равенства, предоставляет заявительнице 110 000 австрийских шилингов в качестве компенсации за издержки и затраты, понесенные в ходе разбирательства в Суде по Правам Человека.

C. Пени

58. Согласно информации, которой располагает Суд, установленная законом норма процента, применимая в Австрии во время принятия данного решения — 4 % в год.

НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Постановляет, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

2. Постановляет, что нет необходимости рассматривать в отдельности, имелось ли нарушение статьи 6 Конвенции;  

3. Постановляет, что установление нарушения само по себе является достаточной компенсацией любого нематериального ущерба, понесенного заявительницей;  

4. Постановляет, что
(A) в течение трех месяцев, начиная с даты, когда решение становится окончательным, в соответствии с п. 2 статьи 44 Конвенции, Государство-ответчик должно выплатить заявительнице следующие суммы:

(I) 101 531,40 (сто одна тысяча пятьсот тридцать один) австрийский шиллинг и сорок грошей, в качестве компенсации за затраты и издержки, понесенные в ходе внутригосударственных разбирательств, а также

(II) 110 000 (сто десять тысяч) австрийских шиллингов в качестве компенсации затрат и расходов, понесенных в ходе слушаний в органах Конвенции;

(B) что простые проценты по ежегодной норме 4 % должны будут выплачены по истечении вышеупомянутых трех месяцев до урегулирования;

5. Отклоняет остальные требования заявительницы о справедливом удовлетворении.

Совершено на английском языке и объявлено в письменной форме 27 февраля 2001 года, в соответствии с § 2 и § 3 Правила 77 Регламента.

Ж.-П. Коста Председатель
С.Долле Секретарь Суда