ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Четвертая секция
ДЕЛО «САВИЦКИ против МОЛДОВЫ»
(Savitchi v. Moldova)
(жалоба № 11039/02)
Постановление Суда
Страсбург
11 октября 2005 года
По делу «Савицки против Молдовы» Европейский Суд по правам человека (Четвертая Секция), заседая Палатой в следующем составе:
Сэр Николас Братца, Председатель,
г-н Дж. Касадевалль,
г-н Дж. Бонелло,
г-н Р. Марусте,
г-н С. Павловски,
г-жа Х. Боррего Боррего,
г-н Л. Гарлики, судьи,
а также г-н М. О. Бойл, Заместитель Секретаря Секции,
Проведя 22 сентября 2005 года закрытое заседание,
Вынес следующее постановление, принятое в указанный выше день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было начато после подачи жалобы (№11039/02) против Республики Молдова в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав и основных свобод человека (далее — «Конвенция») гражданкой Молдовы Джульеттой Савицки (далее — «Заявитель»), 17 апреля 2001 года.
2. Интересы заявителя представлял г-н В. Грибинча из неправительственной организации «Юристы за права человека», базирующейся в Кишиневе. Молдавское правительство (далее — «Правительство») было представлено его уполномоченным г-ном В. Пырлогом.
3. Заявитель утверждала, в частности, что ее право на свободу выражения мнения было нарушено вследствие принятых судебных решений в ходе разбирательств поданных против нее исков о клевете.
4. Жалоба была направлена в Четвертую секцию Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). В рамках работы секции Палата, которой предстояло рассмотреть данное дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции), была составлена в соответствии с пунктом 1 Правила 26.
5. 1 ноября 2004 года Суд изменил состав своих секций (пункт 1 Правила 25). Рассмотрение данного дела было поручено заново составленной Четвертой секции (пункт 1 Правила 52).
6. Решением от 1 февраля 2005 года Суд объявил жалобу частично приемлемой.
7. И Заявитель, и Правительство представили свое изложение обстоятельств дела (пункт 1 Правила 59), поскольку Палата после консультаций со сторонами приняла решение об отсутствии необходимости рассмотрения дела по существу (пункт 3 Правила 59 in fine).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
8. Заявитель, г-жа Джульетта Савицки, гражданка Молдовы, 1970 года рождения, проживает в Кишиневе, журналист.
9. 2 октября 1999 года русскоязычная газета «Новый порядок» опубликовала статью под заголовком «Дорожная полиция – звезда моя», подписанную Заявителем. В статье inter alia, говорилось:
«… Для нас обычных граждан это довольно банальная история, и нормальное явление для инспекторов дорожной полиции. В любом случае, она служит хорошим примером «звездной болезни», которой страдают работники дорожной полиции.
Человек ехал на своем «Москвиче» по бульвару Штефана чел Маре. Назовем его «Виктор». Когда он подъехал к перекрестку бульвара имени Штефана чел Маре и улицы Тигина (Бендерской), свет светофора изменился на красный, и, как любой нормальный человек, он нажал на тормоз. Однако людям, соблюдающим правила, не всегда везет. И вот в него на большой скорости врезается роскошный «Опель». Обе машины получили повреждения, но «Москвич» был поврежден больше. Виктор остался на месте происшествия, как сделал бы любой человек, который верит в строгость закона, ожидая приезда дорожных полицейских и их мудрого и справедливого вердикта. Владелец же «Опеля», понимая, что виноват, нажал на газ и скрылся.
Через некоторое время появился сержант дорожной полиции и начал заниматься измерениями и выяснением обстоятельств, делая пометки в своей записной книжке. Ситуация была в самом разгаре, когда появился владелец «Опеля», но без машины. Он подождал, пока полицейский закончит свою работу, и затем сказал, что отправится в Муниципальный центр дорожной полиции для того, чтобы разрешить эту проблему.
В Муниципальном центре дорожной полиции двух автовладельцев и полицейского принял человек почтенного возраста с погонами старшины (позднее мы выяснили, что он работал в отделе по чрезвычайным ситуациям). Владелец «Опеля» обращался к нему очень дружелюбно и называл его «Жора». Старшина Жора подошел к молодому сержанту, бывшему на месте происшествия, и задал ему вопрос в таком тоне, что он был больше похож на приказ: «Сколько ты работаешь в дорожной полиции?» — «Два года…» — «А я работаю двадцать лет, так что слушай меня. Ничего не пиши, пусть люди сами договорятся, и тот, кто виноват (т.е. владелец «Опеля») заплатит другому приблизительно 30 молдавских лей. Все равно это не машина, а корыто, так что нечего шум поднимать».
Владелец «корыта», которого нельзя считать состоятельным человеком, почти потерял дар речи, когда это услышал. Возможно ли, что человеку предлагают такую ничтожную сумму денег за настолько серьезное повреждение его автомобиля? Поскольку жертва не желала соглашаться, старшина Жора и владелец «Опеля» немного увеличили сумму, торгуясь за каждый лей. Боясь, что не получит вообще ничего, Виктор согласился на 75 лей. Позднее его знакомые отремонтировали его машину и посмеялись над ним за то, что его одурачили как мальчишку. Ремонт обошелся Виктору в чуть более 200 лей – сумму, которая показалась бы некоторым работникам дорожной полиции смехотворной. Для Виктора же это были большие деньги. Но он был расстроен не из-за денег, а из-за отношения к нему в Центре дорожной полиции, особенно со стороны этого старшины Жоры, который обращался с ним как с человеком из самых низких слоев общества, почти ничтожеством. Через несколько дней Виктор отправился к Жоре, чтобы забрать свои водительские права. Старшина пообещал вернуть права, но только при условии, что Виктор заплатит штраф в 18 лей. Виктор был ошеломлен: «Почему я должен платить штраф? Что я сделал?». Старшина пришел в ярость: «Если я говорю, что ты должен заплатить штраф, плати и не задавай вопросов».
Виктор, вне себя от абсурдности ситуации, предупредил полицейского, что пожалуется на него начальству. Старшина, понимая, что настоять на своем ему не удастся, буквально взорвался. Он бросил Виктору водительские права в лицо, крича, как помешанный.
«Он будет жаловаться! Кто ты есть? Бери свои документы и убирайся отсюда, и молись, чтобы ты никогда вновь не оказался в дорожной полиции, иначе узнаешь, что такое большие неприятности».
Человек взял свои права и ушел из полицейского участка, размышляя, что Жора может сделать с ним, окажись он там еще раз…».
10. В один из дней 1999 года полицейский Г. Р. подал гражданский иск о клевете против Заявителя и газеты в районный суд сектора Чентру. Ссылаясь на статьи 7 и 7 §1 гражданского кодекса, истец утверждал, что в газетной статье содержались клеветнические утверждения по отношению к нему.
11. В период с января по март 2000 года состоялось несколько слушаний, на которых дали показания несколько свидетелей. Заявитель и газета заявили, что факты, представленные в статье, были простым воспроизведением истории, рассказанной Виктором, жертвой ДТП. Виктор привел соответствующие доказательства. Они заявили далее, что информация, содержавшаяся в статье, не была клеветнической по своему характеру и никоим образом не могла повредить репутации истца, особенно, поскольку не содержала его полного имени, а лишь уменьшительную форму его имени.
12. В своем постановлении от 14 марта 2000 года районный суд Чентру констатировал, что информация, содержавшаяся в статье, была клеветнической в отношении Г. Р. и не соответствовала действительности. Аргумент суда состоял в том, что в отделе чрезвычайных происшествий был только один старшина Жора, и поэтому было легко понять, о ком шла речь. Суд счел особенно клеветническими следующие отрывки из статьи:
«… этого старшины Жоры, который обращался с ним как с человеком из самых низких слоев общества, почти ничтожеством».
13. Суд заключил, что это утверждение означало, «что «Жора» был полицейским, который не умел вести себя с другими людьми, и был не очень положительным человеком».
«Старшина пообещал вернуть права, но только при условии, что Виктор заплатит штраф в 18 лей».
14. Суд заключил, что это утверждение не соответствовало действительности, поскольку Виктор сам забыл забрать свои водительские права. К тому же, Виктор не мог доказать, что от него требовали заплатить штраф.
«Бросил Виктору водительские права в лицо, крича, как помешанный».
«Бери свои документы и убирайся отсюда, и молись, чтобы ты никогда вновь не оказался в дорожной полиции, иначе узнаешь, что такое большие неприятности».
15. Суд заключил, что эти утверждения были клеветническими в отношении Г. Р., поскольку характеризовали его как жестокого, агрессивного и мстительного человека. К тому же, Заявитель не представил никаких доказательств, подтверждавших эти утверждения. Суд никак не отразил показания Виктора в своем постановлении.
16. Суд обязал Заявителя и газету выплатить истцу 180 лей в качестве возмещения морального ущерба (эквивалент 14,4 евро на тот момент) и 1800 (эквивалент 147 евро на тот момент), соответственно. Он также распорядился о том, что должно быть напечатано опровержение вышеупомянутых утверждений.
17. Данное постановление обжаловала только газета. Заявитель лишь подала ходатайство, в котором она полностью соглашалась с жалобой газеты, и присоединялась к нему.
18. 30 мая 2000 года Кишиневский областной суд отклонил жалобу на основании того, что Заявитель не доказала достоверность своего утверждения.
19. Газета подала кассационную жалобу на постановление в областной суд. Заявитель не только не подала собственную кассационную жалобу, но и не присоединилась к жалобе газеты.
20. 24 октября 2000 г. апелляционный суд удовлетворил кассационную жалобу и отменил постановления районного суда Чентру и Кишиневского областного суда в отношении газеты и Заявителя. Он выпустил новое постановление, но также в пользу Г. Р. В этом постановлении суд расценил как клеветнические и несоответствующие действительности только следующие утверждения:
«…этого старшины Жоры, который обращался с ним как с человеком из самых низких слоев общества, почти ничтожеством».
«Бросил Новаку водительские права в лицо, крича, как помешанный».
21. Суд постановил, что газета должна опубликовать опровержение вышеупомянутых утверждений в течение пятнадцати дней. Заявитель и газета были обязаны выплатить истцу 180 и 1800 лей соответственно в качестве возмещения морального ущерба, а также по 90 лей для покрытия судебных расходов.
II. Применимое национальное законодательство
22. Применимые положения Гражданского кодекса, действовавшие во время происходивших событий
Статья 7. Защита чести и достоинства
«(1) Любое физическое или юридическое лицо имеет право обращения в суд с требованием опровержения утверждений, наносящих ущерб его или ее чести и достоинству и несоответствующих действительности, а также утверждений, не наносящих ущерб чести и достоинству, но несоответствующих действительности.
(2) В случаях, когда СМИ, распространившее такие утверждения, не в состоянии доказать, что они соответствуют действительности, суд должен обязать публикующий орган СМИ опубликовать не позднее 15 дней после вступления в силу судебного решения опровержение соответствующих утверждений в той же колонке, на той же странице или в той же программе или серии теле/радио передач».
Статья 7 § 1. Компенсация морального ущерба
«(1) Моральный ущерб, нанесенный человеку в результате распространения через СМИ или организации или других людей утверждений, несоответствующих действительности, а также утверждений, касающихся его или ее частной или семейной жизни, без его или ее согласия, должны возмещаться в форме денежной компенсации, размер которой определяет суд.
(2) Сумма компенсации определяется судом по каждому отдельному делу в размере от 75 до 200 месячных МРОТ, если информация была распространена юридическим лицом и в размере от 10 до 100 месячных МРОТ, если информация была распространена физическим лицом».
ПРАВО
I. Предварительное возражение Правительства
23. В своих памятных записках от апреля 2005 года Правительство впервые выдвинуло возражение о том, что были использованы не все возможности национальной судебной защиты, поскольку Заявитель не подал апелляцию в апелляционный суд.
24. Заявитель не согласилась с этим, заявив, что, поскольку Правительство не подняло этот вопрос на стадии разрешения вопроса о приемлемости, то оно больше не имело на это права.
25. Суд отмечает, что, оказавшись в Суде для дачи комментариев относительно приемлемости жалобы, представители Правительства не затронули проблемы того, что Заявитель, возможно, не исчерпала всех средств судебной защиты в своей стране.
26. Суд напоминает, что, правило исчерпания национальных средств судебной защиты, о котором говорится в пункте 1 статьи 35 Конвенции, обязывает стороны, намеренные обратиться на государство в международный судебный орган, сначала исчерпать все средства судебной защиты, предоставляемые национальной правовой системой. В то же время, в соответствии с Правилом 55 Регламента, любая претензия относительно неприемлемости должна, насколько позволяют ее характер и обстоятельства, выдвигаться Договаривающейся стороной-ответчиком в форме письменных или устных примечаний относительно приемлемости жалобы (см. постановления по делам K. и T. против Финляндии (K. andT. v. Finland) [БП], № 25702/94, § 145, ЕСПЧ 2001-VII; Н. С. против Италии (N. C. v. Italy) [БП], № 24952/94, § 44, ЕСПЧ 2002-X).
27. Для Суда является нормальной практикой, что, когда дело доводится до сведения государства-ответчика, то жалоба не объявляется неприемлемой по причине неполного исчерпания существующих в стране средств судебной защиты, если только это обстоятельство не упоминается правительством в примечаниях (см. постановление по делу Рехбок против Словении (Rehbock v. Slovenia) от 20 мая 1998 года, № 29462/95).
28. Суд отмечает, что, перед тем как было принято решение о приемлемости данного дела, правительство не приводило довод о национальных средствах защиты (см. решение о приемлемости от 1 февраля 2005 года). Таким образом, Правительство больше не имеет права выдвигать это возражение против приемлемости жалобы (см. Продан против Молдовы (Prodanv. Moldova), № 49806/99, § 36, ЕСПЧ 2004?… (отрывки)).
II. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции
29. Заявитель обратилась с жалобой на нарушение ее права на свободное выражение мнения, гарантированное в статье 10 Конвенции, которая гласит:
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ…
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
A. Аргументы сторон
1. Заявитель
30. Заявитель утверждала, что статьи 7 и 7 § Гражданского кодекса не были сформулированы достаточно точно и ясно, поскольку в них не отражается то обстоятельство, что оценочные суждения не подлежат доказыванию.
31. Она заявила, что вмешательство в осуществление ее свободы выражения мнения не было необходимо в демократическом обществе, потому что оспоренное утверждение содержало оценочные суждения, а не факты. Таким образом, обязывая ее доказать достоверность своих утверждений, национальные суды налагали на нее невыполнимые обязательства.
32. Она далее привела довод о том, что статья не содержала в себе полного имени Г. Р. и, следовательно, узнать, о ком именно шла речь, было практически невозможно. Статья была написана в саркастическом тоне и нацелена на выявление и критику психологических и поведенческих особенностей дорожных полицейских. Она касалась темы, вызывающей общественный интерес.
33. К тому же, сумма возмещение ущерба, назначенная в пользу Г. Р., была произвольной, поскольку суды не определили ее точный размер.
2. Правительство
34. Правительство согласилось с тем, что факты данного дела указывали на вмешательство в осуществление Заявителем права на свободное выражение мнения. Вмешательство было, тем не менее, оправдано пунктом 2 статьи 10 Конвенции. Заявитель была присуждена к выплате возмещения морального ущерба на основании статей 7 и 7 § 1 Гражданского кодекса. Следовательно, вмешательство было «предписано законом», и закон был доступным и предсказуемым. Оно служило законной цели защиты достоинства полицейского; к тому же, эта мера была необходима в демократическом обществе.
35. Правительство заявило, что оспоренные утверждения содержали фактические утверждения, а не оценочные суждения, и, что существовала острая общественная необходимость, оправдывавшая вмешательство.
36. Правительство указало на существование у национальных органов власти рамок усмотрения при определении необходимости вмешательства и выдвинуло аргумент о том, что в ситуациях, при упоминании которых в Конвенции имеются ссылки на национальное законодательство, приоритет при осуществлении задачи его применения и истолковании находится именно у национальных органов власти. Правительство заявило, что в данном деле национальные органы власти не вышли за пределы этих рамок, но использовали их вполне добросовестно, аккуратно и разумно.
37. Правительство утверждало, что причины, выдвинутые в обоснование вмешательства, были «существенны и достаточны». В этой связи, как было заявлено, читатели могли легко узнать, кто скрывался за инициалами Г. Р., по уменьшительной форме его имени, поскольку в его полицейском отделении быт только один человек с таким именем.
38. Опираясь на материалы дела Яновский против Польши (Janowskiv. Poland) ([БП], № 25716/94, ЕСПЧ 1999?I), Правительство заявило, что человек, против которого была направлена статья Заявителя, был государственным служащим и, «…чтобы успешно выполнять свои обязанности государственные служащие должны пользоваться доверием общественности в условиях свободных от необоснованного беспокойства, чтобы успешно исполнять свои обязанности, а, следовательно, для этого может быть необходима защита от агрессивных и оскорбительных словесных нападок».
39. В отношении соразмерности примененного наказания преследованной законной цели, Правительство выдвинуло довод о том, что Заявителю было приказано выплатить компенсацию в 180 молдавских лей, т.е. минимальную сумму, предусмотренную в статьях 7 и 7 § 1 Гражданского кодекса. Таким образом, по заключению представителей Правительства, примененная санкция была соразмерна преследованной законной цели.
В. Оценка Суда
40. Стороны и Суд согласились с тем, что решения национальных судов и назначенное Заявителю возмещение ущерба представляли собой «вмешательство государства» в осуществление Заявителем своего права на свободное выражение мнения в соответствии с первым пунктом статьи 10. Такое вмешательство влечет за собой нарушение статьи 10, если только оно не «предписано законом», преследует одну или несколько законных целей в соответствии с пунктом 2 данной статьи, и является «необходимым в демократическом обществе» для достижения такой цели или целей.
1. «Предписано законом»
41 Суд отмечает, что обжалованное вмешательство имело юридическое основание, а именно, статьи 7 и 7 § 1 Гражданского кодекса (см. пункт 22 выше). В своем постановлении по делу Бусуйок против Молдовы (Busuioc v. Moldova)от 21 декабря 2004 года (№ 61513/00, § 52-54), Суд установил, что эти положения были доступны и предсказуемы. Таким образом, Суд приходит к заключению о том, что в данном деле вмешательство было «предписано законом» в соответствии с пунктом 2 статьи 10.
2. «Законная цель»
42. Стороны не оспаривают, а Суд соглашается с тем, что вмешательство служило законной цели защиты репутации полицейского Г. Р. Следовательно, остается ответить на вопрос о том, было ли вмешательство «необходимо в демократическом обществе».
3. «Необходимо в демократическом обществе»
(a) Общие принципы
43. Свобода выражения мнения является одним из оснований демократического общества и механизмы защиты, которыми может воспользоваться пресса, имеют особую важность. В то время как пресса не должна переступать установленные границы, inter alia, в интересах «защиты репутации или прав других людей», она, тем не менее, призвана распространять информацию и идеи, вызывающие общественный интерес. Но не только пресса имеет перед собой задачу распространения такой информации и идей – общественность также имеет право получать их. Если бы это было не так, пресса не смогла бы играть свою чрезвычайно важную роль «стража общественных интересов» (см., например, постановление по делу «Обсервер и Гардиан против Великобритании (ObserverandGuardianv. TheUnitedKingdom) от 26 ноября 1991 года, серия A № 216, стр. 29-30, § 59).
44. Наиболее тщательная проверка со стороны суда требуется тогда, когда применяемые меры или налагаемые государственными органами санкции могут отбить у прессы охоту вносить свой вклад в обсуждение проблем, представляющих законный общественный интерес (см., например, постановления по делам Лингенс против Австрии (Lingensv. Austria) от 8 июля 1986 года, серия A № 103, § 44, Бладет Тромсе и Стенсаас против Норвегии (BladetTromsoandStensaasv. Norway) [БП], № 21980/93, § 64, ЕСПЧ 1999?III, Торгер Торгерсон против Исландии (TorgerTorgersonv. Island ) от 25 июня 1992 года, серия A № 239, § 68).
45. Право на свободное выражение мнения применимо не только к «информации» или «идеям», выраженным в дружелюбной форме или воспринимаемым как неагрессивные или бесстрастные, но также и тем, которые оскорбляют, шокируют или будоражат Государство или любую часть его населения». Кроме этого, журналистская свобода также предполагает использование определенной степени преувеличения или даже провокации (см., постановление по делу Де Хаес и Гийселс против Бельгии (DeHaesandGijsels v. Belgium) от 24 февраля 1997 года, Отчёты о постановлениях и решениях 1997?I, стр. 236, § 47).
46. Статья 10 Конвенции не гарантирует ничем не ограниченную свободу выражения мнения даже в отношении освещения прессой вопросов, вызывающих серьезную общественную озабоченность. В соответствии с формулировкой пункта 2 этой статьи, осуществление этой свободы, налагает «обязанности и ответственность», что относится и к прессе. Эти «обязанности и ответственность» приобретают значимость, когда, как в данном деле, рассматривается вопрос о нападках на репутацию частных лиц и умалении «прав других людей». По причине существования этих «обязанностей и ответственности» неотъемлемых от осуществления свободы выражения мнения, защита, гарантированная в статье 10 журналистам при освещении тем, представляющих всеобщий интерес, обусловлена их добросовестностью в стремлении предоставить точную и надежную информацию в соответствии с журналистской этикой (см. постановления по делам Гудвин против Великобритании (Goodwinv. TheUnitedKingdom) от 27 марта 1996 г., отчёты 1996?II, стр. 500, § 39, и Фрессоз и Руар против Франции (FressozandRoirev. France) [БП], № 29183/95, § 54, ЕСПЧ 1999?I).
47. Наказание журналистов за содействие в распространении заявлений, сделанных другим лицом в ходе интервью, могло бы серьезно помешать прессе вносить свой вклад в обсуждение проблем, представляющих общественный интерес, если только речь не идет об особо серьезных ситуациях (см. постановление по делу Йерсилд против Дании (Jersildv. Denmark) от 23 сентября 1994 года, серия A № 298, § 35).
48. Чтобы успешно выполнять свои обязанности государственные служащие должны пользоваться доверием общественности в условиях свободных от необоснованного беспокойства, чтобы успешно исполнять свои обязанности, а, следовательно, для этого может быть необходима защита от агрессивных и оскорбительных словесных нападок (см. постановление по делу Яновский против Польши ([БП], № 25716/94, § 33, ЕСПЧ 1999?I). Требования такой защиты необходимо сопоставить с интересами свободы прессы или открытой дискуссии по вопросам, вызывающим общественную озабоченность.
49. В своей практике Суд разделяет фактические утверждения и оценочные суждения. Существование фактов может быть доказано, в то время как достоверность оценочных суждений доказать невозможно. Требование доказать достоверность оценочных суждений невозможно выполнить, и оно является нарушением самой свободы придерживаться мнения, которая лежит в основе права, гарантированного статьей 10 Конвенции (см. постановление по делу Джерусалем против Австрии (Jerusalem v. Austria), № 26958/95, § 42, ЕСПЧ 2001?II). Однако, даже когда утверждение является оценочным суждением, соразмерность вмешательства может зависеть от существования фактического основания для оспоренного утверждения, поскольку даже оценочное суждение без фактического основания может быть чрезмерным (см. постановления по делам Де Хаес и Гийселс против Бельгии, упомянутое выше,§ 47; Обершлик против Австрии (Oberschlikv. Austria) (№ 2) от 1 июля 1997 года, Отчёты1997-IV, стр. 1276, §33).
50. Осуществляя свою надзорную юрисдикцию, Европейский Суд обязан изучить оспариваемое вмешательство в свете всего дела в целом, включая смысл высказываний, которые ставились Заявителю в вину, и контекст, в котором он произнёс их. В частности, Суд должен определить, было ли рассматриваемое вмешательство «соразмерно преследуемой законной цели», и являются ли доводы, выдвинутые национальными властями в его обоснование «существенными и достаточными» (см. постановление по делам Яновский против Польши, упомянутое выше, § 30, и Барфод против Дании (Barfodv. Denmark) от 22 февраля 1989 года, серия A № 149, § 28). Поступая таким образом, Суд должен убедиться в том, что национальные власти применяли нормы, соответствующие принципам Статьи 10, и, к тому же, что их применение основывалось на приемлемой оценке обстоятельств, относящихся к делу (см. постановление по делу Йерсилд против Дании, упомянутое выше, § 31).
(b) Применение вышеуказанных принципов в данном деле
51. Правительство заявило, что истец в данном деле (полицейский Г. Р.) был государственным служащим, и, следовательно, имел большую степень защиты от необоснованной критики и общественного внимания.
52. Ранее Суд действительно принимал решения о необходимости защиты государственных служащих при исполнении своих обязанностей от грубых, оскорбительных и клеветнических нападок. Однако Суд считает, что данное дело отличается от дела Яновский против Польши. В отличие от последнего, оспоренные утверждения в данном деле стали частью открытого обсуждения злободневных социальных тем, включавших проблему свободы прессы, поскольку Заявитель действовал в качестве журналиста, а не просто частного лица. К тому же, по мнению Суда, характер языка, которым была написана статья, нельзя расценить как «грубый и оскорбительный», как это было в деле Яновский против Польши.
53. Таким образом, подход, который избрал Суд в деле Яновский против Польши, в данном деле неприменим. Наоборот, Суд считает, что поскольку на карту была поставлена свобода прессы, рамки усмотрения молдавских властей были уже при рассмотрении вопроса о том, существовала ли «острая социальная необходимость» вмешательства в осуществление Заявителем свободы выражения мнения.
54. Суд напоминает, что наказание журналиста за содействие в распространении утверждения, высказанного другим человеком во время интервью, могло бы серьёзно помешать прессе вносить свой вклад в обсуждение вопросов, вызывающих интерес общественности, и не должно рассматриваться, если только нет действительно весомых причин для его применения (см. постановление по делу Йерсилд против Дании, упомянутое выше, § 35). Учитывая умеренность выражений, которые использовал Заявитель и то обстоятельство, что нет оснований предполагать, что она действовала недобросовестно с целью опорочить Г. Р., Суд приходит к заключению, что действительно весомых причин для наказания не было.
55. Суд далее отмечает, что первое оспоренное утверждение, которое молдавские суды расценили как клеветническое, «обращался с ним как с человеком из самых низких слоёв общества, почти ничтожеством» не может восприниматься иначе, как оценочное суждение. Национальные суды, однако, нашли его несоответствующим действительности, поскольку Заявитель была не в состоянии доказать его правдивость. Суд отмечает, что это оценочное суждение имело фактическое основание, а именно рассказ Виктора. Также необходимо отметить, что язык, которым воспользовалась Заявитель для его выражения, был умеренным. Таким образом, Суд приходит к заключению о том, что вмешательство в осуществление Заявителем свободы выражения мнения в отношении известного утверждения не было необходимо в демократическом обществе.
56. Второе утверждение «Он бросил Виктору водительские права в лицо, крича, как помешанный» может означать две вещи в русском языке. А именно, оно может означать, что водительское удостоверение было буквально брошено в лицо Виктору (что было бы утверждением факта) или же оно может означать, что водительские права были отданы Виктору невежливым образом (что было бы оценочным суждением). Национальные суды не предприняли попытки выяснить, какой из двух смыслов был вложен в утверждение.
57. Поскольку для национальных судов первично оценить факты предстоящего дела, Суд не станет строить домыслы относительно того, было ли второе утверждение оценочным суждением или утверждением факта. Однако по причинам, изложенным ниже, он склоняется к выводу о том, что указанное утверждение было скорее фактическим утверждением, и, что, следовательно, Заявитель была должна доказать его достоверность.
58. Далее Суд отметил, что Заявитель попыталась предъявить доказательства, пригласив свидетеля, Виктора (см. пункт 11 выше). Однако, национальные суды не обратили никакого внимания на показания Виктора и не попытались рассмотреть их (см. пункт 15 выше), видимо, считая их несущественными.
59. В таких обстоятельствах, Суд считает, что, требуя от Заявителя доказательств достоверности ее утверждения, одновременно лишая ее действительной возможности предоставления доказательств правдивости своего утверждения, молдавские суды осуществили вмешательство в осуществление ее права на свободное выражение мнения в такой форме, которая не была необходима в демократическом обществе (см., постановление по делу Бусуйок против Молдовы, упомянутое выше, § 88).
60. Таким образом, Суд приходит к заключению о том, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции.
III. Применение статьи 41 Конвенции
61. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протокола к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
62. Заявитель потребовала 5 000 евро в качестве возмещения финансового и морального ущерба, нанесённого вследствие нарушения ее права на свободное выражение мнения. Она утверждала, что испытала глубокое расстройство и перенесла страдания. Она напомнила о деле Украинская медиа-группа против Украины (Ukrainian Media Group v. Ukraine) (постановление от 29 марта 2005 года, № 72713/01), в котором Заявителю было присуждено 33 000 евро в качестве компенсации морального ущерба. Она также напомнила Суду о делах Стил и Моррис против Великобритании (SteelandMorrisv. TheUnitedKingdom), № 68416/01, ЕСПЧ 2005 ?… и Щарсач и Ньюз Верлагзгесельшафт против Австрии (Scharsach and News Verlagsgesellschaft v. Austria), № 39394/98, ЕСПЧ 2003?XI, в которых Заявителям было назначено 20 000 и 5 000 евро, соответственно, в качестве возмещения морального ущерба. Ссылаясь на дело Бусуйок против Молдовы, в котором Заявителю было назначено 4 000 евро, она заявила, что в этом деле Суд констатировал, что несколько фактов вмешательства не являлись нарушениями статьи 10, и, следовательно, она была вправе ожидать большей компенсации.
63. Правительство не согласилось с затребованной суммой, утверждая, что Заявитель не понесла ни финансового, ни морального ущерба. Его представители сослались на такие дела, как Oбершлик против Австрии (Oberschlikv. Austria) (№ 1) от 23 мая 1991 года, серия A № 204, и Швабе против Австрии (Schwabe v. Austria) от 28 августа 1992 года, серия A № 242 ? B, в которых Суд не назначил Заявителям никакой компенсации морального ущерба, имея в виду, что и в данном деле Заявитель не должен был получить ничего.
64. В виду вышеупомянутых заключений, Суд считает, что Заявитель подвергся финансовому ущербу, а именно выплате возмещения ущерба, к которой ее обязал национальный суд, и что она, очевидно, испытала определённое расстройство в результате нарушения своего права на свободное выражение мнения, которое не может быть компенсировано простой констатацией факта нарушения. Принимая решение на справедливой основе, Суд назначает Заявителю общую сумму в размере 3 000 евро в качестве возмещения финансового и морального ущерба.
B. Издержки и расходы
65. Заявитель также потребовала 2 500 евро на покрытие судебных расходов и издержек, утверждая, что ее адвокат потратил пятьдесят семь часов на работу по данному делу. Она предъявила подробную ведомость и договор, в соответствии с которым почасовая ставка оплаты услуг адвоката составляла 50 евро, но общая сумма не могла быть выше 2 500 евро.
66. Правительство не согласилось с затребованной суммой, утверждая, что Заявитель не представила доказательств якобы имевших место расходов на представление в суде. По мнению представителя Правительства, сумма, затребованная Заявителем, была слишком высока, учитывая среднемесячный размер зарплаты в Молдове и размеры официальных гонораров, выплачиваемых государством адвокатам. С точки зрения Правительства гонорар адвоката в данном деле не должен превысить суммы в 25 евро.
Правительство также поставило под сомнение заявленное количество часов, потраченное адвокатом на работу по делу в целом и на изучение практики суда, в частности, на том основании, что судебная практика, на которую опирался адвокат Заявителя, не имела отношения к делу.
67. Суд напоминает, что для того, чтобы включить судебные издержки и расходы в сумму компенсации по статье 41, должно быть установлено, что они действительно были взысканы в разумном размере (см., например, постановление по делу Нильсен и Йонсен против Норвегии (Nilsen and Johnsen v. Norway) [БП], № 23118/93, § 62, ЕСПЧ 1999-VIII).
68. В настоящем деле, принимая во внимание наличие детализированной ведомости, приведённые выше критерии и сложность дела, Суд назначает адвокату Заявителя 1 500 евро в качестве компенсации издержек и расходов.
C. Процентная ставка
69. Суд считает целесообразным принять процентную ставку в соответствии с предельным размером ссудного процента Европейского Центрального Банка, к которому должны быть добавлены три процентных пункта.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Отклоняет предварительное возражение Правительства;
2. Постановляет, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;
3. Постановляет,
(a) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю, в течение трех месяцев с момента окончательного вступления данного решения в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 3 000 евро (три тысячи евро) в качестве компенсации финансового и морального ущерба и 1 500 евро (одну тысячу пятьсот евро) в качестве возмещения судебных издержек и расходов с последующим их пересчётом в валюту Государства-ответчика по курсу, действующему на момент расчёта плюс сумму любого налога, которым могут облагаться суммы, указанные выше;
(b) что с момента истечения вышеуказанных трех месяцев до момента выплаты на суммы, указанные выше, выплачиваются простые проценты в размере предельного ссудного процента Европейского центрального банка в течение периода выплаты процентов с добавлением трех процентных пунктов;
4. Отклоняет оставшуюся часть иска Заявителя с требованием справедливой компенсации.
Выполнено на английском языке, представлено в письменной форме 11 октября 2005 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
Николас Братца Председатель Суда
Майкл О’Бойл Заместитель Секретаря Суда
© Центр Защиты Прав СМИ,
перевод с английского, 2007
