ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Вторая секция
ДЕЛО КУМПАНА и МАЗАРЕ против РУМЫНИИ
(Cumpana and Mazare v. Romania)
(Жалоба № 33348/96)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Страсбург
10 июня 2003 года
ЭТО ДЕЛО БЫЛО НАПРАВЛЕНО В БОЛЬШУЮ ПАЛАТУ, КОТОРАЯ ПРИНЯЛА ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПО ЭТОМУ ДЕЛУ 17.12.2004
Текст решения может подвергнуться редакторской правке.
В деле Кумпана и Мазаре против Румынии
Европейский суд по правам человека (Вторая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли:
г-н Ж.-П. Коста, председатель,
г-н Л. Лукаидес,
г-н К. Бирсан,
г-н K. Юнгверт,
г-н В. Буткевич,
г-жа В. Томассен,
г-жа A. Муларони, судьи,
и г-жа С. Долле, юрист секции,
проведя 10 сентября 2002 г. и 13 мая 2003 г. тайные совещания,
вынес следующее постановление, которое было принято в последний упомянутый день.
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было начато после подачи жалобы (№ 33348/96) в отношении Румынии в Европейскую комиссию по правам человека (Комиссия) в соответствии с бывшей статьёй 25 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Конвенция) двумя гражданами Румынии – г-ном Константином Кумпаной и г-ном Раду Мазаре (Заявители) – 23 августа 1996 г.
2. Интересы румынского правительства (Правительство) представляла его уполномоченная, г-жа К. И. Тарчеа, сотрудник Министерства юстиции.
3. Заявители утверждали, что имело место необоснованное вмешательство в осуществление ими своего права на свободу выражения мнения, закреплённого в статье 10 Конвенции, в результате признания их виновными после публикации 12 апреля 1994 г. статьи в местной газете.
4. Жалоба была передана в Суд 1 ноября 1998 г., когда вступил в силу Протокол № 11 к Конвенции (пункт 2 статьи 5 Протокола № 11).
5. Жалоба была направлена в Первую секцию Суда (§ 1 Правила 52 Регламента Суда). Секция Палаты, которой предстояло рассматривать это дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции), имела состав в соответствии с § 1 Правила 26.
6. 1 ноября 2001 г. Суд изменил состав своих секций (§ 1 Правила 25). Данное дело было передано во Вторую секцию с новым составом (§ 1 Правила 52).
7. Решением от 10 сентября 2002 г. Палата объявила жалобу частично приемлемой.
8. Заявители и Правительство подали свои замечания по существу дела (§ 1 Правила 59).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
9. Заявители, Константин Кумпана и Раду Мазаре, родились в 1951 и 1968 гг. соответственно и проживают в г. Константе.
A. Обстоятельства дела
10. 12 апреля 1994 г. Заявители опубликовали статью в газете «Telegraf» («T.»), редактором которой являлся второй Заявитель, под заголовком «Бывший заместитель мэра Дан Мирон (Д. М.) и действующая судья Реви Мога (Р. М.) несут ответственность за ряд нарушений в афере с “Vinalex”». В статье ставилась под сомнение законность договора, который муниципальный совет г. Константа заключил с компанией «Vinalex», на предоставление услуг по эвакуации неправильно припаркованных транспортных средств и высказывались следующие мнения:
«Решением № 33 от 30 июня 1992 г. муниципальный совет г. Константы заключил с коммерческой компанией «C.B.N.» договор на эвакуацию незаконно припаркованных транспортных средств или прицепов… Задача по практической реализации этого решения возлагалась на специализированные отделы муниципального совета, но не была выполнена. Спустя шесть месяцев после принятия решения № 33 муниципальный совет, сознательно нарушая Закон № 69/1991, заключил договор о партнёрстве… с компанией «Vinalex», не имевшей никакого отношения к организации, изначально фигурировавшей в договоре. Следует отметить, что указанный договор был подписан заместителем мэра Д. М., от имени мэра, …и некой Мога, от имени юрисконсульта M. T.
Каким чудом компания «Vinalex» оказалась партнёром муниципального совета, когда по решению № 33 от 30 июня 1992 г. был заключён совершенно прозрачный договор с организацией «C.B.N.» о предоставлении услуг? Интересно, что отсутствуют свидетельства того, что «C.B.N.» решила отказаться от договора об эвакуации незаконно припаркованных транспортных средств!.. Мошенник Д. М. (бывший заместитель мэра, а сейчас адвокат) разрешил безответственным сотрудникам «Vinalex» регистрировать любые нарушения правил парковки, что выглядит как насмешка над гражданами и их собственностью. В чём же состояла афера? В статьях 89 и 29 Закона № 69/91 говорится, что договор о партнёрстве с коммерческой организацией не может быть подписан без предварительного решения местного совета, принятого большинством в две трети голосов. Перед подписанием договор должен пройти рассмотрение во всех экспертных отделах местного совета, обязанных дать своё заключение. …Договор с «Vinalex» был составлен и подписан незаконно, поскольку подписавшие его сделали это на основании решения от 30 июня 1992 г., которое, как уже было указано, касалось другой компании и не предполагало никакого другого партнёрства.
Учитывая, что сроком ранее муниципальный совет уже заключил четыре других договора, то все подписавшие их не могут сослаться на незнание этого закона – это могло быть только намеренным его нарушением! А поскольку любое намеренное нарушение закона само по себе преследует определённую цель – обычно цель получения материальной выгоды – ясно, что в этом деле бывший заместитель мэра, адвокат по профессии, получил мзду от партнёрской компании и либо подкупил своих подчинённых, включая Р. М., либо заставил их нарушить закон.
Аудиторский суд г. Константа обнаружил эту вопиющую подтасовку, которая принесла огромные барыши взяткодателю «Vinalex»… Нарушающая закон компания «Vinalex» так и не продемонстрировала наличие инфраструктуры, необходимой для эвакуации незаконно припаркованных транспортных средств. Это привело к повреждению большого количества частных автомобилей и косвенно послужило причиной возникновения множества жалоб.
Кроме того, упомянутый договор о партнёрстве действовал в течение одного года, до 16 декабря 1993 г. Начиная с этого дня «Vinalex» больше не имела никакого права вмешиваться в частную собственность граждан! Тем не менее она продолжала эвакуацию транспортных средств и незаконное взимание денег… Непонятно, каким образом полиция содействовала этому в течение четырёх месяцев.
Давайте кратко рассмотрим поведение Р. М., которая была юрисконсультом Совета, а сейчас является судьёй. Либо она была в неведении относительно законодательства нашей страны, когда подписывала договор о партнёрстве, и тогда трудно понять, как она могла быть впоследствии назначена на должность судьи (отправляющей правосудие на основании законов, которых не знает), либо она брала взятки и может продолжать это делать в дальнейшем! Неудивительно, что эта же судья попала в поле зрения Аудиторского суда в связи с новыми незаконными действиями, также совершёнными в её бытность в составе муниципального совета (о чём мы сообщали в своё время). Кажется смешным, что Председатель суда не предпринял никаких действий в отношении неё на том основании, что сумма договора была… недостаточна велика.
Видимо, осознав опасность того, что это дело может вскрыться, координационный отдел муниципального совета… письменно известил компанию «Vinalex» о возможности прекращения действия этого договора по следующей причине: «…Вы не предоставили никаких документов, подтверждающих приобретение эвакуационного оборудования, необходимого для осуществления деятельности должным образом» (как того требует пункт 3 договора). …В том же письме муниципальный совет сообщает компании «Vinalex»: «Поскольку вы не представили доказательств наличия у вас соответствующего оборудования, мы бы оценили ваше участие в партнёрстве в сумму уставного капитала вашей компании, т.е. 110 000 леев. Ваша доля чистой прибыли от деятельности в рамках партнёрства будет пересчитываться в соответствии с участием сторон». Факты есть факты, и документы в нашем распоряжении говорят сами за себя и свидетельствуют о махинациях «Vinalex».
11. Статья сопровождалась фотографией полицейской машины во время эвакуации незаконно припаркованного автомобиля, фотокопиями выдержек из договора о партнёрстве и решения муниципального совета г. Константы от 30 июня 1992 г., и определённых положений Закона № 69/91, касающихся обязанностей и полномочий мэров, префектов, а также муниципальных и местных советов.
12. Кроме того, статья была проиллюстрирована карикатурой с изображением мужчины и женщины, несущих рука об руку сумку, полную банкнот, с надписью «Vinalex»… Нарисованные персонажи говорили друг другу:
«Эй, Реви [Р. М.], ты отлично поработала! Пока я был заместителем мэра, мы неплохо заработали, достаточно, чтобы поехать в Америку…».
«Дэнутуле [Д. М.], если ты станешь адвокатом, то я стану судьёй, и у нас будет достаточно, чтобы путешествовать по всему свету…».
13. В точно неустановленный день после опубликования известной статьи Р. М. начала разбирательства в отношении Заявителей в суде первой инстанции г. Константы, предъявив им претензии в оскорблении и диффамации, нарушениях по статьям 205 и 206 УК соответственно. Она обжаловала, в частности, карикатуру, которой была проиллюстрирована статья, утверждая, что та вызывала у читателей мысль о том, будто Р. М. находилась в близких отношениях с Д. М. Она указала на то, что и она сама, и бывший заместитель мэра имели супругов.
14. На слушании 13 мая 1994 г. суд отложил рассмотрение дела из‑за неявки Заявителей и, назначив следующее слушание на 27 мая 1994 г., распорядился о необходимости обеспечить их присутствие в суде в этот день.
15. 27 мая 1994 г. второй Заявитель сообщил во время публичного слушания, что, как редактор, он несёт всю полноту ответственности за публикации в этой газете. Он заявил, что карикатуры часто используются прессой как инструмент критики и что он не имел намерения нанести ущерб репутации истца. В ответ на вопрос суда он признал, что ему было известно о распоряжении мэра г. Константы, которое давало компании «Vinalex» право эвакуировать незаконно припаркованные автомобили. Однако он не считал необходимым оглашать эту информацию. Наконец, Заявитель подчеркнул, что не намеревался достичь соглашения с пострадавшей стороной и был готов напечатать статью от её имени, если она сможет доказать, что всё опубликованное ранее не соответствует действительности.
16. 10 июня 1994 г. Заявители ходатайствовали о переносе рассмотрения этого дела в суд другого района. Они также потребовали отложить разбирательство по причине того, что, поскольку истец являлась судьёй, было невозможно найти члена Ассоциации адвокатов Константы, который бы согласился представлять их интересы.
17. В точно неустановленный день Ассоциация адвокатов Константы в ответ на запрос суда сообщила, что Заявители не получали отказов ни от одного из её членов и что это дело не передавалось на их рассмотрение.
18. 15 июня и 1 июля 1994 г. Суд отложил рассмотрение дела по причине неявки Заявителей на слушание.
19. В соответствии с промежуточным решением от 21 июля 1994 г. Верховный Суд распорядился о передаче этого дела на рассмотрение в суд первой инстанции г. Лехлиу-Гарэ.
20. 15 ноября 1994 г. это дело было внесено в список дел для рассмотрения этим судом. Публичные слушания были проведены 21 декабря 1994 г. и 25 января, 27 февраля, 20 марта, 17 апреля и 17 мая 1995 г.
21. 21 декабря 1994 г. и 25 января 1995 г. Заявители не присутствовали на слушаниях, хотя и были вызваны должным образом. Суд предписал им явиться для дачи показаний на слушаниях 25 января и 27 февраля 1995 г. Заявители не выполнили требование суда.
22. 27 февраля и 20 марта 1995 г. представители газеты «T.» ходатайствовали от имени Заявителей, не присутствовавших на слушаниях, отложить эти разбирательства. Суд удовлетворил это ходатайство.
23. 20 марта 1995 г. член Ассоциации адвокатов Бухареста Н. В. согласился представлять интересы Заявителей.
24. На слушании 17 апреля 1995 г. Н. В. обратился к суду с просьбой о рассмотрении дела после 11:30. Суд удовлетворил эту просьбу. Однако ни в 12 часов дня, когда началось слушание, ни позднее, в 14:30, Заявители и их представители не появились в зале суда. Рассмотрение было отложено до 17 мая 1995 г.
25. На слушании 17 мая 1995 г. суд отложил вынесение решения, поскольку ни Заявители, ни их защитники на слушание не пришли, несмотря на то что им должным образом было предписано явиться. В принятом постановлении суд признал Заявителей виновными в оскорблении и диффамации, нарушениях по статьям 205 и 206 УК соответственно. Он приговорил их к семи месяцам лишения свободы и запретил им работать в качестве журналистов в течение одного года после окончания срока наказания (мера безопасности, предусмотренная в пункте 1 статьи 115 УК). Он также обязал их выплатить Р. М. возмещение морального ущерба в размере 25 000 000 лей.
26. Придавая решающее значение позиции Р. М. как сотрудника судебного органа, суд счёл, что действия, в которых обвинялись Заявители, представляли опасность для общества не в силу их практических последствий – искажения правды, но из-за их психосоциального воздействия, а именно дезинформирования общественности, создания ложной шкалы ценностей и нанесения психологической травмы пострадавшей стороне. Суд счёл, что опубликовывая известную статью, Заявители не преследовали законную цель и действовали недобросовестно, поскольку факты, которые они сообщали, не соответствовали действительности.
27. В точно неустановленный день Заявители обжаловали это постановление без указания оснований для своей апелляции.
28. На слушании 2 ноября 1995 г. районный суд г. Кэлэраши отметил, что это дело было готово для вынесения решения и что Заявители, которым должным образом было предписано явиться, не пришли в суд и не представили никаких оснований для своей апелляции.
29. Заявители сообщили, что по причинам, им неподвластным, они опоздали 2 ноября 1995 г., приехав к тому времени, когда слушание уже закончилось. По их словам, утром в день слушания понизился уровень воды в Дунае и паром, который являлся единственным средством передвижения до города, где заседал суд, был задержан.
30. В решении от 2 ноября 1995 г. суд после всестороннего изучения уголовного дела в отношении Заявителей, как того требует статья 3856 Уголовно-процессуального кодекса (УПК), утвердил постановление первой инстанции, в соответствии с которым решение, отправленное в архив 23 ноября 1995 г., было окончательным и обязывающим и не подлежало обжалованию.
31. Заявители не отбывали срок лишения свободы, к которому были приговорены, поскольку сразу после вынесения решения Генеральный прокурор приостановил его исполнение на одиннадцать месяцев на основании статьи 412 УПК, которая давала ему полномочия о приостановлении исполнения приговора перед тем, как ходатайствовать об отмене решения.
32. 10 апреля 1996 г. Генеральный прокурор обратился в Верховный Суд с просьбой о признании недействительными решений от 17 мая 1995 и 2 ноября 1995 г. Он привёл следующие аргументы:
a) правовая оценка фактов, которую дали суды, была неверна. В связи с этим он указал, что с помощью упомянутой карикатуры Заявители лишь проиллюстрировали свои обвинения в коррупции в адрес членов муниципального совета. Он утверждал, что рассматриваемые факты не свидетельствовали о противоправных действиях в соответствии со статьёй 205 УК;
б) сумма возмещения ущерба, которую Заявителям было предписано выплатить, была слишком велика и объективно не обоснована;
в) требования пункта 1 статьи 115 УК, запрещающие лицам, нарушившим закон, заниматься определённой профессией по причине некомпетентности, недостаточной подготовки или на любом другом основании, делающем человека профессионально непригодным, не были соблюдены в деле Заявителей. В связи с этим он отметил, что отсутствовали неоспоримые доказательства того, что Заявители были некомпетентны или могли представлять потенциальную опасность, продолжая работать в качестве журналистов.
33. В окончательном постановлении от 9 июля 1996 г. Верховный Суд отклонил жалобу Генерального прокурора как явно необоснованную. После изучения представленных свидетельств Верховный Суд:
a) счёл, что в опубликованной в «T.» статье Заявители выдвинули такое обвинение в отношении пострадавшей, которое, в случае его справедливости, означало бы, что она виновна в совершении уголовного преступления, и которое соответствовало бы обвинению в диффамации по статье 206 УК;
б) постановил, что сопровождавшая статью карикатура, на которой пострадавшая была изображена в компании с мужчиной, несущим сумку с деньгами, порочила честь и репутацию истца и, таким образом, являлась оскорблением личности в соответствии со статьёй 205 УК; и поэтому пришёл к заключению о том, что нижестоящие суды верно квалифицировали действия Заявителей;
в) счёл, что значительный размер суммы, которую Заявителям было предписано выплатить в виде возмещения ущерба, был оправдан тем обстоятельством, что их статья была опубликована в многотиражной газете и нанесла серьёзное оскорбление пострадавшей стороне;
г) и в конечном итоге постановил, что пересмотр предположительно незаконного временного запрета на работу в качестве журналистов был невозможен в контексте ходатайства об отмене решения.
34. В письме от 30 сентября 1996 г. Генеральный прокурор при Верховном Суде сообщил Заявителям о том, что он продлил период приостановления исполнения их приговора до 27 ноября 1996 г.
35. 22 ноября 1996 г. Президент Румынии амнистировал Заявителей.
36. В письме, полученном судом 19 января 2000 г., второй Заявитель сообщил, что он по-прежнему работает редактором «T.» в должности, которую он занимал в момент подачи жалобы.
Из копии трудовой книжки (cartea de muncă) первого Заявителя, представленной в суд, следует, что после того как районный суд г. Кэлэраши вынес своё решение от 2 ноября 1995 г.:
a) Заявитель продолжал работать в «T.» в качестве редактора раздела «События» до 1 февраля 1996 г., когда по административным причинам был переведён в компанию «C.» на такую же должность и зарплату, что и раньше;
б) он покинул эту должность 14 апреля 1997 г. по причине сокращения штата в компании-работодателе на основании статьи 130 (a) Трудового кодекса, действовавшего в то время;
в) и он не зарабатывал деньги до 7 февраля 2000 г., когда был принят на работу на основании постоянного договора в качестве заместителя редактора в компании «A.».
II. Применимое национальное законодательство
A. Соответствующие положения УК
1. Часть I. Преступления в отношении личности
37. Соответствующие положения сформулированы следующим образом:
Статья 205. Оскорбление
«Любой, кто порочит репутацию или честь другого лица посредством слов, жестов или другими способами… подлежит лишению свободы на срок от одного месяца до двух лет или выплате штрафа».
Статья 206. Диффамация
«Любой, кто публично высказывает утверждение или обвинение, касающееся конкретного человека, которое, если оно достоверно, переводит этого человека в разряд, подлежащий уголовному, административному или дисциплинарному наказанию, или подвергает его общественному осуждению, подлежит лишению свободы на срок от трёх месяцев до трёх лет или выплате штрафа».
38. Правительство заявляет, что в настоящее время в рамках законодательной политики румынский парламент изучает недавние предложения по проведению реформы, направленной на отмену наказания в виде лишения свободы за такие правонарушения, как оскорбление и диффамация, по статьям 205 и 206 УК.
2. Часть VI. Меры безопасности
Статья 115. Запрет на исполнение обязанностей или возможность заниматься профессией
«Любому, совершившему [незаконное] деяние по причине некомпетентности, недостаточной профессиональной подготовленности или по любым другим причинам, делающим его или её непригодными для выполнения определённых обязанностей или осуществления определённой профессии или занятия, может быть запрещено выполнять такие обязанности или осуществлять такую профессию или занятие. Подобная мера может быть отменена по истечении одного года вследствие ходатайства, если основания для её применения больше недействительны».
3. Часть VII. Основания для освобождения от уголовной ответственности или последствий признания виновности
Статья 120. Последствия помилования
«Помилование не должно влиять на меры обеспечения безопасности и меры воспитательного характера».
B. Соответствующие положения Уголовно-процессуального кодекса
Статья 409
«Генеральный прокурор может по собственному ходатайству или на основании ходатайства из Министерства юстиции обратиться в Верховный Суд для отмены принятого окончательного решения».
Статья 410
«Ходатайство об отмене… окончательного решения о признании вины может быть удовлетворено в следующих случаях:
1. …
4. Когда применённое наказание не подпадает под рамки, предписанные законом…
7. Когда правонарушение было неверно квалифицировано в соответствии с законом…».
Статья 412
«Перед подачей ходатайства об отмене решения Генеральный прокурор может распорядиться о приостановлении его исполнения».
ПРАВО
1. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции
39. Заявители утверждали, что признание их виновными явилось необоснованным вмешательством в осуществление ими права на свободу выражения мнения. Они сослались на статью 10 Конвенции, в которой говорится:
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей…
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах… защиты репутации или прав других лиц… или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».A. Аргументы сторон
1. Заявители
40. Заявители утверждали, что карикатура, опубликование которой привело к признанию их виновными в оскорблении, являлась не более чем юмористическим и сатирическим изображением, допускающим преувеличение определённых характеристик людей и ситуаций. По их мнению, только пылкое воображение Р. М. могло воспринять данную карикатуру как свидетельство того, что она находится в близких отношениях с заместителем мэра. В любом случае, как указали Заявители, карикатура была нарисована не ими, а карикатуристом газеты.
41. Заявители считали, что признание их виновными, в действительности, преследовало цель запугивания их газеты, которая всем предоставляла возможность свободно высказывать своё мнение: и оппозиционным силам, и румынской прессе в целом. Они утверждали, что суды, запретившие им работать по своей профессии на определённый период времени, не указали причин такой «беспрецедентной» меры, которая представлялась им «наказанием, которое было наложено судьёй, неспособным проигнорировать тот факт, что пострадавшая сторона имела такие же статус и должность, что и он».
42. Наконец, тот факт, что они не отбыли свой срок тюремного заключения, не освобождал Правительство от ответственности за ограничение их свободы выражения мнения.
2. Правительство
43. Правительство утверждало, что, опубликовав известную статью, Заявители нарушили журналистскую этику тем, что распространили непроверенную и неточную информацию и действовали недобросовестно. Признавая, что не стоит ожидать от журналистов юридически неопровержимого анализа в их статьях, Правительство полагает, что любые обвинения, высказанные ими, должны основываться на правдоподобном истолковании фактов и документов, находящихся в их распоряжении. В настоящем деле истолкование Заявителями Закона № 69/1991 о незаконности договора о партнёрстве между муниципальным советом и компанией «Vinalex» было неверным. Далее Правительство заявило, что суды признали Заявителей виновными в оскорблении и диффамации после того, как установили, что они действовали недобросовестно.
44. Правительство далее привело довод о том, что признание журналистов виновными было необходимо для защиты частной жизни и репутации Р. М., и, косвенно, престижа судебного органа, учитывая, что должность пострадавшей стороны – действующий судья – была несколько раз подчёркнута в оспоренной статье. Оно полагало, что обвинения Заявителей, далёкие от обсуждения вопросов, представляющих общественный интерес, на деле являлись личными оскорблениями в адрес упомянутой судьи.
45. Правительство полагало, что строгость наказания, наложенного на Заявителей, оправдывалась их поведением во время уголовных разбирательств, отличавшимся совершенным отсутствием сотрудничества с судами, которые рассматривали их дело. Оно напомнило, что Заявители не отбыли срок лишения свободы, к которому были приговорены. В связи с этим Правительство привело довод о том, что амнистия Заявителей была, в сущности, частью общей политики румынских властей, состоящей в противодействии лишению свободы журналистов за нарушения закона, связанные со свободой выражения мнения, – политики, которая была представлена в недавних предложениях законодательной реформы, находящихся на рассмотрении в румынском парламенте и нацеленных на отмену приговоров о лишении свободы за оскорбление чести и достоинства.
B. Оценка Суда
1. Общие принципы
46. В соответствии с устоявшейся практикой Суда проверка на «необходимость в демократическом обществе» требует от Суда выяснения, «соответствовало ли оспоренное вмешательство насущной общественной потребности», было ли оно соразмерно законной преследуемой цели, и были ли причины, приведённые национальными властями, существенными и достаточными (см. «Санди Таймс» (№ 1) против Соединенного Королевства (Sunday Times (№ 1) v. the United Kingdom), постановление от 26 апреля 1979 г., серия A, № 30, с. 38, § 62). При наличии такой «необходимости» национальным властям предоставляются определённые рамки усмотрения относительно мер, принятых в связи с этим. Однако эти полномочия не являются неограниченными и предполагают надзор со стороны Европейского суда, задача которого заключается в вынесении окончательного решения о совместимости таких ограничений со свободой выражения мнения, закреплённой в Статье 10.
47. Есть один фактор, имеющий особую значимость в настоящем деле, – это чрезвычайно важная функция прессы в демократическом обществе. Хотя пресса не должна преступать определённые границы, в частности, в отношении репутации и прав других лиц и необходимости предотвращать раскрытие конфиденциальной информации, её долг вместе с тем состоит в распространении – способом, согласующимся с её обязанностями и ответственностью, – информации и идей по всем вопросам, представляющим общественный интерес (см. Йерсилд против Дании (Jersild v. Denmark), постановление от 23 сентября 1994 г., серия A, № 298, с. 23, § 31; и Де Хаэс и Гийселс против Бельгии (De Haes and Gijsels v. Belgium), постановление от 24 февраля 1997, Отчёты о постановлениях и решениях 1997-I, с. 233-234, § 37).
48. Статья 10 Конвенции, однако, не гарантирует полностью неограниченной свободы выражения мнения даже относительно освещения в прессе социально значимых тем. В пункте 2 Статьи 10 говорится о том, что осуществление этой свободы несёт с собой «обязанности и ответственность», которые применимы и к прессе. Эти «обязанности и ответственность» приобретают первостепенное значение, когда, как в настоящем деле, существует риск нападок на репутацию частных лиц, находящуюся под защитой Конвенции, и ущемления «прав других лиц».
49. В целом задача Суда при выполнении своей функции контролирующего органа состоит не в подмене собой национальных органов власти, а в рассмотрении в рамках Статьи 10 всего дела в целом и тех решений, которые они приняли в отведённых им пределах усмотрения (см., среди многих других источников, Фрессоз и Руар против Франции (Fressoz and Roire v. France), (БП), № 29183/95, § 45, ЕСПЧ 1999-I). При пересмотре решений, принятых национальными судами в рамках своих полномочий, Суд должен убедиться, что санкции в отношении прессы строго соразмерны и вызваны утверждениями, которые действительно выходят за границы приемлемой критики (см., среди многих других источников, Обершлик против Австрии (Oberschlick v. Austria), постановление от 1 июля 1997 г., Отчёты 1997-IV, с. 1274-1275, § 29; и Перна против Италии (Perna v. Italy), (БП), № 48898/99, § 39, ЕСПЧ 2003-V).
2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле
50. В настоящем деле Суд, прежде всего, отмечает, что признание Заявителей виновными не является следствием их утверждения о незаконности договора о партнёрстве между муниципальным советом и частной компанией. Данная тема была предметом, вызывающим общественный интерес, поскольку касалась услуги по эвакуации незаконно припаркованных автомобилей.
51. Признание Заявителей виновными в оскорблении чести и достоинства было вызвано обвинениями, высказанными ими в адрес судьи Р. М. В частности, они утверждали, что она либо была некомпетентна в области законодательства, либо брала взятки, но против неё не последовало никаких судебных действий, поскольку сумма, полученная ею, была незначительна.
52. Суд также отмечает, что эти обвинения не получили никакого подтверждения в ходе уголовного процесса. Национальные суды постановили, что они были бездоказательны, необоснованны и наносили серьёзный ущерб репутации Р. М.
53. Стороны не оспаривали того, что признание Заявителей виновными являлось «вмешательством со стороны органа власти» в осуществление ими свободы выражения мнения, закреплённой в пункте 1 Статьи 10, и было предусмотрено законом (статьи 205 и 206 части II и статья 115 части VI УК) с точки зрения пункта 2 статьи 10 Конвенции. Теперь Суд должен определить, преследовало ли вмешательство законную цель и было ли оно необходимо в демократическом обществе.
54. В связи с этим следует напомнить, что, обладая правом на распространение информации и идей, в том числе на темы, касающиеся функционирования судебной системы, работы судов, являющихся гарантами справедливости и играющих основополагающую роль в государстве, в котором существует верховенство закона, пресса вместе с тем нуждается в общественном доверии, поэтому властям следует ограждать её от необоснованных нападок (см. mutatis mutandis дело Перна против Италии, упомянутое выше, пункт 49).
55. Суд согласен с национальными судами в том, что публикация известной статьи нанесла ущерб репутации Р. М. и не способствовала обсуждению темы, имеющей общественный интерес. Заявители имели полное право обсуждать в своей статье темы, связанные с законностью договора о партнёрстве, подписанного муниципальным советом, однако без необоснованных обвинений в адрес Р. М. и изображения её в невыгодном свете, особенно с учётом должности судьи.
56. Что касается осуждения Заявителей за оскорбление в форме карикатуры, сопровождавшей статью, Суд считает, что оно имело под собой резонное основание, а именно защиту репутации Р. М. и авторитета судебной системы. Невзирая на то обстоятельство, что журналистская свобода предполагает, помимо всего прочего, возможность прибегнуть к некоторой степени преувеличения или даже провокации (см. Прагер и Обершлик против Австрии (Prager and Oberschlick v. Austria), постановление от 26 апреля 1995 г., серия A, № 313, с. 19, § 38), Суд считает, что положение, в котором были изображены персонажи, а также диалог между ними, в частности, использование уменьшительных слов, предполагало определённую степень близости, что было воспринято пострадавшей стороной и национальными судами как намёк на то, что судья Р. М. состояла во внебрачной связи, и что это ущемляло её право на уважение частной и семейной жизни.
57. В связи с этим Суд считает, что, изобразив судью под руку с мужчиной, несущим полную сумку денег, тогда как оба лица состояли в браке и не имели касательства к каким-либо противозаконным действиям, якобы совершённым ими совместно, Заявители преступили границы допустимой критики.
58. Относительно довода Заявителей о том, что они не рисовали карикатуру сами, Суд отмечает, что второй Заявитель показал в суде первой инстанции, что, как редактор, он несёт ответственность за всё, что публикуется в его газете. В любом случае Суд отмечает отсутствие свидетельств того, что Заявители выдвигали этот довод в национальных судах.
59. Наконец, Суд отмечает, что, хотя наказание, применённое к Заявителям, было суровым, они не отбывали срок лишения свободы благодаря помилованию. Из обстоятельств дела также следует, что мера наказания, лишавшая Заявителей права заниматься профессиональной деятельностью, фактически не применялась. В связи с этим Суд отмечает, что, после того как районный суд г. Кэлэраши вынес окончательное и обязывающее решение 2 ноября 1995 г., второй Заявитель продолжал работать в газете «T.» в должности, которую он занимал во время подачи жалобы (см. первое предложение пункта 36 выше). Из обстоятельств дела также следует, что первый Заявитель покинул должность редактора раздела «События» 14 апреля 1997 г. по причине сокращения штата, а не в связи с запретом на работу в качестве журналиста (см. второе предложение пункта 36 выше).
60. В свете вышеизложенного Суд считает, что вмешательство в осуществление Заявителями свободы выражения мнения не было несоразмерно преследуемой законной цели, а именно защите прав других лиц (например, частной жизни Р. М.) и авторитета судебной системы.
61. Следовательно, нарушения статьи 10 Конвенции в отношении Заявителей не было.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД
Постановляет пятью голосами против двух, что нарушения статьи 10 Конвенции не было.
Совершено на английском языке, письменно заверено 10 июня 2003 г. в соответствии с §§ 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
С. Долле, Ж.-П. Коста,
юрист секции председатель
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и § 2 Правила 74 Регламента Суда к тексту данного постановления прилагается совместное особое мнение г-на Коста и г-жи Томассен.
СОВМЕСТНОЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ КОСТА И ТОМАССЕН
(Перевод)
Мы сожалеем, что вынуждены не согласиться с заключением наших коллег о том, что нарушения статьи 10 Конвенции в отношении Заявителей не было. Причины нашего расхождения объяснены ниже.
Обстоятельства дела, изложенные в постановлении, можно кратко суммировать следующим образом.
Два журналиста, один из которых был редактором газеты, опубликовали статью, содержавшую обвинения в «мошенничестве» в отношении бывшего заместителя мэра города Константа и женщины, ставшей впоследствии судьёй, но в то время – и это важно – работавшей юрисконсультом в муниципальном совете. Авторы статьи утверждали, что эти два человека от имени муниципального совета подписали договор с компанией на оказание услуги по эвакуации незаконно припаркованных транспортных средств; этот договор был подписан без какого-либо юридического основания и в нарушение решения муниципального совета. Существование этих отношений выявил Аудиторский суд, и это, видимо, заставило муниципальный совет найти повод для прекращения действия договора. Далее в статье сообщалось, что женщина (Р. М.), возможно, получала взятки, но судебного иска в отношении неё не последовало из-за незначительного размера полученных ею сумм.
Статья, опубликованная в апреле 1994 г., сопровождалась документами, призванными доказать достоверность информации, а также карикатурой, на которой два действующих лица изображались несущими рука об руку сумку с названием компании-подрядчика и полную банкнот. Диалог между ними намекал на сговор и коррумпированность.
Р. М. начала уголовные разбирательства в отношении этих двух журналистов, которые были признаны виновными в оскорблении и диффамации, приговорены к семи месяцам тюремного заключения и лишены возможности работать по профессии в течение одного года. Им было также предписано выплатить судье значительную сумму для возмещения ущерба, и это решение было утверждено после обжалования. Интересно отметить, что Генеральный прокурор, совершив необычный ход, ходатайствовал перед Верховным Судом об отмене этих постановлений, поскольку не разделял мнение, что правонарушение в виде оскорбления действительно имело место; его обращение, однако, было отклонено. Генеральный прокурор приостановил исполнение приговора, благодаря чему журналисты не отправились в тюрьму. Впоследствии этот приговор был отменен президентской амнистией.
Мы готовы признать, как и большинство членов Суда, что Заявители преступили границы права, данного журналистам, и выдвинули эти обвинения, не представив доказательств их достоверности.
Как всегда, основной вопрос состоит в том, были ли гражданские и уголовные санкции «необходимы в демократическом обществе» и, следовательно, соразмерны ли законным преследуемым целям. Большинство наших коллег полагают, что преследуемые цели заключались в защите прав других лиц, что не вызывает никаких сомнений, и защите авторитета судебной системы, что гораздо более сомнительно. Нужно признать, что юрисконсульт муниципального совета стала судьей с момента заключения рассматриваемого договора, но для нас важна её профессия во время действий, ставших объектом критики в статье.
Что касается соразмерности, мы бы хотели отметить следующее. Во-первых, это дело касается свободы прессы, которая в соответствии с устоявшейся практикой Суда играет роль «стража общественных интересов» в демократическом обществе. Во-вторых, существует бесспорный общественный интерес в выяснении того, был ли договор о предоставлении местной государственной услуги заключён законно и имели ли место факты коррупции. Такой интерес является фактором, имеющим большое значение (см., например, Торгер Торгерсон против Исландии (Thorgeir Thorgeirson v. Iceland), постановление от 25 июня 1992 г., серия A, № 239, с. 28, § 68). В-третьих, очевидно, что здесь отсутствуют основания для применения хорошо известной практики Суда (Лингенс, Обершлик, Джерусалем и т.д.), предполагающей, что такие политики, как бывший заместитель мэра, пользуются меньшей степенью защиты, чем рядовые частные лица, потому что уголовный иск в отношении Заявителей Р. М. подала в одиночку. Однако в газетной статье – и, возможно, это самое главное – содержалась критика поведения этого местного политика, имевшего такой же интерес, что и Р. М., в признании журналистов виновными. Таким образом, контекст, в котором происходили события, носил явно политический характер, что ещё больше усиливает общественный интерес к дискуссии, касающейся обстоятельств, при которых был подписан договор. В-четвёртых, рисунок в газете, при всей своей уничижительности, – и каковому обстоятельству национальные суды придали большое значение – представлял собой карикатуру, которая, с этимологической точки зрения, является провокационным или искажённым изображением. Не следует приводить в замешательство сатирические газеты, которые их часто используют. И самое, пожалуй, главное – «характер и тяжесть наказаний также являются факторами, которые необходимо принимать во внимание при оценке соразмерности вмешательства» (см., например, Сюрек против Турции (№ 1) (Sürek v. Turkey (no. 1), (БП), № 26682/95, § 64, ЕСПЧ 1999-IV; или Перна против Италии (Perna v. Italy), (БП), № 48898/99, § 39, ЕСПЧ 2003-V). Здесь мы не согласны с большинством членов Суда, которые придают первостепенное значение факту помилования осуждённых журналистов. Помилование представляет собой дискреционную привилегию, применяемую на основе прерогативного судебного акта. Оно освобождает нарушителей закона от необходимости отбывать наказание, к которому они были приговорены, но не реабилитирует их. Приговор о лишении Заявителей свободы сам по себе был чрезмерным. Более того, актуальность приговора, который был даже утверждён Верховным Судом, сохранялась больше года, и эта угроза висела над Заявителями как дамоклов меч. Прочие профессиональные и финансовые взыскания также были несоразмерно жёсткими. И хотя можно прийти к выводу, как это сделало большинство судей, что запрет работать в качестве журналистов не имел для Заявителей реальных последствий, однако это наказание, имеющее серьёзное негативное влияние на свободу прессы, отменено не было.
Мы прекрасно понимаем, что, как и в делах о клевете, здесь необходимо найти тонкое равновесие. Такие понятия, как репутация и честь, находятся под защитой Конвенции (статья 8 и пункт 2 статьи 10). Мы ни в коей мере не упускаем это из виду. В данном случае в статье и карикатуре содержались обвинения двух человек в бесчестности и намёк на внебрачную связь друг с другом, что могло отрицательно сказаться на их семейной жизни. В целом, однако, баланс так и не был найден: на наш взгляд, отсутствовала «насущная общественная потребность», которая оправдывала бы суровые меры, принятые румынскими судами.
