ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЯТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО ХАДИДЖИ ИСМАИЛОВОЙ против АЗЕРБАЙДЖАНА
(Khadija Ismayilova v. Azerbaijan)
(Жалобы № 65286/13 и № 57270/14)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
СТРАСБУРГ
10 января 2019 г.
ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ
10.04.2019
Настоящее постановление стало окончательным согласно статье 44 § 2 Конвенции. В текст могут быть внесены редакционные поправки.
В деле Хадиджи Исмаиловой против Азербайджана
Европейский суд по правам человека (Пятая Секция), заседая палатой в составе:
Анжелики Нуссбергер (Angelika Nußberger), Председателя,
Андре Потоцки (André Potocki),
Шифры О’Лири (Síofra O’Leary),
Мартиньша Митса (Mārtiņš Mits),
Габриэль Куцко-Штадльмайер (Gabriele Kucsko-Stadlmayer),
Латифа Гусейнова (Lәtif Hüseynov),
Ладо Чантурии (Lado Chanturia), судей,
и Клаудии Вестердик (Claudia Westerdiek), Секретаря Секции,
проведя закрытое заседание 27 ноября 2018 г.,
выносит следующее постановление, которое принято в указанный выше день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано на основании двух жалоб (№ 65286/13 и № 57270/14) на Республику Азербайджан, поданных в Суд 26 сентября 2013 г. и 31 июля 2014 г. соответственно гражданкой Азербайджана г-жой Хадиджей Ровшан кызы Исмаиловой (Xədicə Rövşən qızı İsmayılova, далее «заявительница») в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее «Конвенция»).
2. Интересы заявительницы представляли г-жа А. Вермеер, г-жа Й.-О. Янсен и г-жа Л. Талсма, адвокаты организации Media Legal Defence Initiative, практикующие в Лондоне, г-н Л. Крейн, адвокат юридической фирмы De Brauw Blackstone Westbroek, практикующий в Нидерландах, г-н Я. Иманов, адвокат, практикующий в Азербайджане, и г-н С. Финицио, адвокат, практикующий в Лондоне. Власти Азербайджана (далее «правительство») были представлены своим полномочным представителем г-ном С. Асгаровым.
3. Заявительница утверждает, в частности, что ее права, предусмотренные статьями 6, 8, 10 и 13 Конвенции, были нарушены в результате того, что власти не защитили ее от неоправданного вмешательства в ее личную жизнь, связанного с ее журналистской деятельностью.
4. 17 декабря 2015 г. жалобы были коммуницированы правительству. Заявительница и правительство представили свои письменные соображения касательно приемлемости и существа жалоб. Свои комментарии также представили ПЕН-клуб, международная правозащитная организация Privacy International, британская правозащитная организация Article 19, Комитет защиты журналистов, международная организация «Индекс цензуры» (Index on Censorship), международная неправительственная организация International Media Support, Институт свободы и безопасности репортеров, Международное партнерство за права человека, некоммерческая организация PEN American Center, Международный фонд защиты правозащитников (Front Line Defenders), НКО «Канадские журналисты за свободу слова» (Canadian Journalists for Free Expression), Международная федерация за права человека, Всемирная организация против пыток, Норвежский Хельсинкский комитет и фонд «Дом прав человека» (Human Rights House Foundation), получившие разрешение президента на участие в письменной процедуре в качестве третьих сторон (статья 36 § 2 Конвенции и правило 44 § 3 Регламента Суда).
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявительница родилась в 1976 году и проживает в городе Баку.
A. События до подачи жалоб по настоящему делу
6. С 2005 года заявительница занималась журналистскими расследованиями. В частности, она работала в должности штатного репортера и директора азербайджанской службы «Радио Свобода» (далее «Радио Азадлыг»), в эфире которой часто звучала критика действующей власти по разным аспектам, включая коррупцию и нарушение прав человека. Помимо этого, заявительница работала региональным координатором Центра исследования коррупции и организованной преступности, где обучала журналистов приемам работы в журналистском расследовании и навыкам международной журналистики. За свою журналистскую деятельность заявительница была удостоена множества международных наград.
7. В августе 2010 г. и в июне 2011 г., до событий, ставших предметом настоящей жалобы, заявительница провела и опубликовала расследования о предполагаемом участии дочерей президента республики в различных коммерческих структурах. В начале 2012 года она заявила, что, согласно обнаруженным ею данным, члены семьи президента контролируют консорциум, который только что получил от властей Азербайджана лицензию на добычу золота.
8. В период событий, ставших предметом разбирательства по настоящему делу, заявительница продолжала писать на вышеуказанные темы. В частности, 3 мая 2012 г. она опубликовала статью о вышеупомянутом золотодобывающем консорциуме. 7 мая 2012 г. был опубликован материал под заголовком «Семья президента извлекает выгоду из Бакинского кристального холла». 11 октября 2012 г. заявительница написала о предполагаемых инвестициях членов семьи президента в своей статье «Азербайджанский анклав в Чехии». 3 апреля 2013 г. вышло ее расследование «Связь между олигархами и президентом Азербайджана через офшоры».
9. По словам заявительницы, с тех пор как она начала публиковать изобличающие власть материалы, ей поступают угрозы различного рода.
B. Письмо с угрозами и публикация видеозаписи интимного характера с участием заявительницы
10. 7 марта 2012 г. заявительница получила письмо с шестью фотографиями — стоп-кадрами из видеозаписи, сделанной при помощи скрытой видеокамеры, установленной в ее спальне. На снимках запечатлен половой акт между заявительницей и мужчиной, с которым, по ее словам, она тогда состояла в отношениях. К фотографиям прилагалась записка, гласившая: «Шлюха, если не хочешь позора, веди себя хорошо! ☺» (“Qəhbə, özüvü yığışdır. Əks halda rüsvay olacaqsan! ☺”). Письмо было отправлено из Москвы; отправителем значился некий Валерий Марданов.
11. Те же снимки были направлены редакциям двух оппозиционных газет, «Йени Мусават» (Yeni Müsavat) и «Азадлыг» (Azadliq), которые не стали их публиковать.
12. В тот же день заявительница разместила пост в социальных сетях о том, что она не станет молчать и не прекратит заниматься журналистикой.
13. 9 марта 2012 г. заявительница обратилась с указанным письмом в правоохранительные органы и подала официальный запрос на проведение расследования, утверждая, что ее шантажируют в связи с недавно опубликованными ею материалами. Она также попросила принять меры для обеспечения ее безопасности. Официально расследование началось 15 марта 2012 г. (см. часть формуляра C).
14. Тем временем, 13 марта 2012 г. газета «Йени Азербайджан» (Yeni Azərbaycan) (официальная газета правящей партии «Новый Азербайждан») опубликовала статью под названием «Хадиджа Исмаилова: кем она кажется и кто она есть на самом деле». Статья начинается с отсылки к посту заявительницы, в котором она рассказывает о получении письма с угрозами. Далее в статье содержится критика в адрес заявительницы и тех, кто высказался в ее поддержку. В частности, заявительница и ее коллега по «Радио Азадлыг» критикуются за отсутствие профессионализма и антиправительственные позиции. Кроме того, цитируя еще одного бывшего коллегу заявительницы по «Радио Азадлыг», издание также обвиняет журналистку в аморальном поведении: якобы она большую часть времени проводила в барах и клубах, регулярно устраивала ночные вечеринки и «оргии» с друзьями в своем офисе. Точно такая же статья была опубликована 15 марта 2012 г. в газете «Ики сахил» (İki Sahil).
15. 14 марта 2012 г. на сайте musavat.tv была опубликована видеозапись интимного характера с участием заявительницы и ее тогдашнего партнера, снятая на скрытую видеокамеру, установленную в спальне заявительницы. Оппозиционная политическая партия «Мусават» («Партия равенства») заявила, что не имеет никакого отношения к указанному сайту, и осудила публикацию видеозаписи. По словам заявительницы, доменное имя musavat.tv, по всей видимости, было выбрано исключительно для публикации видеозаписи и создания видимости связи с партией «Мусават» или ее газетой «Йени Мусават».
16. 16 марта 2012 г. в газете «Сэс» (Səs) вышла статья под заголовком «Ничего удивительного», повествовавшая о ряде скандальных ситуаций с участием различных оппозиционных политиков. В конце статьи содержалось краткое упоминание инцидента с заявительницей. Подробностей не приводилось, но автор статьи приходил к выводу, что нет ничего удивительного в том, что многие оппозиционные деятели оказываются вовлеченными в «секс-скандалы».
17. 5 апреля 2012 г. газета «Сэс» опубликовала еще одну статью под заголовком «На кого подать в суд Хадидже?», обвиняя заявительницу в «аморальности» и предполагая, что скандал с видеозаписью был инициирован ей самой и ее друзьями, связанными с сайтом musavat.tv.
18. Впоследствии в газете «Сэс» было опубликовано еще несколько статей с нападками на заявительницу.
19. В апреле 2013 года еще одна видеозапись интимного характера, якобы с участием заявительницы, была выложена на сайте ictimaipalatka.com, где, по словам заявительницы, до этого публиковались интимные видео с участием других активистов и оппозиционных деятелей. Конкретно на этой видеозаписи была запечатлена не заявительница, а похожая на нее женщина.
20. Пока шло расследование инцидента с письмом с угрозами и публикацией первой видеозаписи (см. далее), в июле 2013 года на сайте ictimaipalatka.com была выложена еще одна видеозапись с участием заявительницы и ее тогдашнего партнера. Запись была сделана все той же скрытой видеокамерой, установленной в спальне заявительницы, и на ней действительно была запечатлена заявительница. По словам заявительницы, рамка видеоплеера на сайте содержала надпись «SesTV Player».
C. Расследование уголовного дела
1. Возбуждение уголовного дела и произведенные следственные действия
21. Как уже отмечалось выше, 9 марта 2012 г. заявительница сообщила о получении письма с угрозами в органы Министерства внутренних дел и в генеральную прокуратуру, заявив о шантаже в связи с ее журналистской деятельностью и потребовав принять меры для обеспечения ее безопасности, начать расследование правонарушения и привлечь злоумышленников к ответственности.
22. 15 марта 2012 г., неделю спустя после подачи заявления в правоохранительные органы и на следующий день после публикации видеозаписи, генеральная прокуратура возбудила уголовное дело по статье 156 Уголовного кодекса Азербайджанской Республики (УК АР) «Нарушение неприкосновенности частной жизни» на основании обращения заявительницы. Ведение дела было поручено Бакинской городской прокуратуре.
23. 17 марта 2012 г. заявительница была допрошена г-ном Н. А., следователем Бакинской городской прокуратуры.
24. 17 марта 2012 г. при помощи своих друзей заявительница обнаружила у себя в квартире еще несколько скрытых камер видеонаблюдения помимо той, что была установлена в спальне. Более того, они также обнаружили недавно проведенную дополнительную телефонную линию и кабели передачи данных, которые, по всей видимости, использовались для передачи видеоматериалов, отснятых скрытыми видеокамерами.
25. По словам заявительницы, когда они с друзьями снова пришли в квартиру на следующий день, они обнаружили ряд признаков того, что кто-то побывал в квартире ночью.
26. 19 марта 2012 г. заявительница обратилась в Бакинскую городскую прокуратуру с просьбой провести осмотр ее квартиры. По ее словам, следователи посетили квартиру, но отказались комментировать наличие и назначение кабелей, ссылаясь на отсутствие специальных технических знаний. Они также отказались организовать осмотр квартиры экспертом, но разрешили заявительнице самостоятельно подать запрос на автоматическую телефонную станцию (АТС) № 538 государственного оператора связи «Бактелеком», ответственную за установку телефонного аппарата за пределами квартиры, к которому вели кабели.
27. На АТС заявительнице сообщили, что инженером по эксплуатации здания, в котором находится ее квартира, является их сотрудник г-н Н. Ж. Заявительнице удалось разыскать г-на Н. Ж. и назначить ему встречу в своей квартире тем же днем. При этом она договорилась о том, чтобы на встрече присутствовали два следователя из Бакинской городской прокуратуры, г-н Н. А. и его помощник.
28. По словам заявительницы, во время встречи в ее квартире 19 марта 2012 г. г-н Н. Ж. признал в присутствии следователей, заявительницы, ее адвоката и троих ее друзей, что в июле 2011 года, в свой субботний выходной (2 либо 9 июля 2011 г.) он подключил вторую телефонную линию и провел кабель от АТС к телефонному аппарату, установленному за пределами квартиры заявительницы, по указанию своего руководителя. Возле квартиры к нему подошел незнакомый мужчина и попросил его оставить запас длины кабеля около 15 метров, чтобы его можно было подключить к основной телефонной линии внутри квартиры. Он также слышал, как другие люди проводят кабель внутри квартиры. По словам заявительницы, во время разговора следователь Н. А. фиксировал слова инженера письменно. Однако позже он разорвал свои записи и составил новый протокол, в котором показания инженера отсутствовали. Он также попросил инженера демонтировать вторую телефонную линию, при этом демонтаж не был никак задокументирован. По словам заявительницы, несмотря на ее возражения следователь не приобщил показания г-на Н. Ж. к делу и не упомянул встречу с ним в квартире заявительницы в материалах расследования.
29. 21 марта 2012 г. заявительница обратилась к Генеральному прокурору и в Бакинскую городскую прокуратуру с просьбой допросить г-на Н. Ж. 3 апреля, по ее словам, она пришла в Бакинскую городскую прокуратуру, чтобы узнать о ходе расследования, но не смогла получить никакой новой информации.
30. Согласно документации, представленной правительством, 30 марта 2012 г. г-н Н. А., следователь Бакинской городской прокуратуры, принял официальное решение удовлетворить ходатайство заявительницы о взятии показаний у г-на Н. Ж. и принять меры для установления личности заказчика подключения второй телефонной линии в квартире заявительницы. Власти Азербайджана не представили протокола допроса г-на Н. Ж. или свидетельств каких-либо дальнейших распоряжений следственных органов по данному вопросу.
31. Тем временем, 19 марта 2012 г. следователь назначил экспертизу перчаток, обрывков газеты и замка, обнаруженных в квартире заявительницы.
32. В период с апреля 2012 г. по август 2013 г. следователь вынес ряд решений о назначении экспертизы следующих предметов: фотографии, полученные заявительницей и газетой «Йени Мусават», кабели передачи данных, обнаруженные в квартире заявительницы, диск с видеозаписью, опубликованной на сайте mustavat.tv, конверты, в которых были отправлены письмо с угрозами и фотографии, и диск с видеозаписью, опубликованной на сайте ictimaipalatka.com.
33. Правительство не представило заключений экспертизы или каких-либо иных документов, имеющих отношение к вышеуказанным решениям. Также ни одной из сторон Суду не было представлено никаких документов, касающихся дальнейших следственных действий.
2. Жалоба заявительницы на предполагаемую неэффективность расследования
34. 4 апреля 2012 г. заявительница опубликовала пресс-релиз, в котором раскритиковала Бакинскую городскую прокуратуру за неэффективность расследования и «крайне ограниченный» доступ к материалам дела.
35. 13 апреля 2012 г. заявительница подала жалобу генеральному прокурору на Бакинскую городскую прокуратуру, обвиняя ее в отказе произвести простые и очевидные следственные действия.
36. Генеральная прокуратура отклонила жалобу заявительницы. 26 апреля 2012 г. генеральный прокурор и Бакинская городская прокуратура опубликовали совместный отчет о ходе расследования. Содержание отчета и соответствующее судопроизводство описаны в части формуляра D.
37. 12 ноября 2012 г. заявительница обратилась в генеральную прокуратуру и Бакинскую городскую прокуратуру с требованием предоставить ей информацию о ходе расследования и копии всех принятых решений. По словам заявительницы, в письмах от 14 и 21 ноября 2012 г. Бакинская городская прокуратура ответила, что расследование продолжается и что решения по различным запросам заявительницы были приняты 31 марта и 3 апреля 2012 г. (в материалах дела отсутствуют копии указанных писем и решений). Согласно показаниям заявительницы, 28 ноября 2012 г. она подала письменный запрос на получение копий решений, поскольку они не были ей предоставлены.
38. Не получив больше никакого ответа от следственных органов, 2 апреля 2013 г. заявительница снова запросила информацию о ходе расследования. 4 апреля 2013 г. Бакинская городская прокуратура ответила, что решения, принятые по ее запросам, были направлены ей 30 марта 2012 г. и 3 декабря 2012 г. (в материалах дела отсутствует копия решения от последней даты). Далее в письме сообщалось, что был произведен ряд следственных действий, в том числе различных экспертиз, и что расследование продолжается. Аналогичный ответ был получен от генерального прокурора в письме от 30 апреля 2013 г.
39. 12 августа 2013 г., после того как в июле в интернет была выложена вторая видеозапись, снятая скрытой камерой (см. § 20 настоящего Постановления), заявительница подала надзорную жалобу на следственные органы в Сабаильский районный суд г. Баку, отмечая, что уже более года не производится никаких эффективных следственных действий и что следственные органы ограничиваются туманными отговорками о продолжении расследования. Она просила признать бездействие следственных органов противозаконным и требовала денежной компенсации.
40. Решением от 13 августа 2013 г. Сабаильский районный суд отклонил жалобу, постановив, что ее рассмотрение в надзорном порядке находится вне его компетенции, поскольку предмет жалобы не входит в определяемый статьями 449.3.1–449.3.7 Уголовно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики (УПК АР) перечень процессуальных действий и постановлений следственных органов, которые могут быть обжалованы в надзорном порядке. Суд отметил, что предполагаемое бездействие следственных органов следует обжаловать в административном порядке.
41. 16 августа 2013 г. Бакинская городская прокуратура вынесла официальное решение по запросу заявительницы, отказав ей в доступе к материалам расследования вплоть до его завершения, ссылаясь на статьи 87, 281.3 и 284–286 УПК АР. В тот же день Бакинская городская прокуратура отклонила ходатайство заявительницы о переквалификации уголовного правонарушения на статью 163.1 УК АР «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов».
42. 28 августа 2013 г. заявительница подала в Сабаильский районный суд еще одну надзорную жалобу, по содержанию аналогичную предыдущей жалобе от 12 августа 2013 г. 30 августа 2013 г. Сабаильский районный суд отклонил эту жалобу на тех же основаниях, что и в решении от 13 августа 2013 г. 9 сентября 2013 г. заявительница подала апелляцию. 18 сентября 2013 г. Бакинский апелляционный суд оставил в силе решение Сабаильского районного суда о неприемлемости жалобы.
43. 18 сентября 2013 г. заявительница подала третью надзорную жалобу в Сабаильский районный суд, которая снова была им отклонена 30 сентября 2013 г. Решение районного суда было оставлено в силе Бакинским апелляционным судом 17 октября 2013 г.
44. Тем временем, 28 августа 2013 г. заявительница, следуя рекомендациям Сабаильского районного суда, обжаловала действия следственных органов в административном порядке, подав жалобу в Бакинский административно-экономический суд № 1.
45. 19 сентября 2013 г. Бакинский административно-экономический суд № 1 отклонил жалобу, указывая на то, что рассмотрение жалоб на процессуальные действия органов в рамках уголовного судопроизводства находится вне его компетенции, согласно Административно-процессуальному кодексу Азербайджанской Республики (АПК АР) и Закону об административных процедурах.
46. 14 октября 2013 г. заявительница подала апелляцию, ссылаясь на то, что обжалование в административном порядке было рекомендовано ей Сабаильским районным судом.
47. 4 декабря 2013 г. Бакинский апелляционный суд отклонил апелляционную жалобу заявительницы и оставил в силе решение Бакинского административно-экономического суда № 1.
48. 20 декабря 2013 г. заявительница подала апелляционную жалобу в Верховный суд, которая была отклонена 6 февраля 2014 г.
D. Публикация отчета о ходе расследования и гражданское судопроизводство в отношении органов прокуратуры
49. Как уже упоминалось выше, в ответ на жалобу заявительницы от 13 апреля 2012 г. генеральный прокурор и Бакинская городская прокуратура опубликовали совместный отчет о ходе расследования (см. § 36 настоящего Постановления). В отчете отмечалось, что заявительница и ее адвокат распространяли ложную информацию в средствах массовой информации о предполагаемой неэффективности расследования, пытаясь тем самым «сформировать негативное отношение» к работе следствия в обществе. Также в отчете говорилось о том, что органы прокуратуры произвели ряд следственных действий, в частности:
«По запросу [заявительницы], 15 марта 2012 г. Генеральный прокурор возбудил уголовное дело по статье 156.1 Уголовного кодекса, поручив расследование Следственному управлению Бакинской городской прокуратуры. На начальных этапах расследования [заявительница] была допрошена в присутствии своего представителя А. Исмаилова; ей был присвоен правовой статус потерпевшей и были объяснены ее соответствующие права.
Впоследствии с целью выявления следов преступления и вещественных доказательств, а также установления иных важных для дела обстоятельств [следственные органы] произвели осмотр места происшествия, а именно квартиры, расположенной по адресу <…> и находящуюся в собственности <…> в которой заявительница проживала в качестве арендатора, с участием эксперта, криминалиста, [заявительницы], ее представителя и понятых, собрали с места происшествия соответствующие вещественные доказательства, назначили экспертизу и получили экспертные заключения, а также провели допросы и сделали необходимые распоряжения».
50. Далее в отчете содержалась информация о периоде, в течение которого заявительница арендовала квартиру, а также персональные данные лиц, которым она впоследствии сдавала квартиру в субаренду, и детали финансовых расчетов между ними.
51. Далее в отчете говорится следующее:
«Кроме того, следствие также установило, что письма, в которые были вложены фотографии [заявительницы], были отправлены Мардановым Валерием из Москвы на адрес <…>, по которому проживала [заявительница], а также в редакцию газеты «Йени Мусават». Конверты были изъяты следственными органами и приобщены к материалам дела.
Просьба [заявительницы] допросить еще нескольких человек в качестве свидетелей, полученная следствием 28 марта 2012 г., была удовлетворена, указанные лица были допрошены».
52. Далее в отчете отмечается, что, помимо вышеуказанных действий, следствием также был проведен допрос еще нескольких человек. В отчете приводятся полные имена этих людей, а также указан род их занятий или кем они приходятся заявительнице. В числе этих людей были мужчина, с которым, согласно отчету, заявительница «состояла во внебрачной связи», ее сестра, брат, а также друзья и коллеги, бывавшие в ее квартире. В общей сложности в отчете раскрывались полные имена пятнадцати человек и информация о роде занятий большинства из них.
53. В завершение в отчете говорится следующее:
«13 и 17 апреля 2012 г. [заявительница] была приглашена в Следственное управление в рамках необходимых следственных действий, но она не явилась; она явилась только на допрос 26 апреля 2012 г.
С начала расследования, помимо вызова следствием [заявительницы] и ее представителя, 17 марта, 3 апреля и 14 апреля 2012 г. она и ее представитель посещали администрацию Бакинской городской прокуратуры, где их запросы были зафиксированы и на их основании следственной группе были даны четкие инструкции для полноценного и беспристрастного проведения расследования».
54. Что касается информации, упомянутой в §§ 50 и 52 настоящего Постановления, по словам заявительницы, она сама нехотя согласилась предоставить следователям большую часть этих данных по просьбе прокурора, чтобы помочь следствию. При этом она надеялась на соблюдение конфиденциальности, в чем ее заверили сотрудники Бакинской городской прокуратуры.
55. В интервью от 27 апреля 2012 г. сотрудник пресс-службы Бакинской городской прокуратуры сказал, что отчет был опубликован в ответ на публичные жалобы заявительницы на неэффективность расследования. Он также заявил, что в содержании отчета нет ничего противозаконного.
56. 21 июня 2012 г. заявительница подала гражданский иск в Сабаильский районный суд против Генеральной прокуратуры, Бакинской городской прокуратуры, г-на Н. А. (следователя Бакинской городской прокуратуры) и г-на А. А. (заместителя прокурора г. Баку). Она утверждала, что обнародование подробной информации, касающейся ее частной жизни, в публичном отчете от 26 апреля 2012 г. представляет собой противозаконное и неоправданное вмешательство в ее право на неприкосновенность личной жизни и свободу выражения мнения, а также что отчет был неотъемлемой частью «клеветнической кампании» против нее, наряду с публикацией «секс-видео» и обличающих статей в газетах. Она заявила, что обнародование упомянутой информации является нарушением, в числе прочего, статьи 32 Конституции Азербайджанской Республики, статьи 199 УПК АР и статьи 8 Конвенции, и потребовала денежной компенсации морального ущерба в размере 40 000 азербайджанских манатов, а также публичных извинений со стороны ответчиков.
57. Решением от 27 июля 2012 г. Сабаильский районный суд отклонил жалобу заявительницы, посчитав, что целью публикации отчета являлось стремление предотвратить формирование негативного отношения к следственным органам в обществе из-за критики заявительницы по поводу неэффективности расследования. Суд счел, что в отчете содержалась информация «общего характера», публикация которой не нарушала требования азербайджанского законодательства о неприкосновенности личной жизни. В частности, в постановлении суда говорится следующее:
«В [отчете] содержалась информация общего характера, предоставленная с целью предотвратить формирование негативного мнения среди общественности; на момент публикации данной информации требования внутреннего законодательства в отношении защиты личной и семейной жизни Хадиджи Исмаиловой не были нарушены. Таким образом, информация в [отчете] не может рассматриваться как порочащая репутацию истицы или посягающая на неприкосновенность ее личной и семейной жизни».
58. Районный суд также постановил, что заявительнице не удалось доказать наличие нематериального ущерба в соответствии с положениями Гражданского кодекса и УПК АР и определением Пленума Верховного суда.
59. 24 сентября 2012 г. заявительница подала апелляцию, повторно изложив свои доводы и указав на то, что суд первой инстанции проигнорировал ее правовые и фактические аргументы и не обосновал свое решение никакими правовыми нормами.
60. 20 ноября 2012 г. Бакинский апелляционный суд отклонил апелляционную жалобу заявительницы и оставил решение суда первой инстанции в силе, согласившись с его аргументацией.
61. 29 марта 2013 г. Верховный суд отклонил кассационную жалобу заявительницы и оставил в силе постановления судов низших инстанций, заключив, что публикация отчета не составляла вмешательство в личную или семейную жизнь заявительницы и не являлась нарушением соответствующих положений внутреннего законодательства.
E. Арест заявительницы и уголовное судопроизводство в ее отношении
62. В декабре 2014 года заявительница была задержана и арестована по обвинению в доведении бывшего коллеги до самоубийства. В феврале 2015 года ей также были предъявлены обвинения в следующих уголовных правонарушениях: присвоение или растрата в крупном размере, незаконное предпринимательство, уклонение от уплаты налогов в крупном размере и злоупотребление должностными полномочиями — в связи с ее деятельностью в качестве директора «Радио Азадлыг» в период с 1 июля 2008 г. по 1 октября 2010 г. События, связанные с ее задержанием и арестом, являются предметом отдельной жалобы (№ 30778/15), в которой заявительница указывает на нарушение статей 5, 6 § 2, 10 и 18 Конвенции.
63. 1 сентября 2015 г. заявительница была приговорена к семи с половиной годам лишения свободы. После ряда апелляций 25 мая 2016 г. она была частично оправдана, а приговор был сокращен до трех с половиной лет лишения свободы и пяти лет лишения свободы условно. В тот же день она была освобождена из тюрьмы.
II. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ НОРМЫ ВНУТРЕННЕГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
A. Конституция
64. Статья 32 Конституции Азербайджанской Республики в редакции, действовавшей в рассматриваемый период, гласит:
Статья 32. Право на личную неприкосновенность
«I. Каждый имеет право на личную неприкосновенность.
II. Каждый имеет право хранить тайну личной и семейной жизни. Кроме случаев, предусмотренных законом, вмешательство в личную и семейную жизнь запрещается. Каждый обладает правом на защиту от незаконного вмешательства в личную и семейную жизнь.
III. Сбор, хранение, использование и распространение сведений о чьей-либо частной жизни без его согласия не допускаются. За исключением случаев, установленных законом, никто не может без его ведома и вопреки возражениям подвергнуться слежению, видео- и фотосъемкам, записи голоса и другим подобным действиям, за исключением установленных законом случаев.
IV. Государство гарантирует каждому право на сохранение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных сообщений и сведений, передаваемых другими средствами связи. Это право в предусмотренном законом порядке может быть ограничено для предотвращения преступления или для выявления истины при расследовании уголовного дела.
V. За исключением случаев, установленных законом, каждый может ознакомиться с собранными о нем сведениями. Каждый обладает правом потребовать исправления или изъятия (ликвидации) собранных о нем сведений, не соответствующих действительности, неполных, а также полученных с нарушением требований закона».
B. Уголовный кодекс
65. Статья 156 УК АР в редакции, действовавшей в рассматриваемый период, гласит:
«Статья 156. Нарушение неприкосновенности частной жизни
156.1. Незаконное собирание, распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, а также продажа или передача другому лицу документов, материалов видео- и фотосъемок, звукозаписей с такими сведениями —
наказывается штрафом в размере от тысячи до двух тысяч манатов, либо общественными работами на срок от двухсот сорока до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года.156.2. Те же деяния, совершенные должностным лицом с использованием своего служебного положения, —
наказываются ограничением свободы на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового».
66. Статья 163 УК АР гласит:
«Статья 163. Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов
163.1. Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов, то есть принуждение их к распространению либо к отказу от распространения информации, с применением насилия или с угрозой его применения —
наказывается штрафом в размере от пятисот до тысячи манатов либо исправительными работами на срок до одного года.163.2. Те же деяния, совершенные должностным лицом с использованием своего служебного положения, —
наказываются исправительными работами на срок до двух лет либо лишением свободы на срок до одного года с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового».
C. Уголовно-процессуальный кодекс
67. Статья 199 УПК АР гласит:
«Статья 199. Охрана личной и семейной тайны
199.1. Во время уголовного судопроизводства принимаются меры к охране сведений, составляющих личную и семейную тайну, предусмотренные настоящим Кодексом и иными законами Азербайджанской Республики.
199.2. В ходе производства процессуальных действий не допускаются ненужное собирание, разглашение и использование сведений, относящихся к личной жизни того или иного лица, а также иных сведений личного характера, которые это лицо считают нужным сохранить в тайне. По требованию следователя, прокурора или суда участники следственных и судебных действий под письменную подписку обязуются не разглашать такие сведения.
199.3. Если органом, осуществляющим уголовный процесс, по соответствующему постановлению суда какому-либо лицу предложено сообщить или предоставить сведения, относящиеся к его личной жизни, это лицо имеет право быть уверенным в необходимости собирания таких сведений по возбужденному уголовному делу, а в противном случае отказаться от их дачи. Требуя от лица сообщения или предоставления сведений, относящихся к жизни самого этого лица или другого лица, со ссылкой на необходимость этого, орган, осуществляющий уголовный процесс, должен внести в протокол допроса или иного следственного действия подтверждающие записи о необходимости получения таких сведений.
199.4. Доказательства, раскрывающие личные или семейные тайны, должны исследоваться в закрытом судебном заседании.
199.5. Ущерб, причиненный какому-либо лицу нарушением неприкосновенности личной жизни, разглашением личной или семейной тайны, подлежит возмещению в порядке, предусмотренном законодательством Азербайджанской Республики».
68. Статья 449 УПК АР в редакции, действовавшей в рассматриваемый период, гласит:
«Статья 449. Обжалование в суд процессуальных действий или постановлений органа, осуществляющего уголовный процесс
<…>
449.2. Процессуальные действия или постановления органа, осуществляющего уголовный процесс, имеют право обжаловать:
<…>
449.2.2. потерпевший и его законный представитель;
<…>
449.3. Лица, указанные в статье 449.2. настоящего Кодекса, вправе обжаловать в суд процессуальные действия или постановления органа, осуществляющего уголовный процесс, в связи со следующим:
449.3.1. отказ в принятии заявления о преступлении;
449.3.2. задержание и содержание под арестом;
449.3.3. нарушение прав задержанного, заключенного под стражу, или лица, в отношении которого избрана мера пресечения в виде домашнего ареста;
449.3.4. применение пыток или иное жестокое обращение с лицом, содержащимся под стражей;
449.3.5. отклонение возбуждения уголовного дела, приостановление производства по уголовному делу или прекращение дела производством;
449.3.6. принудительное проведение следственного действия, применение меры процессуального принуждения или осуществление оперативно-розыскной меры без постановления суда;
449.3.7. отстранение от уголовного процесса защитника обвиняемого (подозреваемого)».
D. Документы Совета Европы
69. Ниже приведены выдержки из Рекомендации CM/Rec(2016)4 Комитета Министров государствам – членам Совета Европы о защите журналистики и безопасности журналистов и других работников СМИ (принятой Комитетом Министров 13 апреля 2016 г. на 1253-й сессии представителей Министров):
«1. Возрастающие масштаб и интенсивность случаев, когда журналисты и другие работники средств массовой информации в Европе подвергаются угрозам, преследованиям, слежке, запугиванию, произвольному лишению свободы, физическим нападениям, пыткам и даже убийствам из-за своих расследований, мнений или репортажей, особенно если они освещают случаи злоупотребления должностными полномочиями, коррупции, нарушения прав человека, преступную деятельность, терроризм и фундаментализм, вызывают тревогу и являются неприемлемыми. Такие злоупотребления и преступления широко задокументированы в авторитетных отчетах, публикуемых СМИ, неправительственными организациями и правозащитниками.
2. Журналисты и другие работники СМИ часто становятся объектами преследования по признаку пола, гендерной идентичности, сексуальной ориентации, этнической принадлежности, принадлежности к группе меньшинств, религии или по иным признакам, которые могут подвергать их дискриминации и рискам в процессе работы. Журналистки и другие работницы СМИ сталкиваются со специфическими рисками по признаку пола, включая сексизм, мизогинию, унижающее достоинство обращение, угрозы, запугивания, домогательства, сексуальную агрессию и насилие. Такие нападки все чаще происходят в онлайн-сфере и требуют срочного, решительного и системного реагирования.
3. Вышеописанные злоупотребления и преступления, которые на практике совершаются как государственными, так и негосударственными субъектами, оказывают серьезное сдерживающее воздействие на свободу выражения мнения, защищаемую статьей 10 Европейской конвенции о правах человека (СЕД № 5, «Конвенция»), в том числе на доступ к информации, выполнение журналистами и другими работниками СМИ функции «сторожевого пса общества» и возможность активной публичной дискуссии, которые критически необходимы в демократическом обществе. Усилия соответствующих государственных органов по привлечению виновных к ответственности часто оказываются недостаточными, что способствует развитию атмосферы безнаказанности и может приводить ко все новым угрозам и случаям насилия, а также подрывать доверие общества к верховенству закона.
<…>
6. Для создания и поддержания благоприятных условий для свободы выражения мнения, защищаемой статьей 10 Конвенции, государства должны выполнять ряд позитивных обязательств, определенных в соответствующих постановлениях Европейского суда по правам человека и изложенных в принципах, перечисленных в приложении к настоящей рекомендации. Такие обязательства должны выполняться исполнительной, законодательной и судебной ветвями власти, а также всеми прочими органами государственной власти, включая органы, обеспечивающие охрану общественного порядка и национальную безопасность, причем на всех уровнях: федеральном, национальном, региональном и местном.
7. В соответствии со статьей 15.b Устава Совета Европы (СЕД № 1) Комитет министров рекомендует правительствам государств-участников:
i. обеспечить максимально полную реализацию принципов, изложенных в руководстве, прилагаемом к настоящей рекомендации, в срочном порядке и с участием всех ветвей государственной власти;
ii. пересмотреть соответствующее внутреннее законодательство и при необходимости внести в него изменения с целью обеспечить его соответствие обязательствам государств, предусмотренным Европейской конвенцией о правах человека;
iii. содействовать достижению целей настоящей рекомендации на национальном уровне, а также взаимодействовать и сотрудничать со всеми заинтересованными сторонами для достижения этих целей».
70. В приложении к Рекомендации CM/Rec(2016)4 Комитет Министров приводит подробное руководство для государств-членов Совета Европы к выполнению соответствующих обязательств по эффективной защите журналистики и безопасности журналистов и других работников СМИ, которое подразумевает принятие правовых, административных и практических мер, объединенных в четыре «столпа»: предотвращение, защита, судебное преследование (включая особое внимание к недопущению формирования атмосферы безнаказанности) и повышение осведомленности (распространение знаний и информации). В основе руководства лежит обширный перечень принципов, закрепленных в Европейской Конвенции по правам человека, а также в соответствующих постановлениях и решениях Суда.
71. Ниже приведены выдержки из доклада Комиссара Совета Европы по правам человека (CommDH(2013)14 от 6 августа 2013 г.) по итогам его визита в Азербайджан с 22 по 24 мая 2013 г.:
“I. Свобода выражения мнения
7. Ситуация со свободой выражения мнения, включая свободу СМИ, в Азербайджане уже давно вызывает озабоченность местных и международных наблюдателей. В число последних входит предшественник Комиссара Муйжниекса г-н Томас Хаммарберг, который также подчеркивал важные недочеты в этих сферах в своем отчете по Азербайджану 2010 года, а также в меморандуме 2011 года. Как подробно описано ниже, комиссар отмечает, что большая часть этих недочетов до сих пор остается без внимания, а по некоторым аспектам наблюдается явное ухудшение ситуации.
1. Судебные преследования, запугивания и насилие в отношении журналистов
8. Комиссар выражает серьезную озабоченность явным ухудшением ситуации с необоснованным или избирательным уголовным преследованием журналистов и других лиц, выражающих критические мнения в отношении властей, о которой говорил его предшественник в 2010 и 2011 годах. В последние годы целый ряд работников СМИ подвергся преследованию и (или) осуждению за разжигание национальной, расовой или религиозной ненависти, поддержку терроризма, хулиганство, уклонение от уплаты налогов, хранение наркотиков и незаконное хранение оружия, причем достоверность соответствующих обвинений вызывает большие сомнения. В результате ряду журналистов приходится отбывать длительные сроки тюремного заключения или исправительных работ и (или) платить огромные штрафы. Согласно переписи заключенных, проведенной Комитетом защиты журналистов (Committee to Protect Journalists, CPJ) в декабре 2012 года, Азербайджан вошел в число лидеров по количеству заключенных работников СМИ: в его тюрьмах отбывали наказание девять журналистов.
<…>
11. Помимо обвинений и тюремного заключения, журналисты, фиксирующие и освещающие случаи нарушения прав человека, также иногда подвергаются физическому насилию. По данным азербайджанского Института свободы и безопасности репортеров (Institute for Reporters’ Freedom and Safety, IRFS), с 2005 года на журналистов было совершено свыше 200 нападений с применением насилия; только в 2011 году преследованию или нападениям подверглись более 50 местных и иностранных журналистов. Кроме того, в условиях сформировавшейся атмосферы безнаказанности виновные если и привлекаются к ответственности, то крайне редко. Убийство редактора журнала «Монитор» Эльмара Гусейнова в 2005 году и смертельное ранение журналиста и писателя Рафика Таги в 2011 году до сих пор остаются нераскрытыми. Комиссар также отмечает, что не было проведено эффективного и независимого расследования смерти Новрузали Мамедова в тюрьме.
12. Другой недавний инцидент касается фоторепортера Мехмана Гусейнова, которому грозит до пяти лет лишения свободы по обвинению в хулиганстве из-за предполагаемой стычки с правоохранительными органами во время освещения демонстрации в Баку в мае 2012 года.
13. Некоторым азербайджанским журналистам, освещавшим сносы жилья, не давали заниматься своей профессиональной деятельностью; они также подвергались физическим нападениям. 18 апреля 2012 г. на Идрака Аббасова и других журналистов напали около 20 полицейских и охранников Государственной нефтяной компании за попытку снять на видеокамеру снос домов на окраине Баку. Идрак Аббасов, журналист газеты «Зеркало» и IRFS, был доставлен в больницу в бессознательном состоянии с переломами ребер, повреждениями внутренних органов и травмами глаз.
<…>
16. Помимо физических нападений, от журналистов и работников СМИ в Азербайджане также поступают сообщения о том, что они подвергаются различным формам запугивания. В марте 2012 года, например, неизвестные лица пытались шантажировать Хадиджу Исмаилову, журналистку «Радио Свободная Европа / Радио Свобода» (RFE/RL), автора масштабных расследований о бизнес-империи семьи президента Алиева. Поскольку заставить ее замолчать не удалось, в сети была размещена видеозапись интимного характера с ее участием, снятая скрытой видеокамерой.
17. Во всех вышеупомянутых сферах представляется насущной необходимость обеспечения полностью независимого и беспристрастного рассмотрения судебными органами дел с участием журналистов и других лиц, выражающих критические мнения в отношении власти. Комиссар отмечает, что об отсутствии независимой судебной системы в Азербайджане говорилось в последнем докладе Комиссии Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) по мониторингу, где в частности подчеркивалось, что исполнительная власть продолжает оказывать влияние на судебную систему, тем самым способствуя усугублению проблемы <…>
<…>
Заключение и рекомендации
19. Комиссар с беспокойством отмечает, что в последние месяцы усилилось преследование журналистов и других лиц, выражающих критические мнения в отношении власти, которым предъявляются обвинения в совершении все более тяжких преступлений. Комиссар напоминает, что приоритетной задачей для властей Азербайджана в целях защиты свободы выражения мнения должно стать освобождение всех лиц, содержащихся под стражей из-за убеждений, которые они разделяют и выражают.
20. Комиссар призывает власти Азербайджана во всех случаях соблюдать свое обязательство по проведению быстрого, тщательного и прозрачного расследования насильственных преступлений или угроз насилием в отношении журналистов, привлекать виновных лиц к ответственности и назначать им соразмерные наказания. Кроме того, Комиссар напоминает, что власти Азербайджана не должны препятствовать работе журналистов, особенно тех, кто освещает демонстрации или в более общем виде фиксирует нарушения прав человека <…>».
III. ДОВОДЫ ТРЕТЬИХ СТОРОН
72. Заинтересованные третьи стороны, перечень которых приведен в § 4 настоящего Постановления, выступили с совместным заявлением.
73. Заявление третьих сторон состоит из двух частей: первая представляет собой обзор общего положения независимой журналистики и работников СМИ в Азербайджане, а во второй говорится о том, что статьи 8 и 10 Конвенции накладывают на государство-ответчика позитивное обязательство по обеспечению защиты путем принятия мер для предотвращения и расследования действий, совершаемых, как в настоящем деле, с целью воспрепятствования профессиональной деятельности журналистов.
74. Заинтересованные третьи стороны также отмечают, что в Азербайджане созданы одни из самых неблагоприятных в мире условий для свободы выражения мнения, и указывают на широкий масштаб и жестокость государственных репрессий против журналистов, СМИ, блогеров и правозащитников. В последние годы власти систематически подавляют свободу слова в стране, в том числе применяя угрозы, обличение и преследование в отношении журналистов и других лиц, критикующих правительство. Независимые журналисты и активисты регулярно подвергаются задержаниям, получают обвинительные приговоры и продолжительные сроки лишения свободы по ложным, политически мотивированным обвинениям. Им также приходится иметь дело с насилием и карательными мерами со стороны как государственных, так и негосударственных субъектов, остающихся безнаказанными.
75. На момент представления третьими сторонами доводов в заключении находилось одиннадцать журналистов, блогеров и других активистов, которые высказывались с критикой в адрес правительства. Более того, журналисты подвергались жестоким нападениям, примеры которых — показательные, но не исчерпывающие — приводятся в совместном заявлении заинтересованных третьих сторон
(a) Узеир Джафаров, журналист газеты, в 2007 году подвергся жестокому нападению со стороны неустановленных лиц после публикации статьи, в которой он уличил высокопоставленного военного офицера в коррупции и незаконной деятельности (в этой связи см. Постановление Суда от 29 января 2015 г. по делу «Узеир Джафаров против Азербайджана (Uzeyir Jafarov v. Azerbaijan), жалоба № 54204/08);
(b) Агиль Халил, журналист-расследователь, подвергся нападению со стороны сотрудников Министерства национальной безопасности за попытку сделать фотоснимки в рамках репортажа. Эффективного расследования нападения произведено не было. В соответствующем разбирательстве в Суде власти Азербайджана в одностороннем порядке признали нарушение прав заявителя, составлявшее предмет его жалобы (в этой связи см. Решение Суда от 6 октября 2010 г. по делу «Халил против Азербайджана» (Khalil v. Azerbaijan), жалобы № 60659/08, № 38175/09 и № 53585/09);
(c) Афган Мухтарлы предположительно подвергся нападению со стороны людей в полицейской форме в январе 2009 года во время освещения митинга в Баку, несмотря на предъявление удостоверения представителя СМИ. Впоследствии официальное расследование было прекращено за отсутствием доказательств;
(d) Эльмин Бадалов, репортер газеты, был избит семерыми неизвестными в июле 2010 года, когда фотографировал роскошные особняки в рамках расследования об элитной недвижимости, принадлежащей министру транспорта. Расследования не проводилось;
(e) Идрак Аббасов, корреспондент IRFS, предположительно был жестоко избит примерно двадцатью сотрудниками полиции и службы безопасности Государственной нефтяной компании Азербайджанской Республики (ГНКАР) в апреле 2012 года, когда пытался заснять на видеокамеру снос жилых домов сотрудниками компании. Эффективного расследования проведено не было;
(f) в октябре 2013 года несколько журналистов, освещавших предвыборную кампанию, подверглись нападению со стороны людей из числа зевак и получили серьезные травмы. Предположительно, на мероприятии присутствовали сотрудники полиции, но они не вмешались в потасовку. Расследования не проводилось, несмотря на соответствующий призыв к властям Азербайджана со стороны представителя ОБСЕ по вопросам свободы СМИ;
(g) Эмин Гусейнов, директор IRFS, был избит при задержании (см. Постановление Суда от 7 мая 2015 г. по делу «Эмин Гусейнов против Азербайджана» (Emin Huseynov v. Azerbaijan), жалоба № 59135/09), после чего был вынужден покинуть страну и лишен гражданства.
76. Кроме того, нападениям также подвергаются и независимые СМИ. В качестве примеров заинтересованные третьи стороны приводят случаи преследования репортеров и нападения на редакции IRFS, «Радио Азадлыг» и Meydan TV.
77. По словам заинтересованных третьих сторон, уклонение властей Азербайджана от расследования нападений на журналистов и СМИ, критикующих правительство, и от привлечения виновных к ответственности привело к формированию и укоренению атмосферы безнаказанности. Даже в тех случаях, когда применялись какие-либо меры наказания, они чаще всего были направлены на жертву, а не на агрессора.
78. Заинтересованные третьи стороны также отмечают, что различные международные и региональные правозащитные организации, включая Совет Европы, ОБСЕ и ООН, неоднократно обращались к властям Азербайджана с призывом улучшить ситуацию с соблюдением права на свободу выражения мнения посредством освобождения заключенных журналистов и прекращения репрессий за критику в адрес правительства.
79. Касательно конкретных обязательств государств-участников Конвенции, заинтересованные третьи стороны утверждают, ссылаясь на Постановление Большой Палаты Суда по делу «Паломо Санчес и другие против Испании» (Palomo Sánchez and Others v. Spain), жалоба № 28955/06 и три другие жалобы, § 59, ECHR 2011, Постановление Суда по делу «Езгюр Гюндем против Турции» (Özgür Gündem v. Turkey), жалоба № 23144/93, § 43, ECHR 2000-III, Постановление Суда от 14 сентября 2010 г. по делу «Динк против Турции» (Dink v. Turkey), жалоба № 2668/07 и четыре другие жалобы, § 137, и ряд других постановлений Суда, что статья 10 накладывает на государства-участников позитивное обязательство по принятию мер, необходимых для предотвращения и расследования действий, совершаемых с целью воспрепятствования профессиональной деятельности журналистов. Они также отмечают, ссылаясь на Постановление Суда по делу «Фон Ганновер против Германии» (Von Hannover v. Germany), жалоба 59320/00, ECHR 2004-VI, Постановление Большой Палаты Суда по делу «Фон Ганновер против Германии (2) (Von Hannover v. Germany (no. 2)), жалобы № 40660/08 и № 60641/08, ECHR 2012, Постановление Суда по делу «Шачча против Италии» (Sciacca v. Italy), жалоба № 50774/99, ECHR 2005-I, Постановление Суда от 26 марта 1985 г. по делу «X и Y против Нидерландов» (X and Y v. the Netherlands), серия A № 91, и ряд других постановлений и решений Суда, что статья 8 накладывает на государства-участников позитивное обязательство по принятию мер в пределах своего усмотрения, включая в некоторых случаях проведение эффективного расследования преступлений, по обеспечению уважения личной жизни даже в сфере отношений между частными лицами. Наконец, в отношении защиты личных данных негативное обязательство государства в соответствии со статьей 8 Конвенции существовало в виде конкретных обязательств полиции и следственных органов по защите информации личного характера, полученной ими в ходе расследования.
80. По заявлению заинтересованных третьих сторон, совокупный эффект от вышеупомянутой сложившейся судебной практики заключается в том, что случаи вмешательства в личную жизнь журналистов в связи с их журналистской деятельностью требуют от государства-участника выполнения его обязательств в соответствии со статьями 8 и 10 Конвенции.
81. По этой причине заинтересованные третьи стороны просят Суд рассмотреть настоящее дело в контексте серьезности положения журналистов в стране и систематического уклонения государства от расследования или предотвращения нарушений их прав, которые привели к формированию общей атмосферы безнаказанности за нападения на журналистов. Они заявляют, что в контексте вмешательства в личную жизнь журналистов позитивные обязательства государств-участников по статье 10 Конвенции непременно должны распространяться на случаи или угрозы нарушения прав, гарантируемых статьей 8, а позитивные обязательства по статье 8 должны подвергаться особенно тщательному рассмотрению Судом в случаях нарушения прав, гарантируемых статьей 10. Способность журналистов исполнять свою роль «сторожевого пса общества» определяется степенью их свободы от запугиваний, преследований, слежения и преднамеренного вмешательства в их личную жизнь. Неспособность обеспечить уважение к неприкосновенности личной жизни журналистов оказывает сдерживающий эффект на деятельность СМИ и наносит ущерб обществу в целом.
ПРАВО
I. ОБЪЕДИНЕНИЕ ЖАЛОБ
82. Суд считает, что в соответствии с правилом 42 § 1 Регламента Суда жалобы следует объединить в одно производство и рассматривать совместно, учитывая их схожую фактическую и правовую основу.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С ОТПРАВКОЙ ПИСЬМА С УГРОЗАМИ, СКРЫТОЙ ВИДЕОСЪЕМКОЙ И РАСПРОСТРАНЕНИЕМ ВИДЕОЗАПИСИ ИНТИМНОГО ХАРАКТЕРА
83. В отношении отправки письма с угрозами, установки скрытых видеокамер в ее квартире и распространения видеозаписи интимного характера, снятой скрытой видеокамерой, заявительница утверждает, ссылаясь на статьи 8 и 13 Конвенции, что государство-ответчик либо а) не выполнило свое негативное обязательство, будучи напрямую ответственным за вышеуказанные действия и организовав кампанию по ее дискредитации в прессе, либо б) не выполнило свое позитивное обязательство по защите ее личной и семейной жизни, включая ее физическую и психологическую неприкосновенность, отказавшись от проведения эффективного расследования с целью установления виновных и не предоставив ей средств защиты против бездействия следственных органов.
Суд считает, что жалобу следует рассматривать только в рамках статьи 8 Конвенции, которая гласит:
«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благополучия страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».
A. Приемлемость жалобы
84. Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы сторон
(a) Заявительница
85. Заявительница утверждает, что государство-ответчик нарушило свое негативное обязательство по статье 8, поскольку имело место неоправданное вмешательство в ее право на уважение личной и семейной жизни со стороны ряда организаций, подпадающих под определение «публичных властей» по причине их институциональной и функциональной зависимости от государства. Заявительница также указывает на то, что государство по меньшей мере не исполнило своего позитивного обязательства по защите ее права на уважение личной и семейной жизни.
86. Касаемо невыполнения негативного обязательства, заявительница утверждает, что представители власти установили скрытые видеокамеры в ее спальне, произвели видеозапись интимного характера и опубликовали ее в интернете. В частности, она отмечает, что вторая телефонная линия и кабели, по которым передавались записи со скрытой видеокамеры, были проведены сотрудником АТС оператора «Бактелеком», полностью принадлежащего и подконтрольного государству, а также входящего в состав официальной структуры Министерства коммуникаций и информационных технологий республики. Кроме того, к указанной АТС был неограниченный доступ у Министерства национальной безопасности. Из этого со всей очевидностью следует, что подключение второй телефонной линии было осуществлено организацией, принадлежащей и подконтрольной государству.
87. Кроме того, заявительница утверждает, что у правительства был явный мотив для запуска кампании по подрыву ее репутации. Установка скрытых камер и подведение кабелей передачи данных были произведены всего несколько дней спустя после того, как заявительница опубликовала расследование о бизнесе дочерей президента (см. §§ 7 и 28 настоящего Постановления). Отправка письма с угрозами и публикация первой видеозаписи интимного характера также были связаны с расследованиями заявительницы о семье президента — это произошло примерно через месяц после того, как она начала работу над статьей про золотодобывающий консорциум (см. §§ 7, 10 и 15 настоящего Постановления)).
88. Заявительница также отмечает, что после того, как были опубликованы ее расследования о предполагаемых случаях коррупции, Национальное собрание Азербайджана внесло поправки в законодательство, позволяющие частным компаниям не раскрывать сведения об их регистрации, форме собственности и структуре, тем самым ограничивая возможность журналистов-расследователей «идентифицировать личные активы публичных деятелей». Собранием также был принят закон, гарантирующий пожизненную неприкосновенность всем бывшим президентам республики и их женам.
89. Кроме того, в рамках кампании по систематической дискредитации заявительницы, проведенной властями в 2011–2013 годах, обнародование видеозаписей освещалось в газетах «Йени Азербайджан», «Ики Сахил» и «Сэс». Опубликованные ими статьи носили оскорбительный характер, выставляя интимную жизнь заявительницы на публичное обсуждение, подрывая ее моральный облик и тем самым нанося вред ее личным и деловым взаимоотношениям в консервативном азербайджанском обществе. Заявительница утверждает, что все три газеты были подконтрольны государству, поскольку функционировали под началом правящей партии «Новый Азербайджан» и очевидным образом выражали лояльность партии и действующему правительству. В частности, газета «Йени Азербайджан» принадлежала партии «Новый Азербайджан», а ее главный редактор был членом политсовета партии. Газета «Ики Сахил» принадлежала ГНКАР, а ее главный редактор также входил в политсовет партии «Новый Азербайджан». Наконец, газета «Сэс» принадлежала благотворительному обществу «Алинджа» (Alinja), которое, в свою очередь, являлось одним из учредителей правящей партии; ее главным редактором был высокопоставленный член партии.
90. По словам заявительницы, вторая видеозапись, опубликованная в июле 2013 года, проигрывалась в видеоплеере, рамка которого содержала надпись «SesTV Player», что указывает на то, что она была произведена в студии газеты «Сэс».
91. Заявительница считает, что с учетом вышеупомянутых свидетельств можно утверждать, что рассматриваемое вмешательство было произведено государством, поскольку под определение публичных властей подпадают не только правительственные организации, но и отдельные юридические лица, не обладающие достаточной институциональной и функциональной независимостью от государства. Кроме того, вмешательство было неоправданным по смыслу статьи 8 § 2 Конвенции. По утверждениям заявительницы, в самом по себе способе преследования не было ничего нового: съемка скрытой видеокамерой с последующим распространением видеозаписей и фотографий интимного характера через средства массовой информации c целью компрометации и запугивания журналистов, критикующих президента, применялась и прежде, например, в деле ее коллеги Н. Адилова, также сотрудника «Радио Азадлыг».
92. Заявительница добавляет, что, даже если Суд сочтет, что государство-ответчик не совершило прямого вмешательства в ее права, оно в любом случае нарушило свое позитивное обязательство по статье 8 Конвенции, не приняв надлежащих мер для обеспечения уважения ее права на личную жизнь.
93. В данной ситуации государство должно было принять меры по предотвращению или пресечению нарушения прав заявительницы, а именно применить существующие нормы уголовного права в рамках эффективного расследования и привлечения виновных к ответственности. Однако проведенное расследование не было эффективным.
94. Во-первых, Бакинская городская прокуратура не возбудила уголовное дело в надлежащие сроки. Дело было открыто лишь неделю спустя после подачи заявительницей жалобы на письмо с угрозами. За это время видеозапись интимного содержания была выложена в интернет, о чем написали вышеупомянутые газеты.
95. Во-вторых, следственные органы неоднократно упускали возможность собрать и зафиксировать свидетельства, имеющие отношение к жалобе. В частности, следователи не изъяли вовремя письма с угрозами и приложенные к ним фотографии у остальных адресатов (см. § 11 настоящего Постановления), в результате чего письмо, полученной редакцией газеты «Азадлыг», исчезло. Кроме того, несмотря на то, что на конверте стоял штамп московского почтового отделения, следователи не стали прорабатывать эту зацепку. Они также отказались зафиксировать наличие второй телефонной линии и скрытых видеокамер в квартире заявительницы под предлогом отсутствия необходимых технических знаний, при этом в проведении независимой экспертизы также было отказано.
96. Кроме того, когда во время встречи, организованной заявительницей в ее квартире 19 марта 2012 г., инженер «Бактелекома» признался в подведении дополнительной телефонной линии к ее квартире по распоряжению своего работодателя (см. § 28 настоящего Постановления), следователь не только отказался приобщить показания свидетеля к материалам дела, но и предпринял активные действия по их уничтожению, разорвав свои записи и составив новый протокол, в котором показания инженера отсутствовали. Следователь также попросил инженера демонтировать вторую телефонную линию, никак не отразив это в материалах дела. Помимо собственных замечаний, заявительница приложила письменные показания троих своих друзей, которые также присутствовали на встрече в ее квартире 19 марта 2012 г. Все трое подтвердили, что следователь не отразил присутствие инженера на встрече в материалах дела и не упомянул о нем на судебном слушании. Когда заявительница подала запрос с требованием об официальном вызове инженера для дачи показаний, ответа от следственных органов она не получила.
97. В-третьих, Бакинская городская прокуратура неоднократно отказывала заявительнице в доступе к информации о ходе расследования.
98. Кроме того, в результате уклонения следственных органов от своевременной проработки зацепок и сбора доказательств расследование растянулось на несколько лет, что является неоправданным затягиванием сроков уголовного судопроизводства.
99. Наконец, заявительница утверждает, что ей было отказано в эффективных внутригосударственных средствах правовой защиты в части ее жалоб на бездействие со стороны следственных органов и неэффективность расследования, поскольку внутригосударственные суды отказались рассматривать ее жалобы по существу, будь то надзорный порядок обжалования (предусмотренный УПК АР) или административный (в соответствии с АПК АР).
(b) Правительство
100. Правительство отрицает факт вмешательства со стороны государства в права заявительницы, гарантируемые статьей 8 § 1 Конвенции, в части угроз, установки скрытых видеокамер, подведения дополнительных кабелей к ее квартире, обнародования видеозаписей, снятых скрытой видеокамерой, публикации соответствующих статей в прессе и других правонарушений. Следствию не удалось установить личность виновного или виновных в совершении вышеуказанных правонарушений. Тем не менее, какой-либо связи между правонарушениями и государством или его представителями также обнаружено не было.
101. Правительство отрицает проведение кампании по подрыву репутации заявительницы в отместку за ее статьи о президенте, указывая на значительные временные интервалы между публикацией материалов расследования и обнародованием видеозаписей. Власти также отмечают, что статьи заявительницы публиковались в августе 2010 года, июне 2011 года, мае 2012 года, октябре 2012 года и апреле 2013 года, тогда как получение письма с угрозами и обнародование видеозаписи в интернете имели место в марте 2012 года, т. е. год и семь месяцев спустя после публикации ее первой статьи, через девять месяцев после публикации второй и за полтора месяца до публикации последующих материалов.
102. Что касается принятия конституционного закона о гарантиях для экс-президента и членов его семьи, а также внесения поправок в законодательство о коммерческой тайне, правительство отмечает, что, вопреки доводам заявительницы (см. § 88 настоящего Постановления), между этими законотворческими инициативами и делом заявительницы не существовало никакой связи. Рассмотрение проекта конституционного закона Национальным собранием в первом чтении состоялось в ноябре 2011 года, почти за полгода до того, как в мае 2012 года были опубликованы статьи заявительницы. Принятие закона 12 июня 2012 г. гарантировало неприкосновенность экс-президенту республики Муталибову, позволяя ему вернуться в страну после долгих лет в изгнании. Что касается поправок в закон о коммерческой тайне, принятых 12 июня 2012 г., их внесение было направлено на поддержку и защиту предпринимательской деятельности, и работа над ними началась до публикации статей заявительницы в мае 2012 года.
103. Касательно статей о заявительнице, опубликованных в ряде газет, Правительство утверждает, что, поскольку заявительница является публичным деятелем, нет ничего удивительного в том, что внутригосударственные СМИ комментируют различные ситуации с ее участием. Газетные статьи освещали публикацию в интернете видеозаписи интимного содержания с участием заявительницы. Правительство не согласно с утверждением заявительницы о том, что указанные СМИ являются «подконтрольными государству» или «провластными». Оно также отмечает, что сайт ictimaipalatka.com больше не функционирует, что делает невозможным установление личности его владельца или владельцев.
104. Касательно позитивного обязательства государства по статье 8 Конвенции, правительство отмечает, что после подачи заявительницей жалобы соответствующие органы произвели все необходимые следственные действия, включая осмотр ее квартиры, сбор вещественных доказательств, опрос свидетелей, судебно-медицинскую, компьютерно-техническую и фоноскопическую экспертизы, физико-химические экспертизы, почерковедческую и технико-криминалистическую экспертизы документов, а также запросы в различные органы власти об оказании правовой помощи в деле. Заявительница была информирована о ходе расследования в должном порядке. Касательно ее жалобы на следственные органы в связи с неэффективностью проводимого ими расследования, рассмотрение жалобы в надзорном порядке находилось вне компетенции внутригосударственных судов.
2. Оценка Суда
(a) Применимость статьи 8 Конвенции
105. Суд констатирует, что заявительница, известная журналистка, специализирующаяся на журналистских расследованиях, получила письмо с угрозами и требованием прекратить свою деятельность; в ее квартире без ее ведома и согласия неизвестными лицами были установлены скрытые камеры, при помощи которых была произведена видеозапись интимного содержания с ее участием; впоследствии данная видеозапись была выложена в интернет, что стало предметом освещения в СМИ.
106. Таким образом, вопрос о применимости статьи 8 Конвенции не требует обсуждения: факты, изложенные в жалобе, включая съемку сугубо интимных аспектов жизни заявительницы скрытой видеокамерой в ее собственном доме, очевидным образом затрагивают понятие «личной жизни», которое охватывает физическую и психологическую неприкосновенность человека, а также его интимную жизнь (ср. с Постановлением Суда по делу «К. У. против Финляндии» (K.U. v. Finland), жалоба № 2872/02, § 41, ECHR 2008; см. также Постановление Суда по делу «Пек против Соединенного Королевства» (Peck v. the United Kingdom), жалоба № 44647/98, § 57, ECHR 2003-I; Постановление Большой Палаты Суда от 22 января 2008 г. по делу «Е. Б. (E. B.) против Франции» (E.B. v. France), жалоба № 43546/02, § 43; Постановление Большой Палаты Суда по делу «A, B и C (A, B and C) против Ирландии» (A, B and C v. Ireland), жалоба № 25579/05, § 212, ECHR 2010; Постановление Большой Палаты Суда по делу «Седерман против Швеции» (Söderman v. Sweden), жалоба № 5786/08, § 86, ECHR 2013).
107. Заявительница также жалуется на нарушение своего права на уважение семейной жизни, и Суд признает вопиющий характер обжалуемого вида вторжения в жилище. При этом Суд считает, что совокупность фактов, составляющих предмет настоящей жалобы, может рассматриваться преимущественно в свете требований, касающихся неприкосновенности «личной жизни».
(b) Позитивное или негативное обязательство
108. В своей жалобе заявительница эксплицитно заявляет о нарушении государством-ответчиком своего позитивного обязательства по защите ее личной жизни в соответствии с положениями статьи 8 Конвенции в результате уклонения от проведения эффективного расследования. При этом она также отмечает, что незаконные подведение кабелей и установка скрытых видеокамер могли быть осуществлены «лицами, связанными с органами власти, или по их приказу», подразумевая, что указанные действия могли быть совершены представителями власти в нарушение негативного обязательства государства по статье 8 Конвенции.
109. В последующих замечаниях заявительница уточнила свою жалобу, заявляя о нарушении государством-ответчиком своего негативного или, по меньшей мере, позитивного обязательства.
110. В отношении негативного обязательства, заявительница утверждает, что имело место неоправданное вмешательство в ее право на уважение личной жизни, гарантируемое статьей 8 Конвенции, со стороны лиц или организаций, предположительно действующих в интересах государства, и это вмешательство было связано с ее журналистскими расследованиями о предполагаемой коррупционной деятельности членов семьи президента.
111. Однако, приняв во внимание доводы заявительницы в пользу предполагаемого нарушения негативного обязательства (см., в частности, §§ 86–91 настоящего Постановления), Суд находит, что они основаны либо на косвенных доказательствах, либо на утверждениях, требующих подкрепления фактами и дальнейшего разбирательства. Несомненно, Суд должен щепетильно относиться к возможным трудностям со сбором доказательств, но в настоящем деле на основании представленных сторонами материалов не представляется возможным «вне всяких разумных сомнений» (см. Постановление Суда от 29 ноября 2005 г. по делу «Нури Курт против Турции» (Nuri Kurt v. Turkey), жалоба № 37038/97, § 101), в соответствии со стандартами доказывания, установить факт неоправданного вмешательства, которое можно было бы вменить государству-ответчику.
112. Суд напоминает, что, хотя назначение статьи 8 главным образом состоит в защите частного лица от произвольного вмешательства со стороны государственных органов, она не просто предписывает государству воздерживаться от такого вмешательства: помимо данного преимущественно негативного обязательства могут существовать и позитивные обязательства, неотъемлемо связанные с эффективной защитой права на уважение личной или семейной жизни. Такие обязательства могут подразумевать принятие мер, имеющих целью обеспечить уважение личной и семейной жизни даже в сфере отношений между частными лицами (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Суда по делу «Седерман против Швеции», § 78). Кроме того, не всегда удается точно определить границы между позитивными и негативными обязательствами по статье 8 Конвенции. Тем не менее, применимые принципы схожи в обоих случаях. В частности, в любом случае следует исходить из необходимости достижения справедливого равновесия между противоборствующими интересами (см. Постановление Большой Палаты Суда по делу «Диксон против Соединенного Королевства (Dickson v. the United Kingdom), жалоба № 44362/04, § 70, ECHR 2007-V; Постановление Большой Палаты Суда по делу «Одьевр против Франции» (Odièvre v. France), жалоба № 42326/98, § 40, ECHR 2003-III; Постановление Большой Палаты Суда от 15 ноября 2016 г. по делу «Дубска и Крейзова против Чехии» (Dubská and Krejzová v. the Czech Republic), жалобы № 28859/11 и № 28473/12, §§ 164–65).
113. В настоящем деле личности виновных в различных правонарушениях, обжалуемых заявительницей, остаются неустановленными, как и факт их связи с представителями власти, злоупотребляющими своим служебным положением. Тем не менее, учитывая правдоподобность утверждений заявительницы, контекстуальную информацию, предоставленную заинтересованными третьими сторонами, и тщательность планирования и осуществления скрытой видеосъемки (см. § 121 настоящего Постановления), Суд подчеркивает, что он не может быть уверен в отсутствии такой связи.
114. В свете вышеизложенных соображений и принимая во внимание доводы сторон, фактические обстоятельства и имеющиеся в распоряжении Суда материалы, Суд считает, что настоящая жалоба должна быть рассмотрена с точки зрения позитивных обязательств государства в соответствии со статьей 8 Конвенции.
(c) Исполнение позитивных обязательств
115. Государства-участники в принципе могут выбирать средства обеспечения соблюдения статьи 8 Конвенции в сфере отношений между частными лицами по своему усмотрению. Существуют различные способы обеспечения уважения права на личную жизнь, и характер обязательства государства зависит от конкретных аспектов личной жизни, являющихся предметом спора. Если оспариваемое право критически необходимо для существования или идентичности человека или оспариваемые действия составляют крайне интимный аспект его личной жизни, пределы свободы усмотрения государства соответствующим образом сужаются (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Суда по делу «Седерман против Швеции», § 79, с дальнейшими ссылками). В частности, эффективное предотвращение серьезных правонарушений, когда на карту поставлены основополагающие ценности и важнейшие аспекты личной жизни, требует применения действующих положений уголовного права (см. упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «X и Y против Нидерландов», §§ 23–24 и 27; Постановление Суда по делу «М. С. против Болгарии» (M.C. v. Bulgaria), жалоба № 39272/98, § 150, ECHR 2003-XII; упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «К. У. против Финляндии», § 43; Постановление Суда от 31 марта 2016 г. по делу «A, B и C против Латвии» (A, B and C v. Latvia), жалоба № 30808/11, § 148; Постановление Суда от 11 июля 2017 г. по делу «М. С. против Украины» (M.S. v. Ukraine), жалоба № 2091/13, § 62). В случае таких серьезных правонарушений положительные обязательства государства по защите физической или психологической неприкосновенности личности, предусматриваемые статьей 8 Конвенции, могут распространяться на вопросы, связанные с эффективностью уголовного расследования (см., среди прочих источников, упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «М. С. против Болгарии», § 152; Постановление Суда от 20 марта 2012 г. по делу «C. A. S. и C. S. против Румынии» (C. A. S. and C. S. v. Romania), жалоба № 26692/05, § 72; Постановление Суда от 15 ноября 2011 г. по делу «М. П. и другие против Болгарии» (M. P. and Others v. Bulgaria), жалоба № 22457/08, §§ 109–10).
116. Суд считает, что обжалуемые действия составляют серьезное правонарушение и оскорбляют человеческое достоинство: вторжение в квартиру заявительницы путем незаконного проникновения; подведение кабелей передачи данных и установка скрытых видеокамер в ее квартире; в высшей степени грубое, вопиющее вмешательство в ее личную жизнь в виде незаконной видеосъемки наиболее интимных ее аспектов в ее собственном доме и последующего обнародования кадров из видеозаписи; отправка заявительнице письма с угрозами публичным унижением. Кроме того, поскольку заявительница является известной журналисткой, перечисленные посягательства с большой вероятностью были связаны с ее журналистской деятельностью и имели целью заставить ее замолчать (подробнее см. в § 119 настоящего Постановления).
117. Подобное вторжение в личную жизнь квалифицируется как уголовное преступление согласно статье 156 УК АР, и де факто азербайджанскими органами власти было возбуждено уголовное судопроизводство по настоящему делу. Учитывая тяжесть правонарушений (ср., например, с упоминавшимся выше Постановлением Суда по делу «К. У. против Финляндии», §§ 45 и 49) и фактически избранное внутригосударственными властями средство защиты (см. Постановление Суда от 5 декабря 2017 г. по делу «Алкович против Черногории» (Alković v. Montenegro), жалоба № 66895/10, § 67), Суд считает, что практическая и действенная защита заявительницы предполагала бы принятие эффективных мер в рамках уголовного расследования по установлению личности правонарушителя или правонарушителей и привлечению их к ответственности.
118. Для того чтобы расследование могло считаться «эффективным», оно должно быть принципиально способным привести к установлению фактов по делу, а также к установлению личности виновных и привлечению таковых к ответственности. Это не обязательство результата, но обязательство действия (см. упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Алкович против Черногории», § 65). В предыдущих делах, аналогичных настоящему, для оценки эффективности уголовного судопроизводства с точки зрения позитивных обязательств государства-ответчика, предусматриваемых, помимо прочего, статьей 8 Конвенции, Судом уже применялся критерий «значимого невыполнения обязательств», согласно которому задача Суда состоит в том, чтобы определить, являются ли предполагаемые недочеты следствия настолько значимыми, что представляют собой нарушение позитивных обязательств государства-ответчика по статье 8 Конвенции. Суд не рассматривает заявления о несущественных ошибках или отдельных упущениях в ходе следствия, поскольку он не может оценивать факты дела вместо внутригосударственных судов, равно как и принимать решения касательно установления личности предполагаемых правонарушителей или определения мер их уголовной ответственности (см. упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «M. C. против Болгарии», §§ 167–68; Постановление Суда от 27 сентября 2011 г. по делу «M. и C. против Румынии» (M. and C. v. Romania), жалоба № 29032/04, §§ 112–13).
119. Суду приходилось рассматривать множество дел, касающихся обязательств государств-ответчиков по расследованию уголовных правонарушений в отношении журналистов (см., например, Постановление Суда от 31 марта 2005 г. по делу «Адалы против Турции» (Adalı v. Turkey), жалоба № 38187/97, § 231; Постановление Суда по делу «Гондадзе против Украины» (Gongadze v. Ukraine), жалоба № 34056/02, §§ 8–15 и 179, ECHR 2005-XI; Постановление Суда от 29 января 2015 г. по делу «Узеир Джафаров против Азербайджана» (Uzeyir Jafarov v. Azerbaijan), жалоба № 54204/08, § 52; Постановление Суда от 13 апреля 2017 г. по делу «Гусейнова против Азербайджана» (Huseynova v. Azerbaijan), жалоба № 10653/10, § 115; Постановление Суда от 17 июля 2018 г. по делу «Мазепа и другие против России» (Mazepa and Others v. Russia), жалоба № 15086/07, § 73). Несмотря на то что в настоящем деле уголовное правонарушение, совершенное в отношении заявительницы, отличается по своей сути от правонарушений в вышеупомянутых делах, а жалобы затрагивают различные положения Конвенции, в результате чего процессуальные обязательства несколько отличаются, общим знаменателем настоящего и вышеупомянутых дел является тот факт, что правонарушение было совершено в отношении известного журналиста-расследователя, выступавшего с резкой критикой в адрес действующей власти. Эта отличительная характеристика обращает на себя особое внимание в связи с тем, что в письме с угрозами, полученном заявительницей, содержалось требование прекратить заниматься тем, чем она занималась; учитывая общий контекст дела, с большой долей уверенности можно предположить, что отправителем подразумевалась профессиональная деятельность заявительницы. Принимая во внимание, что заявительница приобрела известность в обществе именно и исключительно благодаря своей журналистской работе, сложно усмотреть какой-либо иной мотив за полученными ею угрозами публичным унижением. Отсутствие мотива, связанного с журналистской деятельностью заявительницы, могло быть продемонстрировано только в том случае, если бы наличие такого мотива было окончательно и убедительно исключено в результате эффективного расследования.
120. Таким образом, принимая во внимание вышеупомянутый аспект дела, крайне важно проверить возможную связь полученных заявительницей угроз с ее профессиональной деятельностью и установить личность автора письма с угрозами (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Гусейнова против Азербайджана», § 115; упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Мазепа и другие против России», §§ 73 и 75).
121. Суд отмечает, что действия, совершенные в отношении заявительницы, c первого взгляда представляются результатом тщательно спланированной и осуществленной операции, предполагающей скоординированные действия группы лиц. Письмо с угрозами и стоп-кадрами из впоследствии обнародованной видеозаписи предположительно было отправлено ей из Москвы; проведение кабелей и установка скрытых видеокамер в ее квартире были заблаговременно осуществлены несколькими людьми (по-видимому, наружные кабели были подведены к квартире инженером «Бактелекома», а проведением кабелей и установкой камер внутри квартиры занимались другие, неустановленные лица); для размещения видеозаписи в интернете был создан сайт с намеренно вводящим в заблуждение названием; несколько обличающих газетных статей было опубликовано примерно в то же время, когда видеозапись была выложена на упомянутый сайт.
122. Кроме того, хотя утверждения заявительницы о том, что за уголовным правонарушением в ее отношении могли стоять представители власти, не подтверждаются доказательствами, отвечающими критерию доказанности, что необходимо для установления факта нарушения негативного обязательства по статье 8 Конвенции (см. § 111 настоящего Постановления), приведенные ею доводы были весомыми и не могли быть отвергнуты как несостоятельные prima facie. Таким образом, эти доводы требовали от следствия поиска подкрепляющих доказательств.
123. Вышеизложенные факты и имеющиеся доказательства указывают на то, что следственные органы с самого начала располагали несколькими очевидными зацепками. Однако по причинам, изложенным ниже, Суд не находит доказательств того, что следственные органы предприняли достаточные усилия для их проработки.
124. Суд отмечает, что Правительство представило лишь несколько документов из материалов следствия, вследствие чего Суд располагает недостаточным объемом информации об оспариваемом расследовании. Единственными материалами, представленными Правительством, являются копии нескольких поручений следователя о проведении различных процессуальных действий (см. §§ 30–32 настоящего Постановления), в том числе удовлетворение ходатайства заявительницы о допросе инженера «Бактелекома» и распоряжения о проведении ряда экспертиз. Помимо этого, в отчете о ходе расследования, опубликованном 26 апреля 2012 г., следственные органы отмечали, что они допросили еще нескольких свидетелей, в основном друзей, знакомых, коллег и членов семьи заявительницы (см. §§ 49–53 настоящего Постановления). Схожие заявления о предпринятых процессуальных действиях в общих словах были сделаны в письмах следственных органов, адресованных заявительнице (см. §§ 37–38 настоящего Постановления). При этом Правительство не представило никаких документов, которые бы подтверждали производство всех этих следственных действий, таких как протоколы допросов, экспертные заключения и протоколы осмотра вещественных доказательств. Правительство также не разъяснило причин, по которым не были представлены копии всех материалов расследования. В этих обстоятельствах возможности Суда оценить качество и полноту расследования значительно сокращаются.
125. В части допроса важного свидетеля, личность которого была установлена самой заявительницей, сотрудника «Бактелекома» г-на Н. Ж., Правительство не представило убедительных доказательств того, что следствие зафиксировало его показания надлежащим образом или проработало какие-либо вытекающие из них зацепки. Из имеющихся в распоряжении Суда материалов и доводов заявительницы, которые напрямую не оспаривались азербайджанскими властями, следует, что при первой встрече с г-ном Н. Ж. 19 марта 2012 г. следователь не зафиксировал должным образом и, возможно, даже намеренно уклонился от записи его показаний, имевших большую важность для дела. Правительство представило более позднее распоряжение следователя от 30 марта 2012 г., удовлетворяющее ходатайство заявительницы о проведении официального допроса г-на Н. Ж. Однако никаких дополнительных документов, таких как официальный протокол допроса, Правительство не представило. В материалах дела отсутствуют данные, свидетельствующие о том, что г-н Н. Ж. был допрошен должным образом. Информация, которую он мог предоставить в своих показаниях, скорее всего, позволила бы приблизиться к установлению личности человека, поручившего ему подвести дополнительные кабели к квартире заявительницы, а также к пониманию того, как этот человек связан с организаторами преступления. Показания г-на Н. Ж. также могли бы помочь установить, действовал ли он по официальному распоряжению своего работодателя — компании, находящейся в собственности у государства, — или же начальство попросило его об этом неофициально. Это могло бы прояснить ряд вопросов касательно возможной причастности представителей власти к операции, проведенной в квартире заявительницы.
126. Еще одной зацепкой, которую можно было проработать, была личность отправителя письма с угрозами из Москвы. На конверте, адресованном заявительнице, были указаны его имя и адрес. В материалах дела отсутствуют данные, свидетельствующие о том, что были предприняты меры по проработке этой улики для установления личности отправителя; например, можно было обратиться к азербайджанским властям с официальным запросом о правовой помощи в этом вопросе (ср. упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Гусейнова против Азербайджана», §§ 100–11).
127. Кроме того, учитывая, что обе видеозаписи были размещены в интернете (на сайтах musavat.tv и ictimaipalatka.com соответственно), следствие должно было незамедлительно принять меры, чтобы установить личности владельцев и (или) администраторов этих сайтов и определить, откуда и кем были загружены видеозаписи. В материалах дела отсутствуют данные о том, что следственными органами были предприняты какие-либо меры в этом направлении.
128. Правительство утверждает, что невозможно с очевидностью связать между собой оспариваемые действия и даты публикации статей заявительницы, а также внесения изменений в национальное законодательство (см. §§ 101–02 настоящего Постановления). При этом не было представлено свидетельств того, что следственными органами принимались меры для оценки возможности установления связи между оспариваемыми действиями и какими-либо публикациями заявительницы (упомянутыми ей самой либо какими-то другими). Подобное направление работы следствия представляется необходимым в свете ряда преступных деяний, потенциально связанных с журналистской деятельностью заявительницы.
129. Суд также принимает к сведению слова заявительницы о том, что рамка видеоплеера на сайте, где была размещена вторая видеозапись, содержала надпись «SesTV Player»; этот вопрос также можно было исследовать, чтобы выяснить, в частности, связан ли сайт с газетой «Сэс».
130. Наконец, Суд отмечает, что расследование проводилось со значительными задержками и отсутствуют свидетельства какого-либо продвижения в расследовании с августа 2013 года, несмотря на попытки заявительницы обжаловать бездействие следственных органов. Внутригосударственные суды отказали в рассмотрении всех ее жалоб.
131. Принимая во внимание существенные недочеты в расследовании, проведенном властями, а также общую продолжительность судебного разбирательства, Суд считает, что Правительство не выполнило своего позитивного обязательства по обеспечению надлежащей защиты права заявительницы на личную жизнь, уклонившись от проведения эффективного уголовного расследования грубого вмешательства в ее личную жизнь. Придя к такому выводу, Суд не считает необходимым рассматривать остальные доводы заявительницы по этому вопросу.
132. Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С ПУБЛИКАЦИЕЙ ВЛАСТЯМИ ОТЧЕТА О ХОДЕ РАССЛЕДОВАНИЯ
133. Заявительница считает, что обнародование ее персональных данных в отчете о ходе расследования, опубликованном властями 26 апреля 2012 г., представляло собой незаконное и необоснованное вмешательство в ее право на уважение ее личной и семейной жизни, гарантируемое статьей 8 Конвенции. Статья 8 Конвенции гласит следующее:
«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благополучия страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».
A. Приемлемость жалобы
134. Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы сторон
135. Заявительница утверждает, что публикация отчета якобы имела целью предоставить обновленную информацию о ходе расследования, но по факту в отчете было раскрыто чрезмерное количество конфиденциальных личных данных, собранных в ходе расследования, включая адрес ее проживания, личность ее тогдашнего партнера, который был запечатлен в обнародованных видеозаписях, а также имена и род занятий ее друзей и коллег. Характер и обширный объем раскрытой информации давали возможность составить полное представление о ее личной жизни.
136. Заявительница утверждает, что раскрытие ее домашнего адреса еще больше снизило ее ощущение личной безопасности. Раскрытие личности и рода занятий ее коллег и друзей ограничило свободу ее общения с ними, что стало еще одним препятствием для ее журналистской деятельности. Кроме того, обнародование информации о том, что она состояла во внебрачных интимных отношениях, нанесло ущерб ее репутации и достоинству в преимущественно консервативном азербайджанском обществе.
137. Заявительница утверждает, что раскрытие вышеупомянутой информации представляло собой вмешательство государственных органов, Генеральной прокуратуры и Бакинской городской прокуратуры в ее право на уважение личной и семейной жизни. Она также утверждает, что вмешательство было незаконным: азербайджанским законодательством фактически запрещено разглашение информации, касающейся частной жизни граждан (см. §§ 64 и 67 настоящего Постановления). Кроме того, данное вмешательство в любом случае не преследовало законных целей, предусматриваемых статьей 8 § 2 Конвенции, и не являлось необходимым.
138. Правительство утверждает, что отчет о ходе расследования от 26 апреля 2012 г. был опубликован в ответ на публичные жалобы заявительницы и ее адвоката на неэффективность работы следствия. Публикация отчета имела своей целью проинформировать общественность о ходе расследования и предотвратить формирование в обществе негативного отношения к следственным органам вследствие публичных жалоб заявительницы. К такому же выводу пришли и внутригосударственные суды, рассматривавшие жалобы заявительницы по поводу публикации отчета. Они также заключили, что информация в отчете не нарушала требований азербайджанского законодательства в отношении информации о частной жизни граждан и что заявительница не смогла доказать, что ей был причинен какой-либо моральный вред.
2. Оценка Суда
139. Суд отмечает, что понятие личной жизни является широким термином, не поддающимся исчерпывающему определению. Как указано в § 106 настоящего Постановления, это понятие охватывает физическую и психологическую неприкосновенность человека и, следовательно, может затрагивать множество аспектов его физической и социальной идентичности. Статья 8 Конвенции не ограничивается защитой только «внутреннего круга», в котором человек может устраивать свою личную жизнь по своему усмотрению, полностью исключая внешний мир, не входящий в данный круг. Она также защищает право налаживать и развивать отношения с другими людьми и внешним миром (см. Постановление Большой Палаты Суда от 5 сентября 2017 г. по делу «Бэрбулеску против Румынии» (Bărbulescu v. Romania), жалоба № 61496/08, § 70, с дальнейшими ссылками). Личная жизнь может включать даже деятельность профессионального и делового характера (см. Постановление Большой палаты Суда от 25 сентября 2018 г. по делу «Денисов против Украины» (Denisov v. Ukraine), жалоба № 76639/11, §§ 100–01). Суд также неоднократно отмечал, что каждый имеет право жить частным образом вдали от нежелательного внимания (см. Постановление Суда по делу «Смирнова против России» (Smirnova v. Russia), жалобы № 46133/99 и № 48183/99, § 95, ECHR 2003-IX (извлечения); упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Суда по делу «Бэрбулеску против Румынии», § 70).
140. Кроме того, Суд отмечает, что домашний адрес человека представляет собой сведения личного характера, касающиеся частной жизни, поэтому разглашение адреса проживания является вмешательством в право на уважение личной жизни, гарантируемое статьей 8 Конвенции (см. Постановление Суда от 9 октября 2012 г. по делу «Алкайя против Турции» (Alkaya v. Turkey), жалоба № 42811/06, § 30).
141. Хранение и передача данных личного характера также относятся к сфере действия статьи 8 § 1 Конвенции. Общедоступные данные могут входить в сферу данных личного характера, если они систематически собираются и хранятся органами власти (см. Постановление Большой Палаты Суда по делу «Ротару против Румынии» (Rotaru v. Romania), жалоба № 28341/95, § 43, ECHR 2000 V; Постановление Суда от 24 мая 2011 г. по делу «Ассоциация “21 декабря 1989 г.” и другие против Румынии» (Association “21 December 1989” and Others v. Romania), жалобы № 33810/07 и № 18817/08, § 168).
142. В настоящем деле отчет о ходе расследования, опубликованный в прессе следственными органами, раскрывал адрес проживания заявительницы, факт ее отношений с ее тогдашним партнером, его полное имя и род занятий, полные имена ее арендодателя и членов ее семьи, а также полные имена и род занятий ее друзей и коллег. Помимо этого, в отчете также раскрывалась информация о лицах, которым заявительница сдавала квартиру в субаренду в различные периоды, и детали финансовых расчетов между ними и заявительницей. Суд считает, что все вышеуказанные сведения, рассматриваемые в целом, относятся к «личной жизни» заявительницы. Правительством это напрямую не оспаривалось. Несмотря на то что, по мнению заявительницы, вышеуказанная информация также имеет отношение и к ее «семейной жизни», Суд считает, что в контексте настоящего дела все раскрытые данные должны рассматриваться исключительно в свете требований к защите права на «личную жизнь».
143. Суд отмечает, что вышеуказанная информация была получена в ходе расследования уголовного дела. Заявительница не обжалует сам факт сбора информации, и Суд не усматривает нарушения требований статьи 8 в результате произведения таких рутинных следственных действий как, например, установление личности граждан, посещавших квартиру заявительницы, или их допрос в качестве свидетелей.
144. Однако обнародование вышеупомянутой информации в пресс-релизе Генеральной прокуратуры и Бакинской городской прокуратуры представляло собой явное вмешательство в право заявительницы на уважение ее личной жизни.
145. Для того чтобы какое-либо вмешательство могло считаться оправданным по смыслу статьи 8 § 2 Конвенции, оно должно осуществляться в соответствии с законом, преследовать одну из предусматриваемых законных целей и быть необходимым в демократическом обществе.
146. Что касается законности, заявительница утверждает, что вмешательство было осуществлено в нарушение статьи 32 Конституции АР и азербайджанского законодательства, в частности статьи 199 УПК АР, которая запрещает разглашение следственными органами сведений, составляющих личную тайну. Правительство не предоставило подробных комментариев по вопросу законности вмешательства, отметив лишь, что внутригосударственные суды пришли к выводу, что публикация отчета о ходе расследования не нарушала требования азербайджанского законодательства в отношении личной жизни граждан. Учитывая обстоятельства настоящего дела, Суд не считает необходимым определять, было ли вмешательство «предусмотрено законом», поскольку оно в любом случае не было оправдано по иным основаниям.
147. В частности, Правительство не смогло продемонстрировать ни законную цель, ни необходимость рассматриваемого вмешательства. Власти утверждают, что публикация отчета имела целью «проинформировать общественность о ходе расследования и предотвратить формирование в обществе негативного отношения к следственным органам вследствие публичных жалоб заявительницы». Однако в настоящем деле предметом жалобы заявительницы было не информирование следственными органами общественности о ходе расследования (что само по себе не является вмешательством в права, предусмотренные статьей 8), а чрезмерное и избыточное раскрытие конфиденциальных личных данных в отчете о ходе расследования. Суд считает, что можно было информировать общественность о характере следственных действий, произведенных властями (допрос свидетелей, осмотр вещественных доказательств и т. д.), проявляя при этом уважение права заявительницы на личную жизнь. Правительство не объяснило, какую законную цель преследовало обнародование адреса и полного имени партнера человека, интимная жизнь которого была тайно и незаконно зафиксирована на скрытую видеокамеру, установленную в его собственном доме, и которому впоследствии угрожали обнародованием этих видеозаписей, что и было в конечном счете осуществлено.
148. Защита личной жизни заявительницы имела первостепенное значение в общем контексте настоящего дела, учитывая, что само уголовное расследование, о ходе которого власти якобы стремились проинформировать общественность, было начато в связи с необоснованным и грубым вмешательством в ее личную жизнь. Сама ситуация требовала от властей проявлять осторожность, чтобы не усугубить уже существующее нарушение неприкосновенности личной жизни заявительницы.
149. Принимая во внимание вышеизложенные соображения, Суд считает, что вмешательство не было оправданным.
150. Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ
151. В связи с инцидентами, включающими в себя отправку письма с угрозами, незаконные подведение кабелей и установку скрытых видеокамер в квартире заявительницы, распространение тайно снятых видеозаписей и публикацию обличающих статей в провластных газетах, неэффективность расследования и отсутствие средств правовой защиты против бездействия органов прокуратуры, а также публикацию следственными органами отчета о ходе расследования, заявительница также жалуется на нарушение государством-ответчиком своих обязательств по статьям 10 и 13 Конвенции.
Суд считает, что жалоба подлежит рассмотрению исключительно в рамках статьи 10 Конвенции, которая гласит:
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
A. Приемлемость жалобы
152. Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы сторон
153. Заявительница утверждает, что преследование, которому она подверглась, было лишь одним из многочисленных примеров проведения в Азербайджане политически ангажированных кампаний по дискредитации журналистов. По мнению ряда международных неправительственных организаций и наблюдателей, уровень свободы слова в Азербайджане является одним из самых низких в мире. Журналисты, работающие в этой стране, часто подвергаются жестоким нападениям или преследованию по безосновательным уголовным обвинениям. Другой тактикой, используемой против журналистов и активистов, является травля посредством публикации видеозаписей или фотографий интимного характера. Заявительница привела несколько примеров, когда журналисты становились жертвами насилия или съемки скрытой видеокамерой.
154. В связи с фактами, относящимися к обжалуемым в настоящем деле правонарушениям (за исключением публикации отчета о ходе расследования), заявительница утверждает, что государство-ответчик нарушило либо свое негативное обязательство по невмешательству в ее право на свободу выражения мнения, либо, по меньшей мере, свое позитивное обязательство по принятию мер для предотвращения или пресечения систематической кампании по ее дискредитации. Ее доводы в этом отношении аналогичны приведенным ею в контексте жалобы на нарушение статьи 8.
155. Что касается публикации отчета о ходе расследования, заявительница утверждает, что имело место нарушение государством-ответчиком негативного обязательства. Тот факт, что следственные органы опубликовали информацию личного характера, выходящую далеко за рамки сведений, требуемых для достижения заявленной цели, свидетельствует о том, что преследуемая цель отличалась от заявленной. По мнению заявительницы, раскрытие этой информации имело целью как отомстить ей за жалобы на бездействие следственных органов, так и предостеречь ее от дальнейшей критики. Таким образом, это представляло собой вмешательство в ее свободу выражения мнения, каковое не было оправданным по смыслу статьи 10 § 2 Конвенции.
156. Правительство утверждает, что из формулировки письма с угрозами, полученного заявительницей, не следует с очевидностью, что ей угрожали именно из-за ее журналистской деятельности. Тем не менее, органы прокуратуры предприняли необходимые меры для расследования угроз в ее адрес, хотя и не смогли установить личность виновного или виновных.
157. Касательно отчета о ходе расследования от 26 апреля 2012 г., Правительство повторяет, что его публикация преследовала цель проинформировать общественность о ходе расследования и предотвратить формирование в обществе негативного отношения к следственным органам вследствие публичных жалоб заявительницы. Отчет не был опубликован с целью наказать заявительницу за ее критику в адрес органов прокуратуры; он также не являлся «частью активных усилий властей по созданию среды, в которой заявительница не могла бы свободно заниматься журналистскими расследованиями».
2. Оценка Суда
158. Суд нередко подчеркивал фундаментальную роль свободы выражения мнения в демократическом обществе, в частности, роль прессы в распространении информации и идей по вопросам, представляющим общественный интерес, а также в содействии и поощрении реализации обществом права получать и распространять информацию и идеи (см., например, Постановление Большой Палаты Суда от 27 июня 2017 г. по делу «Компании “Сатакуннан Марккинаперсси Ой” и “Сатамедиа Ой” (Satakunnan Markkinapörssi Oy аnd Satamedia Oy) против Финляндии» (Satakunnan Markkinapörssi Oy and Satamedia Oy v. Finland), жалоба № 931/13, §§ 124–26; Постановление Большой Палаты Суда от 8 ноября 2016 г. по делу «Венгерский Хельсинский Комитет против Венгрии» (Magyar Helsinki Bizottság v. Hungary), жалоба № 18030/11, § 165). Суд также напоминает, что первостепенное значение свободы выражения мнения как одного из непременных условий для нормального функционирования демократии заключается в том, что подлинное, действенное осуществление этой свободы зависит не только от обязательства государства отказываться от вмешательства в право на такую свободу, но также может потребовать принятия позитивных мер по его защите даже в сфере отношений между частными лицами (см. упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Фуэнтес Бобо против Испании», § 38; упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Езгюр Гюндем против Турции», §§ 42–43; упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Суда по делу «Паломо Санчес и другие против Испании», § 59). В частности, позитивные обязательства по статье 10 предполагают, что государства должны создавать, обеспечивая при этом эффективную систему защиты журналистов, благоприятную среду для участия в общественных дискуссиях всех заинтересованных лиц, которая бы позволяла им без страха выражать свои мнения и идеи, даже если они идут вразрез с мнениями, поддерживаемыми официальными властями или представителями значительной части общественности, или если они раздражают или шокируют последних (см. упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Динк против Турции», § 137).
159. Более того, Суд неоднократно подчеркивал, что вмешательство в свободу выражения мнения может иметь «сдерживающее влияние» на осуществление этой свободы (см., среди прочих источников, Постановление Большой Палаты Суда от 23 июня 2016 г. по делу «Бака против Венгрии» (Baka v. Hungary), жалоба № 20261/12, § 160), и это особенно касается тяжких преступлений в отношении журналистов, поэтому чрезвычайно важно, чтобы власти проводили проверку на предмет возможной взаимосвязи между преступлением и профессиональной деятельностью журналиста (см. упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Гусейнова против Азербайджана», § 115; упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Мазепа и другие против России», § 73).
160. Приняв во внимание доводы сторон и обстоятельства дела, Суд считает, что жалоба заявительницы в целом подлежит рассмотрению с точки зрения позитивных обязательств государства-ответчика, предусмотренных статьей 10 Конвенции.
161. Суд принимает к сведению данные о сложившейся ситуации в Азербайджане в отношении свободы выражения мнения и безопасности журналистов, предоставленные Комиссаром Совета Европы по правам человека (см. § 71 настоящего Постановления), заинтересованными третьими лицами (см. §§ 74–78 настоящего Постановления) и самой заявительницей (см. § 153 настоящего Постановления). В частности, он принимает к сведению сообщения о физических нападениях и других видах предполагаемого преследования журналистов, а также атмосферу безнаказанности за такие действия, поскольку виновные, судя по имеющимся данным, крайне редко привлекаются к ответственности. Суд полагает, что такая среда может оказать серьезное сдерживающее воздействие на свободу выражения мнения, в том числе на роль «сторожевого пса общества», выполняемую журналистами и другими работниками СМИ, а также на открытость и активность публичных дискуссий, которые необходимы в демократическом обществе (в этой связи см. также Рекомендацию CM/Rec(2016)4 Комитета Министров, упомянутую в §§ 69–70 настоящего Постановления).
162. Заявительница в настоящем деле является известным журналистом-расследователем, получившим ряд международных наград. Как отмечалось выше, действия преступного характера, совершенные в отношении заявительницы, по всей видимости были связаны с ее журналистской деятельностью; никаких иных правдоподобных мотивов преследования, которому она подверглась, не было представлено или не следует из материалов дела (см. § 119 настоящего Постановления).
163. Сама заявительница высказывала озабоченность и опасения по поводу того, что она стала жертвой скоординированной кампании, организованной в отместку за ее журналистскую деятельность, и неоднократно доводила свои озабоченность и опасения до сведения властей (ср. упоминавшееся выше Постановление Суда по делу «Езгюр Гюндем против Турции», § 41).
164. В этих обстоятельствах, принимая во внимание сведения о ситуации со свободой выражения мнения в стране в целом и конкретные обстоятельства настоящего дела, Суд считает, что угроза публичным унижением и действия, приведшие к грубому и неоправданному вмешательству в неприкосновенность личной жизни заявительницы, либо были связаны с ее журналистской деятельностью, либо должны были рассматриваться властями при расследовании как потенциально связанные с ней. В этой ситуации, в дополнение к позитивному обязательству по защите заявительницы от вмешательства в ее личную жизнь согласно статье 8 Конвенции, государство-ответчик также должно было принять позитивные меры по защите права заявительницы как журналистки на свободу выражения мнения в соответствии со статьей 10 Конвенции.
165. Однако, как Суд установил выше, несмотря на то что власти начали уголовное расследование в связи с правонарушениями, совершенными в отношении заявительницы, следствие проводилось с существенными недочетами и задержками (см. § 131 настоящего Постановления). Кроме того, публикация статей в газетах, которые, по утверждению заявительницы, являлись провластными, а также необоснованное обнародование властями в ходе расследования дополнительных сведений, касающихся личной жизни заявительницы, усугубили ситуацию еще больше (см. §§ 148–49 настоящего Постановления), что противоречит духу среды, защищающей журналистику.
166. Таким образом, государство-ответчик не исполнило свое позитивное обязательство по защите заявительницы при осуществлении ею свободы выражения мнения. Следовательно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.
V. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
167. Заявительница также жалуется на то, что в рамках гражданского разбирательства по поводу публикации отчета о ходе расследования от 26 апреля 2013 г. внутригосударственные суды не рассмотрели поднятые ей существенные вопросы и не предоставили достаточных оснований для вынесенных ими решений. Соответствующая часть статьи 6 гласит:
«Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях <…> имеет право на справедливое <…> разбирательство <…>».
168. Правительство оспаривает доводы заявительницы.
169. Суд отмечает, что данная жалоба связана со второй жалобой по статье 8 и жалобой по статье 10, рассмотренными выше, поэтому она также должна быть признана приемлемой.
170. Принимая во внимание свои выводы о нарушении статей 8 и 10 (см. §§ 149–50 и 165 настоящего Постановления), Суд считает, что нет необходимости отдельно рассматривать вопрос о том, имело ли в данном случае место нарушение статьи 6 Конвенции.
VI. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
171. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
172. Заявительница требует 85 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
173. Правительство считает, что заявленная в требовании сумма является чрезмерной.
174. Суд ссылается на свои выводы о нарушении статей 8 и 10 Конвенции. Обжалуемые правонарушения носили особо тяжкий характер (см. § 116 настоящего Постановления), и власти не исполнили своих позитивных обязательств по проведению эффективных следственных действий и принятию эффективных защитных мер, вместо этого раскрыв дополнительную конфиденциальную информацию в нарушение права заявительницы на неприкосновенность личной жизни. Суд считает, что подобные действия с большой вероятностью причинили значительные страдания заявительнице и отрицательно сказались на ее личной и профессиональной жизни. В этих обстоятельствах, производя оценку на справедливой основе, Суд присуждает заявительнице 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
B. Судебные расходы и издержки
175. Заявительница также требует 3 000 азербайджанских манатов в качестве компенсации расходов на оплату юридических услуг г-на Я. Иманова, понесенных ею в ходе разбирательства в Суде. В обоснование своего требования заявительница представила копию договора с Я. Имановым от 14 декабря 2015 г. В договоре указано, что сумма подлежит уплате после завершения разбирательства. Заявительница также уточняет, что на дату заключения договора 3000 манатов были эквивалентны примерно 2605 евро.
176. Правительство заявляет, что сумма, присужденная Судом, должна быть выражена в валюте, которая была указана в договоре, заключенном с адвокатом, т. е. в азербайджанских манатах.
177. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных издержек и расходов лишь постольку, поскольку будет доказано, что они были действительно и необходимо понесены и являются разумными по размеру.
178. Суд также отмечает, что в соответствии со своей практикой он в принципе присуждает справедливую компенсацию по всем статьям, в том числе в отношении судебных расходов и издержек, в евро. Если требуемая сумма выражена в валюте, отличной от евро, она требует пересчета в евро до вынесения арбитражного решения (см. Постановление Суда от 27 октября 2016 г. по делу «Шукуров против Азербайджана» (Shukurov v. Azerbaijan), жалоба № 37614/11, § 32).
179. В настоящем деле требуемая сумма выражена в азербайджанских манатах. Заявительница также указала эквивалент суммы в евро по курсу, имевшему место на дату заключения договора об оказании юридических услуг с адвокатом, т. е. на 14 декабря 2015 г.
180. Однако в случаях, когда требования о справедливой компенсации (по различным статьям) предъявляются в национальной валюте, а также в ситуациях, когда на момент вынесения Судом решения требование значительно потеряло в стоимости в связи с обесцениванием валюты, Суд, как правило, пересчитывает такие требования в евро по курсу на дату их предъявления (там же, §§ 32–33, с дальнейшими ссылками).
181. В настоящем деле заявительница предъявила требование, выраженное в национальной валюте, 7 июля 2016 г., следовательно, согласно общему правилу, изложенному выше, требуемая сумма должна быть пересчитана в евро по курсу на указанную дату. Требуемая сумма, пересчитанная по обменному курсу на 7 июля 2016 г., эквивалентна примерно 1750 евро.
182. Принимая во внимание документы, находящиеся в его распоряжении, а также вышеуказанные критерии, Суд считает разумным присудить заявительнице 1750 евро в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных в ходе разбирательства в Суде.
C. Процентная ставка по просроченным платежам
183. Суд считает, что процентную ставку по просроченным платежам следует установить равной максимальной годовой процентной ставке по займам Европейского центрального банка, увеличенной на три процентных пункта.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Решает объединить жалобы;
2. Объявляет жалобы приемлемыми;
3. Постановляет, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в связи с неисполнением азербайджанскими властями своего позитивного обязательства по проведению эффективного расследования случаев грубого вмешательства в личную жизнь заявительницы;
4. Постановляет, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в связи с раскрытием конфиденциальной информации, содержащейся в опубликованном властями отчете о ходе расследования;
5. Постановляет, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;
6. Постановляет, что нет необходимости рассматривать жалобу на предмет нарушения статьи 6 Конвенции;
7. Постановляет,
(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев с момента окончательного вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, выплатить заявительнице следующие суммы с последующим их пересчетом в азербайджанские манаты по курсу, действующему на дату урегулирования:
(i) 15 000 (пятнадцать тысяч) евро плюс любой налог, которым может облагаться данная сумма, в качестве компенсации морального вреда;
(ii) 1750 (одна тысяча семьсот пятьдесят) евро плюс любой налог, которым может облагаться данная сумма, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;
(b) что с момента истечения указанного периода в три месяца и до момента выплаты на данные суммы должны начисляться простые проценты по ставке, равной максимальной годовой процентной ставке по займам Европейского центрального банка, увеличенной на три процентных пункта;
8. Отклоняет остальную часть требований о справедливом возмещении.
Составлено на английском языке; письменное уведомление направлено 23 июня 2020 г. в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Клаудия Вестердик Анжелика Нуссбергер
Секретарь Секции Председатель
© Перевод Центра защиты прав СМИ, 2022
