От пола до потолка высятся полки с книгами: специальная, юридическая, художественная литература. На стене – доска с плотным расписанием работы на месяц: здесь и курсы лекций, и церемонии награждений, и суды… В самых разных городах России и зарубежья. Становится понятно, что человек, работающий здесь, ни секунды не сидит без дела. А вот и хозяйка кабинета – директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова.
Властный нажим?
– Поговорим о взаимоотношениях СМИ и власти. Имеет ли место давление на журналистов?
– На протяжении последнего десятилетия прокатилась волна монополизации прессы, не осталось практически ни одного федерального информационного общественно-политического канала, радиостанции, которые не были бы государственными, либо не принадлежали государственным компаниям. Достаточно вспомнить историю с НТВ, ТВ-6. Из 45 тысяч зарегистрированных печатных СМИ – более 80% государственных и муниципальных. В такой ситуации некорректно говорить о давлении или вмешательстве со стороны власти. Только тут речь идёт не о взаимоотношениях власти и прессы, это другой формат взаимоотношений, фактически хозяина и подчинённого. И многие журналисты не чувствуют себя свободными в профессии, они ощущают себя скорее филиалом пресс-службы того или иного органа власти, являющегося учредителем этого СМИ. Российская пресса переживает период кризиса, с этим уже мало кто спорит, и объявленная Президентом программа разгосударствления СМИ дает шанс что-то изменить. Как это будет происходить – пока не понятно.
– А что же с теми негосударственными двадцатью процентами?
– Им довольно трудно выживать на нашем рынке. Поэтому многие из них стремятся получить контракты на информационное обслуживание, в том числе и с органами власти. Их можно понять, потому что СМИ работают в условиях повышенной конкуренции, не по рыночным законам. А в этой ситуации вполне закономерно проявление лояльности в адрес источника финансирования.
Глас народа
– Если говорить о цензуре, насколько она жёсткая сейчас?
– В принципе, в России довольно высокий уровень зависимости прессы, и цензура есть, просто ее формат изменился. К сожалению, это не оценивается негативно как самими журналистами, так и обществом. Хотя в последнее время ситуация меняется. Есть ещё и проявления самоцензуры, когда журналисты знают, что на ту или иную тему писать не рекомендуется. Тебе никто не запрещает, но ты сам этого не делаешь. Это не только следствие редакционной политики, но и высокий уровень безнаказанного насилия над журналистами, преследования журналистов, политизированность многих судебных дел.
– Но ведь если так и дальше пойдёт, СМИ будут терять аудиторию…
– Я бы наверное с вами согласилась, но у меня складывается мнение, что аудитории совершенно всё равно. Откуда большинство обывателей черпает информацию? Из телевизора. Но там лишь развлекательные передачи – и всё! Многие другого и не ищут. Поэтому говорить о том, что люди отвернутся… Что же они сейчас не отворачиваются?
– Может быть, смотрят как раз потому, что нет альтернативы?
– Ну, кто-то же находит альтернативу, в Интернете, например. У нас ещё и народ довольно пассивный, он не требует ничего другого. В России к сожалению, не воспитывается разборчивость и понимание качества публикуемой в прессе информации. Во многих европейских странах в школах есть предмет «Средства массовой информации». Детей в средних классах учат, как получать информацию из СМИ, как различать рекламу и аналитические материалы. Это очень полезный опыт, который во взрослой жизни формирует их компетентность в том, что касается массовой информации. Они умеют отличать качественную прессу от развлекательной и ангажированной. Подавляющее большинство наших сограждан, к сожалению, этого делать не умеют.
«Я тебя засужу!»
– Как часто в Воронеже подают в суд на журналистов?
– Мы ведём судебные дела журналистов по всей стране. У нас проходит до ста судебных процессов в год, большая часть, конечно, в Воронеже, потому что мы находимся именно здесь. Основная часть исков – о защите чести и достоинства, несколько дел были связаны с вмешательством в частную жизнь, также два уголовных дела по клевете, нарушения закона «О рекламе». Сейчас чаще стали пытаться привлечь журналистов к уголовной ответственности за клевету, оскорбление, экстремизм. Обвинения по последнему пункту часто носят абсолютно абсурдный характер. Вместо борьбы с реальными проявлениями нацистской идеологии, к ответственности привлекают журналистов за критические статьи, считая это разжиганием социальной розни. Причем социальной группой признается любая группа лиц, объединенная практически по любому признаку – от «сотрудников загса, суда» в Краснодаре, до «хозяев жизни» в Орле. В одной из публикаций по исторической тематике экстремизмом в форме разжигания социальной розни была признана критика в адрес «сотрудников ВЧК, НКВД, КГБ». Так скоро невозможно будет публиковать какую-либо критику, даже с историческом аспекте. Самыми популярными социальными группами являются «представители власти» и «сотрудники милиции». Я оцениваю это как инструмент давления власти на СМИ, подавление критики в прессе.
– В Воронеже журналисты больше выигрывают или проигрывают процессы?
– У нас выигрышных дел – более 90%. Чаще дела проигрываются из-за того, что сами журналисты допускают ошибки: используют непроверенные факты, недостаточно аккуратно используют лексику. Это тоже своеобразный воспитательный процесс для сотрудников СМИ. Если журналист не пройдёт через это, он не поймёт, как в аналогичных ситуациях необходимо готовить публикацию. Я считаю, что те журналисты, на которых подавали в суд, в результате гораздо профессиональнее работают. И кстати, если журналист говорит, что на него никогда не подавали в суд, то это может свидетельствовать не о том, что он суперпрофессионал, а о том, что он никогда не писал на потенциально конфликтные темы.
Защищать слово
– Почему вы решили защищать СМИ?
– Совершенно случайно. Я узнала, что Фонд защиты гласности ищет юриста. Мне нравится помогать людям. Но защищать насильников или убийц я бы, наверное, не смогла бы.
– Вы учились за границей, часто там бываете, но остаётесь в Воронеже. Почему?
– Я побывала в 47 странах, училась в Англии, Италии, преподаю в Швеции. Но я родилась в этом городе, здесь живёт моя семья. При современном уровне коммуникаций можно жить где угодно, а путешествовать и работать по всему миру. То, что я живу в Воронеже, не мешает мне быть достаточно авторитетным на международном уровне медиаюристом. К тому же в современном мире люди часто теряют семейные связи. В нашей семье я, по сути, играю роль магнита, который постоянно сводит всех вместе. Мне кажется, что это очень важно.
– Последняя книга, которую вы прочли?
– Современная проза: Глория Му «Вернуться по следам». Рекомендую.
– Кем вы мечтали стать в детстве?
– Когда училась в старших классах, хотела быть математиком. Передумала неожиданно. Не хотелось всю жизнь провести с цифрами, с людьми работать интереснее.
Досье
Галина АРАПОВА окончила юридический факультет ВГУ, аспирантуру Института мировой экономики и международных отношений Российской Академии Наук, курс права Европейской Конвенции по программе Совета Европы в Институте Европейского Права Университета г. Бирмингем (Великобритания), изучала менеджмент и методологию развития некоммерческих организаций в Высшей Школе им. Св. Анны в городе Пиза (Италия). Эксперт в области информационного права.
Беседовала Елена Котенева.
Фото Михаила Кирьянова.
Источник: «Аргументы и факты» – Черноземье», опубликовано 23 марта 2011 года
