ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Пятая секция
ДЕЛО «КАРМАН против РОССИИ»
(Karman v. Russia)
(жалоба №29372/02)
Постановление Суда
Страсбург
14 декабря 2006 года
В деле «Карман против России», Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция) заседая Палатой в составе:
г-н Пер Лоренсен, Председатель,
г-жа Снежана Ботучарова,
г-н Карел Юнгвирт,
г-н Райт Марусте,
г-н Анатолий Ковлер,
г-н Хавьер Боррего Боррего,
г-жа Ренате Йегер, судьи,
и г-жа Клаудиа Вестердик, Секретарь Секции,
Проведя 20 ноября 2006 года закрытое заседание,
Вынес следующее постановление, принятое в указанный выше день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело возбуждено Судом по жалобе (№ 29372/02) против Российской Федерации, поданной 28 мая 2002 года гражданином России г-ном Анатолием Владимировичем Карманом (далее — «Заявитель»), в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — «Конвенция»).
2. Интересы российского правительства (далее — «Правительство») в Суде представлял г-н П. Лаптев, Представитель Российской Федерации в Европейском Суде по правам человека.
3. 4 января 2005 года Суд решил уведомить о жалобе Правительство. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции, Суд принял решение об одновременном рассмотрении вопросов о приемлемости жалобы и по существу дела.
4. После проведения консультаций со сторонами Палата решила, что нет необходимости в проведении слушания по вопросу о приемлемости и/или по существу дела (заключительная часть пунктом 3 правила 59 Регламента).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
5. Заявитель родился в 1957 году и проживает в Волгограде. Он является генеральным директором и главным редактором газеты «Городские вести».
6. 2 сентября 1994 года заявитель опубликовал статью под заголовком «В слепом угаре». Она начиналась стихотворением, передразнивающим еврейские фамилии, которое заявитель услышал «на митинге РНЕ (Русского Национального Единства)… Митинг был организован… местным неофашистом Терентьевым». По словам заявителя, это стихотворение декламировала на митинге женщина в традиционном наряде казачки. Он не стал к ней тогда подходить, но позже, когда увидел это стихотворение напечатанным в издаваемой Терентьевым газете «КолоколЪ», интерес журналиста взял в нем верх, и он решил встретиться с этой женщиной.
Далее в статье заявитель рассказывает о своей беседе с этой женщиной, жаловавшейся на тяжелые условия жизни из-за изменения социально-экономической ситуации в России и винившей в этом евреев. Она призналась, что является преданным читателем газеты «КолоколЪ», которая называлась в статье «черносотенной жутью, запредельно врунливой». Женщина занималась распространением газеты у себя в поселке.
Статья заканчивалась анализом текущей политической ситуации. В нем заявитель критически отзывался о социальном иждивенчестве и о поисках врагов.
7. 24 сентября 1994 года г-н Терентьев подал гражданский иск о защите чести и достоинства к заявителю и газете «Городские вести» в связи с тем, что заявитель назвал его «неофашистом».
8. 20 декабря 1994 года Советский районный суд города Волгограда удовлетворил этот иск и обязал заявителя выплатить г-ну Терентьеву компенсацию за моральный вред.
9. Заявитель обжаловал это решение. Его кассационную жалобу поддержал прокурор Советского района, который, в частности, сообщил, что Волгоградской областной прокуратурой в отношении газеты «КолоколЪ» возбуждено уголовное дело по обвинению в возбуждении национальной вражды.
10. 27 февраля 1995 года Волгоградский областной суд отменил решение от 20 декабря 1994 года на том основании, что районный суд не назначил экспертизу публикации и не изучил материалы уголовного расследования. Дело было направлено на новое рассмотрение.
11. 22 августа 1996 года заявитель обратился в районный суд с просьбой о назначении комплексной лингвистической и социально-психологической экспертизы, изучении материалов, содержащихся в десяти номерах газеты «КолоколЪ» за период с августа 1993 года по август 1994 года, и отложении рассмотрения дела до окончания расследования уголовного дела в отношении г-на Терентьева.
12. 2 декабря 1996 года Советский районный суд своим определением отклонил просьбу заявителя. Он посчитал, что нет необходимости в проведении комплексной экспертизы и изучении содержания прошлых номеров газеты «КолоколЪ», поскольку в распоряжении суда находятся экспертные заключения, полученные в рамках уголовного судопроизводства в отношении г-на Терентьева.
13. В тот же день Советский районный суд вынес решение в пользу г-на Терентьева и присудил взыскать с заявителя компенсацию за моральный вред.
14. 24 апреля 1997 года Президиум Волгоградского областного суда в порядке надзора отменил решение от 2 декабря 1996 года на том основании, что районным судом не были устранены недостатки, на которые 27 февраля 1995 года указал областной суд (не была назначена экспертиза и не были изучены материалы уголовного дела в отношении г-на Терентьева). Дело было направлено на новое рассмотрение.
15. 8 ноября 1999 года Волгоградская областная прокуратура прекратила уголовное дело в отношении г-на Терентьева за отсутствием состава преступления. Свое решение она обосновала следующим образом:
«Анализ публикаций в газете «КолоколЪ» и выступлений С.В. Терентьева позволяет сделать вывод о том, что они направлены на «освещение» иудейской религии, негативную оценку правительства России, «мировое еврейское масонство», культы и символику иудаизма. Но в них нет призывов к уничтожению еврейского народа, унижению национального достоинства, насильственному свержению существующей власти. Стремясь к пробуждению русского национального самосознания, «КолоколЪ» в лице Терентьева не призывает к насильственным действиям. В публикациях нет национализма — стремления провозгласить исключительность одной нации. В листовках и выступлениях, послуживших поводом для возбуждения уголовного дела, не призывается к чисткам по этническому признаку, к погромам, к каким-либо гонениям на представителей еврейской национальности. Таким образом, действия Терентьева С. В. не направлены на возбуждение национальной или расовой вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства, то есть в них не содержится состава преступления…».
16. 10 августа 2001 года Советский районный суд города Волгограда вынес новое решение по делу о диффамации. Он пришел к заключению, что заявителю не удалось доказать правильность своего определения г-на Терентьева как «неофашиста»:
«Определяя «неофашизм», авторы Советского энциклопедического словаря трактуют его как «понятие», объединяющее современные правые, наиболее реакционные движения, которые являются в политическом и идейном отношении преемниками распущенных после Второй мировой войны фашистских организаций».
Учитывая то обстоятельство, что Терентьев С. В. является сыном участника Великой Отечественной войны, принимает активное участие в политической жизни нашего города, суд считает, что, называя Терентьева С. В. «неофашистом», [заявитель] оскорбил честь и достоинство истца, нанес удар его авторитету, причинил ему нравственные страдания… Суд считает установленным, что С.В. Терентьев не является членом политической партии, которая являлась преемником фашистских организаций. Из имеющихся в материалах дела… копий газеты «КолоколЪ» не выявлено данных о принадлежности Терентьева С. В. к политическим партиям, проповедующим принципы фашизма».
17. Районный суд указал далее на экспертизы, проведенные в рамках разбирательства уголовного дела в отношении г-на Терентьева, и отметил, что 8 ноября 1999 года уголовное дело было прекращено за отсутствием состава уголовного преступления.
18. Районный суд постановил взыскать в пользу г-на Терентьева 30 000 рублей с заявителя и 15 000 рублей с газеты; последней предписывалось также оплатить судебные издержки.
19. Районный суд не стал принимать в рассмотрение мнения других экспертов, в том числе из Судебной палаты по информационным спорам при Президенте Российской Федерации, которые заявитель пытался привести в подтверждение своего довода, что г-н Терентьев является отъявленным антисемитом. 20 января 1995 года Палата, в частности, указала:
«…Поиск виновных в бедах России, ее врагов на страницах газеты ведется главным образом по этническому признаку. Причем редакция пытается обеспечить псевдонаучную причинно-следственную связь, создать устойчивый этнический стереотип врага. С этой целью газета публикует такие известные фальсифицированные произведения, как «Протоколы сионских мудрецов», «Катехизис еврея», «Записки о ритуальных убийствах», и другие…
Эту же стержневую для газеты мысль проводит и ее главный редактор С. Терентьев в статье «Ликбез перед «экзаменом» (№ 46): «Все ключевые посты в России захвачены врагами». А отсюда вывод: «Русскому народу — русскую администрацию!»…
Таким образом, авторы газеты «Колокол» активно используют признак национальной принадлежности с очевидной целью пропаганды антисемитизма, создания негативного отношения к лицам еврейской национальности, которые фактически объявляются редакцией виновными в самых различных отрицательных явлениях современной России».
20. 26 ноября 1995 года экспертная группа Научно-исследовательского института антропологии и этнографии Российской Академии Наук в составе трех человек вынесла следующее заключение:
«В целом концепция газеты [«КолоколЪ»] целиком вписывается в национал-социалистическое понимание причин бед человечества — всемирный еврейский заговор, и способа их решения — очищение созидательной по своей природе русской национальной общности от биологического и культурного влияния других народов, в частности и в первую очередь от влияния евреев, что предполагает вытеснение из общественной среды всего, что связано с историей еврейского народа, устранение евреев из социальной действительности или ограничение их гражданских прав в силу вредоносности евреев для человечества и для русского народа изначально по самой их природе».
21. Заявитель подал кассационную жалобу. В ней он, в частности, утверждал, что районный суд не мог опираться на заключения ранее проведенных экспертиз, поскольку те касались только обвинений в возбуждении национальной и расовой вражды и схожих вопросов и не затрагивали рассмотрения понятия «фашизм» или «неофашизм». По той же причине суд не имел законных оснований ссылаться на решение о снятии с г-на Терентьева уголовных обвинений, поскольку состав вменяемого ему в вину уголовного преступления существенно отличался от содержания иска о защите чести и достоинства.
22. 28 ноября 2001 года Волгоградский областной суд оставил в силе решение от 10 августа 2001 года. Он поддержал доводы районного суда, однако, учитывая финансовое положение заявителя, уменьшил сумму наложенного взыскания до 5000 рублей с заявителя и 10 000 рублей с его газеты.
23. 25 января 2002 года судебный пристав-исполнитель взыскал указанную денежную сумму с заявителя.
II. Применимое национальное законодательство и практика
A. Конституция Российской Федерации
24. Статья 29 гарантирует свободу мысли и слова, а также свободу массовой информации.
B. Гражданский кодекс Российской Федерации
25. Статья 152 предусматривает, что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением.
C. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 18 августа 1992 года № 11 «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» (с учетом изменений, внесенных 25 апреля 1995 года)
26. Согласно действовавшему в рассматриваемый период Постановлению, порочащими являются не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно-хозяйственную и общественную деятельность, деловую репутацию и т.п.). Под распространением таких сведений понимается опубликование таких сведений в печати, трансляция по радио и телевидеопрограммам, демонстрация в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной, в том числе устной, форме нескольким или хотя бы одному лицу (пункт 2). Обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике (пункт 7).
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции
27. Заявитель жаловался на нарушение своего права на свободу выражения мнения, закрепленного в статье 10 Конвенции, в которой говорится:
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей…
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
28. По мнению заявителя, данная им г-ну Терентьеву характеристика — «неофашист» — была оценочным суждением, указанием на политическую принадлежность Терентьева. Схожим образом других политиков часто называют «демократами», «коммунистами», «консерваторами» и т.п. Такое его суждение основывалось на публикациях в газете «КолоколЪ», где распространялась ненависть к евреям и приводились цитаты из работ Гитлера.
29. Правительство утверждало, что оспариваемая статья была провокацией, поскольку из нее могло создаться неоднозначное впечатление о личности г-на Терентьева. Решения внутренних судов касались только называния г-на Терентьева «местным неофашистом», а не газетной статьи в целом. Ссылаясь на дело Константинеску против Румынии (Constantinescu v. Romania) (№ 28871/95, ЕСПЧ 2000-VIII), Правительство указывало, что у заявителя имелась реальная возможность осудить поведение г-на Терентьева, не прибегая к оскорбительному слову «неофашист». По мнению Правительства, вмешательство было «безусловно необходимым в демократическом обществе».
A. Приемлемость
30. Суд не считает данную жалобу явно необоснованной в смысле пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он не видит никаких других причин для признания ее неприемлемой. Поэтому жалоба, о которой идет речь, объявляется приемлемой.
B. Существо дела
31. Суд отмечает единодушие сторон в том, что судебные решения по делу о защите чести и достоинства представляли собой вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения, гарантированное пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Более того, стороны не оспаривают, что вмешательство было предусмотрено законом, а именно статьей 152 Гражданского кодекса, и преследовало законную цель, а именно «защиту репутации или прав других лиц» в смысле пункта 2 статьи 10. Спор между сторонами вызывает вопрос о том, было ли вмешательство «необходимым в демократическом обществе».
32. Критерий необходимости требует от Суда установления того, было ли обжалуемое вмешательство обусловлено «настоятельной общественной потребностью», было ли оно соразмерным преследуемой законной цели, и являются ли доводы, приведенные национальными властями в его оправдание, существенными и достаточными. Национальным властям предоставлена определенная свобода усмотрения в оценке того, существует ли подобная потребность, и какие меры необходимо принять в этой связи. Однако это усмотрение не является безграничным, а подлежит надзору со стороны Совета Европы в лице настоящего Суда, задача которого состоит в том, чтобы принимать окончательное решение о совместимости таких ограничений со свободой выражения, защищаемой статьей 10 Конвенции. Поэтому Суд, осуществляя свою контрольную юрисдикцию, видит свою задачу не в том, чтобы подменять национальные органы, а в том, чтобы в свете статьи 10 и с учетом обстоятельств дела в целом проверять их решения, основанные на таком усмотрении. При этом Суд должен убедиться в том, что национальные власти применяли нормы, соответствующие принципам статьи 10 и, более того, что они основывали свои решения на приемлемой оценке обстоятельств, относящихся к делу (см., среди последних источников, постановление Суда по делу Гринберг против России (Grinberg v. Russia) от 21 июля 2005 года, № 23472/03, §§ 26-27, с последующими ссылками).
33. При рассмотрении особых обстоятельств дела Суд должен принять во внимание следующие факторы: положение заявителя, положение истца в деле по иску о защите чести и достоинства, главную тему статьи и квалификацию оспариваемого высказывания внутренними судами (см. постановление Суда по делу Джерусалем против Австрии (Jerusalem v. Austria), № 26958/95, § 35, ЕСПЧ 2001-II).
34. Что касается положения заявителя, Суд обращает внимание, что он был журналистом и учредителем газеты. Он напоминает в этой связи, что пресса играет важнейшую роль в демократическом обществе. Хотя пресса и не должна преступать определенных границ, в частности, в отношении репутации и прав других лиц, тем не менее, долг ее состоит в том, чтобы сообщать — любым способом, который не противоречит ее обязанностям и ответственности, — информацию и идеи по всем вопросам, представляющим общественный интерес (см. постановление Суда по делу Де Хаэс и Гийселс против Бельгии (De Haes and Gijsels v. Belgium) от 24 февраля 1997 года, Сборник постановлений и решений 1997-I, § 37; и постановление Суда по делу Бладет Тромсё и Стенсаас против Норвегии (Bladet Troms? and Stensaas v. Norway) [БП], № 21980/93, § 59, ЕСПЧ 1999-III). Журналистская свобода включает также возможность прибегнуть к некоторой степени преувеличения или даже провокации (см. постановление Суда по делу Прагер и Обершлик против Австрии (№ 1) (Prager and Oberschlick v. Austria (no. 1)) от 26 апреля 1995 года, Серия A, т. 313, § 38).
35. Истец в деле по иску о защите чести и достоинства г-н Терентьев тоже был главным редактором газеты. Из написанной заявителем статьи следует, что г-н Терентьев также организовал митинг и выступил перед аудиторией с изложением своих взглядов. Его поведение наводит на мысль, что он искал общественной поддержки своим идеям. Районный суд отметил, что г-н Терентьев принимал активное участие в политической жизни города (см. пункт 16 выше). Поскольку он проявлял такую активность в сфере общественной деятельности, то он должен был выказать большую степень терпимости к критике в свой адрес (см. вышеупомянутое постановление Суда по делу Джерусалем, § 39).
36. Главной темой статьи была личная беседа автора со сторонницей русского националистического движения, которую он ранее видел на митинге, организованном г-ном Терентьевым. Заявитель дал свою оценку текущей политической ситуации сквозь призму беседы с этой женщиной. Данная статья была частью политической дискуссии по общественно-значимому вопросу. Суд напоминает в этой связи о своем последовательном подходе, заключающемся в требовании самых веских оснований для оправдания ограничений политических высказываний, ибо если допустить широкие ограничения политических высказываний в отдельных случаях, то это неминуемо скажется на уважении к свободе выражения мнения в целом в данном государстве (см. постановление Суда по делу Фельдек против Словакии (Feldek v. Slovakia), № 29032/95, § 83, ЕСПЧ 2001-VIII; и постановление Суда по делу Сюрек против Турции № 1(S?rek v. Turkey (no. 1)) (№ 1) [БП], № 26682/95, § 61, ЕСПЧ 1999-IV).
37. Суд отмечает, что рамки разбирательства дела о защите чести и достоинства распространялись не на всю публикацию, а лишь на употребление термина «местный неофашист» по отношению к г-ну Терентьеву. Что касается квалификации этого термина внутренними судами, Суд обращает внимание, что те не приняли довода заявителя о том, что речь шла об оценочном суждении, а сочли его утверждением о факте, указывающем, что г-н Терентьев является членом неофашистской политической партии. С точки зрения российских судов характеристика «неофашист» в адрес г-на Терентьева дискредитирует его как общественного деятеля и как сына ветерана Великой Отечественной войны. Так как г-н Терентьев не был членом неофашистской партии и с него были сняты уголовные обвинения в возбуждении национальной вражды, они посчитали, что заявителю не удалось доказать соответствие этого выражения действительности (см. пункт 16 выше).
38. Суд отмечает, во-первых, что внутренние суды, полагая термин «неофашист» утверждением о факте, ни разу даже не поставили вопрос о том, а не следует ли считать его оценочным суждением. То, что им не удалось провести такой анализ, объясняется состоянием российского законодательства о защите чести и достоинства на то время. Как уже указывалось Судом, в нем отсутствовало разграничение между оценочными суждениями и утверждениями о факте. В нем везде говорилось исключительно о «сведениях», причем главной отправной точкой было то, что любые такого рода «сведения» подлежат доказыванию в рамках гражданского судопроизводства (см. вышеупомянутое постановление Суда по делу Гринберг, § 29, и положения внутреннего законодательства, приведенные в §§ 25 и 26 выше).
39. Кроме того, Суд напоминает, что употребление термина «нацист» — или, как в настоящем случае, сходного с ним термина «неофашист», — не оправдывает автоматически осуждения за диффамацию на том основании, что оно является крайне оскорбительным (см. постановление Суда по делу «Шарзах энд Ньюс Ферлаггезельшафафт» против Австрии (Scharsach and News Verlagsgesellschaft v. Austria), № 39394/98, § 43, ЕСПЧ 2003-XI).
40. Суд не может согласиться с принятым российскими судами ограничительным определением термина «неофашист» как означающим единственно членство в неофашистской партии. В связи со схожим термином «фашистское прошлое» Суд уже отмечал, что он является широким и может вызвать в воображении тех, кто его прочитает, различное понимание его смысла и значения (см. вышеупомянутое постановление Суда по делу Фельдек, § 86). В статье заявителя имя г-на Терентьева упоминалось в связи с митингом русского националистического движения. Областной прокурор установил, что публикации в статье г-на Терентьева были направлены против еврейской религии и символов, где те представлялись в неблагоприятном свете; в них распространялись лживые измышления о «мировом жидомасонстве» (см. пункт 15 выше). На этом фоне Суд полагает, что термин «местный неофашист», взятый в его контексте, следует понимать в том смысле, какой придавал ему сам заявитель, а именно как характеристика общеполитической принадлежности к идеологии расовых различий и антисемитизма (см., mutatis mutandis, вышеупомянутое постановление Суда по делу Шарзах энд Ньюс Ферлаггезельшафафт против Австрии, §. 39, а также пункт 28 выше).
41. Суд полагает, что вопреки мнению российских судов термин «местный неофашист» следует считать не утверждением о факте, а оценочным суждением. Суд последовательно проводит ту линию, что существование фактов можно продемонстрировать, тогда как справедливость оценочных суждений доказать нельзя. Требование доказать правдивость оценочного суждения невозможно выполнить, и оно посягает на саму свободу убеждений, которая является основополагающей частью права, гарантируемого статьей 10 (см. вышеупомянутое постановление Суда по делу Гринберг, §§ 30-31, с последующими ссылками). Однако даже оценочное суждение, не имеющее под собой никакой фактической основы, может быть чрезмерным. Вопрос, таким образом, сводится к тому, существовала ли достаточная фактическая основа для подобного оценочного суждения (см. вышеупомянутые постановления Суда по делу Джерусалем, §§. 44-45, Шарзах энд Ньюс Ферлаггезельшафафт, § 40, и Фельдек, § 86). В этой связи Суд отмечает, что заявитель предоставил документальные свидетельства, в том числе предыдущие номера издаваемой г-ном Терентьевым газеты «КолоколЪ» и ряд заключений, сделанных независимыми экспертами. Изучив указанные публикации, эксперты вынесли единодушное заключение об их явно антисемитском характере и их сходстве с идеалами национал-социализма (см. пункты 19 и 20 выше).
42. По мнению Суда, указанные материалы недвусмысленно свидетельствовали о наличии достаточно серьезных оснований полагать, что высказанные заявителем оценочные суждения являются допустимыми комментариями. Кроме указанных документальных свидетельств, заявитель также предложил провести еще одну экспертизу. Однако внутренние суды отказались от рассмотрения представленных свидетельств и вместо этого опирались на результаты экспертизы, проведенной в ходе разбирательства возбужденного в отношении г-на Терентьева уголовного дела по обвинению в возбуждении национальной вражды. Суд крайне удивлен непоследовательностью российских судов, с одной стороны требующих доказывания утверждения, а с другой — отказывающихся рассмотреть уже имеющиеся свидетельства (см. вышеупомянутое постановление Суда по делу Джерусалем, § 45). Ко всему прочему, Суд напоминает, что степень точности в установлении обоснованности уголовного обвинения компетентным судом едва ли может сравниться с той, которой должен придерживаться журналист при выражении своего мнения по вопросу, представляющему общественный интерес, поскольку критерии, применяемые при оценке чьих-либо политических мнений в плане морали существенно отличаются от тех, которые требуются для установления факта преступления по уголовному праву (см. постановления Суда по делам Шарзах, loc. cit.; Унабхэнгиге Инициативе Информацьонсфильфальт против Австрии, № 28525/95, § 46, ЕСПЧ 2002-I; и Виртшафтс-тренд цайтшрифтен-ферлагс ГмбХ против Австрии (Wirtschafts-Trend Zeitschriften-Verlags GmbH v. Austria) от 27 октября 2005 года, № 58547/00, § 39).
43. В свете вышеуказанных соображений и принимая во внимание роль журналистов и прессы в деле распространения информации и идей по вопросам, представляющим общественный интерес, даже если они способны шокировать, обижать или вызывать обеспокоенность, Суд полагает, что употребление термина «местный неофашист» для характеристики политических пристрастий г-на Терентьева не выходит за рамки допустимой критики. То, что разбирательство дела носило гражданский, а не уголовный характер, и сравнительно невысокая сумма присужденной компенсации не умаляют того факта, что примененные российскими судами критерии не были совместимы с принципами, воплощенными в статье 10, так как суды не привели «достаточных» причин в оправдание вмешательства, о котором идет речь. Поэтому Суд считает, что внутренние суды преступили тонкую границу свободы усмотрения, предоставленной им для ограничения дискуссий по общественно-значимым вопросам, и что вмешательство не было ни соразмерным преследуемой цели, ни «необходимым в демократическом обществе».
Соответственно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции
44. Заявитель жаловался на то, что, в нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, решения внутренних судов основывались на результатах экспертизы, проведенной в рамках разбирательства другого уголовного дела. Заявитель не был стороной в этом деле и не мог принимать участие в назначении экспертов и формулировании вопросов. Он жаловался и на то, что 2 декабря 1996 года районный суд отклонил его ходатайство о назначении комплексной социально-психологической экспертизы. Статья 6 предусматривает, что:
«Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях… имеет право на справедливое… разбирательство дела… судом…»
45. Правительство утверждало, что экспертиза, проведенная в рамках уголовного дела в отношении г-на Терентьева, не выявила фактов возбуждения национальной или расовой вражды или призывов к насилию. По его мнению, назначать новые экспертизы было незачем, так как нужды в разъяснении слова «неофашизм» не было. В любом случае, заявитель не привел никаких доказательств в пользу того, что г-н Терентьев является «местным неофашистом».
46. Заявитель, опираясь на прежние номера газеты «КолоколЪ», настаивал на том, что антисемитский и экстремистский характер этих публикаций раскрыт целым рядом экспертиз, в том числе той, что была проведена Судебной палатой по информационным спорам. Довод Правительства о том, что районный суд не нуждался в назначении новых экспертиз, был неубедительным, поскольку сам суд основывал свое решение на заключениях экспертизы, но проведенной в ходе уголовного разбирательства. Представленные заявителем материалы не были приняты во внимание районным судом.
47. Суд отмечает, что жалобы заявителя по статье 6 тесно связаны с вопросами, поднятыми на основании статьи 10 и, следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми. Однако, учитывая выводы, сделанные по статье 10 Конвенции (см. пункт 42 выше), Суд не считает необходимым повторно рассматривать эти вопросы с позиции статьи 6 Конвенции (см. вышеупомянутое постановление Суда по делу Джерусалем, § 51).
III. О применимости статьи 41 Конвенции
48. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
49. Заявитель потребовал 3000 евро в качестве компенсации за причиненный ему моральный вред. Он не стал выдвигать требований о возмещении ему материального ущерба.
50. Правительство полагало, что требования заявителя чрезмерно высоки и безосновательны.
51. Суд считает, что заявителю был причинен моральный вред вследствие решений внутренних судов, несовместимых с принципами Конвенции. Указанный вред не может в достаточной мере быть компенсирован одним лишь установлением факта нарушения Конвенции. В то же время Суд считает, что запрошенная заявителем сумма является завышенной. Производя оценку на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 1000 евро плюс любые налоги, которые могут подлежать оплате с указанной суммы.
B. Издержки и расходы
52. Заявитель не выдвинул требований о возмещении судебных издержек и расходов. Соответственно, Суд не видит необходимости в рассмотрении вопроса о присуждении возмещения по данному пункту.
C. Процентная ставка
53. Суд считает уместным базировать процентную ставку на предельном ссудном проценте Европейского центрального банка, к которому следует прибавить три процентных пункта.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Объявил жалобу приемлемой;
2. Постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;
3. Постановил, что нет необходимости в проведении отдельного рассмотрения жалобы по пункту 1 статьи 6 Конвенции;
4. Постановил,
(a) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю в трехмесячный срок со дня, когда постановление станет окончательным согласно пункта 2 статьи 44 Конвенции, 1000 евро (тысячу евро) в качестве компенсации за моральный вред, которые должны быть конвертированы в российские рубли по курсу, действующему на день платежа, плюс любые налоги, которые могут подлежать оплате;
(b) что по истечении вышеуказанного трехмесячного срока и вплоть до урегулирования задолженности на вышеуказанную сумму должны будут выплачиваться простые проценты исходя из предельного ссудного процента Европейского центрального банка на соответствующий период, к которому следует прибавить три процентных пункта;
5. Отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителя о справедливом возмещении.
Совершено на английском языке; уведомление в письменной форме сделано 14 декабря 2006 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Пир Лоренцен Председатель Суда
Клаудиа Вестердик Секретарь Секции
© АНО «Институт проблем информационного права»,
перевод с английского
