Интервью директора Центра защиты прав СМИ Галины Араповой газете «Аргументы и Факты — Черноземье».
Директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова рассказала, что следует знать не только журналистам, но также блогерам и просто пользователям интернета о меняющемся правовом поле.
Острая тема
Наталья Сычева, «АиФ-Черноземье»: Галина Юрьевна, по наблюдениям журналистов, год от года ужесточается законодательство, регулирующее работу СМИ. Что нового было принято за последнее время?
Галина Арапова: Начну с того, что у нас неожиданно отменили закон о блогерах, обязывающий блогеров, имеющих более трех тысяч подписчиков, вносить в специальный реестр и как бы приравнивать к СМИ. Этот закон упразднили, хотя он так и не заработал. Думаю, потому что первыми в реестре блогеров оказались такие люди, как, например, Дмитрий Медведев, а также твиттер самого Роскомнадзора.
Из последних, наиболее потрясших медиасферу законов, можно назвать закон о приравнивании ряда СМИ к иностранным агентам. Животрепещущая тема, потому как совершенно непонятно, кто попадёт под эти ограничения. Формулировка закона слишком широка. Это может быть и СМИ, и просто компания энтузиастов, которая ведёт паблик в интернете или канал на YouTube. Главный критерий — наличие иностранных денег в бюджете средства массовой информации или интернет-проекта. Даже если это просто оплата рекламы или подписки из-за границы. Людей, работающих на такие паблики или СМИ, судя по последним заявлениям депутатов, тоже могут признать иностранными агентами.
— Чем всё это чревато?
— Чревато выдавливанием альтернативных источников информации из нашего информационного пространства.
У нас не болото
— Есть мнение, что в регионах давно перестали существовать СМИ с самостоятельным критическим взглядом, живут лишь те, кто имеет гарантированное финансирование от государства. Это так?
— К сожалению, подобное происходит не только в регионах. В России зарегистрировано свыше 120 тысяч средств массовой информации. При этом независимые эксперты давно говорят, что почти вся пресса у нас государственная или существующая при господдержке, а госчиновники утверждают, что на 80% пресса частная. Такое расхождение в оценках сильно влияет на понимание, насколько пресса независима. Но чиновники берут все зарегистрированные СМИ, а сколько из них предоставляют общественно-политическую информацию? Таких немного, подавляющее большинство — это рекламные или специализированные издания, а они, и правда, частные.
Выживать независимым СМИ, особенно в регионах, очень тяжело. Те, кто пытаются это делать, тоже ориентированы на получение субсидий или государственных контрактов, потому что конкурировать с государственными изданиями, в которые идут большие вливания, сложно. Отсюда и снижение градуса критичности. Плюс, если ты независимый и оппозиционный, многие рекламодатели трижды подумают, а стоит ли к тебе идти? Поэтому в регионах очень сложно иметь альтернативную точку зрения. И её отстаивают либо совсем отчаянные люди, либо те, кто всё равно идёт на компромисс.
— Получается, со свободой слова проблемы?
— Сейчас больше проблем со свободой прессы, чем со свободой слова. В СМИ идёт упор на современный формат подачи информации и дизайн, а содержание страдает. Аналитики немного. Во многих случаях проявляется самоцензура. Но есть и исключения. Например, Воронеж, где находится наш центр, по сравнению со многими областными городами выгодно отличается большим разнообразием точек зрения. Здесь пресса интереснее, многообразнее, и медийная жизнь более активная — не такое болото, как в других регионах.
Если где-то говорят, что у них всё отлично, что на журналистов в суды не подают, и вообще — полная тишь да гладь, это как раз свидетельствует о том, что свободной прессы, высказывающей критическую точку зрения, там просто нет. Потому что газета, которая не освещает острые моменты в жизни региона, не выполняет свою основную задачу — стоять на страже общественных интересов.
В интернете все равны
— А что происходит в интернете? За что могут привлечь к ответственности, причём не только СМИ, но и обычных пользователей?
— Рисков много, но я отмечу три самые распространённые. Это публикация в соцсетях изображений со свастикой — даже просто стоп-кадра из «17 мгновений весны», а также информация, оскорбляющая чувства верующих, и относящаяся к категории сепаратизм. Все эти вещи сейчас тщательно отслеживаются, но при этом обычному пользователю зачастую невозможно понять, за публикацию какой именно информации придётся отвечать.
Более или менее понятно с нацистской символикой. Публикация изображений свастики, даже если это архивная фотография времён Великой Отечественной войны или антифашистские плакаты «Кукрыниксов», влечёт за собой административную ответственность за «демонстрирование» нацистской символики. Наказывают безальтернативно, неважно, можешь ты доказать, что ты антифашист или нет, это не будет иметь значения. Это относится к правонарушениям экстремистского характера, поэтому наказание последует без вариантов. Ты можешь доказывать, что ты антифашист или историк, но это не будет иметь значения. И пусть за такую публикацию штраф небольшой — от тысячи до двух тысяч рублей, но негативных последствий для человека, привлечённого за экстремизм, будет гораздо больше. Это возможные проблемы с трудоустройством, например, если работа связана с детьми. Могут также быть проблемы с открытием банковского счёта или выездом за границу.
— Как наказывается оскорбление чувств верующих?
— За это грозит даже уголовная ответственность. Хотя юристы до сих пор не могут внятно объяснить, что это такое — оскорбление чувств верующих и чем оно отличается от разжигания национальной розни. И как понять, что какое-то высказывание или картинка оскорбили чьи-то чувства? А ведь закон должен быть прозрачным и понятным, чтобы люди осознавали, за какие именно действия может последовать наказание. Что именно нельзя делать, чтобы не оскорбить чувств верующих? Если человек скажет, что не верит в бога, это будет оскорблением? Но что тогда делать атеистам? Дел по оскорблению чувств верующих в прошлом году было много, и некоторые из них вызывают недоумение. Взять хотя бы привлечение к ответственности блогера из Екатеринбурге — «ловца покемонов». Нечёткость правовой нормы — самая большая сложность.
— С сепаратизмом какая ситуация?
— Очень похожая. За него тоже установлена уголовная ответственность. И во многих случаях привлечённые за сепаратизм люди реально не призывали к отделению части территорий, федерализации или тому подобному. Часто это были эмоциональные высказывания или дискуссии. Хотя вопрос судьбы Курильских островов недавно обсуждался на межгосударственном уровне, но сейчас дискуссии на эту тему — это риск угодить под уголовную ответственность за сепаратизм. Вся сложность подобных судебных процессов в том, что они крайне политизированы.
— По вашему мнению, все это — борьба за интернет-безопасность или все же перегиб в сторону ограничения свободы слова?
— Уверена, что это перегиб. Невозможно объяснить опасность идеологии фашизма, не рассказав о том, что такое фашизм, в том числе, не показывая его символику, военные фильмы, кадры из Освенцима. Каким образом просвещение в этой сфере будет работать, как мы будем предотвращать развитие этой идеологии? Уже несколько депутатов Государственной думы выступают за то, чтобы внести изменения в этот закон и не наказывать за демонстрацию нацистской символики, когда она не связана с пропагандой.
Источник: «Аргументы и Факты»
