В Калининграде оглашен приговор по делу издателя и журналиста газеты «Тридевятый регион» Бориса Образцова. За то, что он назвал в своей публикации представителей Русской православной церкви «трансвеститами» и «рейдерами», журналист должен будет выплатить штраф в размере 110 тысяч рублей. Ситуацию комментирует директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова.
Как сообщает «Газета. Ру», уголовное дело по ч. 1 ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства) против Образцова было возбуждено в марте 2011 года.
Тогда в Следственный комитет Калининградской области обратился бывший пресс-секретарь калининградской полиции Максим Макаров с жалобой на авторскую колонку Бориса Образцова в газете «Тридевятый регион». Издание перепечатало статью из «Независимой газеты» под названием «Духовный регламент прет-а-порте» . Речь в тексте шла о заявлении главы синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества Московского патриархата протоиерея Всеволода Чаплина о необходимости введения «общероссийского дресс-кода». Эту перепечатку в весьма фамильярном тоне и прокомментировал Образцов. В итоге составом преступления, по данным следствия, стали четыре высказывания автора колонки: «По-моему, религия – это сочетание лохов, которых разводят, и подонков, стоящих во главе любой религиозной организации»; «Всегда с большим подозрением относился к этим бородатым трансвеститам»; «Думаю, в ответ на церковный бред стоит потребовать от ряженых перестать, наконец, облачаться в женское, отрезать бороды и не увешивать себя разными побрякушками» и «Но когда рейдеры в рясах начинают захватывать общенародную собственность, а потом еще и всем диктовать, как одеваться и что говорить, – тут уже я против и такой религии, и таких ее представителей».
В Русской православной церкви (РПЦ) с приговором согласились. Руководитель отдела коммуникаций Калининградской епархии РПЦ Михаил Селезнев кратко прокомментировал это дело: «За свои слова надо отвечать».
Еще до вынесения приговора протоиерей Всеволод Чаплин заявил «Ленте.ру» : «По-человечески у меня к этому человеку претензий нет – я всем все прощаю. Но он оскорбил чувства верующих и должен за это ответить. Совершено преступление, которое должно быть наказано. О снисхождении может идти речь только в том случае, если он раскается и признается, что был неправ и нанес людям оскорбление». Виновник бед Образцова Максим Макаров остался доволен приговором: «Принято, по-моему, очень справедливое решение. Сажать этого человека в колонию было не нужно, чтобы он не чувствовал себя мучеником и его в качестве страдальца не пропагандировали подобные ему люди», – цитирует «Интерфакс-Религия» .
Сам Образцов считает, что его критические слова о церкви привлекли столько внимания не просто так. «Это просто мелкая месть за то, что я выступаю против незаконного присвоения РПЦ множества объектов в Калининградской области», – считает журналист. Противостояние Образцова и церкви началось несколько лет назад, когда РПЦ стала претендовать на различные здания в Калининграде и области, информирует «Лента.ру». Ранее Образцов уже судился с церковью, заявляя о незаконности передачи в ее собственность орденских замков, лютеранских кирх и земельных участков «религиозного назначения», но проиграл процесс, сообщают «Известия» .
По новому делу издатель калининградской газеты своей вины не признал. Он заявил, что «готов и сегодня подписаться под каждым напечатанным им ранее словом». Кроме того, Борис Образцов пообещал продолжить борьбу с РПЦ «с целью принуждения ее к отделению от государства и соблюдению Конституции и законов РФ», передает «Лента.ру».
Как сообщает «Интерфакс» , осужденный собирается оспаривать решение Ленинградского районного суда Калининграда во всех вышестоящих инстанциях, так как «не намерен отказываться от своих суждений и убеждений». Он расценивает судебный процесс как «попытку надавить на него и заставить отказаться от своих убеждений».
«Европейская конвенция защищает не только высказывания, которые воспринимаются благожелательно, но и те, которые шокируют или вызывают возмущение. Ограничение права на свободное выражение своего мнения возможно только при наличии насущной общественной потребности при условии, что такое ограничение пропорционально цели и необходимо в демократическом обществе. Из комментария Образцова видно, что он высказывается не о православной вере вообще, а о деятельности конкретной организации – РПЦ: «именно к РПЦ есть масса вопросов. Почему именно этой общественной организации…». Следовательно в данном случае нельзя говорить о возбуждении вражды по религиозному признаку, а речь идет о критике общественной организации, что не может быть основанием преследования по статье 282 УК», – заявил в беседе с «Открытым информационным агентством» правовой аналитик ассоциации «АГОРА» Дамир Гайнутдинов.
Комментарий директора Центра защиты прав СМИ Галины Араповой:
Журналист Образцов с форматом использованной лексики очевидно переступил грань допустимой критики. Но его высказывания, ставшие по форме достаточно обидными, по содержанию вряд ли тянут на разжигание розни. Есть крайне резкий, нарушающий этику текст, вполне тянущий на наказание (например, административное, если бы таковое было). Но не на «уголовку» – это очевидный перебор.
Хорошо, что журналисту в качестве наказания дали штраф, причем практически по нижней границе для этой статьи (она предусматривает минимум в 100 тысяч, ему присудили 110). Это довольно гуманно и отчасти демонстрирует позицию судьи, который фактически показал, что не согласен с обвинением, но ссориться с ним не хочет. К тому же не в практике у нас оправдательные приговоры по 282-й – их менее 1%. И все же теперь у человека есть судимость. А это общественное клеймо и масса вытекающих из этого неприятностей. Не говоря уже о том, что этот приговор лег в копилку формирующейся судебной практики, как мы видим, весьма негативной.
При этом объективно РПЦ ведь от выступления Образцова никак не пострадала – реального ущерба нет. Нет столкновений с противниками церкви на фоне этой публикации, нет усиления противостояния с другими конфессиями и проявлений агрессии по отношению к православным и священнослужителям, нет оттока прихожан, ослабления влияния РПЦ. В чем состоит разжигание розни, где тот уровень общественной опасности, который требует уголовного преследования? Получается, что разжигание розни выразилось в том, что крайне резкими словами Образцов высказал свое мнение о несогласии с внешней политикой церкви?
Этот приговор суда – ошибочный и весьма опасный, на мой взгляд, прецедент. Вполне можно было использовать другие доступные меры реагирования: например, внесудебные, начиная с права на ответ (ст. 46 закона «О СМИ»), обращения в Общественную коллегию по жалобам на прессу (с огромным потенциалом «пиара» после этого). Из судебных – иск о защите репутации по ст. 152 ГК от РПЦ, возможно даже и дело по оскорблению по ст. 130 УК, хотя даже это спорно.
Да, можно спорить о юридической квалификации действий Образцова, и говорить «спасибо, что вообще не посадили», но все же уголовное преследование здесь – слишком жесткая форма реагирования, несоразмерная тому, что совершил журналист. К тому же следует учитывать, что у нас ст. 282 УК РФ в последние годы применяется к журналистам, как правило, в ситуациях, когда нужно заткнуть рот критикующему власть, либо другие влиятельные общественные и государственные институты. В последнее время это с успехом делают, используя механизм привлечения к ответственности по этой статье за опубликовании экстремистских материалов, якобы разжигающих социальную рознь. Причем под этим понимают критику в адрес самых невероятных социальных групп: «сотрудники милиции», «сотрудники местной администрации республики Марий Эл». Были прецеденты, когда социальную рознь в тексте нашли в адрес «работников загса», «хозяев жизни» и даже «сотрудников ВЧК, НКВД и КГБ». Кажется нелепым? Пожалуй. Но это было бы смешно, если бы не кону не стояли судьбы конкретных журналистов и редакций, их право высказаться с непопулярными идеями в противовес общему хору, воспевающему нынешнюю номенклатуру. То есть на кону – право на свободу выражения мнения, отличного от привычного, желательного, не вызывающего недовольства.
Эту же статьи сейчас применили к журналисту за его резкие высказывания против главенствующей в стране церкви. Вот и возникает вопрос – а почему избрали сразу самую жесткую форму ответственности – уголовную, почему не попытались найти баланс между уважением к религиозным чувствам верующих и правом на свободу выражения мнения?
Все это вызывает сомнения в том, что и в тут уголовная ответственность была мерой объективного и взвешенного наказания провинившегося перед законом, а не удобным механизмом, который уже зарекомендовал в делах против журналистов как применяемый репрессивно и зачастую непрофессионально. И раз у нас нет нормальной, качественной правовой практики применения этой нормы, уж лучше ее тогда не трогать и использовать другие доступные менее противоречивые механизмы реагирования.
У меня нет сомнений в том, что журналист преступил грань допустимой критики и использовал лексику, граничащую с оскорбительной. Но я все же сомневаюсь, что была острая необходимость именно в уголовном преследовании. И вообще, насколько адекватна такая реакция государства, как привлечение к уголовное ответственности (вплоть до лишения свободы) за правонарушение совершенное словом? Это сложная проблема, граничащая с активно обсуждаемой темой декриминализации диффамации, то есть необходимостью отмены уголовной ответственности за преступления, против репутации лица, за преступления, также совершаемые словом (клевета и оскорбление). В том, что касается «разжигания розни», инициатив отмены уголовной ответственности за такое преступление нет. Нет и заменяющей ее административной ответственности, да и во многих европейских странах такая же ситуация. Может быть это и правильно, поскольку общественная опасность в этой сфере существенно выше, чем в клевете и оскорблении, направленных против конкретного человека.
Но весь дьявол в деталях, как говорится. В каких ситуациях, применяется эта норма? Какого рода должно быть высказывание и при каких обстоятельствах оно должно быть выражено и к каким негативным последствиям привести, чтобы человека привлекли к уголовной ответственности? И вот здесь весьма полезно было бы мнение коллег журналиста, органов саморегулирования медиасообщества. А оно, похоже, молчит. А что не регулирует профессиональное сообщество – регулирует государство, и уже так, как выгодно и как хочется ему.
В высказываниях Образцова усматривается злоупотребление свободой выражения мнения. Есть крайне резкая критика деятельности РПЦ и необоснованные выпады в адрес священнослужителей с использованием обидной, оскорбительной лексики. Высокий негативный эмоциональный фон текста показывает, что автор выражает свою неприязнь, сильную антипатию и переходит в этом допустимую грань мотивированной критики, цивилизованной дискуссии. И все же в этих высказываниях нет, на мой взгляд, признаков разжигания розни, нет призывов к насилию. Автор не привлекает в свои ряды, не призывает к агрессии, не противопоставляет РПЦ другим религиозным группам. А в этом и должен заключаться умысел (цель на разжигание, на провоцирование насильственных действий, а не просто высказывание своей антипатии в резкой форме) как обязательный элемент состава преступления. Для признания этих действий уголовным преступлением, по моему мнению, кроме возмущения религиозной общественности и служителей церкви, должна быть, по крайней мере, реальная угроза серьезных негативных общественных последствий. Вряд ли прочитав мнение Образцова противники РПЦ вдохновятся и пойдут громить церкви.
Текст Образцова, конечно, достоин критики с точки зрения избранной формы выражения мнения, такой формат можно осудить. Нельзя поддерживать иллюзию свободы говорить что угодно и в какой угодно форме, особенно когда речь идет о таких щепетильных сферах, как вероисповедание. Но даже осуждая такую лексику в рамках обсуждения щекотливой темы, необходимо все же назначать адекватное наказание, пропорциональное совершенному нарушению. В этом деле, несмотря на штраф фактически по нижней границе «вилки», сам выбор уголовного преследования является уже довольно жестким, нарушающим принцип пропорциональности и обоснованности наказания за совершенное деяние. А ведь прокурор просила реальный срок! Что лишний раз доказывает: наши правоохранительные органы ничего в праве на свободу выражения мнения и необходимости соблюдения баланса не понимают.
Стоит обратить внимание, что в УК во многих случаях действия, совершенные с использованием СМИ (та же клевета, оскорбление), наказываются более жестко. И это фактически означает, что если неаккуратно выскажется журналист, то он обречен понести наказание существенно более тяжкое, чем обыватель в аналогичной ситуации. Просто потому что он высказался в газете, а не на многотысячном митинге, например. И не важно, что у газеты может быть маленький тираж, а конкретную статью прочитали человек 10–20. Хотя во многих случаях сила публичного выступления перед толпой гораздо более сильная, чем у статьи в газете. Но законодатель свой выбор сделал – журналистов наказывают строже. А на мой взгляд, это неправильно, не всегда оправдано. Если нарушены нормы профессиональной этики, что в случае с Образцовым безусловно имеет место, то и наказание должно быть сопоставимым. Жесткость должна быть мотивирована и сбалансирована необходимостью именно такой, а не какой-либо иной меры наказания и интересами нашего общества. У меня большие сомнения в том, что этот баланс в данном деле соблюден».
