«Новая газета», №124 от 9 ноября 2009 года
http://www.novayagazeta.ru/data/2009/124/20.html
Этой осенью стало известно, что на один из важных постов в ОБСЕ пост представителя по свободе СМИ выдвинут Михаил Федотов. Читателям «Новой» особо представлять его не надо: секретарь Союза журналистов России, один из авторов закона о СМИ похоже, последнего бастиона свободы слова в нашей стране, бывший министр печати. Ну и, конечно, постоянный автор «Новой».
Как и кто вас выдвигал?
Год назад Союз журналистов России написал бумагу в наш МИД со словами, что, мол, в 2010 году, в марте, освободится должность представителя ОБСЕ по свободе прессы
Сейчас это Миклош Харашти?
Да, это венгерский журналист и правозащитник, бывший депутат парламента Миклош Харашти. До него эту должность занимал Фраймут Дуве из ФРГ, который, собственно, и придумал этот пост, пробил его, и в 1997 году пост был учрежден. Г-н Дуве был истинный фанат свободы прессы и никогда не стеснялся в выражениях, если речь шла об ущемлении прав журналистов. Мне лично ближе стиль Миклоша Харашти, который, на мой взгляд, всегда ровно настолько дипломатичен в своих публичных выступлениях, насколько это соответствует серьезности проблемы: когда журналиста увольняют, можно говорить дипломатично, когда его убивают, нужно находить более сильные выражения.
Итак, Союз журналистов обратился в МИД…
…С предложением, чтобы я поучаствовал в конкурсе. Вроде бы я соответствую тому, что написано в мандате представителя: надо иметь, во-первых, международную известность (а я пять лет работал послом), во-вторых, многолетний стаж работы в СМИ (а я с 1968 года и репортером был, и министром печати, и секретарем журналистского союза). Наконец, в-третьих, должны быть гарантии того, что он человек независимый. Я примерил на себя этот мандат и понял, что он мне нигде не жмет.
Короче, мы эту бумагу отправили и довольно быстро поняли, что, скорее всего, она где-то утонула. А в конце сентября, когда все мы были на журналистском фестивале в Дагомысе, одному из секретарей союза позвонили из МИДа и сказали: «Было когда-то ваше письмо по поводу выдвижения Федотова на должность представителя ОБСЕ по свободе СМИ. Мы не можем его найти, вы не могли бы его повторить?» И мы его повторили по факсу из Дагомыса.
Прошла еще неделя, и меня вызывают в МИД, где заместитель министра иностранных дел объявляет, что моя кандидатура официально номинирована на эту должность.
И что, у вас серьезные конкуренты?
Вполне. Изначально было шесть кандидатур. На первом туре состоялась закрытая встреча с председателем Постоянного совета ОБСЕ (председательствует сейчас Греция) послом Марой Маринаки. Она пригласила послов еще ряда стран, и они в закрытом режиме в течение получаса задавали мне вопросы (как, впрочем, и остальным номинантам). Вопросы были по делу, предметные, атмосфера доброжелательная.
В частности, меня спрашивали: как вы считаете, кто виноват, если журналист в своей статье раскрыл секретную информацию, которая была ему передана государственным чиновником. Я сказал, что, на мой взгляд, если журналист не украл секретные документы, если он этого самого чиновника не принуждал к выдаче информации, а тот сам по тем или иным соображениям решил придать гласности секретную информацию, которая затрагивает общественные интересы, то журналист не должен быть субъектом ответственности. Я сказал: «По-разному это решается в законодательстве разных стран, но моя позиция такая, что журналист за это не отвечает. Что касается чиновника, то здесь опять-таки надо взвешивать его должностные обязанности и общественный интерес. Потому что, если он раскрывает информацию о злоупотреблениях, об угрозе общественной безопасности, то надо сказать ему спасибо».
Чего еще от вас добивалось строгое жюри послов?
Меня спрашивали, какие я вижу угрозы свободе массовой информации. Меня спрашивали, какие методы работы я предпочел бы, сторонник я тихой или публичной дипломатии. Я сказал, что Господь дал человеку две руки, чтобы он работал обеими Я абсолютно убежден в том, что тихая дипломатия и публичная дипломатия это просто правая и левая руки.
Думаю, тихая дипломатия больше подходит для профилактики, а публичная, когда что-то стряслось. И самое главное тихая дипломатия должна предшествовать публичной, потому что после публичной тихую дипломатию вести уже очень трудно.
И что, допросом послов все ограничилось?
Еще был так называемый открытый брифинг. На нем мне было дано 20 минут, чтобы я мог выступить со своим видением проблемы.
Основные пункты?
Часть первая: почему кандидатом оказался именно я? Рассказал, что я не бюрократ, хотя и был министром печати. Что я не карьерный дипломат, хотя пять лет был послом при ЮНЕСКО. Что я не профессиональный правозащитник, хотя всю жизнь защищаю свободу СМИ, а в 68-м меня выгнали из университета именно за участие в диссидентском движении. Я просто русский интеллигент, который всю жизнь профессионально занимается журналистикой, а также правовыми и профессионально-этическими вопросами деятельности СМИ. И готов заниматься этим не только для своей страны, но и для других стран тоже. А уж почему МИД решил поддержать инициативу СЖР, это их надо спрашивать, а не меня. Вот это была первая часть.
А вторая?
Положение СМИ в России и наша общая борьба за свободу массовой информации и права журналистов. Часть третья: наши проблемы типичны для многих постсоветских стран, и в значительной степени для всех постсоциалистических стран, а некоторые из них имеют и более широкий характер. И, наконец, четвертая часть: как я вижу миссию представителя ОБСЕ по свободе СМИ.
И как же вы ее видите?
Это должен быть, во-первых, «сторожевой пес» свободы массовой информации. Во-вторых, модератор дискуссий между журналистским сообществом и властями, между журналистским сообществом и судейским сообществом, журналистами и ветеранами, журналистами и учителями, издателями, рекламодателями, пресс-службами и так далее.
Итак: собака, модератор, кто еще?
Организатор мониторинга. Эту работу офис представителя по свободе СМИ делает буквально с первого дня. Я предложил этот мониторинг сделать более аналитичным, привлечь новые источники независимой информации, расширить мониторинг таким образом, чтобы информация о нарушении прав журналистов, об ущемлении свободы массовой информации давалась в развитии.
Допустим, журналиста посадили в тюрьму, и что происходит дальше? Дальше представитель по свободе ОБСЕ обращается к соответствующим властям; видимо, получает ответы и работает с этими властями, следит, что предпринимает правительство, чтобы облегчить участь журналиста, чтобы исправить допущенное нарушение. Недостаточно сообщить, что журналист сидит в тюрьме надо следить за его судьбой, все время продолжать что-то делать: первое письмо президенту страны, второе письмо, если первое не помогло, третье, двадцать третье
И что мне, российскому журналисту, с того, что человек из России будет функционером ОБСЕ? Наше руководство в последние несколько лет сделало ОБСЕ чуть ли не главным объектом критики среди международных организаций. Почему вдруг оно станет прислушиваться к голосу ее представителя?
Вот как раз поэтому и было бы замечательно, если бы российский гражданин занял один из ключевых постов в ОБСЕ. После этого России говорить, что нам не нужно ОБСЕ, будет гораздо труднее. И уже нельзя будет сказать, что мы вообще не понимаем, как они там работают, потому что их собственный гражданин по их собственной рекомендации занял один из ключевых постов в ОБСЕ. И потом, одно дело, когда я отсюда выступаю в защиту тех или иных российских журналистов результат зачастую близок к нулю. И совсем другое, когда то же самое заявление звучит из Вены от представителя ОБСЕ, то есть представителя организации, объединяющей 56 стран. Это нельзя проигнорировать, это уже очень серьезно. И, может быть, тогда наши власти вспомнят, что нам нужен закон об общественном телевидении, что нам нужен закон о гарантиях экономической независимости СМИ, что нам реально нужно бороться с убийствами и другими формами насилия в отношении журналистов.
Я слышал, что вы попали в шорт-лист номинантов?
Да, в минувшую пятницу я узнал, что по итогам рейтингового голосования нас, кандидатов, осталось четверо: из Австрии, Боснии и Герцеговины, Великобритании и России. В ближайшие дни мы снова предстанем в венской штаб-квартире ОБСЕ перед представителями государств-членов, чтобы ответить на их вопросы. Потом, видимо, пройдет еще один тур голосования, по результатам которого останется двое кандидатов. И наконец кто-то из этих двоих должен будет собрать консенсус, то есть когда ни одна делегация не проголосует против него. Думаю, в начале декабря, когда министры иностранных дел стран членов ОБСЕ соберутся в Афинах, вопрос о преемнике Миклоша Харашти будет решен. И кто бы им ни стал, нашим властям нужно сразу усвоить, что он не надоедливая муха, а полномочный представитель многих народов, российского в том числе.
Беседовал
Андрей Липский
