СЕРГЕЙ КУЗНЕЦОВ против РОССИИ (Sergey Kuznetsov v. Russia)

По делу «Сергей Кузнецов против России» Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в следующем составе:

г-жа Нина Вайич, Председатель,

г-н    Анатолий Ковлер,

г-н    Ханлар Гаджиев,

г-н    Дин Шпильманн,

г-н Сверре Эрик Йебенс,

г-н Джиорджио Малинверни,

а также г-н Андре Вампах, Заместитель Секретаря Секции,

Проведя 2 октября 2008 года закрытое заседание,

Вынес следующее постановление, принятое в указанный выше день:

1. Дело возбуждено Судом по жалобе (№ 10877/04) против Российской Федерации, поданной 25 декабря 2003 года гражданином России г-ном Сергеем Владимировичем Кузнецовым (далее — «Заявитель»), в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — «Конвенция»).

2. Интересы Заявителя представлял г-н Ю. Ершов, адвокат, практикующий в Екатеринбурге. Российское правительство (далее — «Правительство») было представлено его уполномоченным г-ном П. Лаптевым, бывшим представителем Российской Федерации в Европейском Суде по правам человека.

3. 1 марта 2005 года председатель Первой секции Суда принял решение поставить в известность о поданной жалобе Правительство. В соответствии с положениями пункта 3 статьи 29 Конвенции, было принято решение рассмотреть существо жалобы одновременно с вопросом о ее приемлемости.

4. Заявитель родился в 1957 году и живет в Екатеринбурге.

5. 18 марта 2003 года Заявитель и два других человека (г-н Ш. и г-жа M.) послали уведомление главе городской администрации Екатеринбурга о своем намерении провести пикет перед зданием Свердловского областного суда. Пикет должен был состояться в период с 25 по 28 марта 2003 года с 9 до 11 часов утра. Заявленная цель пикета заключалась в том, чтобы «привлечь внимание общественности к нарушениям права человека на судебную защиту».

6. 19 марта 2003 года руководитель отдела по связям с общественностью и средствами массовой информации Екатеринбургской городской администрации подтвердил получение уведомления. Он подчеркнул, что если пикет будет доставлять неудобства, например, закрывать доступ к зданию суда или препятствовать его нормальной работе, администрация будет вынуждена вмешаться.

7. 20 марта 2003 года руководитель милиции общественной безопасности Екатеринбурга отдал распоряжение сотрудникам милиции обеспечивать общественную безопасность и движение транспорта во время пикета.

8. 25 марта 2003 года Заявитель в числе других людей проводил пикет. Они распространяли газетные вырезки и листовки о г-не Овчаруке, председателе Свердловского областного суда, который был якобы замешан в коррупционных скандалах, и собирали подписи в поддержку его отстранения.

9. 27 марта 2003 года г-н Дементьев, первый заместитель председателя Свердловского областного суда, направил начальнику Верх-Исетского РОВД Екатеринбурга следующее письмо:

«С разрешения Екатеринбургской городской администрации, группа граждан, включавшая г-на Ш., г-на Кузнецова и г-жу M., устроили пикет перед зданием Свердловского областного суда…

 

В уведомлении о проведении пикета указывалось, что целью проведения пикета было «привлечь внимание общественности к нарушениям права человека на судебную защиту».

 

Как показали последующие события, организаторы пикета ввели в заблуждение чиновников Екатеринбургской городской администрации относительно истинных целей своей акции.

 

Вместо привлечения внимания общественности к проблемам судебной защиты и нарушениям прав человека, как это было указано в уведомлении о проведении пикета — если они полагали, что такие проблемы существуют, и против чего было бы трудно возразить, поскольку указанные проблемы существуют в действительности — участники пикета распространяли отпечатанные листовки и материалы клеветнического и оскорбительного характера, направленные лично против председателя Свердловского областного суда.

 

Информация, содержавшаяся в отрывке из «Новой газеты», была более чем двухлетней давности. Она подверглась проверке Высшей квалификационной коллегии судей и Генеральной прокуратуры, и была признана клеветнической, о чем участники пикета, в частности г-н Ш. и г-н Кузнецов, были прекрасно осведомлены.

 

Из изложенного выше очевидно, что организаторы пикета умышленно и злонамеренно изменили характер акции и таким образом ввели в заблуждение общественность, которую, в соответствии с уведомлением о проведении пикета, они были намерены познакомить с положением дел в области предоставления судебной защиты правам человека.

 

Тем самым они совершили административное правонарушение, нарушив положения раздела 4 Указа Президиума Верховного совета СССР от 28 июля 1988 года, исправленного президентским указом от 25 мая 1992 года, в соответствии с разделом 8 за которое предусмотрена административная ответственность по части 1 статьи 20.2 Кодекса об административных правонарушениях …

 

Таким образом, в соответствии с частью 2 (пункт 1) статьи 28.3 упомянутого Кодекса я прошу вас провести административные разбирательства в отношении действий г-на Ш., г-на Кузнецова и г-жи M., подготовить отчет об административном правонарушении и принять решение по вопросу об их правовой ответственности за нарушение закона. Прошу вас сообщить мне о принятом решении».

10. 17 апреля 2003 года сотрудник Верх-Исетского РОВД Екатеринбурга составил отчет об административных правонарушениях, совершенных Заявителем по частям 1 и 2 статьи 20.2 Кодекса об административных правонарушениях. В соответствии с отчетом Заявитель представил уведомление о проведении пикета слишком поздно, распространял листовки клеветнического и оскорбительного характера против председателя областного суд, а также препятствовал прохождению граждан в здание суда. Судебные приставы г-н Р. и г-н M. фигурировали в качестве свидетелей.

11. 21 апреля 2003 года глава Верх-Исетского РОВД направил отчет и вспомогательные материалы в Верх-Исетский районный суд Екатеринбурга. Дело было передано мировому судье третьего судебного участка Верх-Исетского района Екатеринбурга.

12. 15 мая 2003 года Заявитель оспорил судебное определение и потребовал, чтобы дело разбиралось в соседней области. По его мнению, объективное рассмотрение дела в Екатеринбурге было невозможно, потому что оно было возбуждено по инициативе высокопоставленных чиновников областного суда. Судья отклонил это возражение, мотивировав свое решение тем, что Кодекс об административных правонарушениях не предполагал возможности изменения подсудности.

13. 19 мая 2003 года судья принял постановление по делу об административном правонарушении, в котором Заявитель был признан виновным по трем пунктам.

14. Во-первых, судья постановила, что Заявитель нарушил установленную процедуру проведения пикетов. Он направил уведомление о проведении пикета за восемь дней до дня его проведения, тогда, как и указ Верховный совета СССР от 1988 года и соответствующие местные акты Екатеринбурга предписывают 10-дневный период.

15. Во-вторых, судья пришла к выводу, что во время проведения пикета Заявитель нарушил общественный порядок. Делая свое заключение, она опиралась на следующие свидетельства:

«Вина Заявителя … подтверждена отчетом об административном правонарушении, датированным 17 апреля 2003 года; утверждениями свидетелей г-на M. и г-на Р., которые работают судебными приставами в Свердловском областном суде. 25 марта 2003 года приблизительно в 9.10 утра они вышли на крыльцо здания Свердловского областного суда и увидели несколько человек с транспарантами – среди которых находился г-н Кузнецов, который держал в руках транспарант с надписью «Овчарук – увольняйся». Эти люди стояли непосредственно на крыльце, загораживая вход в здание, и раздавали листовки. На просьбу приставов предъявить документы и спуститься по ступенькам с крыльца, пикетирующие сначала ответили отказом, однако после того, как к ним подошел милиционер, сошли с крыльца. Судьи, пришедшие на работу, сообщили им о том, что участники пикета закрывали проход в здание суда. [Список показаний, подтверждающих вину Заявителя, продолжается отчетом судебного пристава г-на Р. от 25 марта 2003 года; отчетом сотрудника Верх-Исетского РОВД г-на Г., который свидетельствовал о том, что между 25 и 28 марта 2003 года он отвечал за сохранение общественного порядка во время пикета перед зданием Свердловского областного суда]. Пикет был организован г-ном Кузнецовым, г-ном Ш. и г-жой M., которые в 9 утра в день прохождения пикета стояли на лестнице у входа в здание Свердловского областного суда, загораживая проход в него. После вмешательства его и судебных приставов, участники пикета спустились на тротуар перед зданием суда и уже больше не мешали нормальной работе областного Суда …

 

Судья не принимает аргументы представителя г-на Кузнецова, о том, что последний не загораживал доступ к зданию Свердловского областного суда, потому что эти аргументы противоречат показаниям, которые уже были рассмотрены судом и потому что они не находят подтверждения у свидетелей [на стороне защиты], которые присутствовали на пикете с 9.30 утра, так как к этому времени участники пикета уже спустились с лестницы после вмешательства работника милиции и больше не препятствовали входу в здание…

 

Фотографии, [сделанные защитой и] прошедшие рассмотрение в суде не могут служить подтверждением того, что г-н Кузнецов не загораживал вход в здание суда, потому что они отражали происходившее лишь в тот момент, когда делалась фотография, но не в течение всего времени прохождения пикета. К тому же, суду неизвестно, когда именно были сделаны фотографии».

 

16. В-третьих, по мнению судьи, пикет был проведен в нарушение целей, указанных в уведомлении:

«В соответствии с уведомлением от 18 марта 2003 года, инициативная группа граждан, в которую входили г-н Ш., г-н Кузнецов и г-жа M., провела акцию протеста против нарушения права граждан на судебную защиту. Как объяснил в суде [представитель Заявителя], проведение пикета было нацелено на привлечение внимания общественности к таким проблемам судебной защиты, как отказы принять иск или вынесение несправедливых решений. Свидетель г-н M. констатировал, что он принес и распространял выпуск газеты, в котором описывались определенные случаи нарушения права граждан на судебную защиту. Одновременно с этим участники пикета распространяли выдержки из статьи А. Политковской «Овчарук и его команда» в «Новой газете», что не соответствовало заявленным целям проведения пикета. Факт распространения этих выдержек не был оспорен представителем Заявителя в суде, а также получил подтверждение в показаниях свидетелей».

17. Судья признал Заявителя виновным по части 1 и 2 статьи 20.2 Кодекса об административных правонарушениях и обязал выплатить штрафа в 1 000 рублей (приблизительно 35 евро).

18. 11 июля 2003 года Верх-Исетский районный суд Екатеринбурга, рассмотрев жалобу Заявителя, оставил постановление мирового судьи в силе, согласившись с выдвинутыми ею доводами. Это постановление стало окончательным, поскольку не было обжаловано.

II. Применимое национальное законодательство

19. Конституция гарантирует право на свободу мирных собраний и право на проведение собраний, демонстраций, шествий и пикетов (статья 31).

20. Указ Президиума Верховного совета СССР № 9306-XI от 28 июля 1988 года (действовавший во время происходивших событий в силу Указа Президента № 524 от 25 мая 1992 года) предписывал, что организаторы  собраний, митингов, шествий и демонстраций обязаны направить муниципальным властям письменное уведомление не менее чем за десять дней до дня проведения запланированного собрания (пункт 2). Орган власти должен ответить на уведомление не позднее, чем за пять дней до намеченной даты (пункт 3). Собрания должны были проводиться в соответствии с целями, изложенными в уведомлении, и с соблюдением советских законов и общественного порядка (пункт 4). Лица, нарушившие установленную процедуру организации и проведения собраний, должны нести ответственность по законам СССР и советских республик (пункт 8).

21. Часть 1 статьи 20.2 Кодекса об административных правонарушениях гласит, что нарушение установленной процедуры проведения демонстрации, собрания, шествия или пикета наказывается штрафом в размере от десяти до двадцати МРОТ (т.е. в то время от 1 000 до 2 000 руб.) Часть 2 этой статьи предполагает, что организаторы, нарушившие установленную процедуру проведения демонстрации, собрания или пикета, подвергаются штрафу в размере от десяти до двадцати МРОТ, а размер штрафа для участников составляет от пяти до десяти МРОТ.

I. Предполагаемое нарушение статей 10 и 11 Конвенции

22. Заявитель обратился с жалобой по статьям 10 и 11 Конвенции на применение к нему мер административного наказания за проведение законного пикета и распространение публикаций о председателе Свердловского областного суда.

23. Суд напоминает о том, что защита личного мнения, гарантированная в статье 10, является одной из целей обеспечения свободы мирных собраний с точки зрения статьи 11. Таким образом, свободу выражения мнения невозможно отделить от свободы собраний, и рассматривать каждое положение отдельно нет необходимости. В обстоятельствах данного дела, Суд считает, что статья 11 должна применяться в первую очередь в качестве lex specialis в случаях собраний, и будет рассматривать дело главным образом в соответствии с этим положением, вместе с тем истолковывая его в свете статьи 10 (см. постановление по делам Галстян против Армении (Galstyan v. Armenia) от 15 ноября 2007 года, № 26986/03, §§ 95-96; Эзелин против Франции (Ezelin v. France) от 26 апреля 1991 года, Серия A № 202, §§ 35, 37, и Пендрагон против Великобритании (Pendragon v. the United Kingdom), № 31416/96, решение Комиссии от 19 октября 1998 года).

24. В соответствующих положения Конвенции говорится:

«Статья 10

 

1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны органов власти и независимо от государственных границ…

 

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определёнными формальностями, условиями, ограничениями и санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращений беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Статья 11

 

1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

 

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц …».

25. Правительство выдвинуло аргумент о том, что данная жалоба была неприемлемой с точки зрения ratione temporis, потому что окончательное решение было выпущено 11 июля 2003 года, в то время как жалоба была получена Судом только 14 июня 2004 года (в соответствии с датой штемпеля).

26. Заявитель ответил, что подал жалобу 25 декабря 2003 года, дата отправки его первого письма в Суд.

27. Суд в начале отмечает, что жалоба отразила события, произошедшие после 5 мая 1998 года, то есть после даты ратификации Конвенции Россией. По этой причине Суд имеет компетенцию ratione temporis рассматривать его. Однако, поскольку позицию Правительства можно понять таким образом, что жалоба не является приемлемой, так как Заявитель не смог соблюсти шестимесячное ограничение во времени, установленное в пункте 1 статьи 35 Конвенции, Суд напоминает, что в соответствии с установленной практикой и пунктом 5 Правила 47 Регламента Суда, дата внесения жалобы на рассмотрение соответствует дате отправки первого письма с констатацией намерения подать жалобу и изложения, хотя бы краткого, ее содержания. В ситуациях, когда перед тем, как Заявитель предоставляет дополнительную информацию о подаваемой жалобе или перед тем, как он возвращает формуляр жалобы, проходит значительный период времени, Суд может рассмотреть конкретные обстоятельства дела для того, чтобы определить, какая дата должна рассматриваться как дата внесения дела на рассмотрение с тем, чтобы определить границы шестимесячного периода, установленного в статье 35 Конвенции (см. постановления по делам Баранкевич против России (Barankevich v. Russia) от 20 октября 2005 года, № 10519/03, и Чокли против Великобритании (Chalkley v. the United Kingdom) от 26 сентября 2002 года, № 63831/00).

28. Суд отмечает, что окончательное решение по делу Заявителя было вынесено 11 июля 2003 года. 25 декабря 2003 года Заявитель направил первое письмо в Суд с изложением соответствующих фактов и жалобой на предполагаемое нарушение своего права, гарантированного статьями 6, 10 и 11 Конвенции. Он подал заполненный формуляр жалобы 24 мая 2004 года, т.е. без какой-либо задержки. Поэтому Суд принимает дату первого письма Заявителя как дату внесения жалобы на рассмотрение. Суд считает, что жалоба была подана в шестимесячный срок со дня принятия окончательного решения, и отклоняет возражение Правительства.

29. Суд отмечает, что жалоба Заявителя не является очевидно необоснованной в соответствии с содержанием пункта 3 статьи 35 Конвенции, и не было установлено никаких других оснований, на которых она могла бы быть объявлена неприемлемой, поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

30. Заявитель утверждал, что уведомление о проведении пикета было своевременно передано городской администрации, которая подтвердила его получение и отдала приказание местной милиции обеспечивать общественный порядок во время пикета. Обязанность организации этого публичного мероприятия должным образом в соответствии с Указом Верховного Совета СССР от 1988 года вменялась в властям, которые могли потребовать от его участников прекратить мероприятие в случае нарушения общественного порядка. Однако в данном случае нарушений зарегистрировано не было.

31. По мнению Заявителя, информация о том, что участники пикета закрывали проход в здание Областного суда, не соответствовала действительности. Свидетельства судебных приставов были недостоверны, поскольку, будучи сотрудниками Областного суда, они являлись заинтересованной стороной, а также, потому что было крайне сомнительно, что они смогли точно восстановить в суде подробности событий, произошедших двумя месяцами ранее. В действительности, отчёт пристава г-на M., в котором он отразил день проведения пикета, не содержал никакого упоминания о том, что вход в здание был заблокирован. Равно как и отчет другого пристава, г-на В. – который не был рассмотрен в суде – свидетельствовал о том, что участники пикета не перекрывали доступ в здание суда. Свидетели на стороне Заявителя показали, подкрепив свое свидетельство фотографиями, что Заявитель не нарушал общественный порядок, однако суд отклонил эти показания. Заявитель указал, что отчет об административном правонарушении был составлен по прошествии двадцати трех дней после проведения пикета, при отсутствии каких-либо упоминаний о жалобах посетителей суда или судей на невозможность пройти в здание суда. Административное преследование стало результатом давления со стороны первого заместителя председателя Свердловского областного суда.

32. Относительно публикаций, которые распространял Заявитель, и которые были названы заместителем председателя Областного суда «клеветническими и оскорбительными», Заявитель подчеркнул, что эти статьи никогда не были предметом какой-либо диффамационной процесса или прокурорского расследования. По этой причине, обвинения заместителя председателя не имели под собой правового основания. К тому же, ни Указ от 1988 года, ни нормативно-правовые акты Екатеринбурга не содержали требования соответствия содержания материалов, распространяемых во время собрания, и его целей.

33. Наконец, Заявитель сообщил, что он был признан виновным мировым судьей и районным судом, которые иерархически подчинялись Областному суду и его председателю. Он утверждал, что имело место нарушение его прав, гарантированных статьями 10 и 11 Конвенции.

34. Правительство выдвинуло аргумент о том, что пикет, организованный Заявителем, не был прерван, и что спор, возникший вокруг заблокированного входа в здание суда, был быстро разрешен. Однако оно не исключило возможности подвергнуть Заявителя мерам административного наказания позднее. Заявитель был признан виновным в препятствовании прохождению граждан в здание Областного суда, запоздалом уведомлении о намерении провести пикет, а также распространении материалов, что не соответствовало заявленной цели проведения пикета. Принимая во внимание незначительный размер штрафа, Правительство полагало, что вмешательство было оправдано и соразмерно.

35. Сначала Суд напоминает о том, что право на свободу собраний касается как частных собраний, так и собраний в общественных местах, как статических публичных мероприятий, так и публичных шествий; это право может осуществляться и отдельными лицами и группами людей, организующих публичные мероприятия (см. постановления по делам Дьявит Ан против Турции (Djavit An v. Turkey), № 20652/92, § 56, ЕСПЧ 2003?III, и Христиане против расизма и фашизма против Великобритании (Christians against Racism и Fascism v. the United Kingdom), № 8440/78, решение Комиссии от 16 июля 1980 года, решения и отчеты  21, стp. 138, на стр. 148). Термин «ограничения» в пункте 2 статьи 11 следует истолковывать как предполагающий меры, предпринимаемые как до, так и во время прохождения общественного собрания, а также карательные меры, предпринимаемые после собрания (см. постановление по делу Эзелин против Франции (Ezelin v. France) от 26 апреля 1991 года, Серия A № 202, § 39).

36. Заявитель в настоящем деле провел пикет перед зданием Областного суда. Через некоторое время он был признан виновным в административном правонарушении и был обязан выплатить штраф за нарушение процедуры организации и проведения общественного собрания. Суд считает, что административное преследование стало вмешательством в осуществление Заявителем права на свободу собраний, истолкованного в свете его права на свободу выражения мнения. Таким образом, задача Суда заключается в определении того, было ли вмешательство оправдано.

(b) Было ли вмешательство оправдано

37. Суд напоминает, что вмешательство является нарушением статьи 11, если только оно не «предусмотрено законом», преследует одну или более законных целей в соответствии с пунктом 2 и «необходимо в демократическом обществе» для достижения этих целей.

38. Административная ответственность за несоблюдение установленной процедуры организации или проведения общественного собрания была предусмотрена в частях 1 и 2 статьи 20.2 российского Кодекса об административных правонарушениях, который являлся правовым основанием для обвинения Заявителя в настоящем деле. Суд признает, что вмешательство было «предусмотрено законом» и, что его применение преследовало «законные цели» в понимании пункта 2 статей 10 и 11, а именно, предотвращение беспорядков и защита прав других лиц. Остается определить, было ли оно «необходимо в демократическом обществе».

39. Относительно проверки на необходимость, Суд напоминает, что право мирных собраний, закрепленное в статье 11, является фундаментальным правом в демократическом обществе и, подобно праву на свободу выражение мнения, одним из основ такого общества. Исходя из формулировки второго пункта статьи 11, единственной необходимостью, которая может оправдать вмешательство в осуществление права, закрепленного в этой Статье, является необходимость, которая может исходить от самого «демократического общества» (см. постановления по делам Христианская демократическая народная партия против Молдовы (Christian Democratic People’s Party v. Moldova), № 28793/02, §§ 62-63, ЕСПЧ 2006?, и Дьявит Ан против Турции, упоминавшееся выше, § 56). Таким образом, Государства должны не только обеспечивать право на мирные собрания, но и воздерживаться от применения чрезмерных косвенных ограничений на осуществление этого права. Учитывая особую важность свободы собраний и ее непосредственное отношение к понятию демократии, для обоснования вмешательства в осуществление этого права должны быть действительно веские причины (см. постановления по делам Оуранио Токсо против Греции (Ouranio Toxo v. Greece), № 74989/01, § 36, ЕСПЧ 2005?X (выдержки), и Адах против Турции (Adal? v. Turkey) от 31 марта 2005 года, № 38187/97, § 267, с последующими ссылками).

40. Изучая характер обжалованного вмешательства, Суд должен определить, насколько разумно, осторожно и добросовестно Государство-ответчик воспользовалось своим правом. Суд также должен рассмотреть обжалованное вмешательство в контексте всего дела и оценить, насколько «соразмерно преследуемой законной цели» оно было, а также являются ли его причины, изложенные национальными властями, «существенными и достаточными». Выполняя это, Суд обязан убедиться в том, что национальные власти применили стандарты в соответствии с принципами, отраженными в статьях 10 и 11, а также, что они основывали свои решения на приемлемой оценке существенных фактов (см., среди прочих источников, постановление по делу Христианской демократической народной партии против Молдовы, § 70, упоминавшееся выше).

41. Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд замечает, что Заявителю было предъявлено три обвинения. Во-первых, суды пришли к выводу, что он прислал уведомление о проведении пикета с запозданием; во-вторых, что он заградил проход в здание суда; и, в-третьих, что содержание материалов, которые он распространял, не соответствовали заявленным целям проведения пикетов.

42. В отношении первого обвинения, Суд напоминает, что подчинение организации публичного собрания разрешительной или уведомительной процедуре обычно не затрагивает сущности самого права на проведение собрания, если цель такой процедуры состоит в предоставлении органам власти возможности предпринять разумные и адекватные меры для обеспечения гладкого проведения любого собрания, встречи или иного публичного мероприятия, независимо от его характера (см. постановления по делам Букта и другие против Венгрии (Bukta and Others v. Hungary), № 25691/04, § 35, ЕСПЧ 2007?…; Ойа Атаман против Турции (Oya Ataman v. Turkey) от 5 декабря 2006 года, № 74552/01, § 39; Объединение единства жителей Юры против Швейцарии (Rassemblement Jurassien Unit? v. Switzerland), № 8191/78, решение Комиссии от 10 октября 1979 года, DR 17, стp. 119; и также Организация «Платформа «Врачи за жизнь» против Австрии Plattform «?rzte f?r das Leben» v. Austria, от 21 июня 1988 года, Серия A № 139, стp. 12, §§ 32 и 34).

43. В данном деле Заявитель, бесспорно, представил уведомление о проведении пикета за восемь дней до его запланированной даты, тогда как применимые правила предписывают 10-дневный срок уведомления. Однако нет оснований считать, что эта двухдневная разница каким-либо образом помешала властям осуществить все необходимые приготовления к пикету. Судя по всему, учитывая незначительный масштаб запланированного мероприятия, городская администрация и не сочла задержку извещения чем-то существенным или важным. Она не только быстро подтвердила получение уведомления о проведении пикета, но и за пять дней до пикета передала распоряжение милиции обеспечивать общественный порядок во время этого мероприятия. Ни в одном из официальных документов эта задержка не была поставлена Заявителю в упрек и не оказала никакого влияния на законность пикета. На деле, это нарушение впервые упоминается в отчете об административном правонарушении, который был составлен через шесть недель после публичного мероприятия. В таких обстоятельствах, Суд считает, что простое формальное нарушение срока извещения не является ни существенной, ни достаточной причиной для возложения административной ответственности на Заявителя. В этой связи Суд подчеркивает, что свобода участия в мирных собраниях настолько важна, что человек не должен подвергаться санкциям – хотя бы и самым мягким из дисциплинарных взысканий – за участие в незапрещённой демонстрации, если только сам этот человек не совершил что-либо предосудительное во время этого мероприятия (см. постановление по делу Эзелин против Франции, упоминавшееся выше, § 53).

44. В том, что касается якобы имевшего место перегораживания входа в здание, Суд отмечает, что пикет, в котором участвовали всего лишь несколько человек, начался около 9 утра на верхней площадке лестницы перед дверями Свердловского областного суда. Вскоре после этого судебные приставы и сотрудник милиции подошли к пикетчикам и попросили их спуститься с лестницы. Те не стали противиться и продолжили пикет внизу. Свидетели, которые появились у здания суда в 9.30, застали Заявителя и его коллег уже на тротуаре перед лестницей. В оценке данной ситуации Суд считает важными следующие детали. Во-первых, бесспорным является факт отсутствия каких-либо жалоб – будь то от отдельных посетителей, судей или других сотрудников суда – на перегораживание входа в здание суда участниками пикета. Во-вторых, даже если предположить, что присутствие нескольких человек на верхней площадке лестницы действительно создавало помехи желающим войти в здание, вполне правдоподобно, что Заявитель безоговорочно исполнил просьбу сотрудников суда и спустился с лестницы на тротуар. В-третьих, следует отметить, что предполагаемое препятствие было весьма кратковременным. Наконец, исходя из общего принципа, Суд напоминает, что любая демонстрация в общественном месте неизбежно в определенной степени нарушает обычное течение жизни, включая создание помех для дорожного движения, и что органам власти следует проявлять определённую терпимость в отношении мирных собраний для того, чтобы окончательно не выхолостить содержание статьи 11 Конвенции (см. постановления по делам Галстян против Армении, §§ 116-117; Букта против Венгрии, § 37; и Ойа Атаман против Турции, §§ 38-42, все упоминались выше). Таким образом, Суд не считает, что якобы имевшее место перегораживание прохода в здание суда, особенно учитывая, что Заявитель продемонстрировал сговорчивость и готовность к сотрудничеству с властями, было существенной и достаточной причиной для вмешательства.

45. Что касается третьего пункта обвинения в отношении Заявителя, Суд замечает, что национальные суды не представили никакой фактографической основы своих заключений по этому вопросу. Их решения не содержали какого-либо анализа предполагаемых различий между заявленными целями проведения пикета и содержанием статьи, которую Заявитель распространял во время пикета. В этой связи Суд напоминает, что любые меры, препятствующие осуществлению свободы собраний и выражения мнения за исключением случаев, связанных с разжиганием насилия или нарушения демократических принципов – какими бы шокирующими и неприемлемыми ни казались властям определённые взгляды и высказывания – пагубно сказываются на состоянии демократии, а часто даже подвергают его опасности. В демократическом обществе, основанном на принципе верховенства права, должна существовать возможность выражения идей, бросающих вызов существующему порядку, через осуществление права на проведение мирных собраний, равно как и другими законными средствами (см. постановление по делу Станков и Объединенная македонская организация «Илинден» против Болгарии (Stankov and the United Macedonian Organisation Ilinden v. Bulgaria), № 29221/95 и 29225/95, § 97, ЕСПЧ 2001?IX). Не было представлено доказательств того, что материалы, распространявшиеся Заявителем, и идеи, которые он отстаивал во время пикета, содержали какие-либо порочащие утверждения, способствовали разжиганию насилия или подрыву демократических принципов. Таким образом, каким бы неприятным не был призыв к увольнению председателя Областного суда для него самого, и какой бы оскорбительной он не счел статью, в которой говорилось о коррупции в Свердловском областном суде, это не было существенным и достаточным основанием для возложения ответственности на Заявителя за использование его права на свободу выражения мнения и собраний.

47. Наконец, Суд отмечает, что цель пикета состояла в попытке привлечь внимание к предполагаемым сбоям в функционировании судебной системы Свердловской области. Этот серьезный вопрос, несомненно, был частью политической дискуссии на тему, вызывавшую озабоченность общественности. Суд напоминает в этой связи, что всегда придерживался подхода, в соответствии с которым применение ограничений к дискуссиям на политические или иные серьезные темы, представляющие общественный интерес, например, коррупция в судебных органах или широкие ограничения, применяемые в отдельных случаях, несомненно, пагубно скажутся на уважении к свободе выражения мнения в Государстве в целом (см., с учетом необходимых изменений, постановления по делам Карман против России (Karman v. Russia) от 14 декабря 2006 года, № 29372/02, § 36; Фельдек против Словакии (Feldek v. Slovakia), № 29032/95, § 83, ЕСПЧ 2001?VIII, и Сурек против Турции (S?rek v. Turkey) (№ 1) [БП], № 26682/95, § 61, ЕСПЧ 1999-IV). В настоящем деле ни национальны суды, ни Правительство не выдвигали такие причины в своих замечаниях.

48. В свете вышеупомянутых соображений, Суд считает, что российские власти не выдвинули какие-либо «существенные и достаточные» причины в обоснование своего вмешательства в осуществление Заявителем своего права на свободное выражение мнения и свободу мирных собраний. Тот факт, что размер штрафа был относительно мал, не умаляет того обстоятельства, что вмешательство не было «необходимо в демократическом обществе».

50. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

51. Заявитель потребовал 10 000 евро в качестве возмещения морального ущерба.

52. Правительство расценило этот иск как чрезмерный и необоснованный.

53. Суд считает, что Заявитель понес моральный ущерб, такой как душевная боль и расстройство вследствие административного преследования за осуществление своего права на свободное выражения мнения и проведение мирных собраний, который не может быть полностью компенсирован одной лишь констатацией нарушения Конвенции. Однако он расценивает размер затребованного возмещения как чрезмерный. Проведя оценку на справедливой основе, Суд присуждает Заявителю 1 500 евро с добавлением суммы любого налога, которым может облагаться вышеуказанная сумма.

В. Издержки и расходы 

54. Заявитель не потребовал возмещения судебных расходов. Таким образом, вопрос о присуждении соответствующего возмещения Судом не обсуждался. 

55. Суд считает целесообразным принять процентную ставку в соответствии с предельным размером ссудного процента Европейского Центрального Банка, к которому должны быть добавлены три процентных пункта.

1. Объявляет жалобу приемлемой;

2. Постановляет, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции, истолкованной в свете статьи 10;

(a) что Государство-ответчик обязано выплатить заявителю, в течение трех месяцев с момента окончательного вступления данного решения в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 1 500 евро (одну тысячу евро) в качестве компенсации морального ущерба с последующим их пересчётом в валюту Государства-ответчика по курсу, действующему на момент расчёта плюс сумму любого налога, которым могут облагаться суммы, указанные выше;

(b) что с момента истечения вышеуказанных трех месяцев до момента выплаты на суммы, указанные выше, выплачиваются простые проценты в размере предельного ссудного процента Европейского центрального банка в течение периода выплаты процентов с добавлением трех процентных пунктов.

4. Отклоняет оставшуюся часть иска Заявителя о справедливой компенсации.

Выполнено на английском языке, представлено в письменной форме 23 октября 2008 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

Нина Вайич                                                                Председатель Суда

Андре Вампах                                         Заместитель Секретаря Секции

© Центр Защиты Прав СМИ,

перевод с английского, 2009