Сразу 10 изданий в стране оказались в одном шаге от отзыва лицензии. Им всем Роскомнадзор вынес письменные предупреждения со ссылками на закон о противодействии экстремизму, а после второго подобного нарушения деятельность СМИ может быть приостановлена судом. «Экстремизм» выразился в том, что девять изданий опубликовали снимки с последним номером Charlie Hebdo, вышедшим уже после теракта, и одно – ссылку на сайт французской газеты. Роскомнадзор пишет об оскорблении религиозных святынь и чувств верующих. Какие святыни оказались попраны и какие чувства затронуты – «Фонтанка» выясняла с помощью специалистов в области медийного права.
Предупреждения от Роскомнадзора получили девять электронных изданий («Лениздат», «Век», «ВК Пресс», «ИнтерНовости.ру», «Курьер-Медиа», «Леноблинформ», Russian Business, RuNews24, «Республика») и газета «РБК Daily». Все они проштрафились, опубликовав статьи по следам трагедии в Charlie Hebdo и разместив материалы, как утверждает Роскомнадзор, «оскорбляющие религиозные чувства мусульман».
Напомним, что 7 января в Париже во время нападения террористов на редакцию сатирического еженедельника Charlie погибли 10 сотрудников газеты и двое полицейских. Поводом к теракту стали карикатуры на пророка Мухаммеда. Во Франции прошли многомиллионные манифестации в поддержку свободы слова и против насилия, причём участвовали в них и представители мусульманских общин. Французов поддержали в других странах Европы, в частности – перепечатками карикатур из Charlie и ссылками на сайт газеты. В России на территории Чеченской республики тоже состоялся митинг, он был посвящён защите ислама.
Роскомнадзор 16 января через свой сайт провёл разъяснительную работу среди российских СМИ. И письменно предостерёг их от публикации «карикатур с изображением религиозных святынь, затрагивающих чувства верующих». Такие карикатуры, разъясняло ведомство, «вступают в противоречие с этическими и морально-нравственными нормами, выработанными за века совместного проживания на одной территории представителей разных народов и религиозных конфессий». И их распространение в СМИ «может быть расценено… оскорбительным или унижающим достоинство представителей религиозных конфессий и объединений, квалифицировано как разжигание национальной и религиозной розни».
Французские журналисты через неделю после трагедии выпустили очередной номер газеты, на обложке был рисунок, который сами они назвали карикатурой на пророка. Ни одно российское издание не сделало того, против чего предостерегал Роскомнадзор, карикатур на пророка не перепечатал вроде бы никто. У одних на иллюстрациях была стопка газет Charlie, у других – человек с газетой в руке, у третьих – просто ссылка на сайт французской газеты. И темой всех публикаций были не карикатуры, а события и дискуссии вокруг них.
Есть ещё одна важная деталь, которая касается, как минимум, одного из «наказанных» СМИ. Своё разъяснение Роскомнадзор, повторим, опубликовал 16 января. Такая дата стоит на сайте ведомства. А предупреждение Информационно-аналитическому порталу «Республика» вынесено за два дня до этого – 14-го числа. Об этом говорит штамп на документе. То есть это издание должно было не учесть разъяснение надзорного органа, а предвидеть его.
Наказаны издания очень жёстко. После второго предупреждения от Роскомнадозора СМИ может быть закрыто, а если первое касалось нарушения закона «О противодействии экстремизму», то второе и не требуется, можно сразу аннулировать лицензию через суд. Об этом напомнила «Фонтанке» глава Центра защиты прав СМИ Галина Арапова. У неё мы и спросили: по каким признакам вполне светское ведомство идентифицирует «религиозные святыни» и как оно определяет, что чувства верующих затронуты. И как теперь вести себя журналистам.
— Галина Юрьевна, а где бы посмотреть перечень святынь, которые нельзя трогать? На что нам ориентироваться, чтобы не оскорбить кого?
– Я думаю, что такого перечня в принципе не может существовать. Есть классические религиозные течения, но есть и новообразующиеся. И они могут объявлять свои святыни. Кто будет вести такой «реестр святынь»? Это дело адептов каждой религии – почитать то, что именно они считают святынями.
— Но те, кто применяет законы «о защите чувств верующих» и об экстремизме, как-то ведь должны ориентироваться, что святыня, а что нет? Например, нарисован человек в чалме. Почему считается, что это именно карикатура и именно на пророка?
– В исламе, насколько мне известно, вообще запрещено изображать людей и животных. И это мы помним ещё по обсуждению скандала с карикатурами в датской газете. Но ведь нынешнее предупреждение – не первый такой случай. Когда развивалась «датская» история, в Волгограде закрыли газету за публикацию рисунка – даже не карикатуры. Там четыре, условно говоря, «бога» разных религий смотрели телевизор и призывали людей к миру и согласию. За это газету закрыли. То есть, как только начинается какой-то международный кризис в области использования карикатур на религиозные темы, наши начинают совершенно истерически реагировать на любой рисунок. Даже тот, который не имеет сатирического элемента, а призывает к чему-то позитивному. И сейчас то же самое. Человек на картинке может быть просто человеком. Возможно, есть какая-то подпись под рисунком, которую надо учитывать. Но в любом случае «разжигание религиозной розни», чтобы за него наказывать, должно быть выражено в чём-то более фундаментальном, чем такой рисунок.
— А как определить – есть разжигание или нет? Достаточно ли «фундаментальный» для этого рисунок?
– Вообще-то, должна проводиться религиоведческая экспертиза.
— Но как это понять до публикации? Вот мы искренне не хотим оскорблять чувства верующих. Независимо от конфессии. Как это предусмотреть? В любой момент может выясниться, что мы, совершенно этого не желая, оскорбили чувства представителя какой угодно религии. Именно потому, что нет критерия. Как писать о проблемах, связанных с религией и её представителями?
– А никак. Как раз к этому государство нас и подталкивает таким вот расширительным толкованием и истерическим отношением ко всему, что вообще связано с религией. Это приведёт к замалчиванию проблем, к эскалации противостояния между представителями разных религиозных групп. Между тем проблемы, связанные с религией, имеют точно такое же общественное значение, как любые другие проблемы, которые журналисты не просто имеют право – которые они обязаны освещать. Может быть, Charlie Hebdo ходили, что называется, «по высшей планке», их сатира была довольно жёсткой. И карикатуры у них действительно были на грани фола. Но это традиция французской прессы.
— Дело ведь не только в прессе. Что теперь делать, например, со «Сказкой о попе и работнике его Балде»? Или с «Двенадцатью стульями» – и фразой «почём опиум для народа»? С «Мастером и Маргаритой»? Вообще с классикой, в которой как-то фигурируют религиозные персонажи?
– Это вообще катастрофа. А журналисты не смогут писать о «нано-пыли» в квартире господина Гундяева. Об исчезающих часах патриарха. И так далее. В принципе, это всё идёт в том же едином тренде: давайте вообще в прессе не поднимать темы, которые могут затронуть, я бы сказала, даже не взаимоотношения религиозных групп, а государственную политику. Обратите внимание: у нас государство заигрывает, например, с представителями ислама. Посмотрите, что было в Чечне! Нам говорят: 800 тысяч человек вышло против карикатур и в защиту пророка. В Чечне всего живёт миллион триста тысяч человек! И что, 80 процентов, включая младенцев, вышли по собственной воле? И одновременно мы видим привилегированное положение Русской православной церкви в государстве. Вместе это даёт искажённую картину мира: всё, что не нравится представителям этих двух групп, просто ограничивается. Попробуйте написать что-нибудь в поддержку, скажем, «Свидетелей Иеговы»! Вам скажут, что они вообще секта.
— Вот, кстати, да: ведь какие-нибудь «свидетели», саентологи, поклонники макарон тоже могут сказать, что у них – религиозные чувства, которые слово «секта» ужасно оскорбляет. Или их чувства оскорблять можно?
– На самом деле, что до оскорбления чувств верующих, то юристы толком этого не понимают. Классическое понимание сводится к тому, что оскорбить можно только конкретного человека или организацию адресным обращением лично против них. А «чувства верующих» вообще, в принципе – верующих, нельзя оскорбить. Потому что все верующие очень разные. Среди православных или среди мусульман кто-то более терпимо относится к чужим высказываниям, кто-то менее терпимо. Но невозможно разом всех оскорбить. И проверить, что они оскорблены все, невозможно. Это всегда разные люди, с разными позициями.
— Но если кто-то из верующих действительно почувствовал себя оскорблённым, разве этого недостаточно, чтобы Роскомнадзор защищал его чувства?
– Нет, недостаточно. Если конкретного человека оскорбили в конкретной словесной форме, то у него есть право требовать возбуждения дела о защите его собственной репутации. Я говорю о терминологии диффамационного права, а понятие «оскорбление» – из этой области. Но один человек не может говорить от имени целой группы. А группа – от имени одного человека.
— Так ведь никто не говорит о диффамационном праве, тут речь об экстремизме.
– А экстремистские высказывания должны быть сначала установлены. Должна быть проведена экспертиза. Должны быть привлечены специалисты – те же самые религиоведы, если речь идёт о разжигании религиозной розни. То есть юридически это разные вещи: оскорбление чувств верующих – и разжигание религиозной розни как экстремистское действие.
— Получается противоречие: в разъяснении Роскомнадзор говорит о чувствах верующих, а наказывает – за экстремизм?
– Потому что в статье 4 закона «О СМИ», по которой они выносят предупреждение, ничего не сказано про оскорбление чувств верующих. А про экстремизм – есть. В принципе, корректнее, конечно, относиться к такого рода конфликтам с точки зрения законодательства, которое регулирует противодействие экстремизму. Но тогда давайте конкретно устанавливать: есть ли в конкретной публикации конкретного издания признаки экстремизма. Здесь очень важен контекст. Там ведь не просто нарисована карикатура. Рядом с ней что-то написано. Что-то она поддерживает – или чему-то противится. Разжигается рознь в тексте в совокупности с рисунком – или, наоборот, они призывают к миру и согласию? Это принципиально важно. И ориентироваться нужно на умысел нанести вред или разжечь рознь.
— Роскомнадзор – орган светский. Как он может судить о чувствах верующих?
– При Роскомнадзоре есть экспертно-консультационный совет, который, в принципе, может собраться и что-то решить. Но я сомневаюсь, что в этом случае была какая-то рекомендация от этого совета. А это ведь материя очень тонкая. Надо быть специалистом в этом деле. Надо понимать, может ли публикация в данный момент вызвать вспышку или нет. И даже неважно, произошла ли вспышка. Важна форма публикации – жёсткая, разжигающая рознь или нет.
— А если, как в этом случае, просто стопка газет?
– Тогда надо смотреть, к какому контексту иллюстрация добавлена. Не уверена, что в этом случае Роскомнадзор принимал решение на основе мнения авторитетных религиоведов. Думаю, просто клерки вынесли решение на основе того, что раньше Роскомнадзор предупреждал: не надо об этом писать. А как – «не надо писать», если это общественно значимая тема? Поэтому само предупреждение – оно, во-первых, преждевременное. Во-вторых, оно вряд ли мотивировано реальной угрозой со стороны публикаций. В тексте предупреждений мотивировки нет никакой. Просто ссылки на законы. А учитывая, что понятие «экстремизм» у нас «резиновое», туда можно вписать всё что угодно. Вплоть до звонка другу в Дагестан. Единственное основание, которое они могли бы положить в основу своих предупреждений, – это экспертиза.
— Что могут сделать издания, получившие такие предупреждения?
– Обжаловать их, причём быстро, с участием хороших специалистов и с религиоведческой экспертизой. Проблема-то в том, что если Роскомнадзор вынес предупреждение, ссылаясь на экстремизм, то во втором случае, который они выявят, они могут уже даже предупреждение не посылать. А могут сразу закрывать, например, РБК. Потому что у нас по закону «О СМИ» если первое предупреждение вынесено за экстремизм, то свидетельство о регистрации признаётся недействительным не после второго предупреждения, а в случае только выявления. Завтра у них найдёт какой-нибудь текст по поводу религии, впаяют ещё один экстремизм и…
— Так, может, есть такая задача – чтобы теперь издания, над которыми уже висит первое предупреждение, сами «дули на воду»?
– И они – и вы. Потому что вам, когда вы видите, что с ними происходит, тоже не захочется вообще писать на темы, связанные с религией.
Встретимся в суде
Адвокату Натэле Пономарёвой, возможно, придётся защищать в суде кого-то из «наказанных», если они захотят оспорить предупреждение Роскомнадзора. Она считается одним из лучших специалистов по медийному праву. По её словам, суд должен будет учитывать не только саму публикацию, но и контекст, причём в широком смысле.
– С одной стороны, существует постановление пленума Верховного суда о применении закона «О СМИ»: когда суд рассматривает то, что подпадает под статью 4 закона («Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации»), то учитываются не только формулировки, но и контекст, – говорит Натэла Пономарёва. – Важно, какова цель публикации, каков её смысл, каково направление. Является ли это политической дискуссией, привлекает ли внимание к конкретной теме. Суд может учесть, насколько общественно значимой является тема, поднятая в публикации, как она соотносится с обстановкой в стране. Если говорить конкретнее, об изображении человека в чалме, то в мире уже идёт по этому поводу огромный спор, и то, что это карикатура на пророка, уже не подлежит доказыванию, потому что об этом объявили её авторы на весь мир.
С другой стороны, добавляет адвокат, всё это не может относиться к тем изданиям, которые получили предупреждение (она уточняет, что говорит не обо всех 10 публикациях, а только о тех, которые видела сама).
– Насколько мне известно, эти издания не распространяли конкретно карикатуры, – продолжает адвокат. – То есть карикатуры не были объектом публикаций. В публикациях обсуждался информационный повод, новость о гигантском тираже и его распространении во Франции.
Источник: «Фонтанка.ру»
