ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ЧЕТВЁРТАЯ СЕКЦИЯ
СИНЬКОВА против УКРАИНЫ
(Sinkova v. Ukraine)
(жалоба № 39496/11)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
СТРАСБУРГ
27 февраля 2018 года
ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ
02/07/2018
Настоящее постановление является окончательным в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, однако в него могут быть внесены редакционные изменения.
В деле Синьковой против Украины
Европейский суд по правам человека (Четвертая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли:
Винсент А. Де Гаэтано, председатель,
Анна Юдковская,
Фарис Вехабович,
Эгидиюс Курис,
Юлия Моток,
Жорж Раварани,
Петер Пацолаи, судьи,
и Мариалена Цирли, секретарь секции,
проведя закрытое заседание 19 декабря 2017 г., вынес следующее постановление, принятое в указанный выше день.
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было начато после подачи жалобы (№ 39496/11) в отношении Украины в соответствии со статьёй 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенция) гражданкой Украины Анной Олеговной Синьковой (далее Заявительница) 21 июня 2011 г.
2. Интересы Заявительницы, которой была предоставлена юридическая помощь, представляли Аркадий Бущенко, Яна Заикина и Тетяна Журба – юристы, практикующие в Харькове. Интересы правительства Украины (далее Правительство) представлял его уполномоченный, которым в последнее время был Иван Лещина из Министерства юстиции.
3. Заявительница утверждала, что её содержание под стражей нарушило требования пунктов 1, 3 и 5 статьи 5 Конвенции. Она также жаловалась на нарушение своего права на свободу выражения мнения, гарантированного статьёй 10.
4. 1 декабря 2014 г. жалоба была коммуницирована Правительству.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявительница родилась в 1991 г. и проживает в Киеве.
6. В период рассматриваемых событий она была членом арт‑группы «Братство Св. Луки», известной своими провокационными публичными перформансами.
7. 16 декабря 2010 г. Заявительница вместе с тремя другими членами вышеуказанного объединения приняла участие в мероприятии, которое она назвала «акцией‑перформансом» и которое, согласно изложению обеих сторон, состояло в следующем. Они прибыли к Памятнику Вечной Славы в честь погибших во Второй мировой войне, на территории которого находятся тридцать две могилы военнослужащих, включая могилу Неизвестного солдата. Заявительница взяла заранее приготовленную сковороду, разбила в неё яйца и стала жарить их на Вечном огне на могиле Неизвестного солдата. К ней присоединились две её подруги, которые жарили на том же пламени сосиски на шампурах. Ещё одна участница арт-группы снимала акцию на видео. К ним подошли двое сотрудников милиции, которые сделали замечание о недопустимости такого поведения, не предприняв больше никаких действий. В тот же день Заявительница выложила в интернет видеозапись акции от имени «Братства Св. Луки», сопроводив её следующим заявлением:
«Уже 53 года у Обелиска Славы в Киеве бесцельно сжигается драгоценный природный газ. Налогоплательщикам это удовольствие стоит около 300 000 грн в месяц, и это только одно языческое капище «вечного огня», которых по всей Украине сотни, а то и тысячи. В ответ на это 16 декабря «Братство Св. Луки» провело акцию протеста в столичном Парке Славы, где наглядно показало, как граждане должны пользоваться «вечным огнем».
Возмущённым представителям Компартии Украины предлагаем по примеру древнеримских весталок вести круглосуточное дежурство возле «вечных огней», поддерживая их долговечность дровами. Без сомнения, у коммунистов не возникнет проблем с возложенной на них задачей, поскольку они уже имеют опыт ухода за памятником Ленину в Киеве и значительно лучшее финансирование, чем у римских весталок».
8. Хотя стороны не предоставили Суду копию указанной видеозаписи, её можно просмотреть на нескольких общедоступных веб-сайтах. Дополняя изложение фактических обстоятельств, приведённых выше, Суд отмечает, что в качестве саундтрэка к видео была использована известная советская песня 1974 г. «И вновь продолжается бой» (посвящённая победе революции 1917 г. и оптимистической оценке перспектив коммунистического режима). Видеозапись начинается со следующих вступительных титров: «Братство Св. Луки» представляет», «Рецепт дня», «Вечная яичница на Вечном огне». Участницы перформанса не делали каких-либо публичных заявлений, а содержание их разговоров друг с другом невозможно расслышать. У них не было каких-либо плакатов или других агитационных материалов, не считая кухонных принадлежностей. На видеозаписи видно, что после того, как Заявительница разбила яйца в сковородку и собиралась подойти к огню, а её подруги держали в руках шампуры с сосисками, появились два сотрудника милиции; после того как Заявительница что-то им объяснила, они ушли. Чтобы дотянуться до пламени, Заявительнице пришлось переступить через скульптурное изображение венка из дубовых листьев и наступить на надпись «Слава Неизвестному солдату».
9. В органы милиции поступило несколько жалоб, согласно которым запечатлённая на видеозаписи акция, представляя собой надругательство над могилой Неизвестного солдата, требует привлечения виновных к уголовной ответственности.
10. 21 декабря 2010 г. Д., одна из участниц перформанса, была допрошена сотрудниками милиции. Она утверждала, что незнакома с другими участницами и встретилась с ними случайно. По её словам, они пояснили, что проголодались и собирались приготовить пищу, чтобы поесть.
11. В тот же день было возбуждено уголовное дело в отношении Д. и трёх неустановленных лиц по подозрению в хулиганстве.
12. 23 декабря 2010 г. Д. написала собственноручные показания, в которых признала своё участие в протесте против ненадлежащего использования природного газа и выразила своё сожаление об этом. Остальных участниц она знала только по именам.
13. 24 декабря в отношении Д. и трёх неустановленных лиц было возбуждено ещё одно уголовное дело в связи с теми же событиями, на этот раз по подозрению в надругательстве над захоронением. Это дело было объединено с возбуждённым ранее. Впоследствии обвинение в хулиганстве было снято.
14. Милиция получила фотографии нескольких лиц, которые могли быть причастны к инциденту, из базы данных паспортной службы и показала их Д. Она опознала Заявительницу.
15. 5 февраля 2011 г. следователь опросил бабушку и мать Заявительницы, проживавших по месту регистрации последней. Они показали, что им ничего не известно об участии Заявительницы в мероприятии. Они также сообщили, что Заявительница фактически не проживает по этому адресу, а о её местонахождении или контактных данных им также ничего не известно. Они лишь знали о том, что Заявительница уехала в Западную Украину, и не обладали детальной информацией. Бабушка показала, что Заявительница посещала её двумя неделями раньше. Мать Заявительницы видела её приблизительно неделей раньше, а за два дня до опроса дочь связывалась с ней по телефону.
16. 18 февраля 2011 г. следователь выделил уголовное дело в отношении Заявительницы и двух неустановленных лиц по подозрению в надругательстве над могилой Неизвестного солдата группой лиц по предварительному сговору.
17. В тот же день милиция объявила Заявительницу в розыск.
18. 17 марта 2011 г. следователь обратился в Печерский районный суд г. Киева (Печерский суд) с ходатайством об избрании Заявительнице меры пресечения в виде содержания под стражей. Его аргументы состояли в следующем: преступление, в совершении которого подозревается Заявительница, предусматривает максимальное наказание в виде лишения свободы на срок более чем три года; Заявительница скрывается от суда и следствия, в результате чего была объявлена в розыск; оставаясь на свободе, она может продолжить заниматься преступной деятельностью или препятствовать установлению истины по делу.
19. 25 марта судья Печерского суда удовлетворил это ходатайство частично, распорядившись о задержании Заявительницы с целью проведения её допроса в суде.
20.29 марта в 21:00 Заявительница была задержана на квартире некоей З. в Киеве. Как последняя показала впоследствии в ходе допроса, Заявительница проживала там с 25 марта 2011 г. по просьбе их общей знакомой.
21.31 марта 2011 г. Заявительница была допрошена в качестве обвиняемой в присутствии своего защитника. Продолжая настаивать, что в её намерения входил лишь протест против ненадлежащего использования природного газа, она признала себя виновной и выразила раскаяние в совершённом поступке.
22.В тот же день следователь вновь обратился в Печерский суд с ходатайством об избрании в отношении Заявительницы меры пресечения в виде заключения под стражу. Его доводы не отличались от приводившихся ранее.
23.31 марта и 1 апреля два депутата Киевского областного совета обратились в Печерский суд с ходатайством об освобождении Заявительницы под их личное поручительство.
24. 1 апреля Печерский суд избрал в отношении Заявительницы меру пресечения в виде заключения под стражу. Суд отметил, что она обвиняется в совершении преступления, за которое законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы сроком от трёх до пяти лет. Судья также сослался на то, что Заявительница уклонялась от явки в органы следствия и была по этой причине объявлена в розыск. Учтено было также то, что, находясь на свободе, она может препятствовать установлению истины по делу. Что касается положительных характеристик из различных источников, представленных защитником, то суд счёл, что они не исключают нарушение Заявительницей всех процессуальных требований. Отметив, что Заявительница также ссылается на личные поручительства народных депутатов, судья никак не прокомментировал этот факт. В постановлении суда отмечалось, что срок содержания Заявительницы под стражей следует исчислять с 29 марта 2011 г. В соответствии с действовавшим законодательством срок содержания под стражей был ограничен двумя месяцами с возможностью продления.
25. Защитник Заявительницы обжаловал это постановление. Он указывал, что его подзащитная готова сотрудничать со следствием, а оснований для её содержания под стражей не имеется. В жалобе также указывалось, что Заявительница была объявлена милицией в розыск в тот же день, когда в отношении неё было возбуждено уголовное дело. Защитник подчеркивал, что на адрес Заявительницы до её задержания не было направлено ни одной повестки. По её словам, она узнала об обвинениях в свой адрес только в день своего задержания 29 марта 2011 г. Наконец, защитник указал, что суд первой инстанции даже не рассматривал вопрос об избрании каких-либо более мягких мер пресечения, чем содержание под стражей, а личные поручительства народных депутатов оставил без рассмотрения.
26.11 апреля 2011 г. Киевский апелляционный суд оставил указанную выше жалобу без удовлетворения, указав, что Печерский суд уже оценил надлежащим образом все представленные ему доводы.
27.25 мая 2011 г. Заявительнице было предъявлено обвинение. В тот же день дело было направлено на рассмотрение Печерского суда.
28.10 июня 2011 г. Заявительница обратилась в суд с ходатайством об изменении меры пресечения на обязательство о явке. Она указала, что имеет положительные характеристики, не судима и сотрудничает со следствием. Кроме того, она отметила, что предварительное следствие к тому времени было завершено и, следовательно, она не может помешать установлению истины по делу. Она подчеркнула, что её поступок был не чем иным, как протестом, и что при его совершении она руководствовалась благими побуждениями. К ходатайству присоединились несколько депутатов парламента и других известных лиц, выразивших свою готовность лично поручиться за Заявительницу.
29.17 июня 2011 г. Печерский суд провёл предварительные слушания по делу, в ходе которых отказал в удовлетворении ходатайства Заявительницы об изменении меры пресечения, сославшись на тяжесть обвинения, «характер и обстоятельства совершения деяния, в котором она обвинялась», и факт объявления её в розыск. Судья также в общих чертах пояснил, что для освобождения Заявительницы из-под стражи под личное поручительство нет оснований.
30.30 июня 2011 г. Заявительница повторно ходатайствовала об изменении избранной в отношении неё меры пресечения. В тот же день Печерский суд удовлетворил это ходатайство и освободил Заявительницу из-под стражи под подписку о невыезде.
31. 4 октября 2012 г. Печерский суд признал Заявительницу виновной в надругательстве над могилой Неизвестного солдата в составе группы лиц по предварительному сговору. Суд указал, что Заявительница уговорила Д. и двух других остающихся неустановленными лиц провести перформанс у Памятника Вечной Славы, направленный на протест против нецелевого использования природного газа для поддержания Вечного огня. Д., будучи допрошенной в суде, подтвердила это изложение событий. Суд также допросил смотрителя памятника, наблюдавшего за перформансом издалека, и двух сотрудников милиции, разговаривавших с Заявительницей и её подругами (см. пункт 7 выше). Наконец, суд изучил видеозапись перформанса как вещественное доказательство.
32.В приговоре упоминались показания, данные Заявительницей в суде, в которых она выразила своё мнение о том, что люди, приносящие цветы к памятнику, не понимают, чему именно он посвящен. Она настаивала на том, что не совершила никакого преступления, так как целью перформанса не было надругательство над могилой Неизвестного солдата. Кроме того, она полагала, что под Вечным огнем не может находиться никакой могилы, поскольку там проходит газовая труба.
33.Печерский суд постановил, что доводы Заявительницы не могут повлиять на юридическую квалификацию её деяний и что они опровергаются совокупностью доказательств по делу. В этом отношении в приговоре далее говорится:
«…Суд полагает, что, совершая умышленные деяния в составе группы, выказавшей неуважение к месту захоронения Неизвестного солдата и к общественной традиции почитания памяти солдат, погибших в ходе обороны или освобождения Киева и украинской земли от фашистских полчищ, и представляя впоследствии эти деяния в виде протеста, [Заявительница] пыталась избежать общественного осуждения своего поведения и уголовной ответственности за совершённое преступление».
34.Ссылаясь на научные источники, суд не согласился с доводом Заявительницы о том, что точное местонахождение могилы Неизвестного солдата неизвестно.
35.Суд не нашел каких-либо отягчающих или смягчающих обстоятельств дела. В то же время при назначении наказания суд учёл, с одной стороны, отсутствие у Заявительницы судимости, наличие у неё работы политического аналитика и положительных характеристик по месту проживания и работы. С другой стороны, суд отметил, что речь идёт о преступлении средней тяжести, а Заявительница не выказала каких-либо признаков раскаяния в содеянном. В результате она была приговорена к трём годам лишения свободы условно с испытательным сроком на два года.
36.В тот же день Печерский суд освободил Д. от уголовной ответственности под поручительство её работодателя.
37.Заявительница обжаловала приговор. Ссылаясь на определение надругательства над местом захоронения, содержащееся в Законе «О погребении и похоронном деле» (см. пункт 47 ниже), она утверждала, что в отсутствие у неё какого-либо намерения «проявить неуважение к семейной или общественной памяти о покойном или к месту захоронения, проявить неуважение к общественным, религиозным принципам и традициям», в её действиях не было состава преступления. Заявительница повторила свой довод относительно того, что её перформанс представлял собой не что иное, как протест. Наконец, она заявила, что уголовное преследование нарушило её право на свободу выражения мнения, гарантированное статьёй 10 Конвенции».
38.Обвинение также обжаловало приговор, считая назначенное наказание слишком мягким.
39.18 декабря 2012 г. Киевский апелляционный суд оставил в силе приговор суда первой инстанции. Он указал, что надругательство над могилой может принимать различные формы, демонстрируя оскорбительное отношение, насмешку или неуважение к захороненному лицу, вне зависимости от декларируемых мотивов. Что касается довода Заявительницы о нарушении её права на свободу выражения мнения, суд указал, что это право не является неограниченным и что его ограничение в деле Заявительницы соответствует законодательству и преследует законную цель. Протест обвинения был также оставлен без удовлетворения.
40.Заявительница ещё раз повторила свои доводы в кассационной жалобе, которая, однако, была оставлена без удовлетворения Высшим специализированным судом Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел 11 апреля 2013 г.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА
A. Применимое законодательство и правовая доктрина
41. Ч. 1 статьи 9 Конституции Украины предусматривает, что действующие международные договоры, согласие на обязательность которых дано Верховной Радой (парламентом) Украины, являются частью национального законодательства Украины.
42.Статья 34 Конституции, закрепляющая право на свободу выражения мнения, приводится в постановлении Суда по делу Лыкин против Украины ((Lykin v.Ukraine), № 19382/08, § 15, 12 января 2017 г.).
43.Соответствующие положения Уголовно-процессуального кодекса 1960 г. (в редакции, действовавшей на момент применения по делу Заявительницы), касающиеся мер пресечения, цитируются, в частности, в постановлении Суда по делу Строган против Украины (Strogan v.Ukraine), жалоба № 30198/11, § 45, 6 октября 2016 г.).
44.Статья 297 Уголовного кодекса 2001 г. (в редакции, принятой 19 марта 2009 г.) гласит:
«1. Надругательство над могилой, другим местом захоронения, над телом (останками, прахом) умершего или над урной с прахом умершего, а также незаконное завладение телом (останками, прахом) умершего, урной с прахом умершего, предметами, которые находятся на (в) могиле, в другом месте захоронения, на теле (останках, прахе) умершего, наказываются штрафом до двухсот необлагаемых минимумов доходов граждан [минимальных заработных плат] или арестом на срок до шести месяцев, или ограничением свободы на срок до трех лет, или лишением свободы на тот же срок.
Те же действия, совершённые повторно или по предварительному сговору группой лиц, или из корыстных или хулиганских побуждений, или совершённые в отношении братской могилы или могилы Неизвестного солдата, или соединённые с применением насилия или угрозой его применения, наказываются ограничением свободы на срок от трёх до пяти лет или лишением свободы на тот же срок.
Действия, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они повлекли тяжкие последствия, наказываются лишением свободы на срок от пяти до двенадцати лет».
45.Статья 66 Уголовного кодекса содержит неисчерпывающий перечень обстоятельств, смягчающих наказание. Она также предусматривает, что суд при назначении наказания может признать смягчающими и иные обстоятельства, не указанные в этом перечне. В соответствии со статьёй 69 суд может назначить наказание ниже низшего предела, установленного законом, при наличии нескольких обстоятельств, снижающих степень тяжести совершённого преступления, и с учетом личности виновного.
46.«Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Украины» (Науково‑практичний коментар Кримінального кодексу України, 7-ме вид., перероблене та доповнене / За ред. М. І. Мельника та М. І. Хавронюка. – Київ: Юридична думка, 2010) содержит следующие разъяснения относительно статьи 297:
«Объект преступления – моральные устои общества в части уважения к умершим и местам их захоронения. Данное преступление наносит моральный ущерб прежде всего родным и близким умерших, нарушает общественное спокойствие, может приводить к межэтническим и межконфессиональным конфликтам, негативно влияет на воспитание подростков. Отношение к умершим, пожалуй, наиболее ярко показывает разницу между цивилизацией и дикостью, в нём отражается и отношение лица к иным социальным ценностям.
Объективная сторона преступления состоит в… надругательстве над могилой, другим местом захоронения.
Надругательство – это оскорбительное отношение, грубое издевательство, демонстрация пренебрежения к месту захоронения или праху покойного. Способы совершения надругательства в законе не указаны. Это могут быть: осквернение, в том числе путём нанесения непристойных надписей, рисунков, выливания нечистот; разрушение могильных сооружений; раскапывание места захоронения, расчленение трупа или его уничтожение, срывание одежды. Надругательство характеризуется как объективным моментом – совершением определенных деяний в отношении умершего или места захоронения, – так и субъективным – осознанием того, что соответствующими деяниями выражается презрение к памяти умершего, нарушаются общественные принципы, господствующие в данной сфере. Надругательство преимущественно осуществляется путём действия. Однако нельзя исключать и совершения его через бездействие, например, невмешательство в поведение домашних животных, которые, например, разрывают могилу, отправляют на ней естественные потребности.
Субъективная сторона преступления характеризуется виной в форме умысла. При этом виновный осознает, что: а) совершает посягательство на могилу, иное место захоронения или тело умершего; б) предвидит, что своими действиями причинит нравственные страдания иным лицам, нарушит моральные устои общества в части отношения к покойным; в) желает оскорбить память об умершем, продемонстрировать своё негативное отношение к общественным принципам, господствующим в данной сфере (то есть деяние с прямым умыслом), или сознательно допускает это (то есть деяние с косвенным умыслом).
Квалифицирующими признаками данного преступления является совершение его:
<…>
– по предварительному сговору группой лиц;
– из хулиганских… побуждений. Хулиганские побуждения имеют место тогда, когда виновный желает продемонстрировать своё пренебрежение к общепризнанным нормам и правилам отношения к умершим и местам их захоронения, похваляется своей псевдосмелостью, пытается самоутвердиться в глазах окружающих за счёт унижения других лиц или их чувств. То есть это побуждения, которые с позиций гражданской нравственности признаются недостойными, низкими, такими, которые выражают стремление противопоставить личность обществу. Хулиганскими побуждениями являются также те, которые обусловлены расовой, национальной или религиозной нетерпимостью, различными подходами к оценке исторических событий, и прочее;
– в отношении… могилы Неизвестного солдата. …Могила Неизвестного солдата – это военный мемориал, посвящённый погибшим в военных действиях, который включает в себя собственно захоронения останков и соответствующий памятный знак. При этом понятие «солдат» в УК используется как родовое для обозначения каких-либо военнослужащих, включая офицеров, моряков, членов правоохранительных формирований, которые погибли в боевых действиях или вооружённых конфликтах… вне зависимости от того, на какой стороне погибшие принимали участие в событиях, ставших причиной их гибели, как оцениваются обществом или отдельными лицами соответствующие войны или иные социальные катаклизмы и роль их участников…».
47.Статья 2 закона «О погребении и похоронном деле» 2003 г. (с последующими изменениями и дополнениями) даёт следующее определение надругательства над могилой, другим местом погребения:
«– самовольное образование надписей, рисунков, символов или других изображений на кладбищенских сооружениях, используемых для церемонии погребения и поминания умерших, намогильных сооружениях, склепах, урнах с прахом, могилах или других местах погребения;
– самовольное повреждение, раскапывание, разрушение или уничтожение иным способом кладбищенских сооружений, используемых для церемонии погребения и поминовения умерших, намогильных сооружений, ограждений, склепов, урн с прахом, могил или иных мест погребения;
– использование с целью, не предусмотренной действующим законодательством, или самовольное использование кладбищенских сооружений, применяемых для церемонии погребения и поминовения умерших, намогильных сооружений, склепов, урн с прахом, могил или иных мест погребения, или совершение иных действий, имевших целью презреть семейную или общественную память об умершем, продемонстрировать пренебрежительное отношение к месту погребения и к общественным, религиозным принципам и традициям в этой сфере…».
48. В соответствии со статьёй 32 закона лица, виновные в надругательстве над могилой или иным местом захоронения, несут ответственность в соответствии с законом.
49.В соответствии с законом 1994 г. «О порядке возмещения ущерба, причинённого гражданину незаконными действиями органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, органов досудебного расследования, прокуратуры и суда» (в редакции, действовавшей на момент описываемых событий, также известным как «закон о возмещении ущерба») гражданин имеет право на возмещение ущерба, причинённого, в частности, незаконным содержанием под стражей (статья 1). Условием возникновения права на возмещение ущерба является «установление в обвинительном приговоре суда или другом решении суда… факта… незаконного взятия и содержания под стражей» (статья 2).
B. Практика национальных судов, предоставленная Заявительницей
50.Заявительница предоставила Суду копии семи приговоров, вынесенных украинскими судами в период с 2007 по 2013 г., которыми подсудимые были признаны виновными в надругательстве над могилами в результате присвоения металлических предметов с целью их продажи на металлолом. Этими приговорами были назначены следующие наказания (от самого мягкого к самому суровому):
– два года ограничения свободы условно с испытательным сроком в два года;
– три года ограничения свободы условно с испытательным сроком в один год;
– один год и шесть месяцев ограничения свободы;
– один год и шесть месяцев лишения свободы условно с испытательным сроком в один год;
– три года лишения свободы условно с испытательным сроком в два года и шесть месяцев;
– три года лишения свободы;
– три года и шесть месяцев лишения свободы.
III. ПРИМЕНИМЫЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ИСТОЧНИКИ
51.Краткое изложение позиции Верховного суда Соединённых Штатов Америки относительно неоднозначно воспринимаемой практики сожжения крестов, сформулированной в его решении по делу Вирджиния против Блэка (Virginia v. Black), содержится в постановлении Суда по делу Фабер против Венгрии ((Fáber v. Hungary), № 40721/08, §18, 24 июля 2012 г.).
ПРАВО
I. ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ
52.Заявительница считает, что её первоначальное задержание и последующее содержание под стражей нарушили требования пунктов 1, 3 и 5 статьи 5 Конвенции. Соответствующие части положений, на которые ссылалась Заявительница, гласят:
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишён свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
<…>
c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведённое с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;
Каждый задержанный или заключённый под стражу в соответствии с подпунктом «с» пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделённому, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.
<…>
Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию».
A. Приемлемость
53.Суд отмечает, что данные жалобы не являются явно необоснованными в значении подпункта (а) пункта 3 cтатьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что они не являются неприемлемыми и по каким-либо другим основаниям. Поэтому они должны быть признаны приемлемыми.
B. Существо дела
Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции
a) доводы сторон
54.Заявительница утверждала, что для её задержания не было ни какого-либо правового основания, ни практической необходимости. Учитывая туманные формулировки статьи 297 Уголовного кодекса, было далеко не очевидно, что её действия могли быть квалифицированы как надругательство над могилой. Следовательно, её задержание не может рассматриваться как произведённое по обоснованному подозрению в совершении правонарушения.
55.Далее, Заявительница пояснила, что никогда не скрывалась. Поскольку ей было девятнадцать лет, она имела право жить отдельно от своих родителей или бабушки с дедушкой. Она полагала, что следствие не совершило настоящих попыток связаться с ней, прежде чем объявлять её в розыск. Так, по её словам, ничто не мешало следователю связаться с ней как с автором вышеописанного видео через указанный веб-сайт. Он также мог узнать у родственников или друзей Заявительницы адрес её электронной почты. Кроме того, поскольку она была студенткой университета, с ней было легко связаться через университет. Наконец, следователь мог направить ей повестку через её мать или бабушку. Однако ни одно из этих действий совершено не было.
56.Далее, Заявительница указывала, что её содержание под стражей с 29 мая по 17 июня 2011 г. не было основано на каком-либо судебном решении.
57.Правительство утверждало, что задержание Заявительницы соответствовало требованиям национального законодательства и было произведено с соблюдением всех необходимых процессуальных гарантий. Оно указало, что у властей были все основания считать её скрывающейся, поскольку она не проживала по адресу регистрации, а её местонахождение было неизвестно.
58.Правительство также заявило, что цель вынесения постановления о задержании Заявительницы с целью её доставления в суд состояла в соблюдении принципа равенства сторон и предоставлении ей возможности ответить на доводы следствия.
59.Наконец, в отношении конкретного периода содержания Заявительницы под стражей с 29 мая по 17 июня 2011 г. Правительство отметило, что это содержание под стражей было основано на применимых нормах законодательства и не может считаться произвольным.
b) оценка Суда
i) общие принципы прецедентного права
60.Суд напоминает, что, для того чтобы соответствовать требованиям пункта 1 статьи 5, содержание под стражей должно, прежде всего, быть «законным», включая соблюдение установленной законом процедуры; в этом отношении Конвенция, по сути, отсылает к национальному праву и устанавливает обязательство по соблюдению его материальных и процессуальных норм. Однако в дополнение к этому она требует соответствия любого содержания под стражей цели статьи 5, которая состоит в защите граждан от произвола. Более того, содержание гражданина под стражей является настолько серьёзной мерой, что её применение может быть оправданным только в том случае, если была рассмотрена возможность применения иных, менее строгих мер, которые были сочтены недостаточными для защиты индивидуальных или публичных интересов, требующих, чтобы такой гражданин содержался под стражей. Это означает, что одного лишь соответствия лишения свободы требованиям национального права недостаточно; оно должно быть также необходимым при конкретных обстоятельствах (см. постановление по делу Хаджимейлич против Боснии и Герцоговины (Hadžimejlić and Others v.Bosnia and Herzegovina), №3427/13 и 2 другие, § 52, 3 ноября 2015 г.).
ii) применение вышеуказанных принципов в настоящем деле
α) законность задержания Заявительницы
61.При оценке законности задержания Заявительницы Суд придаёт значение, во-первых, тому, что оно было основано на судебном решении, а во-вторых, ограниченному характеру этого решения, цель вынесения которого заключалась в обеспечении её присутствия на слушаниях по рассмотрению ходатайства следователя об избрании в отношении неё меры пресечения в виде содержания под стражей.
62. Что касается необходимости этой меры при конкретных обстоятельствах, Суд отмечает, что одной из основных причин задержания Заявительницы стал тот факт, что она была объявлена в розыск органами внутренних дел.
63.В своих прецедентных решениях Суд ранее пришёл к выводу о том, что сам факт нахождения в розыске не означает, что лицо скрывается от правосудия. Важным фактором при оценке риска того, что лицо скроется от следствия и суда, является реальное поведение подозреваемого, а не его формальный статус «лица, находящегося в розыске» (см. постановление по делу Евгений Гусев против России (Yevgeniy Gusev v. Russia), № 28020/05, § 85, 5 декабря 2013 г.).
64.Суд не убеждает довод Заявительницы о том, что решение объявить её в розыск было поспешным и не было необходимым и что сотрудники милиции не предприняли достаточных усилий, чтобы связаться с ней. То, что её местонахождение не было известно полиции, никем не оспаривается. Её родственники, проживающие по адресу её регистрации и опрошенные 5 февраля 2011 г., отрицали, что располагают этой информацией. Остаётся неясным, каким образом сотрудники милиции могли предпринять более результативные попытки связаться с ней по электронной почте или через университетских знакомых. Ещё менее убедительным представляется утверждение Заявительницы о том, что с ней можно было связаться напрямую как с автором видео в интернете, учитывая, что её личность пришлось устанавливать следственными методами (см., например, пункт 14 выше). Суд также сомневается в утверждении Заявительницы о том, что ей не было известно о возбуждении в отношении неё уголовного дела до своего задержания 29 марта 2011 г. Как видно из материалов уголовного дела, она связывалась с родственниками, которые были опрошены сотрудниками милиции 5 февраля 2011 г. на предмет её участия в инциденте, ставшем предметом расследования.
65.По этим причинам Суд, учтя все обстоятельства настоящего дела, не усматривает каких-либо признаков незаконности или произвола в задержании Заявительницы.
66.Таким образом, нарушение пункта 1 статьи 5 в этом отношении не имело места.
β) законность содержания Заявительницы под стражей с 29 мая по 17 июня 2011 г.
67.Суд отмечает, что срок содержания Заявительницы под стражей, избранного судебным решением от 1 апреля 2011 г., истёк 29 мая 2011 г. Между тем 25 мая 2011 г. дело было направлено для рассмотрения в суд первой инстанции. 17 июня 2011 г. Печерский суд провёл предварительное слушание, в ходе которого продлил срок содержания Заявительницы под стражей как меры пресечения. Из этого следует, что её содержание под стражей с 29 мая по 17 июня 2011 г. не было основано на каком-либо судебном решении.
68.Суд уже устанавливал нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции в ряде случаев, когда обвиняемые содержались под стражей исключительно на том основании, что обвинительное заключение в их отношении было направлено в суд первой инстанции. Суд пришёл к выводу о том, что практика содержания обвиняемых под стражей без какого‑либо правового основания или чётких правил, регулирующих такую ситуацию, – в результате чего они могут быть лишены свободы на неопределённый срок без судебной санкции, – несовместима с принципами правовой определённости и защищённости от произвола, представляющими собой общие лейтмотивы Конвенции и верховенства права (см., например, постановление по делу Елоев против Украины ((Yeloyev v. Ukraine), № 17283/02, §50, 6 ноября 2008 г.). Суд также указывал, что эта проблема, судя по всему, вызвана лакуной в украинском законодательстве (см. Харченко против Украины (Kharchenko v. Ukraine), № 40107/02, §§ 70–72 и 98, 10 февраля 2011 г.).
69.Принимая во внимание свою устоявшуюся прецедентную практику, Суд признаёт нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания Заявительницы под стражей с 29 мая по 17 июня 2011 г.
Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции
70.Заявительница полагает, что её продолжительное содержание под стражей было необоснованным.
71.Правительство утверждает, что для содержания под стражей имелись конкретные и достаточные основания. Правительство отметило, что, после того как дальнейшая необходимость в содержании Заявительницы под стражей отпала, она была освобождена под обязательство о явке.
72.Суд отмечает, что содержание Заявительницы под стражей по настоящему делу продолжалось с 29 марта по 30 июня 2011 г., то есть три месяца.
73.Суд напоминает, что вопрос о том, является ли тот или иной срок содержания под стражей разумным, не может рассматриваться абстрактно. Каждый конкретный случай должен оцениваться особо, с учетом его уникальных особенностей, оснований, приведённых в решениях национальных судов, и надёжных доказательств, на которые ссылается лицо в своих ходатайствах об освобождении из-под стражи. Продолжительное содержание под стражей в том или ином случае может быть обоснованным только тогда, когда имеются конкретные признаки его необходимости с точки зрения публичного интереса, который, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивает правило об уважении личной свободы (см. среди других прецедентов Лабита против Италии (Labita v.Italy), № 26772/95, (БП), § 153, ECHR 2000‑IV).
74.Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, суд отмечает, что при продлении сроков содержания Заявительницы под стражей и отказах в удовлетворении её ходатайств об освобождении национальные суды в основном ссылались на доводы, использовавшиеся при первоначальном избрании этой меры пресечения, без учёта каких‑либо изменений. Кроме того, суд не стал рассматривать многочисленные личные поручительства, предоставленные в поддержку её освобождения из-под стражи. За указанный период национальные суды ни разу не рассмотрели возможность применения какой-либо альтернативной меры пресечения; ссылаясь в основном на тяжесть обвинения и гипотетический риск того, что Заявительница может скрыться от следствия и суда, власти оставляли её под стражей на основаниях, которые не могут считаться достаточными.
75.Суд отмечает, что в конечном счёте 30 июня 2011 г. Заявительница была освобождена из-под стражи под подписку о невыезде. По мнению Суда, эта или иная менее суровая мера пресечения могла быть применена в отношении Заявительницы ранее; во всяком случае, основания, на которые ссылались национальные суды в оправдание продления сроков содержания под стражей, не содержат признаков, которые позволили бы предположить обратное.
76.Вышеуказанные соображения достаточны для того, чтобы Суд пришёл к выводу об имевшем место нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции.
Предполагаемое нарушение пункта 5 статьи 5 Конвенции
77.Заявительница полагает, что действующее законодательство не предоставило ей возможности обратиться за компенсацией за нарушение её прав, гарантируемых пунктами 1 и 3 статьи 5 Конвенции.
78.Правительство утверждает, что украинское законодательство предоставляет возможность обращения за компенсацией за незаконное содержание под стражей в случае вынесения судебного решения, которое признает его таковым. Однако эти положения неприменимы к обстоятельствам настоящего дела, поскольку содержание Заявительницы под стражей было законным.
79.Суд напоминает, что пункт 5 статьи 5 гарантирует право, которое может быть реально реализовано, на получение компенсации теми, кто стал жертвой ареста или содержания под стражей в нарушение других положений статьи 5 (см. Станев против Болгарии (Stanev v.Bulgaria), № 36760/06, (БП), § 182, 17 января 2012 г., со ссылками на другие прецеденты; и Лелюк против Украины (Lelyuk v. Ukraine), № 24037/08, § 50, 17 ноября 2016 г.).
80.В настоящем деле Суд признал нарушения пунктов 1 и 3 статьи 5 Конвенции, в связи с которыми должна оцениваться рассматриваемая жалоба. Следовательно, пункт 5 статьи 5 применим. Таким образом, Суд должен установить, предоставляло ли или предоставляет ли сейчас украинское законодательство Заявительнице реализуемое право на компенсацию за это нарушение в её деле.
81.Суд отмечает, что вопрос о компенсациях за незаконное содержание под стражей регулируется в Украине Законом о возмещении ущерба. Право на получение компенсации возникает, в частности, при условии установления судом факта незаконного содержания под стражей (см. пункт 49 выше).
82.Суд отмечает, что, если содержание Заявительницы под стражей формально соответствует требованиям национального законодательства, у неё отсутствует возможность потребовать выплату компенсации в этой части на национальном уровне. Кроме того, в Украине не существует предусмотренной законом процедуры для производства по рассмотрению вопроса о выплате компенсации за лишение свободы, которое было признано незаконным Страсбургским судом (см. Нечипорук и Йонкало против Украины (Nechiporuk and Yonkalo v.Ukraine), № 42310/04, § 233, 21 апреля 2011 г.).
83.Это означает, что один из принципов пункта 5 статьи 5, а именно то, что эффективная реализация гарантируемого им права на компенсацию должна быть обеспечена с достаточной степенью определённости (см. дело Станева, цитируемое выше, §182), не был, как представляется, соблюдён в настоящем деле.
84.Следовательно, имело место нарушение пункта 5 статьи 5 Конвенции.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ
85. Заявительница полагает, что было нарушено её право на свободу выражения мнения. Хотя она ссылалась на статьи 1, 10, 11 и 18 Конвенции, Суд считает уместным рассмотреть её жалобу только в свете статьи 10, которая гласит:
«1. Каждый имеет право свободно выражать своё мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.
Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определёнными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
A. Приемлемость
86.Суд отмечает, что данная жалоба не является ни явно необоснованной в значении подпункта (а) пункта 3 статьи 35 Конвенции, ни неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
B. Существо дела
Доводы сторон
a) Заявительница
87. Заявительница указала, что протестовала против ненадлежащего использования природного газа и пыталась привлечь к этой проблеме общественное внимание. По её мнению, средства, расходуемые на поддержание мемориалов с вечным огнем по всей стране, было бы правильнее расходовать на повышение уровня жизни ветеранов войны.
88. Она подчеркнула, что ни в коем случае не намеревалась оскорбить память погибших или продемонстрировать неуважительное отношение к захоронению. Заявительница отметила, что она не повредила мемориал и не нарушила общественный порядок. Она также обратила внимание Суда на то, что не пыталась скрыть свои действия. Напротив, она немедленно выложила видео в интернет.
89. Представители Заявительницы далее изложили её позицию следующим образом:
«Заявительница полагает, что любому беспристрастному лицу, просмотревшему вышеуказанное видео и ознакомившемуся с заявлением «Братства Св. Луки», было бы понятно, что Заявительница совершила действие, цель которого состояла в протесте против нецелевого использования природного газа для поддержания вечного огня и которое не являлось выражением пренебрежения к месту захоронения».
90. Далее, Заявительница указала на отсутствие убедительных доказательств того, что Могила Неизвестного Солдата находится непосредственно под Вечным Огнём, на котором она жарила яичницу.
91. В целом же Заявительница полагает, что была неправомерно осуждена за преступление, которого не совершала. Она считает, что вмешательство в её право на свободу выражения мнения не может считаться основанным на законе в связи с отсутствием ясности в определении состава этого преступления в Уголовном кодексе. Что же касается определения «надругательства над могилой», содержащегося в законе «О погребении и похоронном деле», то Заявительница полагает, что оно не может служить обоснованием для наличия соответствующих преступных целей, таких как «презреть семейную или общественную память об умершем, продемонстрировать пренебрежительное отношение к месту погребения и общественным, религиозным принципам и традициям в этой сфере» (см. пункт 47 выше). Однако, отмечает она, наличие таких целей с её стороны никогда не было установлено.
92. Заявительница также сослалась в общем плане на то, что вынесенные по её делу судебные решения противоречат «сложившейся судебной практике по данному вопросу». В связи с этим она привела ряд решений национальных судов по делам о надругательстве над могилами (см. пункт 50 выше).
93. Более того, Заявительница считает, что её осуждение не преследовало какой-либо законной цели. По её мнению, его единственная цель состояла в её наказании за выражение своих взглядов.
94. Заявительница также утверждает, что оспариваемое вмешательство не являлось необходимым в демократическом обществе, поскольку перформанс уже имел место и не привёл к каким-либо негативным последствиям для каких-либо лиц.
b) Правительство
95. Правительство признаёт, что вмешательство в право Заявительницы на свободу выражения мнения имело место, но полагает, что оно соответствовало требованиям пункта 2 статьи 10 Конвенции.
96. Оно утверждает, что пункт 2 статьи 297 Уголовного кодекса, в соответствии с которым была осуждена Заявительница, был сформулирован с достаточной степенью точности. Как в нём указано, надругательство над могилой могло заключаться в различных действиях, а мотивы, по которым они были совершены, не имеют существенного значения.
97. По мнению Правительства, нет никаких оснований сомневаться в том, что действия Заявительницы представляли собой надругательство над Могилой Неизвестного Солдата. Оно отмечает, что Вечный Огонь, на котором Заявительница жарила яичницу, представляет собой часть мемориала, состоящего из тридцати двух захоронений солдат, потерявших свои жизни во время Второй Мировой войны. Это священное и символическое место, в котором каждый год собираются ветераны, чтобы почтить память своих павших товарищей. Поэтому Правительство считает, что вне зависимости от мотивов, на которые ссылается Заявительница, её действия демонстрировали неуважительное отношение и насмешку, будучи оскорбительными для ветеранов и для тех, чьи родные погибли во время войны.
98. Поэтому Правительство утверждает, что осуждение Заявительницы преследовало законную цель, а именно защиту нравственности и прав других лиц.
99. Что касается вопроса о том, было ли оно необходимым в демократическом обществе, Правительство обращает внимание Суда на тот факт, что Заявительница была приговорена к лишению свободы условно. Соответственно, вмешательство в её права, гарантируемые статьёй 10, не может считаться несоразмерным преследуемой цели.
Оценка Суда
100. Сторонами не оспаривается, что вмешательство в право Заявительницы на свободу выражения мнения в настоящем деле имело место. Остаётся определить, было ли это вмешательство основано на законе, преследовало ли оно законную цель и было ли оно необходимо в демократическом обществе.
a) основано на законе
101. Согласно прецедентному праву Суда, выражение «основано на законе» подразумевает, в частности, требование о предсказуемости. Норма не может считаться «законом», если она не сформулирована с достаточной степенью точности для того, чтобы позволить соответствующему лицу регулировать своё поведение: такое лицо должно быть способно, получив при необходимости соответствующую консультацию, предвидеть, в разумной с учётом обстоятельств степени, последствия, к которым может привести то или иное действие. Однако Суд указывал ранее, что эти последствия не должны быть предсказуемыми с абсолютной точностью, поскольку, как показывает опыт, этого невозможно достичь. Даже в случаях, когда вмешательство в право заявителей на свободу выражения мнения принимало форму уголовного «наказания», Суд ранее признавал невозможность достижения абсолютной точности в формулировании законов, особенно в сферах, где ситуация меняется в соответствии с преобладающими взглядами общества, и соглашался с тем, что необходимость избегать излишней жёсткости и учитывать изменяющиеся обстоятельства означает, что многие законы формулируются языком, который остаётся в некоторой степени неопределённым, а его толкование и применение являются вопросами практики (см., например, Перинчек против Швейцарии (Perinçek v. Switzerland), № 27510/08, (БП), §§ 131 и 133, ECHR 2015 (извлечения), со ссылками на другие прецеденты).
102. В настоящем деле Заявительница подверглась уголовному преследованию за надругательство над Могилой Неизвестного Солдата в соответствии со статьёй 297 Уголовного кодекса (см. пункт 44 выше). Суд не может согласиться с аргументом Заявительницы о том, что эта норма сформулирована настолько неопределённо, что она не могла предвидеть её применимость в своём деле. Действительно, было бы не только неразумно, но и невозможно точно указать поведение, которое могло быть расценено как надругательство над могилой при различных обстоятельствах. Поэтому Суд приходит к выводу о том, что вмешательство в право Заявительницы на свободу выражения мнения соответствовало требованию, согласно которому оно должно быть основано на законе.
b) законная цель
103. Суд также соглашается с мнением Правительства о том, что применённая по отношению к Заявительнице мера преследовала законную цель защиты нравственности и прав других лиц.
c) необходимо в демократическом обществе
i) общие принципы
104. Свобода выражения мнения является одной из фундаментальных основ демократического общества и одним из основных условий его развития и самосовершенствования каждой личности. Как отмечено в пункте 2 статьи 10, она относится не только к той «информации» или тем «идеям», которые воспринимаются благосклонно или не считаются оскорбительными или незначительными, но и к тем, которые оскорбляют, шокируют или вызывают возмущение. Таковыми являются требования терпимости, плюрализма и широты взглядов, без которых «демократическое общество» невозможно (см. Хендисайд против Соединённого Королевства (Handyside v. the United Kingdom), 7 декабря 1976 г., §49, серия A, № 24; а также более недавний прецедент: Беда против Швейцарии (Bédat v. Switzerland), № 56925/08, (БП), § 48, 29 марта 2016 г.). Те, кто создают, исполняют, распространяют или демонстрируют произведения искусства, способствуют обмену идеями и мнениями, имеющими существенное значение для демократического общества. Отсюда вытекает обязательство государства не ограничивать их свободу выражения мнения ненадлежащим образом. Разумеется, деятели искусств и те, кто продвигает их творчество, не обладают иммунитетом от возможности ограничений, предусмотренных в пункте 2 статьи 10. Тот, кто реализует свободу выражения мнения, принимает на себя, как это прямо сказано в указанном пункте, «обязанности и ответственность»; объём последних будет зависеть от конкретной ситуации, в которой находится такое лицо, и используемых им средств (см., например, Ферайнигунг Бильдендер Кюнстлер против Австрии (Vereinigung Bildender Künstler v.Austria), № 68354/01, § 26, 25 января 2007 г.).
105. Задача Суда при реализации им своей контрольной функции состоит не в том, чтобы подменить собой компетентные национальные органы, а в рассмотрении в свете статьи 10 решений, принятых ими при реализации своих дискреционных полномочий. Это не означает, что контроль Суда ограничивается определением того, реализовало ли государство-ответчик свои дискреционные полномочия разумно, тщательно и добросовестно; задача Суда заключается в рассмотрении обжалуемого вмешательства в свете всего дела в целом и определении того, было ли оно «соразмерным законной преследуемой цели» и были ли основания, приводимые национальными властями в его оправдание, «релевантными и достаточными». При этом Суд должен удостовериться в том, что национальные власти применили стандарты, соответствующие закреплённым в статье 10 принципам, и, более того, что они основывались на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. постановление по делу Беда против Швейцарии (Bédat v. Switzerland), цитируемое выше, § 48).
106. Наконец, факторами, которые должны приниматься во внимание при оценке соразмерности вмешательства в свободу выражения мнения, гарантируемую статьёй 10, являются справедливость судебного разбирательства, предоставляемые процессуальные гарантии, а также характер и степень тяжести назначаемых наказаний (см. среди многих других прецедентов постановления по делам Бестры против Польши (Bestry v. Poland), № 57675/10, § 58, 3ноября 2015 г.; Меджлис Исламске Заеднице Брчко против Боснии и Герцеговины (Medžlis Islamske Zajednice Brčko and Others v. Bosnia and Herzegovina), №17224/11, § 118, 27 июня 2017 г.).
ii) применение вышеуказанных принципов к настоящему делу
107. Обращаясь к фактическим обстоятельствам настоящего дела, Суд отмечает, что Заявительница осуществила то, что она считала художественным перформансом, с целью выражения протеста против неразумного расходования природного газа государством, которое в то же время закрывало глаза на низкий уровень жизни ветеранов (см. пункт 87 выше). Если говорить более конкретно, она пожарила яичницу на пламени мемориала Вечного огня, организовала видеосъёмку своих действий, подготовила заявление с изложением своей позиции и выложила видео вместе с заявлением в интернет. Однако уголовное преследование Заявительницы было вызвано исключительно тем фактом, что она жарила яичницу на Вечном огне, что, по мнению национальных судов, представляло собой надругательство над Могилой Неизвестного солдата – преступление, предусмотренное Уголовным кодексом. Предъявленное ей обвинение не касалось ни последующего распространения соответствующего видео, ни содержания довольно саркастичного и провокационного текста, сопровождавшего это видео (см., в частности, пункт 7 выше).
108. Иными словами, Заявительница была осуждена не за выражение своих взглядов и даже не за выражение их в грубой форме. Её осуждение носило узкий характер и касалось определённых действий в определённом месте (ср. решение о приемлемости по делу Магвайр против Соединённого Королевства (Maguire v. the United Kingdom), № 58060/13, (реш.), 3марта 2015 г.). Более того, оно основывалось на общем запрете осквернения Могилы Неизвестного солдата, являющемся частью обычного уголовного закона.
109. Что касается справедливости судебного разбирательства и предоставленных процессуальных гарантий, Суд отмечает, что ничто в материалах дела не свидетельствует о том, что национальные суды ошибочно оценили фактические обстоятельства дела или неверно применили нормы национального законодательства. Более того, Суд отмечает, что национальные суды, уделив мало внимания мотивам, на которые ссылалась Заявительница, поскольку они не имели какого-либо значения для правовой квалификации её действий, приняли во внимание личные обстоятельства Заявительницы при назначении наказания. Что же касается ссылок Заявительницы на национальную судебную практику, касающуюся дел о надругательстве, отличавшихся от настоящего дела по своим фактическим обстоятельствам (см. пункт 50 выше), Суд не понимает, каким образом её осуждение противоречит этой практике.
110. Суд не может согласиться с доводом Заявительницы относительно того, что её поведение у мемориала не может быть разумным образом истолковано как пренебрежительное по отношению к памяти тех, в честь кого был воздвигнут мемориал. Если следовать её логике, единственное важное обстоятельство, касающееся Вечного огня, – это природный газ, необходимый для поддержания горения. Однако Вечный огонь представляет собой давнюю традицию, характерную для многих культур и религий, чаще всего подразумевающую увековечивание памяти о лице или событии общенациональной важности или служащую символом постоянного характера. Вечный огонь, на котором Заявительница жарила яичницу, представляет собой часть памятника солдатам, отдавшим свои жизни, защищая свою страну – и страну Заявительницы – во время Второй мировой войны. В распоряжении Заявительницы имелось множество возможностей для выражения своих взглядов или участия в настоящих протестах против политики государства в области использования природного газа или удовлетворения потребностей ветеранов войны без нарушения уголовного законодательства и без оскорбления памяти павших солдат и чувств ветеранов, права которых она, по её словам, намеревалась защитить.
111. Оценивая характер и тяжесть назначенного наказания, Суд хотел бы сослаться на своё заключение по делу о лишении осуждённого свободы за обливание краской статуи Ататюрка, согласно которому за мирное и ненасильственное выражение мнения, в принципе, не должно грозить наказание, связанное с лишением свободы (см. Мурат Вурал против Турции (Murat Vural v. Turkey), № 9540/07, § 66, 21 октября 2014 г.). Суд, однако, обращает внимание на тот факт, что, в отличие от указанного дела, по которому заявитель провёл за решеткой более тринадцати лет, Заявительница по настоящему делу была осуждена условно и не отбыла ни единого дня из назначенного ей срока лишения свободы (см. пункт 35 выше).
112. С учётом всех обстоятельств дела, Суд считает, что ограничение, ставшее предметом жалобы Заявительницы, было совместимо с её правом на свободу выражения мнения.
113. Поэтому Суд приходит к выводу о том, что нарушение статьи 10 Конвенции по настоящему делу не имело места.
III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
114. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
115. Заявительница потребовала выплаты ей 30 000 евро (EUR) в качестве компенсации морального вреда.
116. Правительство возражает против этого требования, считая его неоправданным и несоразмерно большим.
117. С учётом обстоятельств настоящего дела и характера признанных нарушений, Суд считает целесообразным присудить Заявительнице 4 000 евро в порядке компенсации морального вреда.
B. Расходы и издержки
118. Заявительница не выдвигала каких-либо требований по этой части, за исключением предоставления ей юридической помощи. Поэтому Суд не присуждает ей выплаты каких‑либо сумм.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
119. Суд считает целесообразным, чтобы процентная ставка при просрочке платежей была основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка, к которой следует добавить три процентных пункта.
НА ОСНОВАНИИ ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО СУД:
1. Единогласно объявляет жалобу приемлемой.
2. Единогласно постановляет, что не имело места нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении задержания Заявительницы.
3. Единогласно постановляет, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания Заявительницы под стражей с 29 мая по 17 июня 2011 г.
4. Единогласно постановляет, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.
5. Единогласно постановляет, что имело место нарушение пункта 5 статьи 5 Конвенции.
6. Четырьмя голосами против трёх постановляет, что не имело места нарушение статьи 10 Конвенции.
7. Единогласно постановляет:
a) что государство-ответчик должно выплатить в течение трёх месяцев с даты вступления постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 4 000 (четыре тысячи) евро, а также сумму любого применимого налога в качестве компенсации морального вреда, каковая сумма должна быть конвертирована в валюту государства‑ответчика по курсу, действующему на дату выплаты;
b)что с момента истечения вышеуказанных трёх месяцев до момента выплаты на суммы, указанные выше, выплачиваются простые проценты в размере предельной процентной ставки Европейского центрального банка в течение периода выплаты процентов с добавлением трёх процентных пунктов.
8. Единогласно отклоняет остальную часть требования справедливого возмещения со стороны Заявительницы.
Совершено на английском языке в письменном виде 27 февраля 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
Мариалена Цирли, секретарь секции Винсент А. Де Гаэтано, председатель
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Правила 74 Регламента Суда к настоящему постановлению прилагается совместное частично несовпадающее мнение судей Юдковской, Моток и Пацолаи.
СОВМЕСТНОЕ ЧАСТИЧНО НЕСОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ ЮДКОВСКОЙ, МОТОК И ПАЦОЛАИ
Мы полностью разделяем аргументацию и выводы, содержащиеся в постановлении, относительно статьи 5 Конвенции. Однако мы с уважением выражаем своё несогласие с выводами большинства, согласно которым в настоящем деле не были нарушены требования статьи 10 Конвенции.
Вне всякого сомнения, перформанс Заявительницы носил крайне провокационный характер, учитывая деликатность того, что связано с военными мемориалами. Однако твёрдая позиция этого Суда, заявленная более сорока лет назад в постановлении по делу Хендисайд против Соединённого Королевства ((Handyside v. the United Kingdom), 7 декабря 1976 г., серия A, № 24), заключается в том, что свобода выражения мнения «относится не только к той «информации» или тем «идеям», которые воспринимаются благосклонно и не считаются оскорбительными, или являются незначительными, но и к тем, которые оскорбляют, шокируют или вызывают возмущение у государства или любой группы населения».
Хотя мы признаём, что решения, касающиеся нападок на «давнюю традицию, характерную для многих культур и религий… и подразумевающую увековечивание памяти о лице или событии общенациональной важности» (пункт 110), непросты для любых судов, основания, приведённые национальными властями в оправдание наложенных на Заявительницу ограничений, не были, на наш взгляд, «релевантными и достаточными». В частности, мы не можем согласиться с тем, что национальные судебные власти применили принципы, лежащие в основе статьи 10, и что их решения были основаны на удовлетворительной оценке соответствующих фактических обстоятельств.
Прежде всего, мы считаем анализ, проведённый национальными судами, несостоятельным ввиду того, что в нём не были учтены цель пеформанса Заявительницы и его сатирический характер. Большинство судей полагает, что, поскольку Заявительница была осуждена только за то, что жарила яичницу на Вечном огне, а не за последующее распространение соответствующего видео и сопроводительного текста, нельзя сказать, что она была осуждена за выражение своих взглядов (см. пункт 107 постановления). Мы не можем согласиться с этой точкой зрения – она была осуждена именно за свой перформанс в целом. Двое сотрудников милиции, сделавшие замечание ей и её сообщницам относительно того, что их поведение недопустимо, не предприняли в связи с этим никаких мер до последующего распространения видео в интернете и поступления соответствующих жалоб.
Заявительница была членом художественной группы «Братство Св. Луки», известное своими провокационными публичными перформансами (пункт 6). Как она пояснила, целью их перформанса было привлечение общественного внимания к несоответствию между официозным пафосом, связанным с памятью о Второй мировой войне, и бедственным положением оставшихся в живых ветеранов этой войны. Вместе с другими участниками она старалась подчеркнуть поверхностный, как они считали, характер Вечного огня, который, отдавая дань уважения людям, павшим, защищая свою страну, не может помочь отчаянно нуждающимся ветеранам войны. Satura quidem tota nostra est – гласит знаменитое высказывание [Квинтилиана], описывая сложную природу этого литературного жанра. Сатира быстро распространилась на все формы художественного выражения, в основном в социально-политической сфере. Как остроумно заметил Станислав Ежи Лец в «Непричёсанных мыслях», «иногда сатире приходится возрождать то, что было уничтожено пафосом». Сатирический перформанс по определению включал в себя видеосъёмку процесса жарки яичницы для последующего выкладывания в интернет с соответствующими комментариями. Сняв и впоследствии распространив видео, дополненное песней и текстом, Заявительница и другие участники решили выразить свою критику с помощью грубой и дерзкой сатиры.
Подход этого Суда к свободе художественного протеста явно закреплён в его практике. В постановлении по делу Ферайнигунг Бильдендер Кюнстлер против Австрии (Vereinigung Bildender Künstler v Austria), № 68354/01, § 33, 25 января 2007 г.) Суд отметил, что
«сатира является формой художественного выражения и общественного комментария и с присущими ей свойствами преувеличения и искажения реальности естественным образом стремится провоцировать и агитировать. Соответственно, любое вмешательство в право художника [или кого-либо еще] на такое выражение необходимо изучить с особым вниманием».
(См. также Эон против Франции (Eon v. France), № 26118/10, § 60, 14 марта 2013 г.; и Алвеш да Силва против Португалии (Alves da Silva v. Portugal), № 41665/07, § 27, 20 октября 2009 г.). Такое особое внимание не было уделено Заявительнице, заявление которой в национальных судах о том, что уголовное разбирательство в отношении неё противоречило требованиям статьи 10, не было адекватным образом изучено. Большинство не придало значения протесту Заявительницы, указав – на удивление в поучительной манере, – что «в распоряжении Заявительницы имелось множество возможностей для выражения своих взглядов… в области использования природного газа или удовлетворения потребностей ветеранов войны» (в пункте 110), тем самым проигнорировав его содержание и цель.
Сатира Заявительницы достигла именно того эффекта, которого часто добивается это искусство: она перенесла внимание зрителя с объекта на его социальный контекст. Художественный жест может демонстрировать условность общепринятых ценностных границ, но не отвергает их. В контексте свободы слова Верховный суд США, вынося решение по знаменитому делу Техас против Джонсона (Texas v. Johnson), согласно которому осквернение американского флага пользуется защитой Первой поправки как выражение свободы слова, отметил, что «символизм – это примитивный, но эффективный способ распространения идей»[1]. В стремительно меняющемся мире не может вызывать удивления то, что лица, желающие привлечь внимание к определённой проблематике или высказать свое мнение, вынуждены прибегать к таким символическим действиям и демонстрациям, которые могут привлечь большее внимание и спровоцировать более широкое обсуждение, чем можно было бы достичь с помощью более конвенциональных и традиционных форм протеста. Взаимоотношения между искусством и выражением мнений сложны, и хотя искусство нельзя сводить к мнению, оно довольно часто бывает связано с выражением мнения.
В настоящем деле использование советской песни с повторяющимся припевом («И вновь продолжается бой») как саундтрека к видео также подчёркивает сатирический характер протеста, а его смысл очевиден: протестующие критикуют лицемерное, по их мнению, поведение властей, не желающих осознать, что бой уже давно закончился и настало время проявить реальную, а не иллюзорную заботу о тех, кто добился победы. Действия Заявительницы и её сообщников, вне всякого сомнения, привели к значительному конфликту и обидели многих из тех, кто узнал об этих действиях, вероятно, благодаря их предполагаемому дурному вкусу, но их цель была ровно противоположной; говоря словами Джорджа Оруэлла, «цель шутки состоит не в том, чтобы принизить человека, но в том, чтобы напомнить, что он уже и без того принижен».
Инцидент получил широкую огласку в СМИ и в интернете. Но следует учитывать, что шок и гнев людей были вызваны не мнениями Заявительницы, а тем, как она решила их выразить. К нашему сожалению, ни национальные суды, ни этот Суд никак не прокомментировали сатирический характер перформанса. Более того, национальные суды почти не уделили внимания мотивам, которыми, по её словам, руководствовалась Заявительница, поскольку они не имели значения для юридической квалификации её действий, несмотря на то, что небольшие возможности, предоставляемые пунктом 2 статьи 10 для ограничений свободы выражения мнений в области политических высказываний или обсуждений, требовали от них учесть структуру перформанса в целом и осуществить достаточно тщательный анализ на предмет баланса [конкурирующих ценностей] на основе критериев, выработанных в прецедентном праве Суда. В постановлении по делу Мурат Вурал против Турции (Murat Vural v. Turkey), на которое ссылается настоящее постановление, Суд указал, что
«при принятии решения о том, подпадает ли то или иное действие или поведение под действие статьи 10 Конвенции, необходимо оценить характер такого действия или поведения, в частности, рассмотрев с объективной точки зрения его выразительные средства, а также цель или намерение лица, совершающего соответствующее действие или допускающего соответствующее поведение».
Этот подход, несомненно, должен использоваться не только при определении применимости статьи 10, но и при оценке того, имело ли место нарушение её требований.
Наконец, этот Суд уже указывал, что применение уголовного наказания за такое поведение, как поведение Заявительницы в настоящем деле, с большой долей вероятности приводит к «охлаждающему эффекту» для сатирических форм выражения мнений по актуальным вопросам. Такие формы выражения мнения сами по себе могут играть очень важную роль для открытого обсуждения общественно значимых вопросов, которое является неотъемлемой чертой демократического общества (см. постановление по делу Эон против Франции (Eon v France), цитируемое выше, § 61).
Как указывал Суд в постановлении по делу Мурата Вурала, «за мирное и ненасильственное выражение мнения не должно грозить наказание, связанное с лишением свободы». В этом деле даже наказуемое в уголовном порядке причинение ущерба, а именно обливание статуи краской, не было признано «достаточно тяжким для применения наказания, связанного с лишением свободы». В постановлении по делу Дмитриевский против России (Dmitriyevskiy v. Russia), № 42168/06, § 117, 3 октября 2017 г.) Суд счёл, что осуждение журналиста за возбуждение ненависти или вражды и назначенное ему наказание в виде двух лет лишения свободы условно с четырёхмесячным испытательным сроком было нарушением статьи 10, так как «и признание Заявителя виновным, и суровость наказания могли оказать охлаждающий эффект на осуществление журналистской свободы выражения мнения». Мы видим определённую непоследовательность в озабоченности Суда «суровостью» условного наказания в деле Дмитриевского и позиции большинства по отношении к такой же санкции в настоящем деле, где Заявительница не причинила какого-либо уголовно наказуемого ущерба и не нарушила общественного порядка.
Суммируя вышесказанное, в свете отсутствия адекватной оценки национальными властями перформанса Заявительницы с точки зрения статьи 10 Конвенции и полного игнорирования его сатирического характера, а также учитывая непропорциональность назначенного наказания, мы полагаем, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 10.
В порядке общего замечания нам хотелось бы отметить, что настоящее постановление неизбежно ставит вопрос о том, насколько далеко может зайти Договаривающаяся сторона в криминализации оскорбления памяти и в отведении специальных мест и сооружений как «запретных» для реализации гражданами своего права на протест и выражение мнения, не нарушая при этом требований статьи 10[2]. Существует реальный риск «размывания» права граждан высказывать свои мнения и протестовать мирными, хотя и неоднозначными, способами.
___________
[1] 491 U.S. 397, 405 (1989), со ссылкой на дело Совет по образованию штата Западная Вирджиния против Барнетта (West Virginia State Board of Education v. Barnette) 319 U.S. 624, 632 (1943). Заявитель по делу Джонсона был осуждён за осквернение почитаемого объекта в соответствии с законодательством штата Техас (Tex. Penal Code Ann. § 42.09(a)(3) (1989)). В соответствии с этим законодательством «“осквернение” означает порчу, повреждение или нанесение иного физического вреда [предмету] таким образом, что это заведомо серьёзно оскорбит лицо или лиц, которые с большей долей вероятности будут наблюдать такие действия или узнают об их совершении».
[2] Этот вопрос обсуждается в совпадающих мнениях судьи Шайо по делу Мурат Вурал против Турции (Murat Vural v. Turke)y и судьи Пинто де Альбукерке по делу Фабер против Венгрии (Faber v. Hungary).
