ПЭК против СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА (Peck v. the United Kingdom)

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Четвертая секция 

ДЕЛО ПЭК против СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА
 
(Peck v. the United Kingdom)
 
(жалоба № 44647/98)
 
Постановление Суда

Страсбург

28 января 2003 года
 

 
По делу «Пэк против Соединенного Королевства» Европейский Суд по правам человека (Четвертая Секция), заседая Палатой в следующем составе:

 г-н М. Пеллонпе, Председатель,

сэр Николас Братца,

г-н А. Пасто Ридройхо,

г-н М. Фишбах,

г-н Р. Марусте,

г-н С. Павловски,

г-н Л. Гарлицки, судьи, 

и г-н М. О’Бойл, Секретарь Палаты Суда, 

Проведя 7 января 2003 года закрытое заседание,

Вынес следующее постановление, принятое в вышеуказанный день:

  ПРОЦЕДУРА 

1. Дело было начато после принятия Европейской Комиссией по правам человека (далее — «Комиссия») жалобы (№ 44647/98) против Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, которая была подана в в соответствии с прежней статьей 25 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — «Конвенция») гражданином Соединенного Королевства, г-ном Джеффри Деннисом Пэком (далее — «заявитель») 22 апреля 1996 года.

2. Заявителя, который был освобожден от оплаты юридической помощи, представлял г-н П. Лич, адвокат-солиситор (поверенный), практикующий в Лондоне. Правительство Великобритании (далее — «Правительство») представляла г-жа Р. Мэндэл, его уполномоченный представитель, сотрудница Министерства иностранных дел и по делам Содружества.

3. Заявитель жаловался на предоставление средствам массовой информации доступа к видеоматериалу, отснятому в замкнутой телевизионной системе наблюдения, результатом чего стало широкое распространение его изображений в печатном и электронном виде, а также на отсутствие применимого к ситуации эффективного средства правовой защиты на национальном уровне. Он основывался на положениях статей 8 и 13 Конвенции.
 
4. Заявление было передано Суду 1 ноября 1998 года, когда вступил в силу Протокол № 11 к Конвенции (пункт 2 статьи 5 Протокола № 11). Оно было направлено на рассмотрение в Третью Секцию Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). В пределах этой Секции Палата, которой предстояло рассмотреть данное дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции), была сформирована в соответствии с требованиями пункта 1 Правила 26 Регламента Суда.
 
5. Решением от 15 мая 2001 года Палата признала заявление приемлемым.
 
6. Правительство, но не заявитель, представило свои объяснения по существу дела (пункт 1 Правила 59). Палата после консультаций со сторонами решила, что слушания по существу дела не требуется (пункт 2 Правила 59 infine).
 
7. 1 ноября 2001 года Суд произвел структурную реорганизацию своих палат (пункт 1 Правила 25 Регламента Суда). Настоящее дело было передано вновь сформированной Четвертой Секции Суда.

ФАКТЫ 

I. Обстоятельства дела
 
8. Заявитель родился в 1955 году и проживает в графстве Эссекс.
 

A. Замкнутая телевизионная система наблюдения (ЗТСН) и фигурирующий в деле отснятый материал

 
9. В феврале 1994 года Муниципальный совет г. Брентвуд (далее — «Совет») утвердил положение об эксплуатации и управлению ЗТСН. Отснятые камерами наблюдения записи подлежат хранению изначально в течение девяноста дней с эпизодическим пересмотром этого срока в сторону сокращения до минимально возможного, а по истечении срока хранения отснятый материал подлежит удалению. В разделе, озаглавленном «неприкосновенность частной жизни на соседних объектах», отмечалось, что система ЗТСН должна предусматривать адекватные способы предотвращения несанкционированного вторжения в пространство, окружающее то, что находится под наблюдением. В случаях, когда становится очевидным, что произошло нарушение права на неприкосновенность частной жизни, предусматривалось, что Совет примет меры по обеспечению «либо электронной (цифровой), либо физической фильтрации (экранирования)». В апреле 1994 года Совет установил систему наблюдения (ЗТСН) в Брентвуде. Она была полностью введена в эксплуатацию к июлю 1994 года. Муниципальный оператор-наблюдатель имел прямую видео и аудио связь с полицией, таким образом, чтобы в случае, если он сочтет, что имеет место инцидент, требующий вмешательства полиции, получаемое на его мониторе изображение могло бы быть переведено на полицейский монитор.
 
10. В августе 1995 года заявитель находился в состоянии депрессии, как следствие обстоятельств личной и семейной жизни. 20 августа 1995 года в 23 часа 30 минут он шел один по главной улице города по направлению к центральному перекрестку в центре Брентвуда с кухонным ножом в руке и попытался совершить самоубийство, перерезав сосуды на запястьях. Он остановился на перекрестке и склонился над ограждением лицом в сторону уличного движения, держа в руке нож. Он не знал, что его движения снимала камера видеонаблюдения, установленная на островке безопасности перед перекрестком. Представленный позднее в СМИ отснятый видеоматериал не показал, как заявитель режет себе вены — оператора насторожило лишь присутствие на перекрестке некоего человека с ножом.
 
11. Служащие полиции были уведомлены оператором системы наблюдения и прибыли на место. Они отобрали у заявителя нож, оказали ему медицинскую помощь и доставили его в полицейский участок. Заявитель был задержан в соответствии с Законом о психическом здоровье 1983 года. В протоколе задержания отмечено, что при прибытии он имел порезы на запястьях и был осмотрен врачом, оказавшим ему медицинскую помощь, после чего был освобожден без предъявления обвинения и доставлен домой служащими полиции.
 

B. Выпуск в эфир и публичный показ отснятого видеоматериала
 
12. 14 сентября 1995 года группа по эксплуатации системы видеонаблюдения (ЗТСН) Совета согласилась разрешить регулярные новостные выпуски в прессе о работе системы видеонаблюдения. Совет также решил сотрудничать с третьими сторонами в подготовке документальных программ о работе этой системы.
 
13. Первый из опубликованных под рубрикой «Новости ЗТСН» собственных материалов Совета появился 9 октября 1995 года и включал в себя две взятые из отснятого видеоматериала фотографии заявителя, сопровождавшие статью, озаглавленную: «Кризис миновал — сотрудничество ЗТСН и полиции предотвращает потенциально опасную ситуацию». На снимках лицо заявителя не было специально замаскировано. В статье говорились, что заявитель был замечен с ножом в руке, что вид он имел явно несчастный, но не агрессивный, что полиция была оповещена, что человека разоружили и доставили в участок, где его допросили и помогли ему в его проблемах. В статье также назывался сотрудник муниципалитета, к которому могли бы обратиться желающие получить копии фотографий.
 
14. 12 октября 1995 года газета «Brentwood Weekly News» поместила фотографию этого происшествия с заявителем на своей первой странице в качестве сопровождения статьи об использовании и преимуществах системы видеонаблюдения. Лицо заявителя не было специально замаскировано.
 
15. 13 октября 1995 года статья под заголовком «Снято!» («Gotcha») появилась в «Yellow Advertiser», местной газете с тиражом около 24 тыс. экземпляров. Статья сопровождалась фотографией заявителя, взятой из видеоматериала ЗТСН. В статье рассказывалось о том, что заявитель был задержан с ножом в руке, а потенциально опасную ситуацию разрядили благодаря работе системы видеонаблюдения. Отмечалось, что заявитель был освобожден без предъявления ему обвинения.
 
16. В результате этого [региональный] телеканал «Anglia Television» запросил, а Совет предоставил видеозапись происшествия с заявителем. 17 октября 1995 года фрагменты этой видеозаписи были включены в телепередачу о системе видеонаблюдения, транслировавшуюся на аудиторию, в среднем оцениваемую в 350 000 человек. Лицо заявителя на экране было замаскировано по устной просьбе представителя Совета. Однако позднее эта маскировка была признана недостаточной Комиссией по независимому телевидению (см. ниже), так как характерная прическа и усы заявителя делали его легко узнаваемым для любого знакомого с ним человека.
 
17. 18 октября 1995 года председатель Совета сообщил Муниципальному комитету по техническим службам, что муниципалитет сотрудничал и будет продолжать сотрудничать [со сторонними организациями] в подготовке основанных на фактах документальных программ, касающихся системы видеонаблюдения. Он сослался на сюжет о работе системы, показанный за день до того каналом «Anglia Television».
 
18. В конце октября или в ноябре 1995 года заявитель узнал о том, что его сняла камера видеонаблюдения и что видеозапись была публично показана, через соседа, сообщившего его сожительнице о том, что видел заявителя по телевидению. В то время он не предпринял никаких действий, поскольку все еще переживал глубокую депрессию.
 
19. 16 февраля 1996 года в газете «Yellow Advertiser» была опубликована вторая статья под заголовком «Небесный глаз все видит» («Eyes in the sky triumph»), описывавшая полезность системы ЗТСН в борьбе против преступности и сопровождавшаяся фотографией, уже использованной ранее этой газетой. По-видимому, целый ряд людей узнал на фотографии заявителя. В письме от 25 апреля 1996 года [редакция] «Yellow Advertiser» высказала мнение, что заявителя опознать невозможно. Комиссия по жалобам на прессу не пришла к решению о том, узнаваем ли заявитель на данной фотографии или нет (см. ниже).
 
20. Тогда же или примерно тогда же Совет согласился предоставить отснятый в системе видеоматериал, в том числе и кадры с заявителем, продюсерам программы «Crime Beat» («Полицейский дозор»), серии передач на национальном канале «Би-Би-Си» с аудиторией в среднем в 9,2 млн. телезрителей. Совет в устной форме поставил продюсерам ряд условий, в том числе и о том, чтобы ни один человек в предоставленном видеоматериале не был узнаваем и чтобы все лица были замаскированы. «Би-Би-Си» должна была проконсультироваться также и с полицией, чтобы убедиться, что у нее «нет возражений против показа записей по соображениям, связанным с делами sub judice («в производстве»)».
 
21. Примерно между 9 и 11 марта 1996 года друзья сообщили заявителю, что видели его 9 марта 1996 года в анонсе очередного эпизода программы «Crime Beat», который вскоре должны были показать по телевидению. 11 марта 1996 года он пожаловался в Совет по поводу готовившейся к показу передачи, в результате чего Совет и установил его личность. Совет связался с продюсерами, подтвердившими, что в кадре лицо заявителя замаскировано. В тот же вечер, отснятый в ЗТСН материал был показан в программе «Crime Beat». Лицо заявителя было замаскировано в основной передаче, однако позднее Комиссия по стандартам радио- и телевещания (см. ниже) сочла эту маскировку недостаточной. Многие из видевших программу друзей и родственников заявителя узнали его.
 
22. В ответ на высказанную в письме от 21 февраля 1997 года просьбу заявителя предоставить ему копию лицензионного соглашения Совета с продюсерами программы «Crime Beat» Совет предоставил ему текст некоего соглашения без подписи и даты, не имевший явного отношения к заявителю, но содержавший требование замаскировать все лица во всех экземплярах соответствующей видеозаписи. В письме от 31 октября 1997 года Совет признал, что не может найти подписанный экземпляр соглашения с продюсерами, но к письму был приложен более ранний черновой вариант соглашения, подписанного продюсерами, в котором говорилось о видеоматериале, где фигурировал заявитель, но не содержалось никаких требований о маскировке.
 
23. Впоследствии, заявитель несколько раз выступил в средствах массовой информации, протестуя против публикации данного видеоматериала и фотографий. 28 марта 1996 года он принял участие в национальной радиопрограмме («Би-Би-Си Радио-4»). 31 марта 1996 года он беседовал с журналистом, который [затем] опубликовал статью в одной из национальных газет — так имя заявителя впервые появилось в СМИ. Другие газетные статьи включали фотографии заявителя или цитировали его высказывания. Его также показали по национальным телеканалам: 13 апреля 1996 года на «Канале 4» в программе «Право на ответ» («Right to reply»), 25 июля 1996 года на «Канале 5» в программе «Эспрессо» («Espresso») и 5 августа 1997 года — на «Би-Би-Си-1» в программе «Вам решать» («You decide»). Кроме того, его фотография была опубликована в газете «Yellow Advertiser» 25 октября 1996 года.
 

C. Комиссия по стандартам радио- и телевещания (КСРТ)
 

24. 25 апреля 1996 года заявитель направил жалобу в КСРТ, в том числе и по поводу программы «Crime Beat», утверждая, что имело место незаконное вторжение в его частную жизнь, и что с ним поступили нечестно и несправедливо. 13 июня 1997 года КСРТ удовлетворила обе его жалобы.
 
25. КСРТ отметила, что «Би-Би-Си» уже признала, что собиралась замаскировать лицо заявителя, и что в анонсе передачи этого не сделали по недосмотру. КСРТ также сочла сокрытие лица в самой передаче недостаточным, поскольку заявителя узнали и телезрители, не видевшие ее анонса. Было признано, что «Би-Би-Си» допустила то, что заявителя узнали, ненамеренно. Однако КСРТ сочла, что результатом стала демонстрация родным, друзьям и соседям заявителя эпизода, который он не желал выставлять на показ, и что это причинило ему моральные страдания и, в сущности, составило незаконное вторжение в его частную жизнь. КСРТ также заявила, что тот факт, что заявитель решил публично заговорить об этом инциденте, не отменяет установленного факта вторжения. «Би-Би-Си» было предписано передать в эфир 12 июня 1997 года краткое изложение резолюции КСРТ по поводу эпизода программы «Crime Beat», которое было также опубликовано в тот же день газетой «Дейли Телеграф».
  

D. Комиссия по независимому телевидению (КНТВ)
 
26. 1 мая 1996 года заявитель подал жалобу в КНТВ по поводу передачи телекомпании «Anglia Television». К тому времени последняя уже принесла заявителю свои извинения и признала, что нарушила требования статей 2(2) и (5) Кодекса КНТВ (статей, касающихся освещения публично происходящих событий и сцен физического и эмоционального страдания). КНТВ отметила, что [при виде] человека с ножом подразумевается, что он, вероятно, имеет умысел совершить преступное деяние. Комиссия сочла, что личность заявителя в кадре была замаскирована недостаточно, что он вполне поддавался опознанию и легко узнавался знакомыми. Комиссия констатировала нарушение статей 2(2) и (5) Кодекса, и решение КНТВ было опубликовано в «Отчете о жалобах и вмешательствах по поводу программ» в июне 1996 года. Учитывая признание компании «Anglia Television» и принесенные ею извинения, никаких дальнейших мер Комиссией принято не было.
 

E. Комиссия по жалобам на прессу (КЖП)
 

27. 17 мая 1996 года заявитель подал жалобу в КЖП по поводу статей, опубликованных в газете «Yellow Advertiser». КЖП отклонила жалобу заявителя без проведения слушаний, и это решение было сообщено заявителю в письме от 2 августа 1996 года. КЖП сочла, что, независимо от того, узнаваем или нет заявитель на фотографиях, описанные события произошли на главной улице города, в открытом для всеобщего обозрения месте. По мнению комиссии, близкое соседство на страницах определенных фотографий и статей отнюдь не наводило на мысль, что заявитель совершил преступление, к тому же [в статье] было ясно сообщено, что его отпустили без предъявления обвинения, а во второй статье указывалось, что в то время, о котором идет речь, заявитель был нездоров.
 

F. Процедура судебного контроля
 
28. 23 мая 1996 года заявитель обратился в Высокий суд правосудия [входящий в состав Верховного Суда] за разрешением подать заявление о судебном контроле действий Совета, выразившихся в предоставлении доступа к отснятому камерой видеонаблюдения материалу, утверждая в том числе, что это разглашение не было основано на законе. 26 июня 1996 года судья Высокого суда в таком разрешении отказал. 18 октября 1996 года Высокий суд дал разрешение в ответ на повторный запрос, а также разрешение на дополнение заявления требованием признать предоставление доступа к материалу нерациональным, даже в случае если оно будет признано законным.
 
29. Постановлением от 25 ноября 1997 года Высокий суд отказал в удовлетворении заявления о судебном контроле. Суд установил, что целью статьи 163 Закона об уголовном судопроизводстве и общественном порядке 1994 года («Закон 1994 года») является предоставление местным органам власти полномочия на установку систем видеонаблюдения для содействия профилактике правонарушений или благополучию потерпевших:
 

«Предавая широкой огласке информацию об успешной эксплуатации системы видеонаблюдения, Совет сообщал о ее эффективности и таким образом усиливал профилактический эффект от ее работы. Предоставление средствам массовой информации части отснятого камерами наблюдения материала для демонстрации эффективности системы по сути дела … вытекало из функций Совета, указанных в статье 163 [Закона 1994 года], и облегчало выполнение, поскольку тем самым усиливало или имело тенденцию усилить профилактический эффект технической системы, [которую Совет] установил и использовал в целях профилактики правонарушений».

 
30. Суд пришел к выводу, что на основании статьи 111 Закона о местном самоуправлении 1972 года Совет имел полномочия предоставлять видеоматериал системы видеонаблюдения средствам массовой информации при выполнении своих функций, указанных в статье 163 Закона 1994 года.
 
31. Что касается «рациональности» решения Совета о предании материалов огласке, заявитель утверждал, что Совет действовал нерационально, предавая огласке отснятый материал с целью профилактики преступности, в то время как он фактически не совершал никакого преступного деяния. Он утверждал, что, не проконсультировавшись с полицией по поводу того, было ли ему предъявлено обвинение в совершении преступного деяния или нет, и не наложив достаточных ограничений на раскрытие его личности, Совет тем самым способствовал незаконному вторжению в его частную жизнь, что противоречило духу, если не букве, принятого Советом положения.
 
32. Судья Высокого суда правосудия отчасти принял данные доводы, однако не счел их корректными с правовой точки зрения. Он далее заявил:
 

«Я в известной степени сочувствую заявителю, пострадавшему от вторжения в его частную жизнь, как следует из заключений Комиссии по независимому телевидению и Комиссии по стандартам радио- и телевещания. Однако, если я прав в своем решении, утверждающем право Совета на распространение отснятого материала из своей системы видеонаблюдения, случаи нежелательного вторжения в частную жизнь время от времени могут иметь место. До тех пор, пока общее право на неприкосновенность частной жизни не будет признано английским законом (а есть основания полагать, что это может скоро произойти через инкорпорацию Европейской Конвенции по правам человека в наше внутреннее законодательство), нам придется полагаться на эффективность директив, даваемых в сводах [рекомендуемой профессиональной] практики или иных источниках, чтобы по возможности избегать такого нежелательного вторжения в частную жизнь.

 

Практика свидетельствует о том, что установленные в общественных местах видеокамеры систем наблюдения играют важную роль как в профилактике, так и в раскрытии преступлений. В данном случае видеопленка показала мужчину, идущего по главной улице с большим ножом в руке. Она не показала самой попытки совершения самоубийства. Это была очевидная потенциально опасная ситуация, о которой оператор муниципальной системы совершенно правильно оповестил полицию, в результате чего мужчина был задержан. … Со стороны Совета не было нерациональным заключить, что этот отснятый материал являет собой полезный пример того, как можно избежать потенциальной опасности. … В таких обстоятельствах мне представляется, что решение Совета распространить видеоматериал в средствах массовой информации нельзя назвать нерациональным или неразумным, принимая во внимание, что в кадрах не показано попытки к самоубийству и что, в тот момент, личность заявителя не была им [работникам Совета] известна. Они не продали фрагменты отснятого материала ради коммерческой выгоды и, что еще более важно, выдвинули телекомпаниям требование о том, что лицо человека должно быть замаскировано. Правда, требование это было высказано в устной, а не в письменной форме, однако я не убежден в том, что все произошло бы иначе, если бы имело место письменное требование. В данном случае, вина лежит на телевизионных компаниях. Компания «Anglia TV» не замаскировала лицо заявителя надлежащим образом. «Би-Би-Си» вообще не замаскировала заявителя в анонсах своей передачи. Как только Совет был поставлен об этом в известность заявителем за два дня до выхода программы в эфир (в этот момент им впервые и стала известна личность заявителя), работники Совета немедленно связались с «Би-Би-Си» и получили заверения в том, что в самой программе лицо заявителя было замаскировано. Фактически же, причем Совет об этом не знал, в программе оно не была замаскировано надлежащим образом.

 

Я убежден, что из этого достойного сожаления инцидента можно извлечь уроки, и, может статься, в ретроспективе происшедшего Совет еще пожелает ужесточить свои правила во избежание подобных инцидентов в будущем. Я, однако, столь же убежден и в том, что, в описанных мной обстоятельствах, действия Совета нельзя назвать нерациональными в том смысле, что его работники лишились рассудка или действовали так, как не стала бы действовать в здравом уме никакая благоразумная местная власть».

 
33. Ходатайство перед Высоким судом правосудия о подаче апелляционной жалобы в Апелляционный суд было отклонено. Последующее ходатайство о принятии дела на единоличное рассмотрение одного из судей Апелляционного суда было отклонено 21 января 1998 года на том основании, что:

«… Судья [Высокого суда правосудия] был несомненно прав в своей трактовке применимых положений закона, а Совет как не выходил за пределы своих определенных законом полномочий, так и не действовал нерационально, предоставляя средствам массовой информации доступ к видеозаписи и фотографиям. Моральный вред, являющийся предметом жалобы, проистекает из того факта, что средства массовой информации не замаскировали заявителя в достаточной степени, представляя видеозапись и фотографии вниманию публики. Это было и является предметом жалобы на действия вовлеченных в дело средств массовой информации, но не может служить основой для требования частного определения в отношении Брентвудского муниципального совета».

34. После устного слушания перед полным составом Апелляционного суда, ходатайство заявителя о принятии дела к рассмотрению было отклонено 19 февраля 1998 года.
 

II. Применимое национальное законодательство и практика
 
A. Применимые полномочия Совета
 
35. Закон об уголовном судопроизводстве и общественном порядке 1994 года («Закон 1994 года») вступил в силу 3 февраля 1995 года. Применимые к данному делу пункты статьи 163 гласят:
 

«1. Без ущерба для полномочий, которые он вправе осуществлять в тех же целях в соответствии с другими нормативными актами, муниципалитет вправе предпринять те из нижеследующих шагов, которые, по его мнению, будут способствовать профилактике правонарушений или благополучию потерпевших на подведомственной ему территории:

 

(a) обеспечивать аппаратуру для видеозаписи событий, происходящих на любом участке земли в пределах своей территории;

 

(b) обеспечивать в пределах своей территории телекоммуникационную систему, которая, согласно части II Закона о телекоммуникациях 1984 года, может эксплуатироваться без лицензии;

 

(c) организовывать предоставление телекоммуникационной системы любого иного типа в пределах своей территории либо между любым участком на своей территории и любым зданием, занятым органом государственной власти.

 

2. Полномочие обеспечивать или организовать обеспечение любой аппаратуры включает право на техническое обслуживание или эксплуатацию, либо, в зависимости от обстоятельств, на организацию технического обслуживания или эксплуатации этой аппаратуры».

 
36. Применимое к данному делу положение статьи 111(1) Закона о местном самоуправлении 1972 года гласит:
 

«Без ущерба для полномочий, предусмотренных другими положениями настоящего Закона либо иного акта, принятого до или после настоящего Закона, муниципалитет вправе осуществлять любые действия, … рассчитанные на облегчение выполнения, либо способствующие выполнению, либо вытекающие из обязанности выполнения любой из его функций».

 
37. Инструкции полицейского управления графства Эссекс, датированные июнем 1995 года, касаются участия полиции в установке и эксплуатации систем видеонаблюдения (ЗТСН) на подведомственной ей территории. В разделе о предоставлении СМИ отснятого видеоматериала указывается, что следует предпринять соответствуюшие меры, чтобы не подвергать риску уже осуществляющееся либо будущее рассмотрение дела, что следует оформлять лицензионные соглашения, регламентирующие все надлежащие условия предоставления доступа к материалу, и что следует всегда предпринимать меры для того, чтобы потерпевшие либо иные невиновные лица, фигурирующие [в видеоматериале] отдавали себе отчет в возможном его использовании и, по возможности, заручаться их согласием на это. В случаях, когда это возможно, потерпевшие, сотрудники полиции и подозреваемые (там, где их опознание может подвергнуть риску следствие) должны быть замаскированы.
 
38. В порядке продолжения «Программы по сокращению преступности» («Crime Reduction Programme») объявленной в июле 1998 года, в марте 1999 года было начато государственное финансирование систем видеонаблюдения и выделена рассчитанная на три года сумма в 153 миллиона фунтов стерлингов, из которых более 40 миллионов уже было направлено на финансирование более чем 200 систем ЗТСН. Одним из условий предоставления такого финансирования является регулирование каждого такого проекта надлежащими сводами правил использования для обеспечения надлежащего функционирования системы с учетом соблюдения неприкосновенности частной жизни. В течение первого года эксплуатации системы видеонаблюдения в Брентвуде преступность сократилась на 34%.
   

B. Судебный контроль
 
39. В случаях превышения органом местной власти своих полномочий, либо его нерациональных действий, либо принятия им решения в нарушение требований установленной процедуры, лицо, которому нанесен ущерб, может оспорить это решение в порядке судебного контроля. Если решение настолько несоразмерно преследуемой им цели, что квалифицируется как нерациональное, суд отменяет его. Английские суды не признают соразмерность как самостоятельный критерий судебного контроля. Однако в деле «R. (фирма Alconbury Developments Ltd) против Министра по делам окружающей среды, транспорта и регионов» (R. (Alconbury Developments Ltd) v. Secretary of State for the Environment, Transport & the Regions) ([2001] 2 Weekly Law Reports 1389), член палаты лордов лорд Слинн заявил в порядке obiter dictum («неофициального мнения»):
 

«Я считаю, что даже без ссылки на Закон о правах человека 1998 года, настало время признать, что этот принцип [соразмерности] является частью английского административного законодательства не только когда судьи имеют дело с актами [Европейского] Сообщества, но и тогда, когда они имеют дело с актами национального законодательства».

 
C. Средства правовой защиты в частном праве

40. Правовая защита от нарушения оказанного доверия (breach of confidence) основывается на составе из трех существенных элементов: сама информация должна обладать «необходимым качеством конфиденциальности»; информация «должна быть предварительно передана в обстоятельствах, подразумевающих обязательство конфиденциальности»; должно иметь место «несанкционированное использование информации во вред сообщившей ее стороне» (прецедент «Коко против фирмы A.N. Clark Engineers Ltd» (Coco v. A.N. Clark Engineers Ltd) [1969] Reports of Patent Cases 41, at p. 47)). Более полное описание данного основания для иска, вместе с более недавними судебными прецедентами, изложены в материалах дела «Граф и графиня Спенсер против Соединенного Королевства» (Earl and Countess Spencer v. the United Kingdom) (заявления №№. 28851/95 и 28852/95, решение Комиссии от 16 января 1998 года, Decisions and Reports (DR) 92-A, p. 56).
 
41. Если должностное лицо злоупотребляет своим положением путем совершения административного акта со злым умыслом, либо акта, который, как ему известно, он не имеет права совершать, и наносит этим предвидимый вред, пострадавшее лицо может требовать возмещения ущерба по основанию злоупотребления служебным положением.
 
42. Судебная защита от диффамации прочно закреплена в английском праве. Каждый человек имеет право на заслуженное доброе имя и на уважение, которым он пользуется в глазах других, и имеет право требовать, чтобы его репутация не подрывалась порочащими утверждениями о нем со стороны третьего лица либо третьих лиц без законного на то обоснования или оправдания.
 
43. Существенными элементами состава злонамеренной клеветы (malicious falsehood) являются публикация обвиняемым таких утверждений о потерпевшем, которые не соответствут действительности, их публикация со злым умыслом, а также нанесение фактического ущерба, являющегося прямым и естественным следствием их публикации (дело «Кэй против Робертсона» (Kaye v. Robertson) [1991] Fleet Street Reports 62).
 
44. Деликт причинения беспокойства (nuisance) состоит в несанкционированном вмешательстве в пользование или обладание землей (см., например дело «Томас против Национального профсоюза шахтеров» (Thomas v. National Union of Mineworkers) [1986] Law Reports: Chancery Division 20). Противоправное нарушение владения (trespass) состоит в неоправданном вторжении одного лица во владение другого. Национальные суды в последнее время разрабатывают понятие деликта «назойливое беспокойство, причиняющее персональный вред» (harassment causing personal injury) (см., например, дела «Бернетт против Джорджа», (Burnett v. George) [1992] 1 Family Law Reports 525) и «Хорасанджин против Буша» (Khorasandjin v. Bush) [1993] 3 All England Law Reports 669).
 
45. В зависимости от обстоятельств, в которых была сделана или опубликована любая фотография или видеозапись, несанкционированная фото/видео съемка или публикация фото/видеоматериала могут быть предотвращены (либо ущерб от таковых возмещен) по основаниям [нарушения] авторского права, нарушения контракта либо принуждения к нарушению контракта.
 

D. Защита неприкосновенности личной жизни в статутном праве
 
46. Статутное право обеспечивает некоторую защиту в виде Закона о защите от назойливого беспокойства (Protection from Harassment Act) 1997 года. Законодательное регулирование «наблюдения» (surveillance) обеспечивается Законом о перехвате сообщений 1985 года, Законом о разведывательных службах 1994 года и Законом о полиции 1997 года. Закон о регулировании полномочий следственных органов 2000 года ставит целью обеспечение соблюдения прав человека при использовании властями своих следственных полномочий. Многие пользователи замкнутыми телевизионными системами видеонаблюдения обязаны соблюдать положения Закона о защите данных 1998 года. Специфическая защита неприкосновенности частной жизни предоставляется в статутном праве и в некоторых иных контекстах, таких как анонимность жертв сексуального насилия (Закон о преступлениях на сексуальной почве (поправка) 1976 года) и запрет на опубликование имен и фотографий детей, вовлеченных в судебные разбирательства (Закон о детях и молодежи 1933 года).
 
47. Закон о правах человека 1998 года вступил в силу в октябре 2000 года. Он требует, чтобы законы и подзаконные нормативные акты по возможности толковались и приводились в исполнение способом, совместимым с Европейской Конвенцией о правах человека, и далее постановляет, что действия органа государственной власти, не совместимые с [каким-либо] гарантированным Конвенцией правом, являются незаконными.
 
В деле «Дуглас против «Hello! Ltd» (Douglas v. Hello! Ltd) ([2001], Weekly Law Reports 992) лорд-судья Седли указал, что готов признать существование в настоящее время в английском законодательстве квалифицированного (ограниченного определенными условиями) права на неприкосновенность личной жизни, хотя прочие члены Апелляционного суда (лорд-судья Брук и лорд-судья Кин) не сочли необходимым высказать официальное суждение по данному вопросу.
 

E. Комиссии по делам СМИ
 
48. Комиссия по стандартам радио- и телевещания (КСРТ — BSC) была учреждена во исполнение статьи 106 Закона о радио- и телевещании 1996 года, вступившего в силу в апреле 1997 года. Обязанностью КСРТ является разработка и публикация свода норм, дающего руководящие указания о принципах, которыми следует руководствоваться, и о практике, которой следует придерживаться, во избежание несправедливого или некорректного освещения либо неправомерного нарушения неприкосновенности частной жизни в программах [радио и телевидения] (статья 107 Закона 1996 года). В этой связи параграф 16 Кодекса указывает, что при использовании материала, отснятого камерами наблюдения (ЗТСН), радио- и телекомпаниям следует обеспечивать корректное обращение с узнаваемыми частными лицами и что «любые отступления от правила, требующего личного согласия [такого лица на показ], должны оправдываться более значимым общественным интересом». КСРТ также обязала производить разбирательство по жалобам, касающимся несправедливого или некорректного освещения либо неправомерного нарушения неприкосновенности частной жизни в программах радио и телевидения (статьи 110 и 111 Закона 1996 года).
 
49. КСРТ уполномочена, помимо прочего, предписывать организациям радио- и телевещания публиковать заключения КСРТ либо их краткое изложение (статья 119), но не уполномочена предписывать такой организации отказываться от выпуска программы в эфир.
 
50. Комиссия по независимому телевидению (КНТВ — ITC) является государственным органом, учрежденным во исполнение Закона о радио- и телевещании 1990 года для лицензирования и регулирования деятельности коммерческого телевидения (за исключением услуг телевещания, предоставляемых, в том числе и компанией «Би-Би-Си»). Закон требует от КНТВ разработки и обеспечения соблюдения свода норм, регламентирующего стандарты и практику подготовки программ, включая и вопросы неприкосновенности частной жизни. КНТВ выносит решения по жалобам, основанным на положениях этого свода норм, и, при подтверждении фактов его нарушения, может налагать санкции, например, требовать принесения извинений в эфире, налагать штрафы и аннулировать лицензии.
 
51. Комиссия по жалобам на прессу (КЖП) является специально не предусмотренной законом общественной организацией, учрежденной прессой в целях саморегулирования. КЖП следует добровольно установленному своду практики, включающему и положения, касающиеся неприкосновенности личной жизни. Если [Комиссия] сочтет, что какая-либо газета нарушает соответсвующий свод норм, эта газета должна опубликовать данное заключение КЖП. Комиссия не имеет законных полномочий на предотвращение публикации материала, требование исполнения своих решений или на предоставление подавшему жалобу лицу какой-либо правовой защиты.

ПРАВО 

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции
 
52. Заявитель обжаловал предоставление Муниципальным Советом г. Брентвуд доступа к отснятому камерой наблюдения видеоматериалу, результатом чего стала публикация в печатном и электронном виде его (заявителя) узнаваемых изображений, что составляет несоразмерное [законной цели] вмешательство в его право на неприкосновенность частной жизни, гарантированное статьей 8 Конвенции. Применимые части статьи 8 гласят:

«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни …

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах … общественного порядка, … в целях предотвращения беспорядков или преступлений … ».

 A. Факт вмешательства в личную жизнь

1. Аргументы сторон
 
53. Правительство оспаривало утверждение, что право заявителя на [уважение] частной жизни было затронуто. Оно в основном доказывало, что происшествие, о котором идет речь, не являлось элементом частной жизни заявителя, учитывая характер снятого на пленку события, а также место и обстоятельства съемки. Сами действия заявителя уже носили публичный характер. Придание этих действий огласке просто распространило информацию о публичном событии на более широкую аудиторию и не могло изменить публичного характера первоначального поведения заявителя и придать ему более частный характер. Правительство также утверждало, что заявитель, по сути, отказался от своих прав, решив совершить свой поступок и выбрав для него данное место, и что тот факт, что заявитель не жаловался на сам факт съемки камерой наблюдения, равносилен признанию им того, что съемка не затронула его права на защиту его частной жизни. Правительство далее высказало мнение, что вопрос о том, имело ли место вмешательство в частную жизнь, остается открытым и что при ответе на него следует учесть ряд факторов, в том числе характер оспариваемого действия и поведение сторон.
 
54. Заявитель утверждал, что открытие доступа к видеозаписи составляет серьезное вмешательство в его частную жизнь. Данная видеозапись относится к попытке самоубийства, он не знал, что его снимает камера, и во фрагменте показан момент, непосредственно следующий за этим эпизодом, когда заявитель все еще держал в руке нож. Видеозапись была предоставлена печатным и аудиовизуальным СМИ, имеющим большую аудиторию, без его ведома и согласия и либо вообще без маскировки, либо при недостаточной маскировке его личности. И в этих обстоятельствах кадры, в которых он фигурирует, транслировались миллионам зрителей, и его узнали многие знакомые, в том числе члены его семьи, друзья и коллеги. И хотя он не жалуется на факт видеосъемки камерой наблюдения (поскольку это спасло ему жизнь), он обратился в суд по поводу раскрытия Советом отснятого видеоматериала, результатом чего и стали являющиеся предметом разбирательства публикации и передачи.
 
55. Хотя в раскрытом видеоматериале ЗТСН и не видно как заявитель режет себе вены, последний утверждал, что данный фрагмент относится ко времени, непосредственно следующему за попыткой самоубийства, и таким образом связан с этим сугубо личным и частным моментом. Несмотря на то, что он находился на улице, событие происходило поздно вечером, он не принимал участия в публичной демонстрации (главной целью которой является быть увиденным) и, принимая во внимание его психологическое состояние, отнюдь нельзя утверждать, что он находился там добровольно. Он не знал, что его снимает камера наблюдения, а открытие доступа к отснятому материалу произошло без его ведома и согласия, и видеоматериал был впоследствии дан в эфир, а фотокадры — в печать без его разрешения и способом, не исключавшим его опознания членами семьи, друзьями, соседями и коллегами. КСРТ, КНТВ и Высокий суд признали факт вторжения в его частную жизнь, и в свете этих решений противоположное мнение КЖП представляется несостоятельным.
 
56. Кроме того, по утверждению заявителя, [прецедентное] право органов Конвенции признает, что тот факт, что событие произошло в общественном месте, является лишь одним из элементов в общем суждении о том, имело ли место вмешательство в частную жизнь; прочие же значимые факторы включают способ использования полученного материала и степень его публичного разглашения. Вопреки практике органов Конвенции, Совет не только специально предусмотрел предоставление доступа к отснятому камерой наблюдения материалу, но предоставил такой доступ именно средствам массовой информации. Более того, заявитель настаивал, что нельзя утверждать, что 20 августа 1995 года он «однозначно» отказался от своих прав, гарантированных Конвенцией.
 

2. Оценка Суда

57. Частная жизнь — широкий термин, не поддающийся исчерпывающему определению. Суд ранее уже постановлял, что такие элементы как половая принадлежность, имя, сексуальная ориентация и половая жизнь являются важными элементами личной сферы, защищаемой статьей 8. Данная статья также защищает право на индивидуальность и личное развитие, равно как и право на установление и развитие отношений с другими людьми и с внешним миром, и может включать в себя деятельность профессионального или делового характера. Таким образом, существует некая зона взаимодействия человека с другими людьми, в том числе и в публичной сфере, которая может включаться в пределы понятия «частная жизнь» (см. постановление по делу «P.G. и J.H. против Соединенного Королевства» (P.G. and J.H. v. the United Kingdom), no. 44787/98, § 56, ECHR 2001-IX, с дальнейшими ссылками).
 
58. По делу «P.G. и J.H. против Соединенного Королевства» (§ 57) Суд в частности отметил следующее:
 

«Существует ряд элементов, существенных для решения вопроса о том, затронута ли частная жизнь человека действиями, совершенными за пределами его жилища либо частного помещения. Поскольку существуют случаи, когда люди сознательно или умышленно вовлекаются в действия, которые могут фиксироваться, либо действительно фиксируются в записи или освещаются публичным образом, разумные ожидания лица в отношении неприкосновенности его частной жизни могут быть существенным, хотя и не обязательно решающим фактором. Человек, идущий по улице, неизбежно попадает в поле зрения любого другого человека, также присутствующего поблизости. Наблюдение с помощью технических средств за происходящим в определенном и неизменном общественном месте (например, когда работник охраны следит за монитором замкнутой телевизионной системы наблюдения) носит такой же характер. Вопрос о [вторжении в] частную жизнь может, однако, возникнуть при систематической либо постоянной фиксации такого доступного стороннему наблюдению материала в любого рода записи».

 
59. Наблюдение за действиями какого-либо лица в общественном месте с помощью фотографического оборудования, не производящего записи визуального изображения, как таковое не составляет вмешательства в личную жизнь этого лица (см., например, постановление по делу «Эрбек и ассоциация «Лига прав человека» против Бельгии» (Herbecq and the association «Ligue des droits de l’homme» v. Belgium), заявления №№. 32200/96 и 32201/96, постановление Комиссии от 14 января 1998года, DR 92-B, p. 92). С другой стороны, запись материала и систематический либо постоянный характер такой записи могут дать повод для рассмотрения вопроса об этом. Соответственно, в делах «Ротару против Румынии» (Rotaru v. Romania) и «Аман против Швейцарии» (Amann v. Switzerland) (на которые ссылались в деле «P.G. и J.H. против Соединенного Королевства») компиляция службами безопасности данных о неких отдельных лицах, даже без использования методов скрытого наблюдения, составила вмешательство в частную жизнь заявителей («Ротару против Румынии» [GC], no. 28341/95, §§ 43-44, ECHR 2000-V, и «Аманн против Швейцарии» [GC], no. 27798/95, §§ 65-67, ECHR 2000-II). Притом, что постоянная запись голосов P.G. и J.H. производилась когда они отвечали на вопросы в полицейском участке, а служащие полиции их выслушивали, запись их голосов для дальнейшего анализа была квалифицирована как обработка персональных данных о заявителях, равносильная вмешательству в осуществление ими права на уважение их частной жизни (см. вышеупомянутое дело «P.G. и J.H. против Соединенного Королевства», §§ 59-60).
 
60. Однако Суд отмечает, что заявитель в настоящем деле не жаловался на то, что сбор данных путем наблюдения за его действиями с помощью камеры ЗТСН и создание постоянной видеозаписи, в которой он фигурирует, представляли собой вмешательство в его частную жизнь. Собственно говоря, он признал, что такое использование системы наблюдения вместе с явившимся его следствием вмешательством полиции, возможно, и спасло ему жизнь. Вместо этого, он утверждал, что вмешательство [в его частную жизнь] было вызвано открытием доступа к этой видеозаписи его действий широкой публике — способом, который он никак не мог предвидеть.
 
61. В этой связи Суд обращается к прецедентным решениям Комиссии по делам Люпкера (Lupker) и Фридля (Friedl), касавшихся непредвиденного использования властями добровольно предоставленных им прежде фотографий («Люпкер и другие против Нидерландов» (Lupker and Others v. the Netherlands), no. 18395/91, решение Комиссии от 7 декабря 1992 года, не опубликовано), а также использование фотоснимков, сделанных властями во время публичной демонстрации («Фридль против Австрии» (Friedl v. Austria), постановление Суда от 31 января 1995 года, Series A no. 305-B, мнение Комиссии, p. 21, §§ 49-52). В этих делах Комиссия придавала значение тому, составляли ли фотоснимки вторжение в частную жизнь заявителя (как, например, при проникновении в жилище частного лица и производстве там фотосъемки), относилась ли фотография к частной или к общественной жизни и предусматривалось ли ограниченное использование полученного таким образом материала или же его вероятное представление вниманию широкой публики. В деле Фридля Комиссия отметила, что такое вторжение во «внутренний круг» частной жизни заявителя не имело места, что фотоснимки публичной демонстрации относились к публичному событию и что использовались они исключительно в помощь охране общественного порядка в данный день. В этом контексте, Комиссия придала особое значение тому факту, что фотоснимки остались анонимными в смысле отсутствия каких-либо имен в подписях, что зафиксированные личные данные и фотографии не были введены в [компьютерную] систему обработки данных и что не было принято никаких мер к установлению личности сфотографированных с помощью системы обработки данных (см. там же). Аналогично и в деле Люпкера Комиссия особо отметила, что полиция использовала фотографии лишь для установления личностей лиц, обвиненных в уголовных правонарушениях, и что в деле нет никаких указаний ни на то, что доступ к снимкам был открыт широкой публике, ни на то, что они будут использованы в какой-либо иной цели.
 
62. В настоящем деле заявитель находился в общественном месте, однако находился там не для участия в каком-либо публичном событии и не являлся «публичной фигурой». Событие произошло поздно вечером, он находился в смятенном и угнетенном состоянии. Хотя он и шел в общественном месте с ножом в руке, позднее ему не было предъявлено никаких обвинений в правонарушении. Сама попытка самоубийства не была ни зафиксирована в видеозаписи, ни, соответственно, представлена СМИ. Однако запись того, что произошло непосредственно вслед за тем была сделана и прямо предъявлена Советом публике в его собственной публикации «Новости ЗТСН». Кроме того, видеозапись была сделана доступной средствам массовой информации в целях дальнейшего распространения в эфире и в печати. Среди этих СМИ были и аудиовизуальные: компания «Anglia Television» ведет местные передачи на аудиторию приблизительно в 350 000 зрителей, а передачи ««Би-Би-Си»» транслируются на всю страну, причем «общепризнанно, что аудиовизуальные средства массовой информации часто оказывают более прямое и сильное воздействие, чем печатные» (дело «Йерсилд против Дании» (Jersild v. Denmark), постановление Суда от 23 сентября 1994 года, Series A no. 298, pp. 23-24, § 31). Газета «Yellow Advertiser» была распространена в месте проживания заявителя аудитории примерно в 24 000 читателей. На фотоснимках и в видеозаписи, направленных таким образом в печать и в эфир, личность заявителя не была замаскирована надлежащим образом, а в некоторых случаях не была замаскирована вовсе. Его узнали некоторые члены его семьи, а также друзья, соседи и коллеги.
 
В результате момент, о котором идет речь, был представлен на всеобщее обозрение в степени, намного превышавшей факт наблюдения случайным прохожим или оператором за монитором (как и в вышеупомянутом деле «Эрбек и ассоциация «Лига прав человека» против Бельгии»), и в большей степени, чем мог ожидать заявитель, когда он шел по улице Брентвуда 20 августа 1995 года.
 
63. В соответствии с этим Суд считает, что открытие Советом доступа к фигурирующему в деле видеоматериалу составило серьезное вмешательство в право заявителя на неприкосновенность его частной жизни.
     

B. Было ли вмешательство предусмотрено законом и преследовало ли оно законную цель
 
64. Правительство утверждало, что [осуществленное в данном деле] вмешательство было «предусмотрено законом» и подпадало под действие статьи 163 Закона об уголовном судопроизводстве и общественном порядке 1994 года («Закон 1994 года») и статьи 111 Закона о местном самоуправлении 1972 года («Закон 1972 года»), положения которых отвечают требованиям Конвенции о «качестве законодательного регулирования». Оно также утверждало, что вмешательство преследовало законную цель: как было признано в ходе процедуры судебного контроля, намерением Совета при установке и эксплуатации системы наблюдения, как и при открытии доступа к отснятому материалу средствам массовой информации, было раскрытие и профилактика правонарушений и, тем самым, защита общественного порядка и частной собственности.
 
65. Заявитель же считал, что данное вмешательство не является «предусмотренным законом», поскольку оно не поддавалось предвидению. Он утверждал, что пределы и условия осуществления дискреционных полномочий (права усмотрения) в вопросе об открытии доступа [к информации] в Законах 1972 и 1994 годов не обозначены с достаточной ясностью и, в силу этого, не защищают его от произвольного ущемления его прав. Он также считал, что придание видеоматериала гласности не преследовало законной цели, потому что какая бы то ни было связь между задачей раскрытия и предупреждения преступлений и его поведением является слишком отдаленной.
 
66. Суд обратил внимание на положения статьи 163 Закона 1994 года и статьи 111(1) закона 1972 года, а также, в особенности, на решение Высокого суда. Суд отметил, что целью статьи 163 Закона 1994 года является предоставление местным органам власти полномочий на обеспечение оборудования ЗТСН для того, чтобы способствовать профилактике правонарушений и благополучию потерпевших. Суд далее отметил, что широкое распространение информации об успешной работе системы наблюдения усилило ее превентивный эффект. Совет имел право на передачу отснятого материала для его распространения средствами массовой информации на основании статьи 111(1) закона 1972 года при осуществлении своих функций, указанных в статье 163 Закона 1994 года.
 
67. Соответственно, Суд считает, что открытие доступа к записи все же основывалось на законе и, при соответствующей консультации с юристом, поддавалось предвидению (см. дело «Санди Таймс» против Соединенного Королевства» (The Sunday Times v. the United Kingdom (no. 1)), постановление Суда от 26 апреля 1979 года, Series A no. 30, p. 31, § 49).
 
Он также считает, что открытие доступа к записи преследовало законную цель [охраны] общественного порядка, предотвращения беспорядков и преступлений и защиты прав других лиц.
  

C. Было ли вмешательство оправданным
 
1. Аргументы сторон
 
68. Правительство считало, что вмешательство [в данном деле] было соразмерным. Оно указало на то, что национальные суды уже оценили разумность придания материалов гласности, и что настоящий Суд не должен подменять собственной оценкой оценку, данную национальными институтами.
 
69. Поясняя причины, по которым оно считает вмешательство соразмерным, Правительство особо выделило обязанность защищать жизнь и собственность граждан. Учитывая сферу усмотрения, признаваемую за государствами при реализации наиболее подходящих мер борьбы с преступностью, следует принять точку зрения Правительства на систему ЗТСН как на мощное орудие этой борьбы. Открытие доступа к видеозаписи способствовало достижению этой цели: политика предоставления системе как можно более видной роли позволяло не прибегать к скрытому наблюдению, добиться доверия к системе и ее поддержки со стороны населения и сдерживать преступность. Эта задача сдерживания была прямо признана Высоким судом в качестве одного из главных мотивов поведения Совета, а преступность после установки системы видеонаблюдения действительно сократилась. Важной частью широкого освещения работы системы стало предоставление отснятого материала СМИ, и видеоматериал, в котором фигурировал заявитель, был вполне подходящей иллюстрацией типа ситуации, с положительной стороны представляющей систему публике. Это не было личной трагедией, из которой предание видеозаписи гласности сделало сенсацию, поскольку запись не показала сделанной заявителем попытки к самоубийству, и из нее не явствовало, что он совершил такую попытку или пытался каким-то образом нанести себе телесное повреждение. Это не было очевидным для муниципального оператора системы, который в тот вечер не знал, что заявитель пытался покончить с собой. Вместо этого видеоматериал свидетельствовал о том, как полиция разрядила потенциально опасную ситуацию.
 
70. Кроме того, Правительство выдвинуло тот аргумент, что сотрудничество со СМИ в деле популяризации ЗТСН было бы подорвано необходимостью заручаться согласием всякого фигурирующего в видеоматериале лица; при этом оно приводило в пример сцены на заполненных толпой улицах и видеозаписи, в которых могут фигурировать люди, пропавшие без вести, чье согласие получить невозможно.
 
71. Более того, Правительство утверждало, что характер деяния, являющегося предметом разбирательства, и поведение сторон также были значимыми факторами и в этом контексте. По поводу рассматриваемого деяния оно указало на то, что обнародованный видеоматериал не был получен ни скрытно, ни путем [незаконного] вторжения, ни путем отбора, а степень «вторжения в частную жизнь» была ограниченной. Заявитель, по предположению Правительства, сам привлек к себе внимание, направившись на оживленный перекресток в центре Брентвуда, выставив на показ нож, а впоследствии многократно усилил огласку своими добровольными выступлениями в СМИ. Собственно, именно во время этих выступлений его личность и стала впервые известна публике и впервые же была публично упомянута его попытка совершить самоубийство. Совет, по утверждению Правительства, добросовестно действовал в интересах общества, не имея коммерческого мотива. Поскольку он не располагал техническими средствами для маскировки лиц в видеозаписи ЗТСН, он предоставил видеоматериал СМИ на том условии, что получившие ее телевизионные компании закроют лицо заявителя в кадре. За то, что компании этого не сделали, либо сделали не надлежащим образом, Совет ответственности не несет.
 
72. Заявитель утверждал, что вмешательство не было соразмерно [цели], учитывая серьезный характер этого вмешательства. Совет был обязан и способен принять разумные меры к установлению личности заявителя и выяснению положения, в котором тот находился. Он был обязан это сделать, поскольку целью открытия доступа к видеозаписи была широкая пропаганда полезности системы наблюдения, а не выяснение личности какого-либо преступника. Он был способен это сделать, потому что в кадре присутствовал только один человек, чью личность можно было бы установить через полицию, вызванную на место происшествия оператором системы.
 
73. Более того, он считал, что сделанная Советом попытка добиться маскировки изображения заявителя в кадре была неадекватной. Если Совет сам не располагал нужными техническими средствами, он обязан был добиться надлежащего выполнения маскировки средствами массовой информации. Письменные соглашения были бы здесь шагом в нужном направлении, однако в его случае ни одно такое соглашение не было заключено до открытия доступа к материалу.
 
74. Далее заявитель утверждал, что в деле не существует достаточно важного противопоставленного общественного интереса. Он не является публичной фигурой и не играет публичной роли. Открытие доступа к материалу преследовало целью не поимку преступника и не обнаружение пропавшего без вести, но решение общей задачи пропаганды эффективности системы ЗТСН, а этой задаче не противоречили бы ни надлежащим образом замаскированные изображения, ни кадры, в меньшей степени вторгающиеся [в его частную жизнь].
 
75. Заявитель оспаривал утверждение Правительства о том, что Высокий суд уже дал оценку соразмерности вмешательства. Он также отверг мнение Правительства о том, что он сам привлек к себе внимание 20 августа 1995 года. Далее он возражал и против оспаривания мотивов его действий Правительством через указание на его добровольные выступления в СМИ в 1996 году — к тому времени его изображения были уже опубликованы и переданы в эфир без его согласия, и его уже узнали знакомые. После этого он надлежащим образом пытался использовать все доступные средства защиты, причем процедуры были публичными, и его нельзя осуждать за то, что он рассказал о своем трудном положении ответственным средствам массовой информации. Он столкнулся с классической дилеммой человека, в чью частную жизнь неправомерно вторглись — обращение за правовой защитой и отстаивание своей позиции через публичные выступления неизбежно привело к еще большей огласке.
 

2. Оценка Суда
 

76. При определении того, было ли открытие доступа к материалу «необходимо в демократическом обществе», Суд рассмотрит вопрос о том, являлись ли, в свете данного дела в целом приведенные в оправдание этого причины «относимыми [к делу] и достаточными», и были ли принятые меры соразмерны преследовавшимся законным целям.

 
77. В делах, касающихся раскрытия личной информации, Суд ранее признавал, что следует оставлять компетентным национальным властям некие пределы усмотрения в поиске справедливого баланса между данными конфликтующими интересами — общественными и частными. Однако, это усмотрение предполагает контроль со стороны соответствующих европейских органов (см. постановление по делу «Фюнке против Франции» (Funke v. France) от 25 февраля 1993 года, Series A no. 256-A, p. 24, § 55), и пределы этой сферы зависят от таких факторов, как характер и серьезность поставленных на карту интересов и серьезность вмешательства (см. постановление по делу «Z против Финляндии» (Z v. Finland) от 25 февраля 1997 года, Reports of judgments and Decisions 1997-I, p. 348, § 99).
 
78. Дело «Z против Финляндии» касалось раскрытия в ходе судебного разбирательства и без согласия заявительницы содержания ее медицинской карты, включая ее ВИЧ-статус. Суд отметил, что защита персональной информации имеет фундаментальное значение для осуществления человеком своего права на неприкосновенность частной жизни, и что, следовательно, национальное законодательство должно предусматривать соответствующие гарантии для предотвращения любого раскрытия [персональной информации], которое может противоречить гарантиям, предоставляемым в соответствии со статьей 8 Конвенции. Постановив таким образом Суд сослался, mutatis mutandis, на пункт 2 (c) статьи 3, и статьи 5, 6 и 9 Конвенции о защите личности в связи с автоматической обработкой персональных данных (Convention for the Protection of Individuals with regard to Automatic Processing of Personal Data, European Treaty Series no. 108, Strasbourg, 1981). Далее Суд постановил, что вышесказанное «особенно справедливо» в случаях, когда речь идет о защите конфиденциальности данных о статусе человека в отношении ВИЧ инфекции, отметив, что заинтересованность в защите конфиденциальности такой информации имеет большую относительную важность при решении вопроса о соразмерности вмешательства преследуемой законной цели. Такое вмешательство не может быть совместимым со статьей 8 Конвенции, если оно не оправдывается более приоритетным требованием общественного интереса. Любые предпринимаемые государством меры, вынуждающие раскрывать такую информацию без согласия пациента, и любые [процедурно-правовые] гарантии, направленные на обеспечение действенной защиты, требуют самого тщательного рассмотрения Судом.
 
79. В отношении настоящего дела Суд хочет с самого начала отметить, что заявитель не был обвинен, а тем более, признан судом виновным в совершении противоправного деяния. В настоящем деле, следовательно, речь не идет о раскрытии видеозаписи акта преступления.

Суд также отметил, с одной стороны, характер и серьезность вмешательства в частную жизнь заявителя (см. пункт 63 выше). С другой стороны, Суд признает сильную заинтересованность государства в выявлении и профилактике правонарушений. Не оспаривается и тот факт, что система видеонаблюдения (ЗТСН) играет в этом смысле важную роль, и что эта роль выполняется более эффективно и успешно при широкой пропаганде системы и ее пользы для общества.
 
80. Однако Суд отмечает, что в распоряжении Совета имелись и иные варианты возможных действий для достижения тех же целей. Во-первых, он мог бы установить личность заявителя, запросив об этом полицию, и таким образом мог бы заручиться его согласием прежде, чем открывать доступ к материалу. В качестве альтернативы Совет мог бы сам замаскировать лицо заявителя в кадрах. Еще одним вариантом было бы сделать все возможное для обеспечения маскировки этих изображений средствами массовой информации, которым был предоставлен материал. Суд отмечает, что Совет не сделал попытки использовать первый и второй варианты действий и считает, что шаги, предпринятые Советом в отношении третьего варианта, были недостаточными.
 
81. В отношении первого варианта справедливо то, что частные лица могут и не дать своего согласия, и что такой вариант может быть практически неосуществимым в случаях, когда в кадре присутствует множество людей. В таких обстоятельствах можно было бы утверждать, что порядок открытия доступа к материалу на условиях согласия на практике мог бы препятствовать осуществлению любого действия, направленного на пропаганду эффективности системы наблюдения. Однако в настоящем случае такие ограничения не имели существенного значения. Данный видеоматериал несомненно показывал в кадре и затрагивал лишь одного человека. Не оспаривается, что Совет, чей оператор-наблюдатель сообщил о происходящем полиции и наблюдал за ее вмешательством, мог бы запросить в полиции сведения о личности заявителя и, следовательно, испросить у последнего согласие на открытие доступа к материалу. Более того, из содержания собственной публикации Совета «Новости ЗТСН» от 9 октября 1995 года ясно, что некоторые справки в полиции все же были наведены — для выяснения того, что человек в кадре был допрошен и ему была оказана помощь, однако не для установления его личности.
 
82. В качестве альтернативы, Совет мог бы сам закрыть изображения в кадрах. Хотя Правительство подтвердило, что Совет не имел нужных для этого технических средств, Суд отмечает, что собственный директивный документ Совета указывает на намерение такие средства иметь. Более того, Суд отмечает, что именно Совет опубликовал в собственной публикации «Новости ЗТСН» кадры из данной видеозаписи, и при этом попытки замаскировать изображения сделано не было.
 
83. По поводу третьего варианта — добиться надлежащей и достаточной маскировки изображений со стороны СМИ, которым была предоставлена запись, Суд отмечает, что, как выяснил Высокий суд, компанию «Anglia Television» и продюссеров программы «Би-Би-Си» устно попросили замаскировать лицо заявителя. Вопреки мнению Высокого суда, Суд считает, что со стороны Совета было бы разумным потребовать от СМИ письменного обязательства замаскировать изображения, и что такое требование подчеркнуло бы необходимость соблюдения конфиденциальности. Да и сам Высокий суд предположил, что из данного «достойного сожаления инцидента» можно извлечь уроки, и что в ретроспективе происшедшего Совет, возможно, пожелает ужесточить свои правила во избежание подобных инцидентов в будущем. Сам Совет несомненно имел намерение заключить письменное лицензионное соглашение с продюсерами программы «Crime Beat» («Полицейский дозор»), но, по-видимому, намерение не было осуществлено, поскольку окончательное и подписанное соглашение не было ни предъявлено заявителю, ни представлено Правительством настоящему Суду. Инструкции полиции графства Эссекс рекомендуют письменные соглашения с включением пунктов о маскировке [фото/видеоизображений]. Более того, нет доказательств тому, что газету «Yellow Advertiser» вообще просили замаскировать лицо заявителя на фотографии.
 

84. Более того, данный видеоматериал был предоставлен СМИ в целях пропаганды эффективности системы ЗТСН в профилактике и выявлении преступлений, и, следовательно, существовала вероятность использования видеозаписи именно в таком контексте. Так и произошло, особенно в программе «Би-Би-Си» «Crime Beat» (букв.- «Дозор [по борьбе с] преступностью»). В таких обстоятельствах и даже, несмотря на то, что заявитель прямо не жаловался на нанесение ущерба своей репутации, Суд считает, что от Совета требовалось особо осмотрительное поведение, что разумно должно бы было включать и проверку факта предъявления заявителю каких-либо обвинений. Трудно принять объяснение Правительства, утверждающее, что его личность не была известна Совету. Как уже отмечалось выше, собственная публикация Совета «Новости ЗТСН» от 9 октября 1995 года подразумевает, что Совет предварительно установил, что данное лицо допросили и оказали ему помощь в связи с его проблемами, а, следовательно, Совет мог проверить и то, были ли ему предъявлены обвинения. Известно, что газета «Yellow Advertiser» действительно установила к 13 октября 1995 года, что полиция заявителю никакого обвинения не предъявила.
 
85. В итоге Суд не считает, что, учитывая все обстоятельства, в данном деле имелись применимые к нему и достаточные причины, которые оправдывали бы прямое представление Советом вниманию публики кадров из видеозаписи в собственной публикации «Новости ЗТСН» без получения согласия заявителя на это и без маскировки его изображения на фотоснимках, либо причины, которые оправдывали бы передачу информации средствам массовой информации без принятия Советом мер, которые обеспечили бы, насколько возможно, выполнение такой маскировки самими СМИ. В настоящем деле преследуемая цель профилактики правонарушений и контекст, в котором был открыт доступ к материалу, требовали особого внимания и осмотрительности в этом отношении.
 
86. Наконец, Суд не считает, что последующие добровольные выступления заявителя в средствах массовой информации снижают степень серьезности вмешательства или важность сопутствующего ей требования осмотрительности при открытии доступа. Заявитель стал жертвой серьезного вмешательства в его право на неприкосновенность частной жизни через освещение [ее] в национальных и местных средствах массовой информации: таким образом, нельзя упрекать его в том, что он впоследствии сам воспользовался СМИ для того, чтобы сделать известным это нарушение его прав и обжаловать его.
 
87. Соответственно, Суд считает, что придание гласности Советом отснятого в ЗТСН видеоматериала в публикации «Новости ЗТСН» и передача его газете «Yellow Advertiser», телекомпаниям «Anglia Television» и «Би-Би-Си» не сопровождалась достаточными защитными мерами, направленными на предотвращение раскрытия информации, противоречащей гарантиям, обеспечивающим уважение частной жизни заявителя, содержащимися в статье 8. Как таковое, открытие доступа к материалу представляло собой несоразмерное [цели] и, следовательно, неоправданное вмешательство в его личную жизнь и нарушение статьи 8 Конвенции.
 

D. Прочие жалобы по статье 8 Конвенции
 
88. Заявитель также по всей видимости утверждал, что и «Би-Би-Си», действующая на основании Королевской хартии (государственного патента), является органом государства, равно как и компания «Anglia Television», действующая под руководством Комиссии по независимому телевидению, учрежденной на основании Закона о радио- и телевещании 1990 года. Даже допуская, что эти средства массовой информации могут рассчитывать на защиту своих прав по статье 10 Конвенции, транслировавшиеся ими программы, по его утверждению, также представляли собой неоправданное вмешательство в его частную жизнь. Правительство же не считало, что заявитель действительно сделал такое утверждение и, в любом случае, отрицало, что «Би-Би-Си» или «Anglia Television» могут рассматриваться как государственные органы или органы государственной власти по смыслу пункта 2 статьи 8 Конвенции. При этом Правительство опиралось, помимо прочего, на применимые положения национального права и выводы, следующие из включения в статью 10 Конвенции фразы, касающейся лицензирования радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.
 
Заявитель также настаивал на том, что, учитывая существенное воздействие на членов его семьи, открытие доступа к видеозаписи составило серьезное вмешательство в осуществление его права на уважение его семейной жизни.
 
89. Суд отмечает, что вопрос о том, является ли «Би-Би-Си» «эманацией (продолжением) государства» был оставлен открытым Комиссией при рассмотрении дела «Хаггетт против Соединенного Королевста» (Huggett v. the United Kingdom) (no. 24744/94, решение Комиссии от 28 июня 1995 года, DR 82-A, p. 98). Однако в свете уже констатированного Судом факта нарушения в отношении предоставления Советом доступа к материалу (см. пункт 87 выше), он не считает отдельное рассмотрение данных жалоб необходимым.
 
90. Заявитель далее утверждал, что государство не выполнило своего положительного обязательства защитить его права по статье 8, поскольку на национальном уровне он не имел эффективного средства правовой защиты от разглашения материалов. Правительство же утверждало, что нарушения какого-либо положительного обязательства не было и, в частности, что заявитель мог воспользоваться имеющимися средствами защиты. Суд считает, что вопрос о наличии в национальном праве меры защиты от рассматриваемого разглашения информации надлежит оценивать в свете статьи 13 Конвенции.
 

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции, при рассмотрении ее в сочетании со статьей 8 Конвенции
 
91. В соответствии со статьей 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8, заявитель жаловался на отсутствие в его распоряжении эффективного средства правовой защиты на национальном уровне в отношении соответствующего разглашения Советом указанных материалов.

92. Применимая часть статьи 13 гласит: 

«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе …».

 
A. Аргументы сторон

93. Правительство пояснило, что потребность в особом законе о неприкосновенности частной жизни являлась предметом многих дебатов в течение многих лет, темой многих законопроектов отдельных членов парламента и ряда официальных докладов. Вопрос об этом обсуждается и сейчас. Однако отсутствие общего права на неприкосновенность частной жизни в национальном законодательстве само по себе не является показателем отсутствия уважения частной жизни заявителя. Вопрос, скорее, состоит в том, достаточно ли существующий режим правовой защиты защищает права заявителя, и Правительство считает, что ответ на него утвердительный. Оно обращает внимание Суда на то, что и общее право, и средства защиты, зафиксированные в статутном праве, вместе обеспечивают всесторонний режим правовой защиты неприкосновенности частной жизни и, следовательно, выполняют в сущности ту же функцию, что и [специальный] закон о неприкосновенности частной жизни.
 
94. В частности, Правительство указало на то, что заявитель смог предъявить претензии и доказать их справедливость в КСРТ, КНТВ и КЖП. Правительство признало, что в обязанности комиссий по делам СМИ не входит обеспечение «правовой защиты, в смысле возможности предоставления денежной компенсации потерпевшему лицу, которому мог быть нанесен ущерб нарушением соответствующих сводов законов». Однако, по мнению Правительства, статья 13 и не требует в каждом случае участия «суда» или возможности денежной компенсации. Кроме того, Правительство утверждало, что такое средство, как судебный контроль, в принципе также способно предоставить достаточную правовую защиту, и отказ в удовлетворении жалобы заявителя не означает, что это средство правовой защиты неэффективно.
 
95. Правительство также настаивало на том, что заявитель мог бы воспользоваться и рядом других средств правовой защиты. Наиболее применимой к обстоятельствам оно считает правовую защиту от нарушения оказанного доверия, полагая, что заявитель имел бы право возбудить иск на этом основании, если бы был снят на видеопленку «в обстоятельствах, дающих ему основания рассчитывать на уединение или сохранение тайны». Правительство подчеркнуло, что эта область права находится в сильной зависимости от соображений политической практики и, следовательно, разрабатывалась и будет в дальнейшем разрабатываться в судебной практике. Практика органов Конвенции оказывает значительное влияние на развитие этой области, и это влияние еще усилится с вступлением в силу Закона о правах человека 1998 года. Правительство также утверждало, что заявитель имел возможность возбудить иск о диффамации или злонамеренной клевете, если бы в СМИ сообщались какие-либо неверные сведения, создававшие впечатление о его причастности к преступному акту насилия в отношении иного лица.
 
96. Заявитель утверждал, что на национальном уровне в его распоряжении не было эффективного средства правовой защиты. Он пытался воспользоваться наиболее применимыми средствами защиты (комиссии по делам СМИ и судебный контроль), однако они оказались неэффективными: критерии «нерациональности» при проведении судебного контроля не могут быть приравнены к оценке соразмерности в контексте статьи 8, а комиссии по делам СМИ не имеют полномочий присуждать компенсацию причиненных убытков.
 
97. Кроме того, он утверждал, что иск на основании нарушения оказанного доверия не имел бы реальных шансов на успех. Он заметил, что Правительство не привело в пример ни одного дела, в котором частному лицу в относительно схожей ситуации удалось бы получить хотя бы частичное удовлетворение с помощью этого средства судебной защиты. Он считал, что утверждение Правительства о том, что расчет на уединение или сохранение тайны был бы достаточным основанием для удовлетворения подобного иска, является неточным применительно к национальному праву, и находит заслуживающим внимания тот факт, что Правительство не пыталось утверждать, что, не возбудив такого иска, он (заявитель) не исчерпал возможностей правовой защиты на национальном уровне. Более того, он считал, что прочие средства правовой защиты, на которые ссылается Правительство, неприменимы к его делу. Отдельные законы вступили в силу уже после того промежутка времени, о котором идет речь, другие законы (касающиеся, к примеру, тайного наблюдения) не могли иметь сколь-либо значимого влияния в данном деле. Средства же судебной защиты по общему праву, которые упоминает Правительство (иски по диффамации, злонамеренной клевете, назойливому беспокойству и нарушению оказанного доверия), просто неприменимы к конкретным обстоятельствам дела заявителя.
 

B. Оценка Суда
 
98. Суд отмечает, что заявитель обжаловал на основании статьи 8 Конвенции, взятой как отдельно, так и в совокупности со статьей 13, в том числе и отсутствие в его распоряжении средств правовой защиты на национальном уровне. Правительство не утверждало, что заявитель не исчерпал все внутренние средства правовой защиты по смыслу пункта 1 статьи 35 Конвенции. В своем решении о приемлемости данного дела Суд посчитал, что существует тесная связь между любым вопросом, поднятым на основании пункта 1 статьи 35, и существом требований заявителя в отношении отсутствия эффективных внутренних средств правовой защиты, и объединил рассмотрение вопроса об исчерпании внутренних средств с рассмотрением жалобы по существу.
 

1. Применимые правовые принципы
 
99. Суд подчеркивает в очередной раз, что статья 13 гарантирует наличие на национальном уровне средства правовой защиты, способного обеспечить соблюдение по существу защищаемых Конвенцией прав и свобод в любой форме, в которой они гарантируются в национальной правовой системе. Таким образом, смыслом данной статьи является требование наличия такого внутреннего средства правовой защиты, которое позволяло бы «компетентному национальному государственному органу» как разобрать соответствующую жалобу о нарушении Конвенции по существу, так и назначить соответствующую компенсацию (см. постановления «Смит и Грейди против Соединенного Королевства» (Smith and Grady v. the United Kingdom), nos. 33985/96 and 33986/96, § 135, ECHR 1999-VI, и «Мэррей против Соединенного Королевства» (Murray v. the United Kingdom), постановление Суда от 28 октября 1994 года, Series A no. 300-A, pp. 37-38, § 100). Данная статья, однако, не требует ни гарантии благоприятного исхода (см. вышеупомянутое дело «Аман против Швейцарии» § 88, с последующими ссылками), ни инкорпорации Конвенции или определенной формы правовой защиты, поскольку государствам-участникам оставлена некая сфера усмотрения в соблюдении своих обязательств по данной статье (см. постановление по делу «Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства» (Vilvarajah and Others v. the United Kingdom), постановление Суда от 30 октября 1991 года, Series A no. 215, p. 39, § 122).
 
100. Суд далее отмечает, что в вышеупомянутом деле «Смит и Грейди» он охарактеризовал оценку на «нерациональность», употребляющийся в процедуре судебного контроля, следующим образом: суд не имеет права вмешиваться в осуществление полномочий административных органов действовать по своему усмотрению, за исключением случаев, когда суд убежден в том, что решение нерационально в том смысле, что оно не входит в число возможных ответов, доступных любому разумному лицу, принимающему решение. При оценке того, вышло ли принимающее решения лицо за пределы этой сферы усмотрения, важен сам правозащитный контекст. То есть, чем серьезнее нарушение прав человека, тем более требователен должен быть суд в отношении обоснования разумности оцениваемого им решения.
 

По тому же делу Суд, однако, далее подчеркнул, что, несмотря на относящийся к правам человека контекст, «порог нерациональности», который требуется [в таких случаях] преодолеть [любому] заявителю, весьма высок, что подтверждается постановлениями национальных судов по данному делу. В то время как эти суды благосклонно высказывались в отношении аргументов данных заявителей, оспаривавших обоснование определенной политики (против лиц гомосексуальной ориентации в вооруженных силах), они же пришли к выводу, что эту политику нельзя охарактеризовать как выходящую за рамки того ряда возможных ответов, которые доступны любому разумному лицу, принимающему решения, и, соответственно, ее нельзя считать «нерациональной».  В таких обстоятельствах, Суд счел, что, даже принимая во внимание тот факт, что жалобы г-жи Смит и г-на Грейди в Суд уже рассматривались национальным судам, порог, за пределами которого эти суды могли бы счесть явившуюся предметом обжалования политику нерациональной, был установлен столь высоко, что фактически исключал всякое рассмотрение национальными судами вопросов о том, отвечает ли вмешательство в осуществление заявителями своих прав насущной общественной потребности и является ли оно соразмерным преследуемым целям [защиты] национальной безопасности и общественного порядка — принципиальных вопросов, лежащих в основе анализа Судом жалоб по статье 8 Конвенции. Вследствие этого Суд пришел к выводу, что в распоряжении г-жи Смит и г-на Грейди не было эффективного средства правовой защиты от нарушения их права на уважение их частной жизни, что является нарушением статьи 13 Конвенции.
 

2. Применение этих принципов к настоящему делу
 
101. Суд, прежде всего, отмечает, что настоящее дело отличается от прецедентов «Джеймс и другие против Соединенного Королевства» (James and Others v. the United Kingdom) (постановление Суда от 21 февраля 1986 года, Series A no. 98, pp. 47-48, §§ 85-86), «Леандер против Швеции» (постановление Суда от 26 марта 1987 года, Series A no. 116, pp. 29-30, § 77) и «Санди Таймс против Соединенного Королевства» (№ 2) (The Sunday Times v. the United Kingdom) (no. 2) (постановление Суда от 26 ноября 1991 года, Series A no. 217, p. 32, § 61), которые устанавливают, что статья 13 не может рассматриваться как гарантирующая правовую защиту от первичного законодательства или эквивалентных национальных правовых норм. Применимое к настоящему делу законодательство не требовало открытия доступа к материалу ЗТСН, а предметом жалобы является осуществление Советом своих полномочий на раскрытие информации.
 

(a) Режим правовой защиты неприкосновенности частной жизни
 
102. Как и в деле «Уайнер против Соединенного Королевства» (Winer v. the United Kingdom) (no. 10871/84, решение Комиссии от 10 июля 1986 года, DR 48, p. 154), Правительство утверждало, что Суду следует проанализировать защиту неприкосновенности частной жизни, оценивая «режим правовой защиты неприкосновенности частной жизни» в целом, поскольку этот режим фактически выполняет роль закона о неприкосновенности частной жизни.
 
Однако задача Суда заключается не в абстрактной оценке соответствующего законодательства или практики, но, не теряя из виду и общего контекста, ограничивается рассмотрением вопросов, поднятых настоящим делом (см. вышеупомянутое дело «Аманн против Швейцарии», пункт 88) и, в частности, рассмотрением только тех средств правовой защиты, которые могут быть применимы в деле заявителя (см. дела «N. Против Швеции» (N. v. Sweden), no. 11366/85, решение Комиссии от 16 октября 1986 года, DR 50, p. 173; «Уайнер» (Winer), упомянутое выше; и «Стьюарт-Брейди против Соединенного Королевства» (Stewart-Brady v. the United Kingdom), №№. 27436/95 и 28406/95, решение Комиссии от 2 июля 1997 года, DR 90-A, p. 45). Суд, таким образом, считает не относимым к данному делу рассмотрение средств правовой защиты, которые не имели юридической силы в соответствующее время или не относимы к фактическим обстоятельствам дела заявителя.
 
103. Суд в этой связи отмечает, что заявитель не жаловался ни на злонамеренные действия со стороны Совета, ни на информацию, несоответствующую действительности, ни (во всяком случае, напрямую) на намеренное нанесение ущерба его репутации. В деле не оспаривается то, что вопросы нарушения владения, назойливому беспокойству, причинения беспокойства, нарушения авторского права, нарушение контракта и секретного наблюдения со стороны служб безопасности не имеют отношения к жалобам заявителя. Также и Правительство не предлагало считать, что Закон о защите данных 1998 года, Закон о преступлениях на сексуальной почве (поправка) 1976 года и Закон о детях и молодежи 1933 года каким-либо образом относимы к фактам настоящего дела. Закон о правах человека 1998 года вступил в силу лишь в октябре 2000 года, то есть уже после рассматриваемых фактических событий в деле заявителя.
 
104. Суд, таким образом, ограничился оценкой средств правовой защиты, которые могут рассматриваться как в той или иной степени, относимые к жалобам заявителя.
 

(b) Судебный контроль
 
105. Суд счел, что право заявителя на неприкосновенность его частной жизни (см. пункт 87 выше) было нарушено предоставлением Советом доступа к соответствующему видеоматериалу. Он отмечает, что в рассматриваемое время Конвенция не являлась частью национального законодательства, и вопросы о том, нарушало ли данное раскрытие информации права заявителя, предусмотренные статьей 8, и, в частности, продемонстрировали ли органы власти, что это разглашение отвечало насущной общественной потребности и было соразмерно какой-либо преследуемой законной цели, не являлись вопросами, на которые можно было бы получить ответ [в суде].
 

Как и в вышеупомянутом деле «Смит и Грейди», единственным значимым вопросом, стоявшим перед национальными судами, был вопрос о том, можно ли назвать рассматриваемую политику «нерациональной»? Как и в деле «Смит и Грейди», рассмотревший настоящее дело Высокий суд отметил, что вторжение в частную жизнь заявителя имело место, однако, до тех пор пока общее право на неприкосновенность частной жизни не включено в английское законодательство, приходится полагаться на указания, даваемые сводами [рекомендуемой профессиональной] практики или иными источниками, либо иными способами избегать подобного нежелательного вторжения в частную жизнь. Высокий суд далее рассмотрел ряд факторов, включая важную роль камер видеонаблюдения в общественных местах, зафиксированные этими камерами видеоизображения, попытку (хотя и безуспешную) Совета добиться, чтобы личность заявителя была замаскирована в кадрах, и тот факт, что видеозапись не была продана с целью извлечения коммерческой выгоды. Высокий суд заключил, что, хотя из данного достойного сожаления инцидента могут быть извлечены уроки, включая необходимость ужесточить правила Совета во избежание подобного инцидента в будущем, он (суд) убедился в том, что действия Совета нельзя назвать «нерациональными в том смысле, что его работники лишились рассудка или действовали так, как не стала бы действовать в здравом уме никакая благоразумная местная власть».
 
106. При таких обстоятельствах Суд считает, что порог, за которым Высокий суд мог бы счесть оспариваемое раскрытие информации нерациональным, установлен столь высоко, что фактически исключает всякое рассмотрение им вопросов о том, отвечает ли вмешательство в осуществление заявителем своих прав насущной общественной потребности и является ли оно соразмерным преследуемым целям [защиты] национальной безопасности и общественного порядка — принципиальных вопросов, как отмечено выше, лежащих в основе анализа Судом жалоб по статье 8 Конвенции
 
По поводу ссылки Правительства на упомянутый выше прецедент «Alconbury Developments Ltd», Суд отмечает, что это дело датируется моментом после вступления в силу Закона о правах человека 1998 года. Более того, комментарий [лорда-судьи] по поводу места принципа соразмерности в национальном праве является, по признанию Правительства, obiter dictum («неофициальным мнением»). Во всяком случае, Правительство не считает этот комментарий показательным в отношении полного применения национальными судами принципа соразмерности при рассмотрении в порядке судебного контроля дел, подобных настоящему.
 
107. Суд, таким образом, считает, что судебный контроль не обеспечил заявителя эффективным средством правовой защиты от нарушения его права на уважение его частной жизни.
 

(c) Комиссии по делам СМИ
 
108. Суд отмечает, что Правительство утверждало, что разбирательство в этих комиссиях предоставило заявителю возможность заявить о своем нарушенном праве и восстановить его. Однако оно признало, что в обязанности комиссий не входит «обеспечение правовой защиты в смысле возможности предоставления денежной компенсации лицу, которое могло пострадать в результате нарушения соответствующих сводов норм».
 
109. Суд считает, что отсутствие у комиссий правовых полномочий назначить заявителю [денежную] компенсацию означает, что эти органы были неспособны предоставить ему эффективную правовую защиту. Он отмечает, что право КНТВ налагать штраф на соответствующую телекомпанию не равноценно назначению заявителю [денежной] компенсации. Несмотря на то, что заявитель знал об открытии Советом доступа к материалу еще до февральской (1996 года) публикации в газете «Yellow Advertiser» и выхода в эфир передачи «Би-Би-Си», ни КСРТ, ни КЖП не имели полномочий на предотвращение таких публикаций и трансляций.
 

(d) Иск о нарушении оказанного доверия
 
110. Суд считает заслуживающим особого внимания тот факт, что Правительство не утверждало, что заявитель не исчерпал возможности использовать данное средство правовой защиты, учитывая решение Комиссии о неприемлемости именно на этом основании заявления по вышеупомянутому делу графа и графини Спенсер.
 
111. Суд считает, что факты настоящего дела, во всяком случае, настолько отличаются от фактов дела «Граф и графиня Спенсер» (Earl and Countess Spencer), что позволяют Суду заключить, что настоящий заявитель не имел возможности воспользоваться иском о нарушении оказанного доверия как средством правовой защиты в соответствующий промежуток времени, даже принимая во внимание данное Правительством описание этого средства защиты.
 
Во-первых, в деле графа и графини Спенсер в пользу заявителей говорили веские факты: их бывшие друзья тайно предали огласке информацию неоспоримо личного характера, ранее конфиденциально сообщенную им заявителями. Настоящему заявителю было бы намного труднее доказать, что преданный огласке видеоматериал обладал «необходимым качеством конфиденциальности» или то, что информация была «передана в обстоятельствах, подразумевающих обязательство конфиденциальности». При рассмотрении дела Судом в контексте статьи 8 Правительство утверждало, что право заявителя на уважение его частной жизни даже не было затронуто. Оно не привело в пример ни одного прецедента из внутренней судебной практики, который мог бы считаться подобным или аналогичным настоящему делу и который указывал бы на то, что эти два требования, необходимые для иска о нарушении оказанного доверия, были соблюдены. [Фактические события] в вышеупомянутом деле «Дуглас против «Hello! Ltd» произошли позднее, чем факты настоящего дела и, что не менее важно, после вступления в силу Закона о правах человека 1998 года. В любом случае, лишь один из трех судей, рассматривавших первое дело, указал, что он готов признать существование в то время в национальном праве квалифицированного права на неприкосновенность частной жизни. Более того, Суд не убедил аргумент Правительства о том, что заключение настоящего Суда о наличии у заявителя «расчета на уединение или сохранение тайны» означало бы присутствие элементов, необходимых для иска о нарушении оказанного доверия. Суд считает маловероятным, что национальные суды признали бы в соответствующий промежуток времени, что видеоматериал обладал «необходимым качеством конфиденциальности», или что информация была «передана в обстоятельствах, подразумевающих обязательство конфиденциальности».
 
Во-вторых, после того как данный материал стал всеобщим достоянием, его повторная публикация уже не могла стать основанием для иска о нарушении оказанного доверия. Подача такого иска стала бы возможной лишь после того, как заявителю стало известно о предоставлении Советом доступа к материалу, а именно лишь с октября или ноября 1995 года. Соответственно, иск о нарушении оказанного доверия был бы невозможен в отношении статей в газетах «Brentwood Weekly News» и «Yellow Advertiser» или в отношении передачи «Би-Би-Си».
 
112. В отсутствии этих условий отпадает необходимость рассмотрения вопроса о том, можно ли было подачей иска о нарушении оказанного доверия добиться [денежной] компенсации вреда. Суд ограничится замечанием о том, что, несмотря на то, что данный вопрос фигурировал вторым и в споре сторон в вышеупомянутом деле «Граф и графиня Спенсер», Правительство в настоящем деле не сделало попытки пояснить, каким образом можно было бы добиться компенсации убытков при отсутствии предшествующего судебного запрета на публикацию. Заявитель мог бы просить суд о таком запрете лишь после того, как ему в конце октября или начале ноября 1995 года стало известно о разглашении материала, следовательно, лишь в отношении «Yellow Advertiser» и «Би-Би-Си». Хотя назначение компенсации в счет прибыли (award of an account of profits) не зависит от принятия предшествующего судебного запрета, Правительство не привело в пример ни одного дела, где она была бы назначена в отношении радио- или телепередачи. Хотя компенсация в счет прибыли в отношении национальной прессы и была возможна для графа и графини Спенсер, газета «Yellow Advertiser» имела не национальный, а лишь местный тираж.
 

3. Заключение Суда
 
113. В таких обстоятельствах, Суд считает, что заявитель не имел в своем распоряжении эффективного средства правовой защиты от нарушения своего права на уважение его частной жизни, гарантируемого статьей 8 Конвенции. Суд не считает уместным аргумент Правительства о том, что любое признание необходимости иметь [такое] средство правовой защиты будет ущемлением конфликтующих с ним прав прессы, гарантируемых статьей 10 Конвенции. Как отмечалось выше, Совет, а, следовательно, и средства массовой информации, могли бы достичь своих целей, надлежащим образом замаскировав личность заявителя, либо добившись такой маскировки.
 
114. Соответственно, нарушение статьи 13 Конвенции, при ее рассмотрении в совокупности со статьей 8, имело место.
 

III. Применение статьи 41 Конвенции

 115. Статья 41 Конвенции гласит: 

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

116. Заявитель потребовал компенсации за нанесенный ему моральный вред и компенсации его денежных убытков, а также издержек и расходов на юридическую помощь. Правительство оспаривало эти требования.
 

A. Компенсация за моральный вред

117. Заявитель потребовал компенсации в размере 7 500 фунтов стерлингов за моральный вред. Он подчеркнул, что в результате оспариваемого разглашения материалов претерпел моральные страдания, беспокойство, смущение и фрустрацию: он стал объектом насмешек, шуток и оскорблений со стороны соседей, при этом предполагалась его причастность к проблеме преступности, и ему пришлось объяснять свои личные проблемы членам своей семьи после соответствующих передач и статей в СМИ. Он особо выделил то, что видеозапись относилась к морально тяжелому периоду в его жизни, что материал был распространен без его ведома и согласия, что последующие публикации и передачи были на местном и национальном уровне, и что в его распоряжении не было средств правовой защиты в рамках национального права.
 
Правительство утверждало, что признание факта нарушения уже составило бы достаточную справедливую компенсацию или, в качестве варианта, что справедливой компенсацией была бы сумма приблизительно в 4 000 фунтов стерлингов.
 
118. Суд отмечает, что некоторые формы морального вреда, включая эмоциональные страдания, в силу самой своей природы не всегда могут быть подтверждены конкретными доказательствами. Однако это не препятствует Суду назначить компенсацию, если он сочтет разумным предположение, что заявителю был нанесен вред, требующий финансовой компенсации (см. постановление по делу «Дейвис против Соединенного Королевства» (Davies v. the United Kingdom), no. 42007/98, § 38, 16 июля 2002 года).
 
119. Суд уже отметил выше причины, по которым он считает данное вмешательство в частную жизнь заявителя серьезным, а также персональные последствия для заявителя широкого распространения видеозаписи, равно как и отсутствие какого-либо эффективного средства правовой защиты в этом отношении (по поводу последнего пункта, см. постановление по делу «D.P. и J.C против Соединенного Королевства» (D.P. and J.C. v. the United Kingdom), no. 38719/97, § 142, 10 октября 2002 года). Он считает, что заявитель должен был вследствие этого перенести значительные эмоциональные страдания, смущение и фрустрацию, которые в достаточной мере не компенсируются признанием факта нарушения.
 
120. Суд вследствие этого назначает заявителю компенсацию на справедливой основе в размере 11 800 евро за причиненный ему моральный вред.
  

В. Денежный ущерб
 
121. Заявитель также потребовал компенсации его денежных убытков, явившихся прямым следствием событий, составивших нарушение в его деле. В частности, он требовал компенсации суммы в 2 500 фунтов стерлингов, израсходованной в процедурах разбирательства в КСРТ, КНТВ, КЖП, Высоком суде и в настоящем Суде. Эта сумма включила в себя транспортные расходы (необходимые для встреч с его представителями и присутствия на слушаниях), потерю заработной платы (вследствие характера своей работы, по утверждению заявителя, он потерял заработную плату за периоды, когда ему пришлось посещать встречи и слушания), а также расходы на почтовые отправления и телефонные переговоры. Правительство указало на то, что заявитель требует возмещения этих сумм, не представив никаких подтверждающих расходы доказательств. Оно добавило, что, в части, касающейся разбирательства в национальных инстанциях, что производство этих расходов не было необходимым и обоснованным в ходе разбирательства в соответствии с Конвенцией и, следовательно, они не подлежат компенсации.
 
122. Суд отмечает, что данные требования заявителя не были им достаточно детально обоснованы, поскольку он заявил лишь общую сумму всех таких расходов, и что особенно важно, он не представил никаких документальных подтверждений понесенных таким образом денежных убытков. Ввиду этого, суд не назначает заявителю компенсации материального ущерба.
 

С. Издержки и расходы на юридическую помощь
 
123. Заявитель далее требовал возмещения своих расходов на юридическую помощь при разбирательстве как в национальных инстанциях, так и в органах Конвенции.
 
124. По поводу разбирательства в национальных инстанциях, заявитель требовал возмещения суммы в 5 047,40 фунтов стерлингов (включая налог на добавленную стоимость (НДС)), израсходованной в процедурах разбирательства в КСРТ, КНТВ и КЖП. Эта цифра основана на почасовых ставках гонорара в 140 фунтов стерлингов для старшего поверенного (солиситора) и в 100 фунтов стерлингов для юридического сотрудника. Помимо расходов на почту и телефон, 3 часа 45 минут были показаны [как время затраченное] при разбирательстве в КЖП и 1 час 55 минут — при разбирательстве в КНТВ, при этом заявитель не указал, представляют ли эти цифры рабочее время поверенного или юридического сотрудника. Кроме того, по утверждению заявителя, 13 рабочих часов 25 минут поверенного и 5 рабочих часов юридического сотрудника были затрачены при разбирательстве в КСРТ. По-видимому, в процедуре судебного контроля у заявителя была возможность воспользоваться бесплатной юридической помощью, но никаких ходатайств об этом заявлено не было.
 
Правительство отвергло эту претензию, утверждая, что производство данных расходов не было необходимым и обоснованным в ходе разбирательства в соответствии с Конвенцией.
 
125. Заявитель также потребовал [возмещения суммы] в 11 563,54 фунтов стерлингов — издержек, понесенных по настоящее время в связи с этапами разбирательства в соответствии с Конвенцией вплоть до подготовки заявлений сторон по статье 41 Конвенции включительно. Сумма сложилась из оплаты услуг поверенного и юридического сотрудника (по указанным выше почасовым ставкам), а также королевского адвоката. Был представлен подробный счет издержек, где были отмечены время, затраченное на каждом этапе, и выплаты, включая выплаты гонорара королевскому адвокату. Представлен был также и счет за услуги адвоката (на сумму в 1 727,25 фунтов стерлингов). Правительство же заявило, что требуемую сумму издержек следует уменьшить, если Суд удовлетворит требования заявителя лишь в части, а также вычесть из нее выплаченную заявителю сумму пособия на юридическую помощь.
 
126. Наконец, заявитель потребовал еще приблизительно 19 000 фунтов стерлингов (с включением НДС) в счет возмещения «ожидаемых расходов» на разбирательство по Конвенции в период после принятия решения о приемлемости, но до вынесения настоящего постановления Суда. Правительство прокомментировало, что данная часть требований является слишком умозрительной, а любые будущие издержки следует обсуждать после того, как и при условии, что они будут понесены.
 
127. Суд в очередной раз подчеркивает, что возмещению, согласно статье 41 Конвенции, подлежат лишь те издержки и расходы на юридическую помощь, которые признаются понесенными действительно, в силу необходимости и в обоснованной размере (см. постановление по делу «Ластиг-Прин и Бекетт против Соединенного Королевства» (Lustig-Prean and Beckett v. the United Kingdom) (справедливое удовлетворение), nos. 31417/96 and 32377/96, § 32, 25 июля 2000 года). Суд далее отмечает, что расходы по разбирательству в национальных инстанциях могут быть возмещены, если они были понесены заявителями в попытке предотвратить признанное Судом нарушение, либо для получения возмещения за нанесенный им вред (см., помимо прочих источников, постановление по делу «Ле Конт, Ван Левен и Де Мейер против Бельгии» (Le Compte, Van Leuven and De Meyere v. Belgium) (статья 50), постановление Суда от 18 октября 1982 года, Series A no. 54, p. 8, § 17). Возмещение судебных расходов в связи с разбирательством в национальных инстанциях было действительно назначено Судом в пунктах 30-33 постановления по вышеупомянутому делу «Ластиг-Прин и Бекетт против Соединенного Королевства» (справедливая компенсация).
 
128. Соответственно, Суд считает, что со стороны заявителя было разумным, принимая во внимание отсутствие иных средств правовой защиты, добиваться некоего публичного признания нарушения неприкосновенности его частной жизни и признания своей правоты в комиссиях по делам СМИ. Действительно, само Правительство в контексте статьи 13 утверждало, что данные комиссии составляют часть правового режима защиты неприкосновенности частной жизни в Соединенном Королевстве и позволяли заявителю «заявить о своем нарушенном праве и добиваться его восстановления». Фактически обращение заявителя в КСРТ и КНТВ было успешным, так как оба эти органа признали факт нарушения неприкосновенности его частной жизни, а их решения были позднее опубликованы. Хотя его обращение в КЖП и не принесло успеха, из этого не следует, что понесенные в связи с ним расходы были понесены без необходимости на это (см., например, «Финдли против Соединенного Королевства» (Findlay v. the United Kingdom), постановление Суда от 25 февраля 1997 года, Reports 1997-I, p. 284, § 91). Тем не менее, Суд не считает, что все названные суммы гонораров являются обоснованными в своих размерах, учитывая характер разбирательства в данных инстанциях и, в частности, считает завышенными количество часов, заявленное в связи с жалобой в КСРТ, и степень вовлечения в процедуру как юридического сотрудника, так и старшего поверенного.
 
129. Соответственно, Суд на основе справедливости назначает компенсацию в размере 3 тыс. евро в возмещение издержек на разбирательство в национальных инстанциях.
 
130. Что касается производства в соответствии с Конвенцией, Суд принял во внимание подробный счет расходов заявителя на оплату услуг представителей и то, что обе его жалобы (по статье 8 как таковой и в совокупности со статьей 13) выявили нарушения Конвенции. Что касается возражений Правительства против его требования возместить ожидаемые издержки, Суд не станет назначать возмещения издержек на подготовку объяснений после принятия решения о приемлемости дела, поскольку таковых не требовалось представлять да и не представлялось от имени заявителя. С другой стороны, Суд считает, что издержки на подготовку, составление и подачу заявления в соответствии со статьей 41 были необходимы, а заявленная сумма таких издержек обоснована.
 
131. Суд, соответственно, назначает к уплате заявителю сумму в 15 800 евро в возмещение издержек, связанных с разбирательством по Конвенции, за вычетом суммы в 725 евро, выплаченной заявителю Советом Европы в качестве пособия на юридическую помощь, что составит чистую сумму в 15 075 евро.
 
132. Общая сумма компенсации издержек и расходов на юридическую помощь в связи с разбирательством в национальных инстанциях и органах Конвенции составит, таким образом, 18 075 евро.
 

D. Ставка пени 

133. Суд считает, что ставка пени должна быть установлена в размере годовой предельной процентной ставки по ссудам Европейского Центрального Банка, плюс три процента.
  

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД
 1. Постановляет, что в данном деле имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

2. Постановляет, что в данном деле имело место нарушение статьи 8 при рассмотрении ее в совокупности со статьей 13;

3. Постановляет,

(а) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня, когда решение Суда станет окончательным в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в фунты стерлингов по курсу на день выплаты:

(i) 11 800 (одиннадцать тысяч восемьсот) евро в возмещение морального вреда;

(ii) 18 075 (восемнадцать тысяч семьдесят пять) евро в возмещение издержек и расходов, включая любой начисляемый налог на добавленную стоимость;

(b) что за период с истечения вышеназванных трех месяцев до момента окончательной компенсации с данных сумм должен быть уплачен простой процент в размере годовой ставки, равной предельной процентной ставке по ссудам Европейского Центрального Банка в вышеназванный период, плюс три процента,

4. Отклоняет единогласно остальные требования заявителя о справедливой компенсации.
  

Совершено на английском языке и объявлено в письменной форме 28 января 2003 года в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
  

Матти Пеллонпе                                                                                 Председатель Суда
Майкл О’Бойл                                                                      Заместитель Секретаря Суда 

 
© Центр защиты прав СМИ, перевод с англ.,  2005