ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Третья палата
Дело «БЕРГЕНС ТИДЕНДЕ И ДРУГИЕ против НОРВЕГИИ»
(Bergens Tidende and others v. Norway)
(жалоба № 26131/95)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
Страсбург,
2 мая 2000 года
По делу «Бергенс Тиденде и другие против Норвегии», Европейский Суд по правам человека (Третья Палата), заседая Палатой, в состав которой вошли:
г-н Николас Братца, Председатель,
г-н Дж.-П. Коста,
г-жа Ф. Талкенс,
г-н В. Фурман,
г-н К. Юнгвирт,
г-н К. Тража, судьи,
г-н С. Евжу, специальный судья,
и г-жа С. Долле, Секретарь Палаты,
Проведя 9 ноября 1999 года и 6 апреля 2000 года совещания за закрытыми дверями,
Вынес следующее Постановление, принятое в последний из указанных выше дней:
ПРОЦЕДУРА
Заявители подали жалобу на решение Верховного Суда Норвегии по делу о диффамации, инициатором которого был пластический хирург. Суд постановил выплату около 4 700 000 норвежских крон в качестве компенсации нанесенного ущерба и покрытия судебных издержек (плюс проценты). Заявители утверждали, что судебное решение необоснованно ограничивало их право на свободу выражения мнения в соответствии со статьей 10 Конвенции.
Далее при рассмотрении дела Палата руководствовалась Пунктом 2 Правила 59 Регламента.
В зале Суда выступили:
(а) со стороны Правительства
г-н Ф. Елгесем (F. Elgesem), Прокурор, Генеральная Прокуратура (по гражданско-правовым вопросам),
уполномоченный представитель,
г-н К. Каллеруд (K. Kallerud), Старший государственный обвинитель,
Управление государственного обвинения (Office of the Director of Public
Prosecutions),
г-н М. Голлер (M. Goller), Прокурор, Генеральная Прокуратура
(по гражданско-правовым вопросам), советники;
(b) со стороны заявителей
г-н А.К.С. Риссдал (A.C.S. Ryssdal), адвокат,
г-н П.В. Лорентцен (P.W. Lorentzen), адвокат, консультант.
Суд выслушал обращения г-на Риссдала и г-на Лорентцена со стороны заявителей, и г-на Елгесема со стороны Правительства, а также их ответы на вопросы Суда и индивидуальные вопросы некоторых членов Суда.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
А. Предыстория дела
В последствии в редакцию газеты поступили звонки от женщин, прошедших подобные операции у доктора Р. и недовольных проведенным лечением.
В. Публикации, послужившие причиной возбуждения дела о диффамации против заявителей
«Мы заплатили тысячи [норвежских] крон [НК] и все, что мы получили – это уродство и разбитую жизнь». Газета Бергенс Тиденде побеседовала с тремя женщинами, которые готовы были рассказать практически идентичные истории о своем опыте перенесенных операций в клинике косметической хирургии в г. Бергене. Все три женщины сделали в клинике пластические операции на груди, и результаты были крайне плохими. Они предупреждают остальных женщин».
Заголовок под фотографией женской груди гласил:
«Эта женщина мучилась из-за своей слишком большой груди. Пластическая операция оставила ее с уродливыми шрамами и непропорциональным бюстом».
В середине газеты была помещена статья вместе с большой цветной фотографией женской груди с уродливыми шрамами:
«Женщины, на всю жизнь пострадавшие после косметической операции»
«Я заплатила 6 000 НК и все, что я получила — уродство».
«Сказать, что я горько сожалею – это ничего не сказать. Моя жизнь погублена, и я никогда не буду прежней».
«Боль была невыносимой. В считанные дни я превратилась в испуганную, трясущуюся на грани нервного срыва развалину, я думала, что умру».
Это высказывания трех женщин, давших интервью газете Бергенс Тиденде. Все они, в возрасте от 25 до 40 лет, проживающие в г. Бергене, единогласно подтверждают, что прошли пластические операции на груди, которые провел доктор Р., один из двух специалистов в области пластических операций, занимающийся частной практикой в г. Бергене.
Все три женщины, пожелавшие остаться неизвестными, описывают свои испытания как кошмар. У них у всех остались внутренние и внешние рубцы, с которыми им придется жить до конца жизни.
«Меня прооперировали в мае 1984 года, после долгого периода сложных психологических проблем, связанных с маленькой и обвисшей грудью после того, как я родила несколько детей», — сказала одна из женщин, которой было 29 лет.
Раздувшаяся грудь
«Сразу после операции я заметила, что что-то было не так. Одна из грудей раздулась и стала твердой и болезненной. Когда я обратилась к доктору Р., он банально ответил, что причин для беспокойства не было. Это пройдет. Мне сказали, что ни при каких обстоятельствах я не должна обращаться к другому специалисту.
Целую неделю я пролежала дома, оцепенев от боли, глотая таблетки Баралгин Форте (Paralgin Forte), как будто это были конфеты. Я за всю жизнь не принимала лекарств сильнее Дисприла (Dispril). Моя грудь разбухла до абсурдных размеров и была настолько болезненной, что к ней нельзя было прикоснуться.
С доктором Р. невозможно было связаться. Он уехал в Париж, а я не осмелилась показаться другому врачу. Только сейчас я понимаю, насколько глупо я себя вела».
Разорвавшийся протез
Сотрудник приемной врача, в конце концов, смог связаться с доктором Р. по телефону в Париже, объяснил ему сложность ситуации и вынудил его приехать в офис прямо из аэропорта в тот же вечер, когда тот возвратился домой.
«К тому моменту боль была невыносимой, затем и долго после этого я сильно возмущалась по поводу грубого лечения, которому меня подвергли» — говорит женщина. «Когда я лежала на операционном столе, он разрезал швы, раскрыл их и вырвал имплантант безо всякой анестезии так, что его содержимое выплеснулось на него, его помощника и меня».
Муж женщины сидел в приемной, слушая ее крики от боли. Все лечение заняло тринадцать минут, и разговор об отдыхе даже не поднимался. Это был случай, когда сразу с операционного стола нужно было уйти.
Больничный на три месяца
«Он все время давал нам понять, что мы доставляли ему неудобство и занимали его драгоценное время».
Женщине потребовался длительный срок на то, чтобы восстановиться после травмирующего опыта. Она была вынуждена сказать, что заболела, и не смогла приступить к работе в течение трех месяцев. Ее муж также был вынужден взять больничный, чтобы провести с ней дома некоторое время.
В это время у нее был протез только в одной груди, и несмотря на устрашающее испытание, через которое она прошла, женщина решилась снова обратиться к доктору Р. чтобы вставить силиконовый протез в пустую грудь. Операцию постоянно переносили, и она решила разорвать отношения в качестве клиента доктора Р. и обратиться к другому пластическому хирургу. Приняв решение, она потребовала вернуть деньги за неудачно проведенную операцию, и после некоторой дискуссии он согласился вернуть лишь половину суммы.
Никаких квитанций об оплате
Он сделал это со следующей оговоркой: «Надеюсь, что мы прощаемся с вами навсегда. Вы никогда не были моей пациенткой, и я никогда вас не видел».
С тех пор женщина также возмущалась финансовой стороной деятельности доктора Р. До операции ей сообщили, что она должна принести деньги – 6 000 НК наличными в день операции. Оплата чеком не принималась, и ей не дали квитанцию об оплате.
Болезненное заражение
37-летняя женщина рассказывает похожую историю.
«Я хотела сделать операцию, потому что у меня были проблемы с чрезмерно большой и тяжелой грудью, которая вызывала боли в плечах и спине. Сначала я хотела убедиться, что подобная операция может быть сделана в больнице, но мне сказали, что в лучшем случае у меня уйдет год на ожидание. Поэтому я решила обратиться в частную клинику доктора Р.
Результатом этого обращения стало продолжительное болезненное заражение, которое длилось 4-5 месяцев, и грудь выглядела ужаснее, чем до этого.
Я заплатила 6 000 НК и все, что я получила, был вред, причиненный мне самой» — говорит женщина.
Уродливые шрамы
От инфекции, проявившейся сразу после операции, разошлись швы и появилось воспаление. После того, как раны зажили, у женщины остались чрезмерно большие уродливые шрамы, что заставило ее снова связаться с доктором Р. и потребовать возмещения нанесенного ущерба.
Он согласился, и была назначена новая операция. Женщина, отпросившаяся с работы на три дня в связи с операцией, появилась в назначенное время и обнаружила, что двери клиники были закрыты. Она вернулась домой с неразрешенной проблемой. Когда она позвонила ему позже в этот же день, он был груб и открыто пригрозил ей, бросив телефонную трубку.
После этого она решила все бросить и с тех пор не связывалась с этим доктором.
Пустая трата времени и денег
«У меня было горькое чувство, когда я поняла, что потратила уйму времени, денег и моральных сил на то, что не только обернулось пустой тратой, а причинило больше вреда, чем принесло пользы».
Эта женщина также утверждает, что ее попросили оплатить сумму наличными, но не предоставили никакой квитанции об оплате.
Деформированное тело
У третьей женщины, давшей газете Бергенс Тиденде интервью, была похожая ситуация. 31-летняя женщина рассказывает:
«Я сделала операцию по увеличению груди, но на следующий же день поняла, что что-то было не так с одной грудью. Она была неровной, была направлена вправо, была твердой как камень и болезненной на ощупь. Она до сих пор такая твердая и неровная, хотя прошло почти два года. Я чувствую себя абсолютно бесформенной и не осмеливаюсь даже показаться на пляже».
Осложнения
Эта женщина также перенесла осложнения после операции, главным образом из-за постоянного образования так называемых «капсул» — частей протеза, которые затвердевают и требуют повторного разбивания.
«Несколько недель спустя я просто не могла это выносить. К тому же, я потеряла доверие к доктору Р. и его методам лечения» — говорит женщина, которая, как и остальные, была возмущена требованием оплаты наличными без выдачи какой-либо квитанции об оплате.
Она также была шокирована тем бесцеремонным и безразличным отношением в клинике в ее первый визит.
«У меня был назначен прием в 12.30 дня, но мне сказали, что врач не может меня принять, так как занят. У меня спросили, не могу ли я прийти в другой день? Но я так настроилась на прием в тот день, что просто отказалась уйти. Или сейчас или никогда».
Горькие сожаления
После трех или четырех часов ожидания меня, в конце концов, положили на операционный стол. Все о чем я жалею, так именно об этом.
Операция прошла неудачно. Я сразу это поняла. После двух-трех недель повторного «лечения» и неудачных попыток врача устранить ошибку, я не могла выносить этого больше и сдалась.
Невыносимо
Женщина не пыталась вернуть заплаченные деньги. «Мне была невыносима мысль, что придется скандалить – я знала, что это будет борьба».
Прошло почти два года после злосчастной операции, но она так и не смогла пока собраться с силами после страшного опыта и обратиться к другому специалисту для повторной операции.
«Мне придется это сделать, потому что я не могу жить с этим. Но этот страшный опыт настолько сильно укоренился во мне, что я еще не собралась с силами для изменения ситуации»- говорит она».
«Конечно, у нас вызывает удовлетворение тот факт, что органы здравоохранения начали тщательное расследование деятельности, которую доктор из города Бергена осуществлял в течение многих лет. Это самое малое, что можно было ожидать. Данное расследование должно быть проведено в интересах всех сторон – пациентов, органов здравоохранения и самого врача, и должно установить, соответствовали ли использованные методы лечения профессиональным стандартам. Тот факт, что данное дело имеет серьезные последствия, как эстетические, моральные, так и чисто экономические, только подчеркивает необходимость серьезного и тщательного расследования.
Однако остается загадкой, почему потребовалось столько статей, многочисленных сообщений и настойчивости журналистов, чтобы заставить заработать бюрократическую машину здравоохранения. Жалобы в ассоциацию врачей не дали никаких результатов, как впрочем, и региональные и муниципальные органы здравоохранения не предприняли никаких действий до тех пор, пока пациенты, в отчаянии, не обратились со своими историями страданий в газету Бергенс Тиденде. Можно только догадываться, что требуется, чтобы разбить крепкие профессиональные узы среди медиков и уберечь интересы пациента. В любом случае, это оправдывает многолетний страх пациентов перед ответными мерами. Независимо от того, воображаемый или реальный этот страх, он говорит о властных взаимоотношениях, которые до сих пор существуют между врачами и пациентами.
Уничтожение мифов и создание доверия являются важными условиями в процессе выздоровления. Вот почему необходимо внести ясность во все аспекты этого дела.
К сожалению, инициатива начать расследование исходит не от медицинской стороны, а от слабой стороны – от пациента».
С. Другие статьи
«Существуют пограничные случаи, но, в общем, эстетическая/психологическая хирургия, как часто говорят о пластических операциях, не попадает в сферу ответственности государственных органов здравоохранения»…
«Имеют ли многие люди нереальные ожидания и верят, что все их проблемы будут решены с удалением их недостатков?»
«Это происходит, и тогда проблемы этих людей скорее психологического, нежели физического характера».
Информация важна
«Не только по этой причине очень важно, чтобы пациенты – или скорее… клиенты – были должным образом информированы заранее. Зачастую информация необходима, чтобы уменьшить ожидания так, чтобы человек, перенесший операцию, не был разочарован результатом. Но, даже сказав об этом, нужно отметить, что большинство людей удовлетворены своей новой внешностью…
В других областях хирургии существуют те же проблемы, связанные с риском кровотечения и инфекции. И общие требования, касающиеся предупредительных мер и медицинской безопасности, очень жесткие».
Технические требования
«Эстетическая хирургия выдвигает технические требования, в ней существуют тонкие границы между успехом и неудачей. Поэтому, не только по этой причине, важно обладать широким опытом пластической хирургии, полученным в больнице, прежде чем приступать к частной практике. Но перенос опыта возможен в обоих направлениях…».
Выпуск газеты от 2 мая 1986 года также содержал интервью с доктором Р. под названием «Всегда найдутся недовольные пациенты», в котором говорилось:
«Я не могу комментировать эти конкретные случаи, частично потому, что я связан общим обязательством сохранять конфиденциальность, частично потому, что я не знаю детали этих случаев. Все, что я могу сказать, что в области пластических операций, как и в любой другой области хирургии, существует риск ошибки, и всегда найдутся недовольные пациенты».
Вот комментарии доктора Р. газете Бергенс Тиденде, относительно жалоб трех женщин.
«Осложнения в виде огрубевшей груди … случаются в 15-20% случаев всех операций на груди, и риск кровотечения или инфекции одинаков как в пластических операциях, так и в любых других формах операций. Но я хочу подчеркнуть, что все пациенты заранее были проинформированы о возможной опасности и о том, что результат может не удовлетворить их ожидания — говорит доктор Р., который, более того, подчеркивает, что три недовольные пациентки – малое число по сравнению с масштабами его бизнеса, которым он занимается последние несколько лет…»
Согласно утверждению третьей заявительницы, сделанного во время слушаний в суде первой инстанции, встречаясь с доктором Р. в связи с вышеприведенным интервью, она просила его прокомментировать обвинения в его адрес трех женщин и проинформировала его о том, что они дали согласие освободить его от обязательства хранить конфиденциальность. Он ответил, что связан общим долгом медицинской конфиденциальности, который действителен независимо от подобного согласия пациента. На тех слушаниях доктор Р. отрицал версию фактов третьего заявителя, сказав, что абсолютно уверен в том, что она не информировала его заранее о том, что с него снято обязательство хранить конфиденциальность.
В первой статье под заголовком «Пресса – посмешище сегодняшнего дня» г-жа К. Тью (K. Thue) вспомнила историю «охоты на ведьм» в средневековье и описала статьигазеты Бергенс Тиденде о недовольных пациентках доктора Р. как современную форму данного преследования со стороны прессы. Она утверждала, что доктор не мог дать ответ, так как ему мешало обязательство хранить конфиденциальность, иначе он мог бы рассказать о большом количестве пациентов, которые были довольны, и доказать, что они составляют большинство его пациентов.
Во второй статье, написанной г-ном Р. Стейнсвиком (R. Steinsvik) под названием «Всегда существуют две стороны дела» говорилось следующее:
«Мы обеспокоены вниманием к деятельности доктора Р. в последнее время. Мы, группа из тридцати человек, и общее между нами то, что все мы есть или были пациентами доктора Р. Мы довольны полученным лечением, в том числе послеоперационным уходом и терапией.
Любое дело имеет две стороны, и мы надеемся, что в своих словах выразили свое отношение к этому врачу и свой опыт общения с ним».
D. Административное обжалование со стороны бывших пациентов доктора Р.
Е. Судебное разбирательство о диффамации, начатое доктором Р.
«Заслушав показания, Высокий суд считает, что статьи, главным образом, верно изложили перенесенный женщинами опыт. Выступая в качестве свидетелей, они высказали свое впечатление, что газеты в определенной степени смягчили их слова. Суд считает данные показания достойными доверия и не видит причин полагать, что субъективный опыт этих женщин не соответствует той действительности, которая имела место. Другими словами, у них были веские причины чувствовать себя так, как это было и как это изложено в газетных статьях. Суд не основывает свое решение исключительно на заявлениях этих трех женщин. Суд считает также доказанным, что в газету обращались и множество других женщин с похожими историями. В последствии после выхода статьи 3 мая [1986] года вместе с призывом Н.Х. к женщинам объединиться и возбудить дело, еще больше женщин связались с газетой. Суд установил, что количество женщин, [которые обратились в редакцию] составляло более ста человек. Это заключение основывается на показаниях [второго и третьего заявителей] и Н.Х., а также других женщин, выступивших в суде. Они составляют меньшую часть всех женщин, обратившихся к газету Бергенс Тиденде и Н.Х. Всего четырнадцать недовольных женщин и муж одной из женщин дали свидетельские показания. В показаниях, главным образом, повторяется одна и та же информация: возникали осложнения, результат был плохим и послеоперационный уход, который проводил доктор Р., был неудовлетворительным и осуществлялся без всякой заинтересованности, с некоторым раздражением и неохотой. Некоторые женщины рассказывали, насколько доктор Р. безразлично отнесся к их душевной, физической боли и дискомфорту. У некоторых из них сложилось впечатление, что доктор Р. хотел избавиться от них сразу после операции и поэтому организовывал послеоперационный уход ненадлежащим образом. Многие женщины повторяли, что были поражены тем, что доктор Р. был очень груб, когда вопрос касался финансовой стороны: он хотел оплаты вперед, не принимал чеки и не давал квитанции об оплате, пока его настойчиво об этом не просили…
На основе вышеизложенного Высокий суд считает доказанным то, что доктор Р.осуществлял свою медицинскую практику таким образом, что у многих женщин, перенесших осложнения, появились веские причины полагать, что им был оказан плохой уход и ненадлежащее лечение, и в некоторых случаях чувствовать оскорбленными поведением доктора Р. Более того, Суд считает, что истории, изложенные в статье от 2 мая [1986] года говорят об опыте и многих других женщин.
Таким образом, Высокий суд полагает, что три женщины, о которых говорится в статье от 2 мая [1986] года, не были по-особенному чувствительны и не имели преувеличенных ожиданий. Их истории были рассудительны и содержали разумную субъективную оценку того, что случилось. Располагая информацией о жалобах других женщин, Суд также считает, что в данном случае речь идет не об одном или двух случайных исключениях. Что касается доктора Р., то можно небезосновательно установить, что речь идет о его неудовлетворительном поведении, которое имело место достаточно часто в тех случаях, когда после операции возникала ситуация, требующая дополнительных усилий. Если вообще не говорить о том, что он вел себя неудовлетворительно в большинстве случаев или в достаточно большом их количестве. Едва ли можно говорить, что это относится к меньшинству случаев. Следует обратить внимание, что ничего не говорилось в доказательство того, что имела место хирургическая некомпетентность доктора Р.
Но тот факт, что неудовлетворительное поведение возникало во многих случаях, должно было предоставить основание для того, чтобы критика в адрес доктора Р. вылилась на страницы газеты. Как уже упоминалось выше, общественность и покупатели (потребители) имеют право быть информированными и их право реагировать, держась подальше с целях собственной безопасности. Следует указать, что в начале люди обратились в редакцию газеты, отреагировав на статью в газете Бергенс Тиденде от 5 марта [1986] года, которая рассказывала о бизнесе доктора Р. без упоминания каких-либо недостатков. Газета Бергенс Тиденде утверждает, что в свете статьи от 5 марта, сочла себя обязанной предоставить возможность обратившимся в газету с критикой быть услышанными, что Суд находит вполне понятным.
3 мая [1986] года газета Бергенс Тиденде опубликовала статью, в которой Н.Х. рассказала о своем опыте лечения в клинике доктора Р. и призвала женщин с похожими историями объединиться и возбудить дело против него. Суд установил, что также, как и показания трех женщин в статье от 2 мая, опыт Н.Х. был изложен верно, и что ее субъективные переживания имели вескую основу. То же относится к высказываниям «26-летней жительницы г. Бергена», опубликованным в статье от 5 мая. Суд также счел верным подбор выражения («шквал телефонных звонков») относительно количества телефонных звонков, поступивших к Н.Х. в тот же день…
Таким образом, опыт, перенесенный женщинами и изложенный в газете Бергенс Тиденде, соответствует действительности. И этот субъективный опыт имел основания для того, чтобы нарисовать картину, к каким последствиям могло привести лечение доктора Р, и не только в редких единичных случаях…
Важным моментом, относительно оспариваемых доктором Р. утверждений, является то, что все они говорят о результатах проведенного доктором Р. лечения в достаточно резких выражениях: «уродство», «пострадавшая на всю жизнь», «искалеченная» и тому подобное. Становится очевидным, что данные утверждения описывают результат лечения, но ничего не сообщают о несостоятельности доктора Р. как хирурга. Следует предположить, что читатели газеты знали, что плохой результат операции не обязательно зависит от хирургического умения. Утверждалось, что использование выражений «пострадавшая», «была изуродована» и так далее, вызывает у читателей представление о действиях, направленных на обезображивание и причинение вреда. Следовательно, читатель сразу же полагает, что какой-то человек, в данном случае доктор Р., виновен в этом. Высокий Суд не согласен с этим, так как с лингвистической точки зрения, данные выражения указывают на что угодно, только не исключительно на объективный результат.
Другой вопрос – вводят ли данные выражения в заблуждение в силу того, что создают впечатление о более серьезных последствиях, нежели они были на самом деле. Высокий Суд считает, что это не так, особенно обращая внимание, что это манера передачи субъективных оценок, данных женщинами. Прилагательное «изуродованная» означает наличие какого-либо безобразного следа на теле, и Высокий Суд полагает, что у женщин, которые используют это слово, согласно газете Бергенс Тиденде, были веские на то причины. Практически то же может быть сказано в отношении прилагательного «искалеченный». Возможно выражение «пострадавшая» несет довольно сильную окраску, но может быть оправдано, когда речь идет о женщинах, у которых остались большие шрамы на груди, или чья грудь стала кривобокой, твердой, разной по размеру, слишком чувствительной к прикосновению, а также об эффекте, который данные обстоятельства оказали не только на взаимоотношения с мужем, но и во многих других аспектах. Легко представить, что значит не иметь возможности обнять собственного ребенка или внука из-за твердой или слишком чувствительной груди. Суд считает установленным по показаниям свидетелей, что данные выражения, среди других элементов, были использованы газетой на основе таких результатов.
Хотя данные выражения не содержат прямого обвинения в отсутствии хирургического умения у доктора Р., газета Бергенс Тиденде, тем не менее, четко не указала в статье, что такие способности у доктора есть. Индивидуальные высказывания и газетные статьи в совокупности создали впечатление, что соответствие лечения, проводимого доктором Р., медицинским стандартам, ставится под вопрос. Однако в свете информации, предоставленной женщинами, — это был естественный вопрос. Любой человек, прочитавший данные точки зрения, задался бы этим вопросом. Поэтому нет ничего незаконного в открытой постановке этого вопроса в газете Бергенс Тиденде.
Доктор Р. также жалуется, что газета Бергенс Тиденде начала настоящую кампанию против него и подвергла его гонениям. Высокий суд считает, что это не так. В частности, у газеты есть право полагать, что женщины должны дважды подумать, прежде чем обратиться к доктору Р., и право писать статьи с подобными размышлениями в основе…
Вкратце, мнение Высокого суда может быть изложено следующим образом:
В практике доктора Р. было существенное количество случаев плохого послеоперационного ухода и ненадлежащего поведения и тому подобное, что дало многим женщинам достаточно оснований разочароваться и думать, что лечение было плохим. Высокий суд основывает свою оценку доказательств, главным образом, на показаниях и поведении женщин в суде. Газета Бергенс Тиденде имела право написать об этом и повторить субъективную оценку, данную этими женщинами в отношении лечения. Газета сделала это в манере, правильной во всех отношениях. Хотя газетные статьи могли произвести впечатление о сомнительности профессиональных способностей доктора Р., они носили форму опасения, причиной которого стало поведение доктора Р. Если это и привело к финансовым потерям для доктора Р., то только потому, что сфера, в которой он работает, достаточна деликатна.
[Заявители] освобождены от обязательства выплатить ущерб, Высокий суд не будет рассматривать вопрос о степени финансовых потерь доктора Р.
Более того, Высокий суд не считает возможным выплату морального ущерба и, основываясь на вышесказанном, не находит освещение деятельности доктора Р. в газете Бергенс Тиденде незаконным».
Заявители подчеркнули, что статьи, ставшие предметом спора, кроме всего прочего говорили о ситуации, в которую попало большое количество женщин, с которыми газета связалась напрямую или косвенно, и которые жаловались на отсутствие ухода и послеоперационной терапии после неудачно проведенных операций. Они также жаловались на недостаток информации до проведения операций. Статьи передали чувства и неудовлетворенность женщин, используя их слова. Вопрос о том, был ли доктор Р. хорошим или плохим хирургом, не имел решающего значения.
«В качестве вступления я хочу отметить, что газеты, конечно, имеют право уделять внимание спорным сторонам пластической хирургии и приводить примеры неудачных случаев. Они также должны иметь возможность заострять внимание на критических аспектах деятельности отдельно взятого хирурга, и журналист должен иметь большую свободу в своих субъективных размышлениях. Но откровенно недостоверная фактическая информация негативного характера должна рассматриваться как порочащая. То, что газета просто воспроизводит обвинения других людей, не составляет правонарушения согласно установившейся судебной практике.
Следовательно, необходимо рассмотреть каждую статью в отдельности, чтобы установить соответствие ее содержания требованиям, распространяющимся на дела о диффамации. За точку отсчета необходимо взять впечатление, которое данные статьи производят на читателя, уделяя особое внимание заголовкам и вступительным частям, нежели остальному тексту, напечатанному обычным шрифтом. Высокий суд считает, что заинтересованный читатель тщательно прочтет всю статью и сформирует мнение, более соответствующее действительности, чем читатель, бегло просмотревший эту статью. Мне трудно согласиться с этой теорией. Так как даже те люди, которые прочтут статью целиком, легко могут поддаться влиянию субъективных оценок в заголовках и так далее. К тому же, статья рассчитана на широкую публику и, таким образом, влияет на репутацию данного врача. В отличие от Высокого суда, я не считаю, что читатели всегда осведомлены, что плохой результат операции не обязательно связан с отсутствием хирургического умения…
Новостная публикация от 2 мая 1986 года основана на положительных статьях от 5 марта и критических комментариях, которые [газета] получила от недовольных пациенток. Она описывает ситуацию, в которую попали три женщины, перенесшие операции на груди с применением силиконовых протезов и осложнения, возникшие в последствии. На первой странице помещен заголовок на две колонки «Стремление к красоте, которое привело к обезображиванию» с фотографией женской груди, обезображенной шрамами. Далее в кавычках следует: «Мы заплатили тысячи крон и все, что мы получили – это уродство и разбитую жизнь». Внутри газеты целая страница отведена на одну статью. Заголовок расположен на семь колонок «Женщины, на всю жизнь пострадавшие после пластической операции». Та же фотография, что и на первой полосе, занимает здесь пять колонок. Под фотографией подпись: «Огромные шрамы, сморщенная грудь и длительное болезненное воспаление были последствиями пластической операции, которую перенесла эта женщина». Статья начинается с трех моментов, выделенных жирным шрифтом:
«Я заплатила 6 000 НК и все, что я получила — уродство».
«Сказать, что я горько сожалею – это ничего не сказать. Я погубила свою жизнь, и я никогда не буду прежней».
«Боль была невыносимой. В считанные дни я превратилась в испуганную, трясущуюся на грани нервного срыва развалину, я думала, что умру».
В статье говорится, что женщины, перенесшие воспаления и осложнения, связались с доктором Р. и были недовольны полученным лечением. Насколько я понимаю, это касается и обслуживания, и результата лечения.
Внизу страницы помещено интервью с доктором Р. под заголовком «Всегда найдутся недовольные». В ходе судебного разбирательства было установлено, что [третий заявитель] связалась с доктором Р. 30 апреля и попросила его прокомментировать ситуацию, сообщив, что эти три женщины снимают с врача обязательство хранить профессиональную тайну. Тем не менее, сославшись на это обязательство, доктор Р. отказался прокомментировать данные случаи.
Внизу страницы расположено еще одно интервью с другим специалистом в области пластических операций… под заголовком «Востребованная форма хирургии – тонкая грань между успехом и неудачей».
На следующий день 3 мая [1986] года вышла новая статья. На первой полосе был расположен заголовок на две колонки «Акция против врача, проводившего операции на груди». Внутри газеты помещен заголовок на пять колонок «Начните судебное разбирательство против врача». В этой статье говорится о бывшей пациентке [Н.Х.], попавшей в похожую ситуацию и рассказывающей о своем опыте, схожем с опытом тех трех женщин, о которых писалось в статье, опубликованной днем ранее. Она призывает всех, перенесших подобный опыт, объединиться и выступить против доктора Р. Статья также содержит интервью с главным врачом округа [Fylkeslegen], который заявил, что недовольные пациенты могут обращаться к нему. Далее появляется статья на пять колонок с заголовком «Врач обязан давать квитанции об оплате», где высказывались жалобы на то, что доктор Р. якобы требовал оплаты и не предоставлял квитанции. В статье говорится о том, что это может заинтересовать налоговые органы и социальные службы.
В статье от 5 мая [1986] года на первой полосе размещен заголовок на одну колонку «12 000 НК за обезображенную грудь». Заголовок, с незначительными изменениями, повторяется над семью колонками внутри газеты. Здесь женщина рассказывает, как она перенесла неудачную операцию на груди, проведенную доктором Р. Далее следуют заголовок на четыре колонки «Контроль практически невозможен» и статья, содержащая интервью с главным налоговым инспектором округа [Fylkesskattesjefen]. Здесь расположена и статья на две колонки «Шквал телефонных звонков, который не дал мне заснуть», помещенная в рамку. В этой статье Н.Х. вспоминает, как ей позвонило большое количество женщин с ужасными историями об их опыте общения с доктором Р.
В статьях от 7 мая [1986] года ситуация развивается дальше. Первая полоса содержит заголовок на четыре колонки «Шквал телефонных звонков от людей, перенесших операции». Далее помещена фотография груди Г.С., одной из бывших пациенток доктора Р., где видно помимо уродливых шрамов следы неснятых швов. Внутри газеты заголовок занимает пять колонок «Шквал телефонных звонков после критики в адрес пластического хирурга. Мы понятия не имели, что нас так много». В своем интервью Н.Х. сообщает, что разговаривала, по крайней мере, с пятьюдесятью женщинами, которые рассказали ей о своем ужасном опыте. Три случая из них рассказываются. Далее помещена фотография груди Г.С. с надписью «Г.С. (28 лет) была прооперирована в 1984 году. Швы до сих пор не сняты». В статье говорится, что после операции Г.С. пыталась обратиться к доктору Р., чтобы ей сняли швы, ей ответили, чтобы она сделала это сама, так как у них не было подходящего пинцета. Далее помещена статья с заголовком на три колонки «Возможно, никакого расследования не будет», в которой содержится интервью с Генеральным прокурором.
В последней серии статей от 9 мая первая полоса содержит заголовок на четыре колонки «Деятельность врача, проводившего операции на груди, расследуется». В статье говорится, что, по словам действующего руководителя Управления здравоохранения, Управление немедленно свяжется с главным врачом округа с целью начать тщательное расследование деятельности доктора Р. И газета уделяет внимание вопросу, потеряет ли врач свою лицензию. Внутри газеты статья на четыре колонки, по тому же вопросу. Далее в статье под заголовком «Невозможно ничего сделать» адвокат А.Х. Ассоциации врачей Норвегии сообщает газете, что ассоциация не рассматривает жалобы против медицинской практики врача, а лишь жалобы, которые касаются его поведения и гуманного лечения пациентов.
Первый вопрос, который возникает при оценке этого ряда статей, следующий – можно ли охарактеризовать критику в адрес доктора Р. как обвинение, и каково может быть его содержание. С одной стороны, доктор Р. настаивает, что его обвиняют в медицинской небрежности, и что недостаткам в его работе уделяют основное значение. Ответчики, в свою очередь, настаивают, что критика направлена не на это, а на отсутствие информации, ухода и послеоперационной терапии, которые являются частью медицинского лечения. Суд установил, что представленные доказательства действительно указывают на нехватку ухода и послеоперационной терапии. Так как апелляция относительно оценки доказательств по этому вопросу была отклонена, Верховный суд должен придерживаться оценки доказательств, сделанной Высоким судом.
Статьи затрагивают ситуации, в которые попали женщины, перенесшие осложнения после операции или неудачные операции. Они разочарованы результатами лечения и жалуются на нежелание и равнодушие со стороны доктора Р., когда речь заходила об исправлении ошибок. На мой взгляд, статьи в [газете] одновременно содержат сильные нападки на квалификацию доктора Р. как пластического хирурга и не берут во внимание обычный риск возможных неудачных операций. Выражения о том, что женщины были обезображены и пострадали на всю жизнь, а также другие довольно сильные выражения, в частности, в статье от 2 мая 1986 года, которые задали тон целой серии статей, не могут пониматься иначе, как относящиеся в большей степени к результату лечения, где элемент хирургического умения имеет большое значение. Именно так поняли их и главный врач округа, и Управление Здравоохранения и профессор Е. Первоначально возникает ощущение, что [газета] придерживается такого же мнения. В редакционной статье от 12 мая 1986 года выражено удовлетворение тем, что органы здравоохранения начали тщательное расследование деятельности «врача из г. Бергена, проводившего операции на груди» с целью «выяснить, соответствуют ли используемые методы лечения медицинским стандартам». Поскольку должно быть очевидным, что статьи полностью разрушат его бизнес, возникает вопрос, могли ли эти серии [газетных] статей о докторе Р. быть написаны в другой манере, нежели в той, которая отражает мнение [газеты], что рассматриваемые обстоятельства включают и вопрос о безответственности в работе хирурга, что должно быть вынесено на суд общественности.
При этих обстоятельствах, вопреки мнению Высокого суда, я пришел к заключению, что статьи содержат обвинение в адрес доктора Р., что он осуществлял хирургическую деятельность халатно. Я считаю данное обвинение неверным.
Следующий вопрос заключается в том, считать ли порочащее (диффамационное) обвинение, по каким-то причинам, правомерным. Среди прочего, газета ссылалась на свою прямую обязанность отвечать интересам потребителей и на тот факт, что в целом, обвинение доктора Р. в ненадлежащем лечении было не смотря ни на что во многом справедливым. Однако доктор Р. выразил несогласие с манерой, в которой газета освещала ситуацию, и обратился к статье 249 § 2 Уголовного Кодекса.
Когда газета выступает со столь резкой критикой, как в данном деле, я считаю, что доктору Р. должна была быть предоставлена надлежащая защита. Вопрос о времени не имел значения. Когда к доктору Р. обратились 30 апреля с просьбой прокомментировать эти конкретные случаи, он не мог этого сделать без личного освобождения со стороны своих пациенток от обязательства хранить конфиденциальность информации. Он лично не был обязан с этой целью связываться с пациентками. Я также считаю, что [третий заявитель] и газета должны быть подвергнуты критике за отсутствие баланса в статьях и за использование излишне сильных и, в какой-то мере, вводящих в заблуждение выражений. То, что [третий заявитель] цитировала куски из интервью с бывшими пациентками, не давало ей право полностью игнорировать право доктора Р. сохранять конфиденциальность. Вполне понятно, что у женщин, перенесших подобный опыт, сложилось субъективное и очень эмоциональное мнение. Но другое дело, когда эти субъективные точки зрения публикуются для широкого круга читателей, которые могут счесть, что данные мнения отражают объективную реальность. Хотя я понимаю, что газетам для осуществления своей функции в обществе необходимо предоставлять широкие рамки свободы выражения мнения, я не могу не прийти к выводу, что в данном случае данная свобода перешла границы допустимого… я не вижу причины вдаваться в изучение вопроса о нарушении § 2 статьи 249 Уголовного Кодекса.
Убеждение, что основное содержание обвинения было доказано, основывается на оценке доказательств отсутствия ухода и послеоперационной терапии, сделанной Высоким судом.
Оценка доказательств по этому вопросу, сделанная Высоким судом, может быть прослежена в замечаниях на нескольких страницах решения, в особенности на страницах с 11 по 14. На странице 12 суд высказал следующее мнение:
«На основе вышеизложенного Высокий суд считает доказанным то, что доктор Р. осуществлял свою медицинскую практику таким образом, что у многих женщин, перенесших осложнения, появились веские причины полагать, что им был оказан плохой уход и ненадлежащее лечение, и в некоторых случаях повод чувствовать себя оскорбленными поведением доктора Р.»
Далее на странице 13 суд указывает:
«Что касается доктора Р., то можно небезосновательно установить, что речь идет о его неудовлетворительном поведении, которое имело место достаточно часто в тех случаях, когда после операции возникала ситуация, требующая дополнительных усилий. Если вообще не говорить о том, что он вел себя неудовлетворительно в большинстве случаев или в достаточно большом их количестве. Едва ли можно говорить, что это относится к меньшинству случаев. Следует обратить внимание, что ничего не говорилось в доказательство того, что имела место хирургическая некомпетентность доктора Р.»
В данных обстоятельствах я должен сделать вывод, что основные элементы обвинения, содержащиеся в статьях о докторе Р., не были доказаны, так как недостатки хирургической работы, изложенные в статьях, затмевают недостатки, связанные с отсутствием ухода и послеоперационной терапии. Следовательно, данные обвинения незаконны.
На мой взгляд, данные статьи без сомнения нанесли существенный финансовый ущерб, помимо морального вреда доктору Р. Было бы странным, если бы [его клиника] выжила после таких негативных комментариев, содержавшихся в статьях [газеты]. С коммерческой точки зрения, пластическая хирургия очень чувствительна ко всему, что может подорвать доверие потенциальных пациентов к оперирующему врачу. Ответчики должны были догадываться об этом.
Подсчет убытков доктора Р. сопряжен со многими неточностями. Ни при каких обстоятельствах он не может автоматически рассчитывать на то, что продолжит бурную и доходную деятельность в качестве частного пластического хирурга в течение всей жизни до достижения пенсионного возраста. Даже нейтральная, объективная и, с любой точки зрения, адекватная критика нанесла бы его деятельности большой урон…
[От первого заявителя] доктору Р. должна быть выплачена компенсация нанесенного ущерба, упущенной выгоды и моральных страданий в соответствии со статьями 3-6 Закона о Компенсации от 1969 года [Skadeserstatningsloven — Закон № 26 от 13 июня 1969 года]. В отношении последних двух пунктов Суд имеет большую свободу действий [согласно применяемому законодательству]. Но при рассмотрении первого пункта поведение доктора Р. может быть принято во внимание…
… Я пришел к выводу, что компенсация нанесенного ущерба, то есть потеря дохода плюс проценты с 1986 года до момента принятия данного решения, составила 2 000 000 НК. Что касается других заявлений о компенсации, поданных доктором Р.… я считаю, что они должны быть установлены на справедливом уровне 200 000 НК.
Компенсация упущенной выгоды составила 500 000 НК. Далее, моральный ущерб, который должен выплатить [первый заявитель], составляет 1 000 000 НК. При определении денежного возмещения следует учитывать исключительное давление, которое доктор Р. испытывал длительное время из-за публикации целого ряда статей.
[Второй и третий заявители] должны выплатить по 25 000 НК каждый за нанесенный моральный ущерб».
В заключение, Верховный суд постановил выплату 929 861 НК со стороны первого заявителя и по 15 000 НК со стороны второго и третьего заявителей в качестве компенсации судебных издержек доктора Р. во внутригосударственных судах плюс проценты с издержек, которые доктор Р. понес в Городском суде. Согласно последнему, первый заявитель должен выплатить доктору Р. 218 728 НК дополнительно, а второй и третий заявители по 4 383 НК в качестве процента.
II. Применимое национальное законодательство
«Если лицо, ущемившее честь или нарушившее право другого лица на частную жизнь, проявило небрежность, или если условия для вынесения наказания соблюдены, должно выплатить компенсацию нанесенного ущерба и потери последующего дохода, которую суд сочтет приемлемой при анализе степени небрежности и других обстоятельств. Данное лицо обязано выплатить компенсацию морального ущерба, если суд сочтет это справедливым.
Если нарушение было совершено посредством печати, и лицо, нанятое владельцем или издатель, несет ответственность в соответствии с первым подпунктом, то владелец и издатель также обязаны выплатить компенсацию. То же самое применяется в отношении любой компенсации в соответствии с первым подпунктом, за исключением тех случаев, когда суд установит особые основания для освобождения от ответственности…»
«Статья 246. Любое лицо, словом или делом незаконно опорочило другое лицо, или являющееся соучастником данных правонарушений, наказывается штрафом или лишением свободы на срок до шести месяцев.
Статья 247. Любое лицо, словом или делом демонстрирующее поведение, которое может нанести вред доброму имени или репутации другого лица, а также подвергнуть другое лицо ненависти, оскорблению, потери уверенности, необходимой для выполнения его должностных функций или бизнеса, или лицо, являющееся соучастником данных правонарушений, наказывается штрафом или лишением свободы на срок до одного года. Если диффамация осуществляется через печатные, электронные СМИ или другим способом при наличии особенных отягчающих обстоятельств, лишение свободы может быть на срок до двух лет».
В гражданском деле, касающемся досудебных публикаций в газете, Верховный суд стал на сторону газеты для сохранения законности (rettsstridsreservasjonen), хотя оспариваемые выражения носили диффамационный характер. Суд объяснил, что при определении границ ограничения особое внимание следует уделять общественной важности данного дела, характеру данных вопросов и сторонам, вовлеченным в конфликт. Следует также учитывать контекст и условия, в которых использованы данные выражения. Более того, чрезвычайно важно, освещала ли статья данное дело в здравой и сбалансированной манере и ставила ли своей целью подчеркнуть важность предмета обсуждения и объекта дела (Norsk Retstidende 1990 год, стр. 640).
«1. Наказание не может быть вынесено в соответствии со статьями 246 и 247, если представлены доказательства правдивости обвинений…»
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ В СУДЕ
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции
«1. Каждый человек имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ…
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
Спор в данном деле вызывает третье требование – было ли данное вмешательство «необходимым в демократическом обществе».
А. Аргументы сторон
1. Заявители
На их взгляд, единственно разумным толкованием статей можно считать то, что газета пыталась достоверно изложить информацию, полученную от большого количества пациенток, душевно и физически пострадавших в результате лечения в клинике доктора Р. Данного толкования придерживался Высокий суд в своем решении. Высокий суд пришел к выводу, что газета доказала наличие причин, оправдывающих критику в адрес доктора Р., основываясь на том, что рассказы пациенток – как они были изложены в газете – были правдивыми. Четкое разграничение, проведенное Верховным судом, между законным освещением в газете недовольства пациенток из-за недостаточного послеоперационного ухода и терапии с одной стороны, и «незаконным» освещением приписываемой доктору хирургической некомпетентности – с другой, в действительности было просто неприменимым.
Вследствие данного разграничения Верховный суд потребовал представления веских доказательств правдивости субъективный оценочных суждений, высказанных заявителями.
Более того, на взгляд заявителей, было бы неверно утверждать, что доктор Р. не мог прокомментировать ситуацию из-за обязательства хранить конфиденциальность. Журналистка несколько раз связывалась с доктором Р. для получения комментария. Его адвокат посоветовал ему воздержаться от комментариев, таким образом, подготавливая почву для дальнейшего судебного разбирательства. Так как доктор Р. дал комментарии относительно общего риска неудач при проведении пластических операций, его позиция «без комментариев» относительно конкретных случаев не могла заставить газету замолчать. В любом случае его комментарии не имели особого значения, так как после тщательно проведенного расследования его поведения в клинике Высокий суд встал на сторону заявителей.
2. Правительство
В. Оценка суда
1. Общие принципы
Определение обстоятельства, являлось ли данное ограничение «необходимым в демократическом обществе» требует Суд установить, действительно ли «вмешательство» было вызвано «острой общественной потребностью», пропорционально ли ограничение преследуемой законной цели, и достаточно ли обоснованы национальными властями причины этого ограничения (см. решение по делу «Санди Таймс против Соединенного Королевства (№1)» («The Sunday Times v. the United Kingdom (№ 1)» от 26 апреля 1979 года, Series А, № 30, стр. 38, п. 62). Как правило, при оценке этой «необходимости», которая оправдывает то или иное ограничение, национальные власти пользуются определенной свободой усмотрения. Но данная свобода усмотрения не абсолютна и подчиняется Европейскому контролю со стороны Суда, который должен вынести окончательное решение на предмет соответствия ограничения свободе выражения мнения, как она защищается статьей 10 (см. среди других постановлений судебное решение по делу «Бладет Тромсё и Стенсаас против Норвегии» («Bladet Troms? and Stensaas v. Norway») [GC], № 21980/93, п. 58, ЕКПЧ 1999-III, и «Нильсен и Джонсен против Норвегии» («Nilsen and Johnsen v. Norway») [GC], № 23118/93, п. 43, ЕКПЧ 1999-VIII).
2. Применение вышеуказанных принципов в данном деле
Суд принимает оценку Верховного суда, считает ее обоснованной и продолжает рассмотрение дела, полагая данную оценку верной. Однако Суд не считает необходимым разрешать спор между внутригосударственными судами по поводу того, как рядовой читатель истолкует смысл газетных статей. Задача Суда скорее заключается в том, чтобы, рассматривая оспариваемые статьи в более широком контексте освещения газетой Бергенс Тиденде проблемы в ее комплексе, определить, были ли меры, примененные Верховным судом, включая существенную по размеру выплату нанесенного ущерба, пропорциональны законной цели, которую эти меры преследуют.
Соответственно, на лицо нарушение статьи 10 Конвенции.
II. Применение статьи 41 Конвенции
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
А. Ущерб
В. Судебные издержки
С. Процентная ставка во время проведения слушаний в органах Конвенции
D. Процентная мораторная ставка
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО
(а) в отношении материального ущерба
(i) 4 848 589 НК (четыре миллиона восемьсот сорок восемь тысяч пятьсот восемьдесят девять норвежских крон) первому заявителю;
(ii) по 44 383 НК (сорок четыре тысячи триста восемьдесят три норвежских крон) второму и третьему заявителям;
(b) в отношении судебных издержек 878 945 НК (восемьсот семьдесят восемь тысяч девятьсот сорок пять норвежских крон) в совокупности всем заявителям;
(с) в отношении дополнительной процентной ставки
(i) 740 000 НК (семьсот сорок тысяч норвежских крон) первому заявителю;
3. Постановляет увеличить эту сумму на процентную ставку в 12% годовых, начиная с истечения указанного срока и вплоть до выплаты;
4. Отклоняет оставшуюся часть заявленной суммы компенсации.
Совершено на английском языке, письменно заверено 2 мая 2000 года в соответствии с Пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента.
Н. Братца Председатель
С. Долле Секретарь
Примечание Секретаря. Текст решения Суда можно получить у Секретаря.
Paralgin Forte – сильное обезболивающее, отпускается только по рецепту врача.
Dispril – мягкое обезболивающее, доступное в свободной продаже в аптеках без рецепта врача.
© Перевод Центра защиты прав СМИ, 2004
