«ФЛУКС» против МОЛДОВЫ (№ 6) (Flux v. Moldova (№ 6))

 
(Flux v. Moldova (№ 6))
 
(жалоба № 22824/04)
 
Постановление Суда

Страсбург

29 июля 2008 года
 

 
По делу «Флукс» против Молдовы» (№ 6) Европейский Суд по правам человека (Четвертая Секция), заседая Палатой в следующем составе:
 
г-н Лех Гарлицки, Председатель,
г-н Дж. Бонелло,
г-н Л. Мийович,
г-н Давид Тир Бьиргвинссон,
г-н Я. Жикута,
г-жа П. Хирвела,
г-н Михай Поалелунги, судьи,

а также г-н Т. Л. Эли (или Лоуренс Ерли), Заместитель Секретаря Секции,
 
Проведя 8 июля 2008 года закрытое заседание,
 
Вынес следующее постановление, принятое в указанный выше день:
 
 
ПРОЦЕДУРА
 
1.  Дело было начато по жалобе (№ 17343/04) против Республики Молдовы, поданной в Суд 13 мая 2004 года в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») редакцией газеты «Флукс» (далее – «Газета-заявитель»), расположенной в г. Кишинева.
 
2.  Газету-заявителя представлял г-н В. Грибинки, практикующий юрист из г. Кишинева и член некоммерческой организации «Юристы за Права Человека». Правительство Молдовы (далее – «Правительство») представлял г-н В. Гросу, доверенное лицо.
 
3.  Газета-заявитель утверждала, в частности, о нарушении ее права на свободу выражения мнения в связи с привлечением к гражданской ответственности за диффамацию директора школы.
 
4. 14 сентября 2006 года председатель Четвертой Секции Суда принял решение известить Правительство о жалобе. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции, было решено изучить существо жалобы одновременно с ее приемлемостью.
 
 
ФАКТЫ
 
I.  Обстоятельства дела
 
5.   4 февраля 2003 года газета опубликовала статью о средней школе Spiru Haret. В основу статьи легло не расследование, проведенное газетными репортерам, а цитаты из анонимного письма, якобы полученного редакцией от группы родителей учеников. Письмо содержало критику ситуации в школе, в частности, переполненность и нехватку оборудования для детей. В нем говорилось, что директор школы использовал школьные средства нецелевым способом, тратя деньги на ремонт своего кабинета и оборудование отдельной ванной комнаты для себя, а также издание школьной газеты, в которой публиковались лишь статьи, посвященные взаимоотношениям и сексу. В письме также говорилось, что он брал взятки в размере 200-500 долларов США за зачисление детей в школу, и авторы письма опасались подписываться из-за страха притеснения своих детей.
 
6.  В неуточненный день директор школы и редакция школьной газеты обратились в редакцию газеты «Флукс» с просьбой опубликовать ответ на статью от 4 февраля 2003 года; однако они получили отказ. В конце концов, они смогли опубликовать ответ в другой газете с названием JurnaldeChisin?u.
 
7.  В своем ответе, они выразили недовольство тем, что газета «Флукс» даже не пыталась выяснить мнение другой стороны до опубликования анонимного письма, и высказали точку зрения, что манера поведения газеты «Флукс»противоречила журналистской этике.   На их взгляд, тот факт, что газета «Флукс» опубликовала анонимное письмо, даже не посетив школу и не проведя никакого расследования, доказывал, что единственной целью публикации было стремление к сенсационности. Действительно, школа была переполнена, но это было вследствие ее популярности. Если бы журналистка из «Флукс» посетила школу, она бы заметила, что не только кабинет директора был отремонтирован, но и многие другие части школы. Что касается взяток, это было гораздо более серьезное обвинение, чтобы публиковать его без всяких доказательств. Редакция школьной газеты подчеркнула, что анонимное письмо дезинформировало читателей, сославшись на определенные статьи и опустив многие другие о спорте, культурных событиях и школьных мероприятиях.
 
8.  14 февраля 2003 года газета-заявитель отреагировала на ответ, опубликованный в Jurnal de Chisin?u, опубликовав новую статью, в которой говорилось? inter alia:
 

«Первыми, кто посетил нас, были, к нашему удивлению, не директор, а «творческая команда» школьной газеты… возглавляемая учителем M.C. Они подготовили так называемый «ответ» на статью [от 4 февраля 2003 года]. В действительности — клочок бумаги с нападками на нашу редакцию, полный ироничных комментариев, таких как «Флукс» – газета, которая, претендует на то, что пишет правду». Мы не имеем ничего против школьной газеты, которая стала ставить нам оценки за поведение. Мы пытались объяснить нашим слишком молодым коллегам, в дружественной форме конечно, что поскольку «Флукс» обещала опубликовать [анонимное] письмо целиком, она не могла изменить его содержания. Мы просто воспроизвели точку зрения, которая имеет право на существование. Нас просто не волновали другие детали, такие как качество школьной газеты или IQ ее редакторов.

 

Возможно, «ответ» от редакторов газеты Spiru Haret мог бы быть опубликован газетой «Флукс», если бы тон был взвешенным и отражал хоть малейшее уважение к газете [Флукс], до которой школьной газете еще далеко. Не говоря уже о том, что «редакторы», пришедшие в наш офис, были заносчивыми и общались с нами свысока. У нас сложилось впечатление, что эти «редакторы» были из Нью-Йорк Таймс, или, по крайней мере, из Le Monde. Случайно, мы позднее выяснили, что главным из «редакторов» – M. C., была сожительница директора школы, но мы охотно опустили эту деликатную деталь.

…

 

Когда мы дали согласие опубликовать письмо группы родителей, мы не стремились к сенсационности, как намекнул директор в своем ответе. Все знают, что ситуация с нашими школами далека от удовлетворительной. Никого этим уже не удивишь. Spiru Haret – не первая школа, о которой мы писали, и не последняя….

 

Мы опубликовали письмо в надежде, что директор спустится со своего высокого поста и поймет, что есть недовольные родители. Многие пожаловались нам, что директор был недоброжелательным человеком. В качестве подтверждения этого следует сказать, что после опубликования нашей статьи он собрал родительский комитет и потребовал имена тех, кто написал письмо. Он также потребовал, чтобы комитет написал письмо с критикой в адрес нашей газеты….

 

Очевидно, самая большая проблема касается взяток, которые, по словам циников среди нас, не мешают директору спать хорошо. Нас обвинили в бездоказательной клевете в его адрес. Однако не мы обвиняли его, а родители. И мы уверены, что сможем привести свидетелей в суд. Мы найдем людей, пожелающих побороть свой страх…

 

Мы сейчас ссылаемся на человека, позвонившего нам [после публикации статьи от 4 февраля 2003 года]. Его имя — В. Л. и он – бывший университетский коллега директора Spiru Haret. До переезда в Кишинев, он жил в г. Унгень. После приезда в Кишинев, ему надо было найти школу для своей дочери. Он обратился к своему бывшему коллеге, который намекнул, что ему придется расплатиться не только веселыми воспоминаниями их студенческих лет, но и наличными.  В. Л. отказался платить, мотивируя тем, что у него нет денег. По истечении долгого времени, когда от него отделывались обещаниями, В. Л. отказался от идеи зачислить свою дочь в школу Spiru Haret.

 

«Официальной причиной отказа, приведенной директором, было то, что мы жили в другой части города. Я был удивлен, когда узнал, что подруга моей дочери, проживающая в нашем же районе, сказала моей дочери, что ее отец заплатил директору триста долларов. Теперь она — ученица школы Spiru Haret, в то время, как моя дочь учится в другой школе, где деньги не требовали», — сказал В.Л. …».

 
9.  В неустановленный день директор подал иск в отношении газеты-заявителя за диффамацию, утверждая, что многие сведения в указанной статье были порочащими.
 
10.  Во время судебного разбирательства, газета-заявитель представила троих свидетелей, включая В. Л., который дал показания, что за зачисление детей в школу Spiru Haret брались взятки.
 
11.  18 сентября 2003 года Буюканский районный суд вынес решение в пользу директора, установив, что утверждения о взяточничестве не соответствовали действительности и носили порочащий характер. Суд пришел к выводу, что показания троих свидетелей, вызванных газетой-заявителем были недостаточными для отмены презумпции невиновности, которая была у директора. Суд постановил, чтобы газета опубликовала извинение в течение пятнадцати дней и выплатила директору 1 350 молдавских лей (эквивалентно 88 евро на момент рассмотрения дела). Что касается свидетелей, вызванных газетой, в постановлении говорилось:
 

«У суда нет оснований не верить показаниям В. Л., К. Г. и M. Н.  Тем не менее, чтобы публично заявлять, что кто-то берет взятки, необходимо решение уголовного суда, устанавливающего виновность этого человека во взяточничестве. Поскольку в отношении директора такого решения нет, его нельзя обвинять во взяточничестве».

 
12.  И газета-заявитель, и директор оспорили это решение. Газета-заявитель выразила несогласие с тем, что суд счел сведения о взятках порочащими, настаивая, что напрямую не обвиняла директора во взяточничестве, но привлекла внимание общественности к общеизвестному явлению взяточничества в школах. Директор утверждал, что сведения о взяточничестве были не единственными порочащими сведениями в статье. 23 декабря 2003 года обе апелляции были отклонены Апелляционным судом г. Кишинева, установившим, что позиция газеты-заявителя была необоснованной. Что касается апелляции директора, суд постановил, что являясь публичной фигурой, директор должен проявлять большую степень терпимости к критике в свой адрес.
 
13.  Газета-заявитель подала жалобу на нарушение норм права в Верховный Суд Правосудия, снова настаивая, inter alia, что целью статьи было не обвинение директора во взяточничестве, а лишь довести до сведения общественности существование подобных слухов. Газета утверждала, что распространение подобных слухов было подтверждено свидетелями. Привлечение газеты к ответственности из-за отсутствия решения уголовного суда в отношении директора было непропорциональным и излишним в демократическом обществе. Более того, газета просто распространила утверждения третьих сторон.
 
14.  31 марта 2004 года Верховный Суд Правосудия отклонил жалобу газеты.

 
II. Применимое национальное законодательство
 
15.  Соответствующие статьи Гражданского Кодекса, действовавшие на момент рассмотрения дела, предусматривают:
 

Статья 7. Защита чести и достоинства

 

«(1) Любое физическое или юридическое лицо имеет право обращения в суд с требованием опровержения утверждений, наносящих ущерб его или ее чести и достоинству и несоответствующих действительности, а также утверждений, не наносящих ущерб чести и достоинству, но несоответствующих действительности.

 

(2) В случаях, когда СМИ, распространившее такие утверждения, не в состоянии доказать, что они соответствуют действительности, суд должен обязать публикующий орган СМИ опубликовать не позднее 15 дней после вступления в силу судебного решения опровержение соответствующих утверждений в той же колонке, на той же странице или в той же программе или серии теле/радио передач».

 

Статья 7 § 1. Компенсация морального ущерба

 

«(1) Моральный ущерб, нанесенный человеку в результате распространения через СМИ или организации или других людей утверждений, несоответствующих действительности, а также утверждений, касающихся его или ее частной или семейной жизни, без его или ее согласия, должны возмещаться в форме денежной компенсации, размер которой определяет суд.

 

(2) Сумма компенсации определяется судом по каждому отдельному делу в размере от 75 до 200 месячных МРОТ, если информация была распространена юридическим лицом и в размере от 10 до 100 месячных МРОТ, если информация была распространена физическим лицом».

 
 
ПРАВО
 
16.  Газета-заявитель утверждала, ссылалась на статью 10 Конвенции, что решения национальных судов представляли вмешательство в право газеты на свободу выражения мнения, которое не было необходимым в демократическом обществе. Статья 10 предусматривает:
 
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ…
 
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
 
 
I. Приемлемость
 
17.  Суд отмечает, что жалоба не является однозначно необоснованной в рамках пункта 3 статьи 35 Конвенции. Далее Суд отмечает, что других оснований для отказа в приемлемости нет. Соответственно, жалоба объявляется приемлемой. В соответствии с решением применить пункт 3 статьи 29 Конвенции (см. пункт 4 выше), Суд одновременно изучит существо этих жалоб.
 
II. Существо жалобы
 
18.  Газета-заявитель настаивала, что придерживалась норм журналистской этики, и национальные суды также не установили их нарушение. Газетой было проведено достаточное расследование до публикации статьи. Указанная журналистка проверила подлинность анонимного письма и следила за событиями в школе Spiru Haret после его опубликования. Журналистка знала личности авторов письма, не раскрыла их с целью защитить их детей. Журналистка встретилась с В. Л. и другими участниками для сбора дополнительной информации, касающейся заявлений о коррупции, которые содержались в анонимном письме.
 
19.  Газета-заявитель добавила, что статья от 14 февраля 2003 года должна считаться продолжением статьи от 4 февраля 2003 года, которая послужила поводом для всплеска общественного интереса, а именно, к условиям обучения в известной школе Кишинева и утверждениям о коррупции в данном учреждении.
 
20.  Отказ газеты-заявителя опубликовать ответ директора в первой статье не доказывал злого умысла. Отказ был обоснован оскорбительным характером ответа. Представители газеты попросили директора изменить форму ответа, и в связи с его отказом выполнить просьбу, не стали печатать его ответ.
 
21.  Статья от 14 февраля 2003 года была ответом на статью, появившуюся в газете Jurnal de Chi?in?u, и была направлена на защиту репутации газеты. К тому же, директор был публичной фигурой – факт, подтвержденный национальными судами, и газета-заявитель выполняла свою обязанность выступать в роли «стража общественных интересов».
 
22.  Правительство же утверждало, что газета-заявитель не смогла исполнить своих обязательств и принять ответственность, сопряженную с осуществлением свободы выражения мнения. В частности, газета не проверила информацию до публикации, и манера, в которой были написаны статьи, была не совместима с ролью прессы как «стража общественных интересов».
 
23.  Далее Правительство указало на границы свободы усмотрения национальных властей при оценке необходимости вмешательства, и заявило, что там, где Конвенция ссылается на внутригосударственное право, применять и толковать его – основная задача национальных властей. Правительство настаивало, что в настоящем деле национальные власти не переступили границы свободы усмотрения и не злоупотребляли ею, используя ее осторожно и обдуманно.
 
24.  Суд напоминает, что свобода выражения мнения является одной из важных основ демократического общества, и гарантии, предоставленные прессе, имеют особое значение. На прессу возложена не только задача сообщать информацию и идеи: у общественности также есть право получать их. Иначе пресса не сможет выполнять свою важную роль «стража общественных интересов» (см., среди прочего, постановление по делу Обсервер и Гардиан против Соединенного Королевства (ObserverandGuardianv. TheUnitedKingdom) от 26 ноября 1991 года, Серия A № 216, стр. 29-30, § 59).
 
25. Однако статья 10 Конвенции не гарантирует абсолютной свободы выражения мнения даже в отношении освещения прессой общественно значимых вопросов.  Тогда, когда, как в настоящем деле, стоит вопрос о подрыве репутации частных лиц и нарушении прав, гарантированных статьей 8 Конвенции (см., inter alia, Пфейфер против Австрии (Pfeifer v. Austria), № 12556/03, § 35, ECHR 2007?…), следует уделить должное внимание четкому балансу между противопоставленными интересами. Для установления баланса, который придется осуществить Суду, также применим пункт 2 статьи 6 Конвенции, в соответствии с которым каждый имеет право считаться невиновным в совершении уголовного преступления, пока не будет представлено доказательств его вины.
 
26.  Согласно требованиям, изложенным в пункте 2 статьи 10, пользование данной свободой сопряжено с «обязательствами и ответственностью», что в равной степени относится и к прессе. В контексте «обязанности и ответственности», являющихся неотъемлемой частью права на свободу выражения мнения, гарантии статьи 10, предоставленные журналистам в связи с распространением информации по вопросам, являющимся предметом общественного интереса, применяются с оговоркой, что журналист действует добросовестно, с целью предоставления надежной и точной информации в соответствии с требованиями журналистской этики (см. постановление по делу Бладет Тромсе и Стенсаас против Норвегии (BladetTromsoandStensaasv. Norway) [GC], № 21980/93, § 65, ECHR 1999?III). Суду предстоит изучить, действовал ли журналист, написавший оспариваемую статью, добросовестно и в соответствии с требованиями журналистской этики. По мнению Суда, это зависит от характера и степени рассматриваемой клеветы, манеры, в которой написаны оспариваемые статьи, и степени доверия со стороны газеты-заявителя к источникам рассматриваемых утверждений. Последний вопрос должен быть определен в свете ситуации, как она представилась журналисту на момент публикации, а не исходя из данных, полученных спустя большой промежуток времени (см. постановление по делу Бладет Тромсе и Стенсаас против Норвегии, приведенное выше, § 66).
 
27.  Суд отмечает, что газета-заявитель пыталась представить оспариваемые сведения в ходе судебного разбирательства в национальных судах не как прямое обвинение директора школы Spiru Haret во взяточничестве, а скорее как феномен, требующий внимания общественности, что взяточничество распространено в школах (см. пункт 12 выше). Суд находит данный довод неубедительным и считает, что и в первой и во второй статье утверждения были достаточно ясными, чтобы у читателей сложилось впечатление, что директор был обвинен в совершении уголовного преступления по статье взяточничество.
 
28.  Суд согласен с представителем заявителя, что статьи от 4 и 14 февраля 2003 года не могут рассматриваться в отрыве друг от друга (см., пункт 19 выше) и, следовательно, считает важным изучить профессиональное поведение газеты-заявителя в контексте обеих статей.
 
29.  Суд отмечает, что, несмотря на серьезность обвинений в адрес директора, содержащихся в анонимном письме, которое было опубликовано 4 февраля 2003 года, журналистка не пыталась связаться с ним и спросить его мнения на этот счет. Из текста статей также становится ясным, что журналистка не провела никакого расследования событий, изложенных в анонимном письме. Более того, когда директор и редакция школьной газеты воспользовались правом ответа, им было отказано на основании, что их ответ носил оскорбительный характер. Принимая во внимание формулировку ответа, опубликованного в газете Jurnal de Chi?in?u, Суд не находит его оскорбительным. Действительно, директор обвинил газету-заявителя в непрофессиональном поведении, но подобная реакция была нормальной и соразмерной содержанию первой статьи.
 
30.  В ответ на опубликованный в газете Jurnal de Chi?in?u комментарий директора, газета-заявитель опубликовала другую статью от 14 февраля 2003 года. В Суде газета настаивала, что цель этой статьи была обсудить вопросы, представляющие общественный интерес (см., пункт 19 выше); однако в виду повтора некоторых обвинений в адрес директора, взятых из статьи от 4 февраля 2003 года, а также использованного языка, Суд воспринимает статью как некую форму возмездия в отношении тех, кто поставил под сомнение профессионализм газеты. Действительно, тон статьи показывает некоторую степень осмеяния, в статье содержится намек на якобы личные отношения между директором и учительницей без приведения каких-либо доказательств и уважения репутации и авторитета, которые школьные учителя должны иметь в глазах своих учеников.
 
31.  Газета-заявитель попыталась устранить ошибку, сделанную в первой статье, сославшись на доказательства, основанные на слухах, в подтверждение своего обвинения во взяточничестве. Лишь столкнувшись с угрозой гражданского судебного разбирательства, газета вызвала еще двоих свидетелей в попытке придать весомость своим утверждениям о взяточничестве. В ходе состязательного процесса районный суд г. Буюкань не принял доводы и доказательства газеты-заявителя и счел сведения не соответствующими действительности и порочащими. Суд подчеркивает, что не принимает доводы суда первой инстанции, а именно, что утверждения о серьезном правонарушении, выдвинутые в адрес истца, должны были сначала найти подтверждение в уголовном судопроизводстве. Тем не менее, следует отметить, что право на свободу выражения мнения не должно трактоваться, как дающее газетам неограниченное право действовать безответственно, обвиняя граждан в совершении уголовных деяний в отсутствие фактической основы (см. постановление по делу Бладет Тромсе и Стенсаас против Норвегии, приведенное выше, § 66) и возможности, чтобы они опровергли эти обвинения. Существуют границы их права сообщать информацию общественности, и необходимо установить баланс между этим правом и правами тех, кому причинен вред.
 
32.  Кроме того, Суд учел непрофессиональное поведение газеты-заявителя и относительно небольшой размер компенсации вреда, которую редакция газеты должна была выплатить в контексте гражданского дела.
 
33.  В общих обстоятельствах настоящего дела, Суд находит, что решение национальных судов установило четкий баланс между противопоставленными интересами истца и газеты-заявителя.
 
34.  В свете вышесказанного и ввиду того, что газета-заявитель действовала с грубым нарушением обязательств ответственной журналистики, что привело к нарушению прав других по Конвенции, вмешательство в осуществление газетой своего права на свободу выражения мнения было оправданным. Следовательно, Суд не находит нарушения статьи 10 Конвенции.
 
 
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО
 
1.  Объявляет единогласно приемлемость жалобы;

2.  Постановляет, четырьмя голосами против трех, что не имеет место нарушение статьи 10 Конвенции.
 
 
 
Выполнено на английском языке, представлено в письменной форме 29 июля 2008 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
 
 
 
Лех Гарлицки                                                                         Председатель Суда
Лоуренс Ерли                                     Заместитель Председателя Суда
 
 
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Правила 74 Регламента Суда следующее несогласное мнение судьи Бонелло, к которому присоединились судьи Давид Тир Бйиргвинссон и Жыкута, прилагается к настоящему постановлению.

 
 
Несогласное мнение судьи Бонелло, к которому присоединились судьи Давид Тир Вийиргвинссон и Жикута
 
 
1.  Постановление национальных судов о выплате газетой-заявителем компенсации вреда и опубликовании извинения представляет, на мой взгляд, нарушение свободы выражения мнения, предусмотренную статьей 10 Конвенции, и я голосовал без тени сомнения за установление этого нарушения.
 
2.  В постановлении изложены основные факты дела в пунктах с 5 по 14. Я бы хотел подчеркнуть следующие, как особо существенные. Газета-заявитель в двух оспариваемых статьях изложила ряд обвинений в адрес директора государственной средней школы Spiru Haret. Некоторые обвинения не существенны и находятся на верхней чаше весов. А вот обвинение во взяточничестве и коррупции – очень весомое и находится на нижней чаше весов.
 
3.  Из четырех менее жестких утверждений, два вообще не оспариваются: о том, что школа переполнена и не хватает оснащенности для детей. Третье обвинение, что директор потратил деньги на ремонт своего кабинета, также соответствует действительности. Как верно и то, что директор также задействовал государственные средства для ремонта других частей школы. Нет ничего непристойного, на мой взгляд, в выводе о том, что в ситуации, когда средств, выделяемых на все нужды школы – недостаточно, расходование денег на украшение кабинета директора не должно быть приоритетным. Это высказывание однозначно является оценочным суждением, допустимым, спорным или неприятным, защита которого предусмотрена статьей 10.
 
4.  Четвертое утверждение, что школьный журнал затрагивал лишь темы «относящиеся к взаимоотношениям и сексу», само по себе, не является порочащим; навыки взаимоотношения и сексуальное образование являются важными целями любой уважающейся себя образовательной системы. Независимо от того, была ли подразумеваемая критика допустимой или спорной – это тоже оценочное суждение, приятное или нет, но подпадающее под защиту.
 
5.  Пятое обвинение, выдвинутое в адрес директора – что он получал взятки от 200 до 500 американских долларов за зачисление детей в школу, относится к совершенно другой категории и будет рассматриваться в соответствии с критериями, выработанными за долгую практику Суда, которые, главным образом, касаются свободы демократического обсуждения вопросов, представляющих серьезный общественный интерес – и должно включать, на мой взгляд, расследование, подтверждающее или нет проникновение коррупции в государственную образовательную систему. Другой вопрос сводится к тому, есть ли необходимость доказывать «соответствие действительности» утверждений, опубликованных газетами в ходе открытого обсуждения серьезного общественного вопроса или достаточно будет подтвердить, что эти утверждения базируются на достаточной проверенной основе (принцип «подтверждающей фактической основы»).
 
6.  В ходе судебного разбирательства в национальных судах газета представила трех независимых свидетелей, которые все подтвердили, что необходимо было заплатить деньги директору, чтобы гарантированно зачислить детей в его школу. Национальный суд, изучивший показания свидетелей, постановил, что «у него не было оснований не верить свидетелям Л. В., К. Г. и М. Н.». Но далее суд решил все равно отклонить их правдоподобные показания на основании, которое я нахожу очень странным. Несмотря на то, что была установлена надежность троих свидетелей, суд постановил, что «тем не менее, чтобы публично заявлять, что кто-то берет взятки, необходимо решение уголовного суда, устанавливающего виновность этого человека во взяточничестве. Поскольку в отношении директора такого решения нет, его нельзя обвинять во взяточничестве». Замечательно. Теперь мы знаем, что благородная функция «стража общественных интересов», выполняемая свободной прессой – предавать гласности копии постановлений уголовных судов.
 
7.  Это подтверждает, что, по мнению национальных судов, даже если тысяча надежных свидетелей поклянутся, что директор получил взятки, суд все равно признает газету виновной в клевете потому, что газета не бросила читателям постановление уголовного суда, доказывающее уголовную судимость директора. Меня особенно беспокоит не то, что в отношении директора не было постановления уголовного суда, а то, что, несмотря на довольно серьезные обвинения, подтверждаемые надежными свидетелями, ему не было выдвинуто уголовного обвинения. Поскольку никто не побеспокоился, чтобы привлечь директора к ответственности, газете придется ждать довольно долго, примерно вечность, чтобы получить постановление, подтверждающее или опровергающее его вину. Передовая демократия требует, чтобы по закону преследовали того, кто выдвигает веские обвинения, а не того, в адрес которого эти обвинения выдвинуты. А «сторожевой пес общественности» вообще лучше бы не лаял, даже если у него в распоряжении были надежные доказательства. До этого утверждения я не понимал, что дело свободной прессы – хранить вечное молчание, почтительно ожидая постановления уголовного суда, которое может вообще никогда не быть вынесено. 
 
8.  Страсбургский Суд дистанцировался – справедливо – от странной теоремы национального суда, но, несмотря на это, вынес решение против газеты за публичные обвинения государственных служащих за непристойное поведение, подтвержденное показаниями свидетелей, которые национальные суды признали правдивыми.
 
9.  Свобода выражения мнения придет в полный упадок, если газеты будут нести наказание, с одобрения Суда, за содействие общественному обсуждению вопросов, представляющих важный общественный интерес путем распространения достоверной информации – признанной достоверной национальными судами. Я считаю, что обязанности полезных и сильных СМИ как «основного стража общественных интересов» — название, придуманное человеком, который еще не отошел от передозировки оптимизма, несколько шире, нежели опубликование «стерильных» пресс-релизов, выпущенных властями. А мне сейчас сообщили, что я заблуждался.
 
10.  В отличие от Суда, я не стал бы втолковывать доводы о «непрофессиональном поведении» заявителей, или о том, что журналистика должна действовать в соответствии с ее профессиональной этикой. Лично я не считаю поведение газеты-заявителя так уж негативным, но в рамках излагаемого мнения я даже готов идти в ногу с большинством и согласиться, что оно было таковым. И к чему это приведет? Я тоже бы хотел, что бы были и порядок у власти и достойное профессиональное поведение, но если последнее условие будет нарушено, я все равно предпочитаю порядок у власти хорошему профессионализму СМИ. Правда заключается в том, что в настоящем деле Суд придал больше значения профессиональному поведению, нежели попытке разоблачить коррупцию.
 
11.  Факты подтверждают, что газета сделала запросы по поводу упорных слухов, нашла трех свидетелей, честность которых не вызывала сомнений, и которые подтвердили свои показания о коррупции клятвой, осознавая суровую ответственность за лжесвидетельство и более суровую ответственность преследования. Суд наказал газету не за опубликование ложных сведений (будь это так, я бы охотно ринулся присоединиться к мнению большинства), а за «непрофессиональное поведение», которое было, в любом случае, не важным. Я далее разъясню, как это полностью искажает тест на пропорциональность.
 
12.  Так называемое «непрофессиональное поведение», за которое Суд назначил наказание, очевидно, заключается в том, что газета нашла первого надежного свидетеля до публикации статей, а второго и третьего надежных свидетелей после публикации. Данное порицание больше внимания уделяет хронологии событий, чем установлению истины, больше календарю, чем разоблачению коррупции.
 
13.  Другая вина газеты, в соответствии с позицией Суда, заключалась в том, что она не спросила мнения директора. И к чему, я вас умоляю, это привело бы? Предположим, что газета, в приступе журналистской глупости, спросила бы директора: правда, что Вы берете взятки? Ответ был бы либо «да» либо «нет», и, с некоторым усилием я догадываюсь, какой из двух ответов был бы более вероятным. Если бы он (как удивительно) отрицал коррупцию, газета должна была замолчать или все равно опубликовать свои — достоверные – выводы? Национальный суд и Страсбургский Суд по-разному ответили на этот вопрос. Национальный суд ответил, что газета не могла ничего опубликовать, поскольку не было res judicata приговора в отношении директора, вынесенного уголовным судом. Сильная опора для демократической дискуссии и свободы выражения мнения.
 
14.  К сожалению, Страсбургский Суд превзошел национальный суд: газету обвинили в том, что она не задала вопрос, ответ на который был полностью предсказуем, и, в любом случае, не важен. Газеты (и их читатели) лишаются свободы выражения мнения, если журналист не спрашивает человека, связанного с совершением преступления, достаточно ли он порядочен, чтобы признаться, или он предпочитает все отрицать. Не задашь глупый вопрос, и у тебя будут проблемы в Страсбурге. В этом пункте Суд проигрывает мне.
 
15.  Суд также раскритиковал газету, за то, что та не стала публиковать гневный ответ директора школы. Здесь перемешались две абсолютно разных проблемы. Если газета необоснованно отказалась публиковать ответ, она должна была понести наказание – и это справедливо – назначенное соответствующим национальным надзорным органом по этике за несоблюдение этических норм. Но нарушение этических норм, впоследствии приведшее к публикации диффамации, не делает газету виновной в диффамации – редактора можно осудить за невыполнение этических норм, но никак не за клевету. Суд не разглядел, что это два абсолютно отдельных вопроса, которые должны и решаться отдельно. Вместо этого, Суд подтвердил имеющую место диффамацию, когда все, что он установил – это нехватка профессиональной корректности.
 
16.  А чтобы установить, что национальные суды соблюли свободу выражения мнения, Суд сослался в тесте на пропорциональность на «довольно незначительную сумму компенсации вреда». С моей стороны, я не верю, что государство-ответчик зарабатывает очки, зайдя далеко, но не так далеко, как могло бы.
 
17.  Боюсь, что это постановление отбросило защиту свободы выражения мнения максимально назад. Журналистам дали понять, чего ожидать, если они опубликуют что-либо вызывающее беспокойство у властей, неважно, насколько острой будет социальная потребность и насколько достаточными будут факты, если их профессиональное поведение будет оставлять желать лучшего. Даже если тревожные факты подтверждаются достаточными доказательствами, при установлении пропорциональности несоблюдение профессиональных норм рассматривается Страсбургом как более серьезное нарушение, чем подавление свободной дискуссии по проблеме государственной коррупции. Другими словами, по мнению Суда, социальная потребность бороться с плохой журналистикой является насущнее, чем борьба с процветающей коррупцией. «Охлаждающий эффект» санкций, направленных против свободы прессы, на угрозу которого ссылался Суд в своих прошлых решениях, материализовался в новом решении Суда.
 
18.Салман Рушди, пострадавший от фетвы, сказал: что такое свобода выражения мнения? Без свободы оскорблять она перестает существовать. Возможно, свобода выражения мнения должна перестать существовать, когда она оскорбляет, но это меня сильно не огорчит. Серьезный вывод этого постановления заключается в том, что свобода выражения мнения также перестает существовать, когда она наказывается за утверждения о государственной преступности в ходе общественного обсуждения, сделанные свидетелями, которых суд счел надежными, но в манере, которую суд счел непрофессиональной. Когда раболепие перед профессиональными нормами ставится выше, чем установление истины, как таковой, для свободы выражения мнения наступил печальный день.
 
 

© Центр Защиты Прав СМИ,
перевод с английского, 2008