САНОМА УИТГЕВЕРС Б.В. против НИДЕРЛАНДОВ (Sanoma Uitgevers B. V. v. Netherlands)

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Большая палата

ДЕЛО «САНОМА УИТГЕВЕРС Б.В. против НИДЕРЛАНДОВ»

(Sanoma Uitgevers B. V. v. Netherlands)

(Жалоба № 38224/03)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Страсбург

14 сентября 2010 г.

Данное постановление является окончательным, но его текст может подвергнуться редакторской правке.

В деле Санома Уитгеверс Б.В. против Нидерландов, Европейский Суд по правам, заседая Большой Палатой, в состав которой вошли:

            Жан-Поль Коста, председатель,
            Христос Розакис,
            Николас Братца,
            Пер Лоренсен,
            Франсуаза Тюлькенс,
            Карел Юнгвирт,
            Райт Марусте,
            Ханлар Гаджиев,
            Эгберт Мийер,
            Сверре Эрик Йебенс,
            Драголюб Попович,
            Марк Виллигер,
            Изабель Берро-Лефевр,
            Пааиви Хирвелаа,
            Георг Николау,
            Здравка Калайджиева,
            Михай Поалелунджь, судьи,
и Майкл О’Бойл, заместитель юриста секции,

проведя 6 января и 7 июля 2010 г. года тайное совещание,

вынес следующее постановление, которое было принято в последний указанный день:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было начато после подачи жалобы (№38224/03) против Королевства Нидерланды в соответствии со Статьей 34 Конвенции о защите прав и основных свобод человека («Конвенция») компанией с ограниченной ответственностью (besloten vennootschap met beperkte aansprakelijkheid), зарегистрированной по законам Нидерландов, Санома Уитгеверс Б.В. («Компания-заявитель»), 1 декабря 2003 г.

2. Интересы Компании-заявителя перед Большой Палатой представляли г-н O.M.Б.Дж. Волгенант и г-н И.Дж. де Врэ, адвокаты, практикующие в Амстердаме. Интересы голландского правительства («Правительство») представлял его уполномоченный г-н Р.А.А Бокер из министерства иностранных дел.

3. Компания-заявитель утверждала, в частности, что её право по Статье 10 Конвенции было нарушено в результате принуждения к разглашению информации, позволявшей установить источники журналистской информации.

4. Жалоба была передана в Третью Секцию Суда (Правило 52 § 1 Регламента Суда). 23 марта 2006 г. председатель Третьей секции принял решение об извещении Правительства о жалобе. Было также решено рассмотреть обстоятельства жалобы одновременно с вопросом о приемлемости (Статья 29 § 3). 31 марта 2009 г. Палата этой Секции, в состав которой вошли Жосеп Касадеваль, председатель, Корнелиу Бирсан, Альвина Гюлумян, Эгберт Мийер, Инета Зиемеле, Луис Лопес Герра, Энн Пауэр, судьи, и Сантьяго Квесада, юрист секции, единогласно объявила жалобу приемлемой и четырьмя голосами против трёх постановила, что нарушения Статьи 10 Конвенции не было. Особое мнение судьи Энн Пауэр, к которому присоединились судьи Альвина Гюлумян и Инета Зиемеле, было приложено к данному постановлению.

5. 14 сентября 2009 г. комитет Большой Палаты удовлетворил запрос Компании-заявителя о передаче дела на рассмотрение в Большую Палату в соответствии со Статьёй 43 Конвенции.

6. Состав Большой Палаты был определён в соответствии с положениями Статьи 27 §§ 2 и 3 Конвенции и Правилом 24 Регламента Суда. На окончательном совещании запасной судья Михай Поалелунджь заменил Небойшу Вучинича, который не смог принять участие в дальнейшем рассмотрении дела (Правило 24 § 3).

7. Компания-заявитель и Правительство подали свои письменные замечания по существу дела. Кроме этого, комментарии третьей стороны были получены от организации Центра защиты прав СМИ (MMDC Russia), Комитета защиты журналистов (CPJ USA), организации «Артикль 19» (Article 19, UK), группы компаний «Гардиан Ньюз энд Медиа Лтд.» и правозащитной организации Open Society Justice Initiative (USA), получивших разрешение председателя представить свои письменные замечания (Статья 36 § 2 Конвенции и Правило 44 § 2).

8. Публичное слушание состоялось в Страсбурге во Дворце прав человека, Страсбург 6 января 2010 г. (Правило 59 § 3).

Перед Судом предстали:

(a)  со стороны Правительства
г-н Р.A.A. Бокер, министерство иностранных дел,    уполномоченный,
г-жа T. Дофейде, министерство юстиции,
г-жа Я. Яригзма, прокуратура,                                     консультанты;

(б)  со стороны Компании-заявителя
г-н   O.M.Б.Дж. Волгенант, адвокат,
г-н   И.Дж. де Врэ, адвокат,                                         представители,
г-н   T. Брёкхуисен, главный редактор,
г-жа Ф. Глазенбург, помощник главного редактора,
г-н   Й. Янсен, юрист компании,                                консультанты.

Суд заслушал обращения г-на Волгенанта, г-на Брёкхуисена, г-на де Врэ и г-на Бокера, а также их ответы на вопросы судей.

Затем Суд предложил Компании-заявителю представить письменный ответ на утверждение, сделанное во время слушания уполномоченным Правительства. Ответ Компании-заявителя был получен 21 января 2010 г.

ФАКТЫ

I. Обстоятельства дела

A. Предыстория

1. Компания-заявитель

9. Компания-заявитель расположена в Хоофддорпе. Действует в области издания и реализации журналов, включая еженедельник Autoweek («Автонеделя») для читателей, интересующихся транспортными средствами.

2. Гонка по городу

10. 12 января 2002 г., в промышленной зоне на окраине г. Хоорн была проведена нелегальная гонка. Журналисты Autoweek присутствовали на этой гонке по приглашению её организаторов.

11. Компания-заявитель сообщила о том, что журналистам была предоставлена возможность фотографировать гонку, участвовавшие автомобили и людей при условии неразглашения имён всех участников. Правительство, со своей стороны, оспаривает наличие какого-либо соглашения, к которому присоединилось бы более, чем небольшое число организаторов или участников.

12. Гонка по городу была прекращена полицейскими, которые находились на месте и в конечном итоге вмешались в её ход. Никто не был задержан.

13. Компания-заявитель была намерена опубликовать статью о нелегальных автогонках в Autoweek № 7/2002 от 6 февраля 2002 г. Эта статья должна была сопровождаться фотографиями гонки по городу 12 января 2002 г. Предполагалось, что эти фотографии будут отредактированы таким образом, чтобы участвующие машины и людей было невозможно узнать, обеспечивая тем самым анонимность участников гонки. Компания-заявитель сохранила оригиналы фотографий на CD-ROM, который находился в редакции другого журнала, издаваемого Компанией-заявителем (не Autoweek).

14. В дальнейшем полиция и следственные органы получили основания подозревать, что один из автомобилей, участвовавших в гонке по городу, был ранее использован как таран при совершении ограбления 1 февраля 2001 г. (см. пункты 27-29 ниже).

Б. Требования о выдаче указанного CD-ROM, изъятие CD-ROM и последовавшие разбирательства

1. Требования о выдаче указанного CD-ROM и изъятие CD-ROM

15. Утром в пятницу 1 февраля 2002 г., офицер полиции связалась с редакцией Autoweek по телефону и потребовала предоставления в распоряжение полиции всех фотографических материалов, касавшихся гонки по городу 12 января 2002 г. Сотрудник редакции, а именно главный редактор отдела репортажей (chef reportage), которому позвонила этот офицер полиции, ответил ей, что это требование не может быть выполнено, потому что журналисты получили разрешение снимать эту гонку только при условии сохранения анонимности её участников. Главный редактор отдела репортажей также сообщил этому офицеру полиции о том, что, по его мнению, пресса обладает значительной степенью защищённости от подобных претензий и посоветовал ей обратиться в редакцию в письменном виде.

16. Днём 1 февраля 2002 г., в 14:30, редакцию Autoweek посетили два полицейских детектива и после неудачных попыток получить упомянутые фотографии вручили главному редактору Autoweek повестку на основании статьи 96a УПК (Wetboek van Strafvordering). Эта повестка была выдана прокуратурой Амстердама; в ней содержалось распоряжение Компании-заявителю о выдаче, в рамках уголовного расследования преступлений, предусмотренных статьями 310-312 УК (Wetboek van Strafrecht), в отношении неуказанного лица, фотографий, сделанных 12 января 2002 г. во время нелегальной гонки по городу в г. Хоорн, и всех сопутствующих материалов. От имени Компании-заявителя, главный редактор Autoweek г-н Брёкхуисен отказал в выдаче фотографий, считая это нарушением обязательства, взятого на себя журналистами перед участниками гонки в отношении сохранения их анонимности.

17. Позднее в этот день состоялся телефонный разговор между двумя сотрудниками прокуратуры, с одной стороны, и юристом Компании-заявителя г-ном Янсеном. Сотрудники прокуратуры сообщили г-ну Янсену, что передача фотографий была «вопросом жизни и смерти». Никаких других объяснений не последовало, и требование г-н Янсена о предоставлении письменного подтверждения того, что дело касалось «вопроса жизни и смерти» было оставлено без внимания.

18. Детективы и сотрудники прокуратуры угрожали г-ну Брёкхуисену задержанием на время выходных 2 и 3 февраля или даже дольше за действия в нарушение статьи 184 УК, а именно отказ от выполнения официального распоряжения (ambtelijk bevel), опечатыванием и обыском всего помещения Компании-заявителя, если понадобится, в течение всех выходных или дольше, и изъятием всех компьютеров. Обыск повлёк бы за собой финансовый ущерб Компании-заявителю поскольку, во время выходных планировалась подготовка к публикации на тему свадьбы кронпринца Нидерландов, которая была намечена на 2 февраля 2002 г.

19. 1 февраля 2002 г. в 18:01, г-н Брёкхуисен был арестован по подозрению в нарушении статьи 184 УК. Его не отвезли в отделение полиции, а оставили в помещении редакции Компании-заявителя. В 22:00, после того как прокурор Амстердама прибыл в редакцию и встретился с г-ном Брёкхуисен, последний был отпущен.

20. Затем Компания-заявитель провела совещание со своим юристом, г-ном С. и другим адвокатом, г-ном Д., специалистом по уголовно-процессуальным вопросам. В определённый момент указанный CD-ROM был перенесён в офис адвокатов в тайне от прокуратуры и следователей полиции. После этого сотрудники прокуратуры и другие причастные лица побывали в офисах адвокатов.

21. Г-н Д. имел беседу с представителями прокуратуры в течение около двух часов, начиная с 23:15. Учитывая, что требовалась судебная санкция, он получил согласие сотрудников прокуратуры на обращение к дежурному судебному следователю (rechter-commissaris) Областного суда Амстердама (rechtbank) с просьбой о вмешательстве в ход расследования. С судьёй связались по телефону. После бесед с г-ном Д. и одним из представителей прокуратуры судебный следователь высказал мнение о том, что интересы уголовного расследования перевешивали журналистские привилегии Компании-заявителя. Признав с самого начала, что по закону он не обладал всеми полномочиями при разрешении подобной ситуации, он, вместе с тем, заявил, что имеет право на выдачу распоряжения об изъятии и даже обыске офисов и был готов сделать это.

22. 2 февраля 2002 г. 1:20 ночи, Компания-заявитель, через г-д С. и Д. против своей воли передала CD-ROM с фотографиями сотрудникам прокуратуры, которые оформили его изъятие. В тексте расписки в получении, выданной офицером полиции, этот диск описывался как CD-ROM в изготовленной на заказ упаковке, на которой было написано от руки «Фото несанкционированных гонок по городу, ANWB [Королевская туристическая ассоциация Нидерландов] водительский тренажёр, мотоцикл с коляской и гробом». В расписке было указано, что г-н С. передал CD-ROM под протестом.

2. Разбирательства в Областном суде

23. 15 апреля 2002 г. Компания-заявитель подала жалобу по статье 552a УПК, требуя отмены правомочности изъятия и возвращения CD‑ROM, распоряжения в адрес полиции и следственного отдела об уничтожении копий с данными, записанными на этом CD-ROM, а также судебного запрета на использование информации с этого CD-ROM полицией и следственным отделом.

24. 5 сентября 2002 г. в Областном суде состоялось слушание, во время которого представитель прокуратуры объяснил причины, по которым была необходима выдача фотографий. Обжалованная повестка была выдана в контексте уголовного расследования в отношении серьёзных преступников, которые вырывали банкоматы из стен с помощью одноковшового погрузчика, и были основания полагать, что автомобиль, принимавший участие в гонке по городу, мог привести к тем, кто совершал эти грабежи.

25. В своём решении от 19 сентября 2002 г. Областной суд удовлетворил запрос на отмену правомочности изъятия CD-ROM и его возвращение Компании-заявителю, т.к. интересы расследования этому не противоречили. Суд отклонил оставшуюся часть жалобы Компании-заявителя. Он расценил изъятие как законное, считая в этой связи, что издательство/журналиста нельзя рассматривать как лицо, обладающее привилегией отказа от раскрытия информации (verschoningsrecht) по статье 96a УПК. В соответствии с буквой закона, лица, о которых идёт речь в статье 218 УПК как обладающих привилегией не раскрывать информацию, – это, среди прочих, общественные нотариусы, адвокаты и врачи. Суд полагал, что право на свободное выражение мнения, гарантированное в Статье 10 Конвенции, включало в себя право на беспрепятственное получение новых сведений (recht van vrije nieuwsgaring), которое, следовательно, заслуживало защиты закона, если только его не перевешивал другой интерес. Суд постановил, что в настоящем деле, интерес уголовного расследования перевешивал право на свободное получение новых сведений, поскольку, как объяснил представитель прокуратуры во время слушания, данное расследование не касалось неразрешённой гонки по городу, в контексте которой было дано обязательство защиты источников, а других серьёзных преступлений. Поэтому Областной суд придерживался мнения о том, что в данном деле сложилась ситуация, в которой защитой журналистских источников следует пожертвовать в интересах расследования, тем более что обязательство перед журналистским источником касалось гонки по городу, тогда как расследование этой гонки не касалось. Суд расценил как установленный факт то обстоятельство, что данные, хранившиеся на CD-ROM, были использованы для расследования серьёзных преступлений, и что представитель прокуратуры ясно сообщил о том, что эти данные были полезны для упомянутого расследования, поскольку все прочие пути расследования ни к чему не привели. Поэтому суд пришёл к заключению о том, что принципы соразмерности и субсидиарности были соблюдены, и что по этой причине вмешательство было оправдано. Областной суд не расценил акт изъятия как поспешный, хотя если бы сотрудники полиции и прокуратуры вели себя более тактично, то это могло предотвратить возникновение излишней напряжённости в этом деле.

3. Разбирательства в Верховном Суде

26. Компания-заявитель подала апелляцию по вопросам права в Верховный Суд (Hoge Raad), который on 3 июня 2003 г. принял решение, объявив её неприемлемой. Верховный Суд постановил, что, поскольку Областной суд принял жалобу Компании-заявителя в той части, которая касалась требования об отмене конфискации и возвращения CD-ROM, Компания-заявитель больше не была заинтересована в своей апелляции в отношении постановления от 19 сентября 2002 г. Сославшись на свою более раннюю практику (Верховный Суд, 4 октября 1988 г., Nederlandse Jurisprudentie (Судебные отчёты Нидерландов (NJ)) 1989, № 429, и Верховный Суд, 9 января 1990, NJ 1990, № 369), он постановил, что это заключение не могло изменить и то обстоятельство, что в жалобе – помимо требования о возвращении CD-ROM, также содержалось требование о выпуске судебного распоряжения об уничтожении всех распечаток и копий этого CD-ROM и запрете на использование данных, собранных с помощью этого CD-ROM: ни в статье 552a, ни в каком-либо другом положении УПК не говорится о возможности принятия деклараторного решения о том, что конфискация или использование конфискованного предмета было незаконно после того, как этот предмет был возвращён.

В. Фактическая информация, представленная Правительством в Суд

27. Распоряжение, выпущенное по статье 96a УПК, было тесно связано с уголовным расследованием серии таранов с целью ограбления, произошедших 20 сентября 2001 г., 6 ноября 2001 г. и 30 ноября 2001 г. Во время этих происшествий злоумышленники с помощью одноковшового погрузчика вырывали банкоматы из стен, на которых они крепились. Была составлена группа подозреваемых, основными из которых являлись A. и M.

28. Из телефонного разговора с участием M, прослушанного в ходе расследования этих налётов 12 января 2002 г., выяснилось, что ранее в этот же день M. и A. участвовали в нелегальной гонке в Хоорне на автомобиле Ауди RS4.

29. 1 февраля 2002 г. был совершён ещё один такой налёт. Во время него преступники угрожали случайному свидетелю огнестрельным оружием. Протаранив стену, они сорвали банкомат и увезли его на грузовике, непосредственно за которым двигался Ауди RS4. Полицейские, которых уже известили о происшествии, видели, как грузовик остановился и его водитель пересел в Audi, который затем отъехал с тремя человеками внутри. Полиция начала преследование, но Ауди набрал скорость свыше 200 км/ч и скрылся.

II. Применимое национальное и международное законодательство и практика

A. Уголовно-процессуальный кодекс

1. Статья 96a УПК

30. В статье 96a УПК говорится следующее:

“1. Если есть подозрения в совершении преступления, предусмотренного по статье 67 § 1, следователь может распорядиться о выдаче гражданином предмета, если есть основания полагать, что подлежащий изъятию предмет находится у данного гражданина.

2. Подобное распоряжение не может быть выпущено в отношении подозреваемого лица.

3. Учитывая существование права на отказ от дачи показаний, распоряжение такого рода не обязаны выполнять следующие категории лиц:

a. лица, указанные в статье 217;

б. лица, указанные в статье 218, в той степени, в которой выдача ими предметов нарушает их обязательства по сохранению конфиденциальности;

в. лица, фигурирующие в статье 219, в той степени, в которой выдача ими предметов подвергает их или их родственников риску судебного преследования за совершение уголовного преступления…»

31. Статья 67 § 1 УПК включает в себя список преступлений, в отношении которых может быть отдано распоряжение о содержании под стражей. Сюда, среди прочего, относятся преступления, предусмотренные статьями 310-312 УК (кража, кража с отягчающими обстоятельствами и грабёж).

32. Невыполнение распоряжения по статье 96a является преступлением, предусмотренным (применимой в данном деле) статьёй 184 (невыполнение официального распоряжения) УК. Это является преступлением, преследуемым по обвинительному акту (misdrijf), и предполагающее наказание до трёх месяцев лишения свободы или штраф.

33. К категории лиц, которые в соответствии со статьями 217-219 УПК, имеют привилегию на отказ от раскрытия информации относятся:

a. родственники обвиняемых, (бывший/ая) супруг/а и (бывший) зарегистрированный партнёр (статья 217);

б. лица, которые в силу своего положения, профессии или занимаемой должности, обязаны соблюдать конфиденциальность – хотя их привилегия на отказ от раскрытия информации распространяется только на сведения, доверенные им в связи с их рабочими обязанностями (статья 218; эта категория традиционно включает в себя врачей, адвокатов, духовенство и нотариусов); и

в. лица, которые, давая показания, подвергают себя, своих родственников второй и третьей степени, своего (бывшего) супруга или (бывшего) зарегистрированного партнёра риску уголовного обвинения (Статья 219).

34. Статья 96a УПК вступила в силу 1 февраля 2000 г. До этого дня только судебный следователь имел право отдать распоряжение о выдаче предметов для изъятия (бывшая статья 105 УПК).

2. Статья 552a УПК

35. В статье 552a УПК сказано:

«1.             Заинтересованные стороны могут подать письменную жалобу на изъятие, использование изъятых предметов, отказ от дачи распоряжения о возврате, или изучение (kennisneming) или использование информации, записанной с применением автоматизированного устройства и записанной во время обыска помещения, а также на изучение или использование информации как указано в статьях 100, 101, 114, 125i и 125j [т.е. писем и посылок, посланных по почте, статьи 100, 101 и 114; электронных данных, таких как Интернет-трафик, записанных третьей стороной, статьи 125i и 125j].

2.               Письменная жалоба должна быть подана максимально быстро после изъятия предмета или изучения информации при регистрации в суде, в котором происходит или происходило слушание дела. Письменная жалоба не может считаться приемлемой, если она подана по прошествии трёх месяцев после закрытия дела.

…

5.               Слушание в палатах (raadkamer) для рассмотрения письменной жалобы должно происходить публично.

6.               Если суд считает жалобу обоснованной, то обязан отдать соответствующее распоряжение».

Б. Национальная судебная практика

36. До 11 ноября 1977 г., Верховный Суд Нидерландов не признавал журналистской привилегии на отказ от раскрытия информации. В этот день он принял постановление, в котором говорилось о том, что когда от журналиста, выступающего в качестве свидетеля, требуют раскрытия своего источник, он обязан сделать это, если только в конкретных обстоятельствах дела не устанавливается как факт то обстоятельство, что интерес сохранения конфиденциальности информации об источнике перевешивает интерес его раскрытия. Этот принцип был опровергнут Верховным Судом в историческом постановлении от 10 мая 1996 г. об основах принципов, изложенных в постановлении суда от 27 Марта 1996 г. по делу «Гудвина против Великобритании» (Гудвин v. the United Kingdom, отчёты о постановлениях и решениях 1996‑II). В этом постановлении, Верховный Суд признал, что, в соответствии со Статьёй 10 Конвенции, журналист в принципе имеет право на сокрытие информации о своём источнике, если только доводы, представленные стороной, добивающейся раскрытия источника, не убедят судью в том, что такое раскрытие необходимо в демократическом обществе для достижения одной или более законных целей, изложенных в Статье 10 § 2 Конвенции (Nederlandse Jurisprudentie (Судебные отчёты Нидерландов (NJ)) 1996 г., № 578).

В. Официальные инструкции

37. Руководство о положении прессы в отношении действий полиции (Leidraad over de positie van de pers bij politieoptreden) было выпущено министром юстиции (Minister van Justitie) 19 мая 1988 г. Во время событий данного дела оно предписывало в соответствующей части:

«7. Изъятие журналистского материала

Журналистский материал может быть изъят в случаях, изложенных в УПК. Журналисты могут подвергнуться изъятию двумя способами.

A. Полиция, в соответствии с инструкциями прокурора (officier van justitie) или помощника прокурора (hulpofficier van justitie), может или не может, в зависимости от обстоятельств арестовать журналиста по подозрению в уголовном деянии и конфисковать всё, что он имеет, на месте.

Должна существовать непосредственная связь между конкретным уголовным деянием и журналистским материалом, посредством которого было совершено это деяние. В такой ситуации, журналист подвергается аресту как любой обычный гражданин.

В случае последующего судебного преследования, окончательное решение относительно того, как должно поступить с любым изъятым – и неопубликованным – материалом.

Б. Журналистский материал может также быть изъят по распоряжению независимого судьи (судебного следователя), если такой материал может, по мнению судьи, послужить цели выявления истины в ходе предварительного судебного расследования (gerechtelijk vooronderzoek).

…»

Г. Изменения в национальном законодательстве

1. Изменения, предшествовавшие событиям настоящего дела

38. 4 декабря 2000 г., советы Общества главных редакторов Нидерландов (Nederlands Genootschap van Hoofdredacteuren) и Союз журналистов Нидерландов (Nederlandse Vereniging van Journalisten) создали комиссию для рассмотрения проблем, возникающих в связи с защитой журналистских источников и изъятием журналистских материалов. Эта комиссия – в состав которой вошли профессор уголовного права, секретарь Союза журналистов Нидерландов, судья Областного суда и редактор национальной ежедневной газеты – в своём отчёте от 30 октября 2001 г. пришла к заключению о том, inter alia, что существует необходимость в принятии специального законодательства, и что путём осуществления определённых процессуальных изменений, таких как проведение процедуры предварительной оценки, когда речь идёт о жалобах на принятие принудительных мер в случаях, связанных с защитой источников, можно разрешить целый ряд проблем.

39. Уже в 1993 г., г-н E. Юргенс – в то время член нижней палаты голландского парламента (Tweede Kamer) – в частном порядке внёс законопроект (initiatiefwetsvoorstel) о принятии поправок в уголовно-процессуальный и гражданско-процессуальный кодексы, касавшихся защиты журналистских источников и имеющейся у журналистов информации. 2 марта 2005 г., после периода, в течение которого в отношении этого законопроекта не предпринималось никаких действий, он в конечном итоге был отклонён, так и не пройдя обсуждения в парламенте.

2. Изменения, последовавшие за событиями настоящего дела

a. Официальные инструкции

40. 15 января 2002 г., в свете изменений в судебной практике в этой области и Рекомендации № R(2000) 7, принятой Комитетом министров Совета Европы 8 марта 2000 г. (см. ниже), Совет генеральных прокуроров (College van procureurs-generaal) принял инструкцию в соответствии со статьёй 130 § 4 закона о судебной организации (Wet op de Rechterlijke Organisatie) о применении прокуратурой мер принуждения в отношении журналистов (Aanwijzing toepassing dwangmiddelen bij journalisten); опубликованную в правительственном вестнике (Staatscourant) 2002, № 46), которая вступила в силу 1 апреля 2002 г. на четырёхлетний период. В этой инструкции определяется понятие «журналист» и излагаются принципы и руководящие положения в отношении применения мер принуждения, таких как inter alia распоряжение по статье 96a УПК в отношении журналистов.

б. Развитие судебной практики

41. В постановлении, принятом 2 сентября 2005 г. относительно проведения обыска в помещении издательства 3 мая 1996 г. (Landelijk Jurisprudentie Nummer [Национальный правовой номер] LJN AS6926), Верховный Суд постановил inter alia:

«Право на свободное выражения мнения, закреплённое в Статье 10 Конвенции, предполагает также право на свободное получение новостей (см., среди прочих, «Гудвин против Великобритании», постановление от 27 марта 1996 г., NJ 1996, № 577; и «Ремен и Шмит против Люксембурга» (Roemen и Schmit v. Luxembourg), постановление от 25 февраля 2003 г. [ЕСПЧ 2003‑IV]). Вмешательство в осуществление права на свободное получение новостей – включая интерес защиты журналистского источника – может быть оправдано по Статье 10 § 2 при условии соблюдения условий, изложенных в этом положении. Это в первую очередь означает, что вмешательство должно быть обосновано в соответствии с национальным законодательством, и что национальные правовые нормы должны быть чётко сформулированы. Во-вторых, вмешательство должно служить одной из целей, сформулированных в Статье 10 § 2. В-третьих, вмешательство должно быть необходимо в демократическом обществе для достижения такой цели. Здесь имеют значение принципы субсидиарности и соразмерности. При таком положении вещей необходимо оценивать степень необходимости вмешательства для защиты затрагиваемого интереса и определять наличие других менее жёстких способов (minder bezwarende wegen) для защиты этого интереса в достаточной степени. Когда проводится уголовное расследование, необходимо определить, насколько соразмерно вмешательство в осуществление права на свободное получение новостей интересу выявления истины. В этом последнем соображении имеет значение серьёзность расследуемых преступлений».

3. Предложенное законодательство

42. Постановление Суда по делу Воскуила («Воскуил против Нидерландов» (Voskuil v. the Netherlands), № 64752/01, 22 ноября 2007 г.) подтолкнуло правительство к принятию нового законодательства. Законопроект, ныне ожидающий рассмотрения в парламенте, содержит предложение о добавлении новой статьи к УПК (статья 218a), в которой будет содержаться ясное разрешение «свидетелям, которым информация была доверена в рамках профессионального распространения новостей (beroepsmatige berichtgeving) или сбора информации для этой цели, или распространения новостей в ходе участия в общественной дискуссии, в зависимости от конкретного случая» — профессиональным журналистам, в частности, – отказываться от дачи показаний и не раскрывать источники информации. Такое право более ограничено, чем право, которым обладают категории лиц, перечисленные в статьях 217, 218 и 219 УПК; задачей судебного следователя будет проследить за тем, что такой отказ не повлечёт за собой ущерба преобладающему общественному интересу (zwaarderwegend maatschappelijk belang). Однако среди лиц, подпадающих под действие предложенной статьи 218a, не будет тех, кто обладает правом категорически отказаться от выдачи предметов подлежащих изъятию: в законопроекте предлагается включить их в список, содержащийся в статье 96a § 3 (пункт 30 выше).

Д. Соответствующие международные материалы

43. Несколько международных правовых актов касаются защиты журналистских источников. Среди них Резолюция о журналистских свободах и правах человека, принятая на Четвёртой конференции министров европейских стран по делам СМИ (Прага, 7-8 декабря 1994 г.) и Резолюция Европейского парламента о конфиденциальности журналистских источников (18 января 1994 г., Официальный журнал европейских сообществ № C 44/34).

44. Рекомендация № R(2000) 7 о праве журналистов не раскрывать свои источники информации была принята Комитетом министров совета Европы 8 марта 2000 г. В соответствующей её части говорится:

«[Комитет министров] рекомендует правительствам государств-членов:

1. реализовать в своём национальном законодательстве и судебной практике принципы, изложенные в приложении к этой рекомендации,

2. широко пропагандировать эту рекомендацию и принципы, изложенные в приложении к ней и снабжённые переводом там, где это необходимо, и

3. довести их до сведения в особенности государственных органов власти, руководства полиции и судов, а также обеспечить их доступность для журналистов, СМИ и их профессиональных организаций.

Приложение к Рекомендации № R (2000) 7

Принципы, касающиеся права журналистов не раскрывать свои источники информации

Определения

Для целей этой Рекомендации:

а. термин «журналист» означает любое физическое или юридическое лицо, которое регулярно и профессионально занимается сбором и распространением информации среди общественности через средства массовой коммуникации;

б. термин «информация» означает любое утверждение о факте, мнение или идею в форме текста, звука и/или изображения;

в. термин «источник» означает любого человека, предоставляющего информацию журналисту;

г. термин «информация, указывающая на источник» означает степень вероятности того, что информация может содействовать установлению личности источника:

i. имя и личные данные, а также голос и изображение источника,

ii. фактические обстоятельства получения журналистом информации от источника,

iii. неопубликованная информация, предоставленная источником журналисту, и

iv. личные данные журналистов и их работодателей, связанные с их профессиональным занятием.

Принцип 1 (Право журналистов на отказ от раскрытия информации)

Национальное законодательство и судебная практика государств-членов должны ясно обеспечивать надёжную защиту права журналистов не раскрывать информацию, указывающую на источник в соответствии со Статьёй 10 Конвенции о защите прав и основных свобод человека (здесь и далее: Конвенция) и закреплёнными в ней принципами, которые рассматриваются как минимальные стандарты соблюдения этого права.

Принцип 2 (Право на отказ от раскрытия информации о других людях)

Другие люди, которые, в рамках своих профессиональных отношений с журналистами, получают информацию, указывающую на источник, путём сбора, редактирования или распространения этой информации, должны иметь равную степень защиты в соответствии с установленными здесь принципами.

Принцип 3 (Ограничения права на отказ от раскрытия информации)

a. Право журналистов не раскрывать информацию, указывающую на источник, не должно становиться объектом других ограничений, кроме тех, которые сформулированы в Статье 10 § 2 Конвенции. При определении того, перевешивает ли законный интерес в раскрытии информации в соответствии со Статьёй 10 § 2 Конвенции общественный интерес в нераскрытии информации, указывающей на источник, уполномоченные инстанции государств-членов обязаны придавать особое внимание важности права на отказ от раскрытия информации и его приоритетному статусу в практике Европейского Суда по правам человека, и отдавать распоряжение о раскрытии если, как указано в пункте б, существуют преимущественные требования в интересах общества, и если эти обстоятельства носят достаточно важный и серьёзный характер.

б. Раскрытие информации, указывающей на источник, не следует рассматривать как необходимое, если только достоверно не установлено, что:

i. разумные альтернативные меры по раскрытию не существуют или исчерпаны людьми или государственными органами, добивающимися раскрытия, и

ii. законный интерес в раскрытии явно перевешивает общественный интерес в нераскрытии информации, учитывая, что:

— преимущественное требование необходимости раскрытия доказано,

— обстоятельства носят достаточно важный и серьёзный характер,

— необходимость в раскрытии отвечает острой социальной необходимости, и

— государства-члены имеют определённые рамки усмотрения при оценке этой необходимости, но эти рамки предполагают надзор со стороны Европейского Суда по правам человека.

в. Выше изложенные требования следует применять на всех стадиях любых разбирательств, на которых рассматривается право на отказ от раскрытия информации.

Принцип 4 (Альтернативные свидетельства о журналистских источниках)

В ходе судебных разбирательств в отношении журналиста в связи с предполагаемым оскорблением чести или репутации человека, органам власти, с целью установления истины или выяснения других аспектов обвинения, следует рассматривать все имеющиеся у них в соответствии с национальным процессуальным законодательством свидетельства, что может избавить их от необходимости требовать от журналиста раскрытия информации, указывающей на источник.

Принцип 5 (Условия, касающиеся раскрытия)

a. Ходатайство или запрос о принятии мер компетентными инстанциями, направленными на раскрытие информации, указывающей на источник, может быть подано только физическим лицом или органом государственной власти, имеющим законный интерес в раскрытии.

б. Перед тем, как требовать раскрытия, компетентным инстанциям следует проинформировать журналистов об их праве не раскрывать информацию, указывающую на источник, равно как и об ограничениях этого права.

в. Судебным органам власти следует налагать взыскания на журналистов за отказ от раскрытия информации, указывающей на источник, только в ходе судебных разбирательств, на которых в соответствии со Статьёй 6 Конвенции заслушиваются показания причастных к делу журналистов.

г. Журналисты должны иметь право на пересмотр применённого к ним взыскания за отказ от раскрытия информации, указывающей на источник, другой судебной инстанцией.

д. В случаях, когда журналисты удовлетворяют запрос или распоряжение о раскрытии информации, указывающей на источник, компетентным инстанциям следует предпринимать меры по ограничению степени раскрытия, например путём исключения общественности из процедуры раскрытия там, где это уместно, соблюдая положения Статьи 6 Конвенции и сохраняя конфиденциальность такого раскрытия.

Принцип 6 (Перехват сообщений, слежка и обыск и изъятие)

a. Не следует применять следующие меры, если их цель заключается в том, чтобы обойти право журналистов, в соответствии с данными принципами, не раскрывать информацию, указывающую на источник:

i. распоряжения о перехвате или действиях в отношении сообщений или корреспонденции журналистов или их работодателей,

ii. распоряжения о слежке или действиях в отношении журналистов, работающих с ними лиц или их работодателей, или

iii. распоряжения об обыске или изъятии или действиях в отношении частных или рабочих помещений, имущества или корреспонденции журналистов или их работодателей или личных данных, касающихся их профессиональных занятий.

б. Если информация, указывающая на источник, была получена полицией или судебными органами власти в результате любых из вышеперечисленных действий, хотя их получение могло не быть целью этих действий, следует принять меры для предотвращения последующего использования этой информации в качестве свидетельства в суде, если только её раскрытие не будет оправдано в соответствии с Принципом 3.

Принцип 7 (Защита от самообвинения)

Принципы, устанавливаемые здесь, не должны никоим образом ограничивать национальные законы о защите от самообвинения в уголовных разбирательствах, и журналистам следует, соразмерно степени применения таких законов, предоставлять такую защиту в отношении раскрытия информации, указывающей на источник».

Для точного применения Рекомендации выпущены объяснительные записки с разъяснениями значения конкретных терминов. В отношении термина «источники» предложено следующее объяснение:

«в. Источник

17. Любой человек, предоставляющий информацию журналисту, рассматривается в качестве его «источника». Защита отношений между журналистом и источником является целью этой Рекомендации по причине существования «потенциального охлаждающего эффекта», который оказывает распоряжение о раскрытии источника на осуществление свободы СМИ (см., ЕСПЧ «Гудвин против Великобритании», 27 марта 1996 г., пар. 39). Журналисты могут получать свою информацию из разных источников. Поэтому необходимо широкое толкование этого термина. Само предоставление информации журналистам может принимать форму действия со стороны, например, когда источник звонит или пишет журналисту или посылает ему или ей записанную информацию или изображения. «Предоставлением» информации также считаются ситуации, когда источник пассивно соглашается на то, что журналист получает информацию, осуществляя видео или аудиозапись».

Е. Информация, представленная вмешивающимися третьими сторонами

45. Организация «Правовая защита СМИ», Комитет защиты журналистов, организация «Артикль 19», группа компаний «Гардиан Ньюз энд Медиа Лтд.» и правозащитная организация Open Society Justice Initiative, получившие разрешение председателя представить свои письменные замечания, представили inter alia следующую сравнительно правовую информацию (ссылки в сносках опущены):

«В соответствии с анализом Европейского Суда порядка пересмотра судебных приговоров в деле Гудвина и рекомендацией Комитета министров о том, что нераскрытие информации об источниках может быть санкционировано только «судебным органом» (Rec. № R(2000)7, Принцип 5(c)), во многих национальных законах говорится о том, что только суды могут принудить к раскрытию информации, указывающей на конфиденциальные источники. Нижеследующие правовые акты можно рассматривать как типичные примеры таких законов:

— закон о радио- и телевещании, ст. 7 (Румыния), июль 11, 2002 г., закон № 504 (пересмотренный текст в действии с 3 декабря 2008 г.) (Legii audiovizualului) (только суд может принудить к раскрытию конфиденциальных источников журналиста);

— закон о СМИ (Хорватия), ст. 30, 5 мая 2004 г., правительственный вестник № 59/2004 (Zakon o medijima) (схожий);

— уголовно-процессуальный кодекс, ст. 180 (Польша), 6 июня 1997 г., закон № 97.89.555 (Kodeks Postepowania Karnego) (право на сохранение источников в тайне является свидетельским иммунитетом);

— закон Республики Армения о распространении массовой информации, ст. 5, 13 декабря 2003, (…) (раскрытие может быть санкционировано только по «решению суда в рамках уголовного процесса» при рассмотрении определённых серьёзных преступлений);

— закон о радио и телевидении, глава 15 (Болгария), 23 ноября 1998 г., указ № 406 (с поправками, внесёнными в июне 2009) (Закон за радиото и телевизията) (позволяющий раскрытие только «в период, предшествующий судебным разбирательствам или разбирательствам в связи с апелляцией пострадавшего лица» в случае, если суд выносит соответствующее распоряжение).

Суды отстаивают такую же позицию. Конституционный суд Литвы, изучив вопрос соответствия национального законодательства об источниках стандартам, установленным Европейским Судом по правам человека, постановил, что «законодательный орган… должен также законодательно установить, что в каждом деле только суд может принять решение о том, что журналист обязан раскрыть источник информации».

В Германии, только судья имеет право выписывать постановления о проведении обыска и изъятии. Прокуратура может санкционировать обыск только в угрожающих ситуациях. Судья или прокурор, отдающий такое приказание, должны всегда принимать во внимание эффект, который подобное действие может возыметь на свободу прессы; и независимо от того, кем было отдано распоряжение о проведении обыска и изъятия, — судьёй или прокурором – всегда должна сохраняться возможность судебного пересмотра ex post facto.

В США, предварительное судебное рассмотрение действий по принуждению журналистов к раскрытию информации является обязательным требованием. Почти при любых обстоятельствах, правоохранительные органы обязаны выписывать повестку в качестве попытки обязать журналистов предоставить информацию, которую журналисты могут затем оспорить в суде перед тем, как представить требующуюся информацию. В крайних обстоятельствах, когда полиция может действовать на основании постановления о проведении обыска (как указано выше, к таким обстоятельствам относятся случаи, когда есть основания полагать, что владелец информации «совершил или совершает уголовное преступление, которого касаются указанные материалы», или когда обыск или изъятие «необходимы для предотвращения смерти или увечий»), судья обязан выписать соответствующее постановление».

ПРАВО

I. Рамки дела на рассмотрении в Большой Палате

46. В своём запросе о переводе дела на рассмотрение в Большую Палату и затем вновь в своих письменных замечаниях по существу, помимо повторного изложения жалобы по Статье 10 Конвенции, Компания-заявитель также утверждала, что была нарушена и Статья 13 в силу отсутствия действенного предварительного судебного контроля, поскольку Верховный Суд, отклонив апелляцию Компании-заявителя по вопросам права как лишённую актуальности, отказал в апелляции по вопросам права в отношении её эффективности в качестве средства судебной защиты. Статья 13 Конвенции гласит:

«Каждый человек, чьи права и свободы, изложенные в настоящей Конвенции, нарушены, располагает эффективными средствами правовой защиты перед государственными органами даже, если такое нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

Уполномоченный Правительства, выступая на слушании, обратился к Суду с просьбой отклонить жалобу Компании-заявителя по этой статье, как выходящую за рамки данного дела.

47. Суд напоминает о том, что в соответствии со Статьёй 43 § 3 «дело», переданное в Большую Палату, распространяется на аспекты жалобы, которые Палата объявила приемлемыми (см., среди прочих источников, «К. и Т. против Финляндии» (K. and T. v. Finland) [БП], № 25702/94, § 141, ЕСПЧ 2001‑VII; и «Силих против Словении» (Šilih v. Slovenia) [БП], № 71463/01, § 120, 9 апреля 2009 г.) и только на них (см. «Кафкарис против Кипра» (Kafkaris v. Cyprus) [БП], № 21906/04, § 124, ЕСПЧ 2008‑…; и «Ковачич и другие против Словении» (Kovačić and Others v. Slovenia) [БП], № 44574/98, 45133/98 и 48316/99, § 194, ЕСПЧ 2008‑…).

48. Жалобы по Статье 13 являются новыми, представленными в Большую Палату впервые. Они не фигурируют в решении Палаты о приемлемости. Отсюда следует, что Суд не может рассмотреть их сейчас.

II. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

49. Компания-заявитель утверждала, что её принуждали раскрыть информацию полиции, что привело бы к выявлению источников её журналистов в нарушение их права на получение и распространение информации, гарантированное в Статье 10 Конвенции. Эта положение предписывает следующее:

«1. Каждый человек имеет право на свободу выражения своего мнения. Это право включает свободу придерживаться своего мнения, получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны государственных органов и независимо от государственных границ. Эта статья не препятствует государствам вводить лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с формальностями, условиями, ограничениями или штрафными санкциями, предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе в интересах государственной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступности, зашиты здоровья и нравственности, зашиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».

Правительство отрицало факт подобного нарушения.

A. Общие соображения

50. Свобода выражения мнения является одной из оснований демократического общества, и гарантии, предоставляемые прессе, имеют особую значимость. Притом что пресса не должна переступать установленные границы, не только пресса имеет перед собой задачу распространения такой информации и идей, общественность также имеет право на их получение. В противном случае пресса была бы неспособна играть свою важную роль «стража общественных интересов» («Обзервер и Гардиан против Великобритании» (Observer and Guardian v. the United Kingdom), 26 ноября 1991 г., § 59, Серия A № 216). Право журналистов на защиту своих источников является частью свободы на «получение и распространение информации и идей без вмешательства со стороны государственных органов», которая находится под защитой Статьи 10 Конвенции и служит одним из её основных защитных механизмов. Оно представляет собой краеугольный камень свободы прессы, отсутствие которого может отпугнуть источники от содействия прессе в деле информирования общественности на социально значимые темы. В результате это может ослабить роль прессы как стража общественных интересов и отрицательно сказаться на её способности предоставлять точную и надёжную информацию общественности.

51. Суд всегда подвергал защитные механизмы свободного выражения мнения в делах по Статье 10 Конвенции тщательному изучению. Принимая во внимание важность защиты журналистских источников для свободы прессы в демократическом обществе, вмешательство не может быть совместимо с требованиями Статьи 10 Конвенции, если только оно не оправдано существованием преимущественного права в интересах общественности (дело Гудвина, упоминаемое выше, § 39; Рёмена и Шмита № 51772/99, § 46, ЕСПЧ 2003‑IV; Воскуила, упоминаемые выше, § 65).

Б. Было ли «вмешательство» в осуществление права, гарантированного в Статье 10

1. Постановление Палаты

52. Палата согласилась с тем, что на момент передачи CD-ROM информация, хранившаяся на нём, была известна только Компании-заявителю, но ещё неизвестна прокуратуре и полиции. Следовательно, по оценке Палаты, право Компании-заявителя по Статье 10 как поставщика информации стало объектом вмешательства в форме «ограничения», и Статья 10 была применима (см. постановление Палаты, § 50).

2. Аргументы в Суде

a. Правительство

53. Правительство обратилось к Суду с просьбой не принимать как факт, что Компания-заявитель или, в зависимости от конкретных обстоятельств, её журналисты действительно давали обещание сделать участников гонки по городу и их машины неузнаваемыми на любых предполагаемых к публикации фотографиях для обеспечения их анонимности, учитывая, что ничего не было известно о людях, с которыми было предположительно заключено такое соглашение, а также о его возможном содержании. Правительство полагало, что как бы там ни было, принимая во внимание большое количество участвовавших, представлялось невероятным, что какое-либо соглашение обсуждалось с каждым отдельно взятым участником.

54. Правительство также указало на то, что гонка по городу, не будучи разрешённой, проводилось на всеобщем обозрении. Учитывая это обстоятельство, и опираясь на решение Комиссии от 18 января 1996 г. по делу «Британская вещательная корпорация против Великобритании» (British Broadcasting Corporation v. the United Kingdom) № 25794/94, Правительство привело довод о том, что Компания-заявитель в принципе не может быть связана никаким обязательством по сохранению конфиденциальности или секретности.

55. Тем не менее, если даже предположить существование источника, заслуживавшего защиты, Правительство считало, что соглашение о конфиденциальности, если таковое и было, могло касаться только гонки по городу. Развивая эту гипотезу, Правительство признало вероятным, что источники могли потребовать конфиденциальности, чтобы избежать преследования за участие в гонке. Однако распоряжение о выдаче фотографий было дано при совершенно других обстоятельствах; ни прокуратура, ни полиция никогда не имели намерения выяснения личности источников в связи с их участием в нелегальной гонке по городу. Равно как и ни одно из оснований судебного преследования не было связано с гонкой, даже в отношении A. и M.

б. Компания-заявитель

56. Компания-заявитель ответила тем, что, соглашение не могло быть письменным, учитывая обстоятельства его заключения. Её журналисты сообщили, что для того, чтобы делать снимки, им пришлось пообещать организаторам гонки – которые действовали от имени всех участников – заранее, что личности участников не будут раскрыты ни при каких обстоятельствах.

57. Компания-заявитель также парировала тем, что место прохождения гонки значения не имело. Полиция или другие посторонние не имели бы неограниченного доступа на это мероприятие; к тому же, тот факт, что гонка проводилась на общественном шоссе не меняло того обстоятельства, что журналисты Компании-заявителя связали себя обязательством не раскрывать личности кого-либо из участников. Она расценила как неверное разграничение, сделанное в постановлении Палаты между выявлением журналистских источников и принудительной передачей журналистского материала, указывающего на источники.

в. Вмешивающиеся третьи стороны

58. Вмешивающиеся третьи стороны отметили, что если фотографии, сделанные журналистами во время нелегальной гонки по городу, попадали в руки властей, то могли быть установлены личности любого или всех участников.

3. Практика Суда

59. В своей более ранней практике Суд уже выявлял разнообразные случаи, когда органы власти принуждали журналистов к отказу от своей привилегии не раскрывать информацию о своих источниках или добивались доступа к журналистской информации, что являлось вмешательством в осуществление журналистами свободы выражения мнения. Так в деле Гудвина против Великобритании, упоминаемом выше, Суд расценил распоряжение национального суда о раскрытии журналистом личности человека, снабдившего его информацией на анонимной основе, и наложенный на него штраф за отказ это сделать как вмешательство в осуществление заявителем своего права на свободное выражение мнения, гарантированное в пункте 1 Статьи 10.

60. В решении по делу Британской вещательной корпорации, на которое ссылалось Правительство (пункт 54 выше), Комиссия выделила дело Гудвина на основании того, что г-н Гудвин получил информацию на конфиденциальной и анонимной основе, тогда как информация, попавшая в руки Би-Би-Си, состояла из записей событий, проходивших публично и не связанных ни с какими соображениями конфиденциальности. Суд отмечает, что, невзирая на это обстоятельство, Комиссия «усмотрела вмешательство в осуществление Би-Би-Си своего права по Статье 10 в этом деле».

61. В деле «Рёмен и Шмит против Люксембурга», упоминаемом выше, § 47; «Эрнст и другие против Бельгии» (Ernst and Others v. Belgium), № 33400/96, § 94, 15 июля 2003 г.; и вновь в деле «Тиллак против Бельгии» (Tillack v. Belgium), № 20477/05, § 56, ЕСПЧ 2007‑XIII, Суд пришёл к заключению о том, что обыски в домах и на рабочих местах журналистов, имевшие своей целью выявление тех государственных служащих, которые предоставляли журналистам конфиденциальные сведения, были вмешательством в осуществление ими права, гарантированного в пункте 1 Статьи 10. В деле Рёмена и Шмита (в приводившейся выше цитате), Суд также указал на то, что безрезультативность обысков не отменяла их цели, а именно установление личности журналистского источника.

62. В деле Воскуила против Нидерландов, упоминаемом выше, § 49, вмешательство в осуществление заявителем своего права по Статье 10 Конвенции было выявлено в том, что отказ журналиста назвать человека, передавшего ему информацию о предполагаемом правонарушении офицеров полиции в ходе уголовного расследования, повлек за собой распоряжение национального суда о его задержании с намерением получить от него признание.

63. В наиболее недавнем случае, в деле «Файнэншиэл Таймз и другие против Великобритании» (Financial Times Ltd and Others v. the United Kingdom), № 821/03, § 56, 15 декабря 2009 г., Суд признал распоряжение о раскрытии личности анонимного источника информации, отданное четырём газетным издательствам и агентству новостей, вмешательством в осуществление ими своих прав по Статье 10. И хотя распоряжение не было приведено в исполнение, это не устраняло ущерба компании-заявителю, поскольку каким бы невероятным такое развитие событий ни казалось к моменту выхода судебного постановления, теоретически сохранялась возможность исполнения этого распоряжения.

4. Применение принципов из практики Суда к фактам данного дела

64. Обращаясь к настоящему делу, Суд придерживается мнения о том, что хотя этот вопрос активно обсуждался обеими сторонами, нет необходимости в определении того, действительно ли существовало соглашение, обязывавшее Компанию-заявителя сохранять конфиденциальность. Суд соглашается с Компанией-заявителем в том, что нет необходимости требовать предоставления иных доказательств существования конфиденциального соглашения, помимо её утверждения о том, что такое соглашение было достигнуто. Так же как и Палата, Суд не видит причин не доверять утверждению Компании-заявителя о том, что обещание сохранить анонимность автомобилей и их владельцев действительно было дано.

65. Как верно заявляет Правительство, в настоящем деле власти не требовали от Компании-заявителя раскрыть информацию для того, чтобы установить личности участников гонки по городу, а только предоставить фотографии, которые, как было сказано в замечаниях Компании-заявителя, могли бы, после изучения, привести к их установлению. Однако, в деле «Нордиск Фильм и ТВ против Дании» (Nordisk Film & TV A/S v. Denmark) (реш.), № 40485/02, ЕСПЧ 2005-XIII Суд постановил, что решение Верховного Суда Дании принудить Компанию-заявителя передать неотредактированный отснятый материал явилось согласно Статье 10 § 1 Конвенции вмешательством, несмотря на заключение о том, что затронутые лица не считались бы «анонимными источниками информации» с точки зрения практики Суда (пункты 59 и 61 выше). В своём решении Суд признал возможность того, что Статья 10 Конвенции могла быть применимой в такой ситуации и заключил, что принудительная передача рабочего материала могла оказать охлаждающий эффект на осуществление журналистами свободы выражения мнения.

66. Далее Суд отмечает, что в настоящем деле известное распоряжение не преследовало цель выявления личностей самих источников в связи с их участием в нелегальной гонке по городу, и что в действительности в связи с этой гонкой не было предпринято никакого судебного преследования даже в отношении A. и M., которых подозревали в совершении тяжких преступлений. Суд, однако, не считает это разграничение значительным.

67. В своей более ранней практике Суд уже рассматривал степень, в которой действия по принуждению приводили к фактическому раскрытию или судебному преследованию журналистских источников, не имевших отношения к целям определения того, было ли вмешательство в осуществление права журналистов на их защиту. В деле Рёмена и Шмита, искомая информация не была получена в результате исполнения распоряжения об обыске и изъятии на рабочем месте журналиста. Это распоряжение считалось «более жёсткой мерой, чем распоряжение о раскрытии личность источника … потому что дознаватели, которые появляются на рабочем месте журналиста без предупреждения и вооружённые ордерами на обыск имеют очень широкие следственные полномочия, поскольку, по определению, они имеют доступ ко всей документации в распоряжении журналиста. Таким образом, Суд считает, что обыски в доме и на рабочем месте первого заявителя препятствовали защите источников в даже большей степени, чем меры, предпринятые в деле Гудвина» (в приводившейся выше цитате, § 57).

68. Как отмечалось ранее в деле «Файнэншиэл Таймз Лтд. и другие против Великобритании», упоминаемом выше, § 56, тот факт, что распоряжение о раскрытии в действительности не было исполнено в отношении Компании-заявителя не помешало Суду сделать вывод о том, что имело место вмешательство (см. пункт 63 выше).

69. Суд отмечает, подтверждая замечание, сделанное Палатой, что в отличие от других похожих дел – Эрнста и других против Бельгии, упоминаемого выше; Рёмена и Шмита против Люксембурга, упоминаемого выше; Тиллака против Бельгии, упоминаемого выше – в помещении Компании-заявителя обыск не проводился. Однако следователи прокуратуры и полиции ясно выразили своё намерение его провести, если редакция Autoweek не подчинится их воле (см. пункт 18 выше).

70. Эта угроза – подкреплённая арестом журналиста на короткий период – была явно небезосновательной; Суд должен отнестись к ней со всей серьёзностью, также как он отнёсся бы к действиям властей, если бы угроза была осуществлена. Обыску подверглась бы не только редакция журнал Autoweek, но и редакции других журналов, выпускаемых Компанией-заявителем, что привело бы к их закрытию на значительное время; это вполне могло бы привести к задержке в выпуске соответствующих журналов, превращая содержавшиеся в них новости (см. пункт 18 выше) в продукт «второй свежести». Новости – товар скоропортящийся и задержка в их публикации, даже на короткое время, вполне может лишить их всякой ценности и интереса (см., например, «Обзервер и Гардиан против Великобритании», 26 ноября 1991 г., § 60, Серия A № 216; «Санди Таймз против Великобритании» (№ 2), постановление от 26 ноября 1991 г., Серия A № 217, § 51; и «Ассоциация Экин против Франции» (Association Ekin v. France), № 39288/98, § 56, ЕСПЧ 2001-VIII). Следует заметить, что эта опасность существует не только для публикаций или периодических изданий, описывающих текущие события («Алинак против Турции» (Alınak v. Turkey), № 40287/98, § 37, 29 марта 2005 г.).

71. Притом что в данном деле не проводились ни обыск ни изъятие, Суд подчёркивает, что охлаждающий эффект неизбежно возникает в случаях, когда журналисты очевидно способствуют в выявлении анонимных источников (mutatis mutandis, «Файнэншиэл Таймз Лтд. и другие против Великобритании», упоминаемое выше, § 70).

72. В конечном итоге, Суд полагает, что настоящее дело касается распоряжения о принудительной выдаче журналистских материалов, которые содержали информацию способную указать на журналистские источники. Этого достаточно для того, чтобы Суд пришёл к выводу о том, что это распоряжение являлось вмешательством в осуществление Компанией-заявителем свободы на получение и распространение информации по Статье 10 § 1.

В. Было ли вмешательство «предписано законом»

1. Постановление Палаты

73. Палата убедилась в существовании законодательной базы для обжалованного вмешательства, а именно статьи 96a УПК. Признавая, что это положение не предполагало требования предварительного судебного контроля, Палата придавала решающее значение вмешательству в процесс судебного следователя. Хотя Палата нашла неудовлетворительным тот факт, что предварительный судебный контроль со стороны судебного следователя более не являлся требованием закона, как это было до того, как статья 96a вступила в силу, она не сочла необходимым рассматривать дело далее (§§ 51-52 постановления Палаты).

2. Аргументы, приведённые в Суде

74. Все согласны с тем, что законодательная база для обжалованного вмешательства существовала в форме статьи 96a УПК.

75. Компания-заявитель возразила тем, что действующий закон был недостаточно предсказуема. Статья 96a УПК предоставляет прокуратуре и полиции неограниченную свободу действий при принятии решения о выпуске распоряжения о выдаче информации, без каких-либо ограничений в отношении оснований для таких действий или применяемых средств. В частности, в ней нет ни слова о вмешательстве в осуществление журналистами своей привилегии на защиту источника.

76. Хотя при оценке предсказуемости могут приниматься во внимание правительственные или другие официальные предписания, адресованные к нижестоящим органам, в настоящем деле такие предписания отсутствовали. Официальная инструкция, выпущенная Советом генеральных прокуроров, вступила в силу 1 апреля 2002 г., то есть по прошествии двух месяцев после обжалованных событий.

77. Отсутствие законодательного требования судебного контроля явилось, по мнению Компании-заявителя, отдельным нарушением требования соблюдения законности. Она указала на Принцип 3(a) Рекомендации № R(2000) 7 Комитета министров совета Европы (см. пункт 44 выше), в соответствии с которой «компетентным инстанциям» следует оценивать необходимость раскрытия. Компания-заявитель обратилась к Большой Палате с просьбой разъяснить обязанности государства в этом отношении.

78. Компания-заявитель также подняла вопрос о заключении, которое сделала Палата в отношении того, что вмешательства судебного следователя было достаточно в настоящем деле для удовлетворения требований Статьи 10. В целом, непредусмотренное законом вмешательство судебного следователя не могло компенсировать отсутствие правовой гарантии.

79. Правительство выдвинуло аргумент о том, что статья 96a УПК удовлетворяла требованиям предсказуемости и доступности. Для определения групп, имеющих право на особую защиту, в третьем пункте этой статьи имеются ссылки на другие статьи этого кодекса, а именно статьи 217, 218 и 219, ни одну из которых не упомянули журналисты. К тому же, руководство по истолкованию этого положения можно найти в истории его составления и правилах применения, доступных всем желающим.

80. В своих замечаниях вмешивающиеся третьи стороны (см. пункт 45 выше) отметили тенденцию в европейских и других странах по введению защитных механизмов и в законодательство и в судебную практику. Они привели примеры государств, где вмешательство в осуществление права на защиту журналистских источников стало возможно только после предварительного судебного разрешения; в некоторых из перечисленных юрисдикций, хотя и не во всех, полиция может провести обыск в чётко определённых случаях в качестве крайней меры. Правовые системы некоторых стран позволяют пересмотр post factum в определённых случаях, даже если судья распорядился о раскрытии источника ante factum.

3. Оценка Суда

a. Применимые принципы

81. Суд напоминает об установившейся судебной практике, в соответствии с которой формулировки «предписано законом» и «в соответствии с законом» в статьях с 8 по 11 Конвенции не только требуют существование какой-либо нормативной базы для оспоренных мер в национальном законодательстве, но речь также идёт и о качестве конкретного закона. Закон должен быть достаточно доступен и предсказуем, то есть, сформулирован достаточно точно, чтобы позволить человеку — если нужно при соответствующей юридической помощи – регулировать своё поведение.

82. Для того чтобы национальный закон мог соответствовать этим требованиям, он должен предоставлять определённую правовую защиту против произвольного вмешательства со стороны государственных органов власти в осуществление прав, гарантированных Конвенцией. В случаях, когда затрагиваются основные права, предоставляемые исполнительному органу, неограниченные полномочия судебного усмотрения противоречат принципу верховенства закона, одному из базовых принципов демократического общества, закреплённых в Конвенции. Следовательно, в законе должны быть достаточно чётко очерчены рамки такого усмотрения, в которых могут действовать компетентные инстанции, а также способ его осуществления (см., среди многих других источников, «Санди Таймз против Великобритании» (№ 1), постановление от 26 апреля 1979 г., Серия A № 30, § 49; «Толстой Милославский против Великобритании» (Tolstoy Miloslavsky v. the United Kingdom), 13 июля 1995 г., § 37, Серия A № 316‑B; «Ротару против Румынии» (Rotaru v. Romania) [БП], № 28341/95, § 52, ЕСПЧ 2000-V; «Хасан и Чауш против Болгарии» (Hasan and Chaush v. Bulgaria) [БП], № 30985/96, § 84, ЕСПЧ 2000‑XI; и «Маэстри против Италии» (Maestri v. Italy) [БП], № 39748/98, § 30, ЕСПЧ 2004‑I).

83. Далее, что касается формулировок «в соответствии с законом» и «предписано законом», которые фигурируют в Статьях с 8 по 11 Конвенции, Суд замечает что, всегда понимал термин «закон» в его «содержательном», а не «формальном» смысле; это понятие включает в себя как «писаный закон», охватывающий и нормативные акты низших рангов и меры регулирования профессиональных контролирующих органов, пользующихся своими независимыми нормотворческими полномочиями, делегированными им Парламентом, так и закон неписаный. Понятие «закон» нужно воспринимать как вбирающее в себя и статутное право, так и «закон», основанный на судебной практике. В общей сложности, «закон» есть действующее положение в том виде, в котором оно истолковано компетентными судами («Лэйла Сахин против Турции» (Leyla Şahin v. Turkey) [БП], № 44774/98, § 88, ЕСПЧ 2005‑XI, с дальнейшими ссылками).

б. Применение этих принципов

i. Основание в национальном законодательстве

84. В своём постановлении от 10 мая 1996 г. (NJ 1996 г., № 578) Верховный Суд признал принцип журналистской привилегии на защиту источника в терминах, заимствованных из дела Гудвина против Великобритании, которое Европейский Суд рассмотрел незадолго до этого.

85. Очевидно во время обжалованных событий ещё действовала официальная инструкция, выпущенная министерством юстиции 19 мая 1988 г. (пункт 37 выше).

86. Суд, равно как и стороны разбирательств, признаёт, что статья 96a УПК являлась законодательной базой для рассматриваемого здесь вмешательства.

87. Сомнений в достаточной доступности упомянутых выше правовых материалов нет.

ii. Качество закона

88. Учитывая необходимость свободы защиты журналистских источников и информации, которая может послужить установлению их личности, для прессы, любому вмешательству в осуществление права на защиту таких источников должны быть противопоставлены правовые процессуальные защитные механизмы соразмерные важности принципа, поставленного на карту.

89. Суд отмечает, что потенциально распоряжения о раскрытии источников оказывают пагубное воздействие не только на сами источники, личности которых могут стать известными, но также и на газеты или другие публикации, против которых направлено распоряжение, так как их репутация может пострадать от раскрытия в глазах будущих потенциальных источников, и рядовых членов общества, которые заинтересованы в получении информации, распространяемой через анонимные источники (см., mutatis mutandis, «Воскуил против Нидерландов», упоминаемое выше, § 71).

90. Первым и главным среди этих защитных механизмов является гарантия пересмотра судьёй или другим независимым и беспристрастным законотворческим органом. Принцип, в соответствии с которым в делах, касающихся защиты журналистских источников, «суд должен иметь перед собой полную картину», подчёркивался в одном из самых ранних дел такого рода, попавших на рассмотрение органов контроля над соблюдением Конвенции (Британская вещательная корпорация, упоминаемая выше (см. пункт 54 выше)). Необходимый пересмотр должен проводиться органом независимым от исполнительных инстанций и других заинтересованных сторон, облеченным полномочиями по определению того, существовало ли требование в интересах общественности, обладавшее преимуществом перед принципом защиты журналистских источников, до передачи такого материала и предотвращению излишнего доступа к информации, которая могла бы послужить раскрытию источников.

91. Суд ясно понимает, что для следственных органов может быть нежелательным указывать настоящие причины, по которым были сделаны срочные распоряжения или запросы. В подобных ситуациях независимого пересмотра, проведённого по самой крайней мере перед получением властями доступа и использованием полученных материалов, должно быть достаточно для определения того, уместно ли рассматривать вопрос о конфиденциальности, и если да, то в каких именно обстоятельствах рассматриваемого дела общественный интерес органов следствия перевешивает интерес широкой общественности в защите источников. Суду представляется очевидным, что любой независимый пересмотр, проводящийся уже после передачи материала, который может указать на такие источники, наносит удар по самой сути права на конфиденциальность.

92. Учитывая превентивный характер такого пересмотра, судья или другой независимый и беспристрастный орган должен таким образом иметь полномочия по сопоставлению потенциальных рисков и соответствующих интересов до любого раскрытия и со ссылкой на материал, необходимость раскрытия которого стоит на повестке дня, для того чтобы должным образом взвесить аргументы органов власти, добивающихся раскрытия. Принятие такого решения должно осуществляться в соответствии с ясными критериями, включая рассмотрение вопроса о существовании менее жёстких мер достаточных для того, чтобы удовлетворить выявленные преимущественные общественные интересы. Судья или другая инстанция должен иметь право отказать в распоряжении о раскрытии, заменив его на распоряжение более ограниченного или обусловленного характера с тем, чтобы защитить источники от раскрытия, независимо от того, названы ли они в сокрытом материале или нет, на основании того, что раскрытие такого материала чревато серьёзной опасностью скомпрометировать журналистские источники (см., например, «Нордиск Фильм и ТВ против Дании» (реш.), № 40485/02, упоминаемое выше). На случай возникновения ситуаций, не терпящих отлагательств, должна существовать безопасная для источников процедура выявления и выделения, до использования материала властями, информации способной указать на личности источников информации (см., mutatis mutandis, «ООО «Визер и Бикос Бетейлигунген» против Австрии» (Wieser and Bicos Beteiligungen GmbH v. Austria), № 74336/01, §§ 62-66, ЕСПЧ 2007‑XI).

93. В Нидерландах, с момента вступления в силу статьи 96a УПК, право принятия такого решения принадлежит скорее прокурору, чем независимым судьям. Хотя прокурор, как и любой государственный чиновник, обязан соблюдать требование изначальной целостности в части проведения процедур, он или она является «стороной», стоящей на защите интересов потенциально несовместимых с интересами защиты журналистских источников, и вряд ли может рассматриваться как беспристрастная инстанция, обеспечивающая тщательную оценку различных сталкивающихся интересов.

94. В соответствии с руководством от 19 мая 1988 г., в подразделе Б (см. пункт 37 выше), законное изъятие журналистских материалов требует проведения предварительного судебного расследования и распоряжения судебного следователя. Однако, после передачи полномочий по выпуску распоряжений о выдаче материалов прокуратуре в соответствии со статьёй 96a УПК, это руководство перестало служить гарантией независимого рассмотрения. Следовательно, с точки зрения качества закона, оно перестало иметь значение для настоящего дела, рассматриваемого Судом.

95. Вместе с тем, верно, что Компания-заявитель обращалась с просьбой о вмешательстве судебного следователя, и что эта просьба была удовлетворена. Для Правительства-ответчика и Палаты участие судебного следователя было обстоятельством, удовлетворяющим требованию наличия действенных процессуальных защитных механизмов.

96. Суд, однако, неубеждён в том, что вмешательство судебного следователя в это дело может рассматриваться как действенный защитный механизм. Суд отмечает, во-первых, отсутствие всякой нормативной базы для вмешательства судебного следователя. Не имея никакого законного основания, оно произошло при попустительстве прокуратуры.

97. Во-вторых, судебный следователь был приглашён для выполнения роли, которую можно назвать лишь консультативной. Хотя Суд не утверждает, что прокуратура принудила бы к выдаче CD-ROM вопреки мнению судебного следователя, однако фактом остаётся то обстоятельство, что судебный следователь не имел реальной судебной власти в этом деле, как он сам и признал это (см. пункт 21 выше). Таким образом, он не имел полномочий выпускать, отклонять или удовлетворять просьбы о выпуске распоряжения, или изменять или ограничивать такое распоряжение в зависимости от обстоятельств.

98. Подобная ситуация едва ли совместима с принципом верховенства закона. Суд хотел бы добавить, что склоняется к такому заключению по каждому из двух упомянутых пунктов в отдельности.

99. Эти упущения не были исправлены путём пересмотра post factum, предложенного Областным Судом, который также был бессилен предотвратить ознакомление прокуратуры и полиции с фотографиями, хранившимися на CD-ROM, как только они оказались в их руках.

100. В заключение, качество данного закона было низким в том отношении, что Компании-заявителю не были предоставлены действенные правовые защитные механизмы, создававшие условия для проведения независимого сопоставления интереса в уголовном расследовании и общественного интереса в защите журналистских источников. Таким образом, имело место нарушение Статьи 10 Конвенции на том основании, что обжалованное вмешательство не было «предписано законом».

Г. Соответствие другим требованиям Статьи 10 § 2

101. Сделав заключение о том, что, учитывая отсутствие предписанных процессуальных защитных механизмов, принуждение властей к раскрытию информации в настоящем деле не было «предписано законом», как того требует данное положение, Суду уже необязательно выяснять, были ли удовлетворены другие требования второго пункта Статьи 10 Конвенции в настоящем деле – а именно, преследовало ли вмешательство одну из законных целей, перечисленных в этом пункте, и было ли вмешательство с такой целью необходимо в демократическом обществе.

III. Применение статьи 41 Конвенции

102. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Ущерб

103. Компания-заявитель не выдвинула никаких требований в отношении возмещения материального или морального ущерба.

Б. Судебные издержки

104. В отношении возмещения судебных издержек Компания-заявитель выдвинула следующие требования, подкреплённые табелями учёта рабочего времени:

в ходе национальных разбирательств, 49111,15 евро без учёта НДС;

в ходе разбирательств в Большой Палате, 68022,00 евро (Суд воспринимает эту сумму как не включающую НДС).

Адвокаты, заново представлявшие дело Компании-заявителя в Палате, отказались от притязаний на возмещение издержек во время процесса в Палате.

Таким образом, общая сумма требований Компании-заявителя составила 117133,15 евро.

105. Правительство оспорило существование причинно-следственной связи между этими судебными издержками и событиями, которые Суд теперь квалифицировал как нарушение Конвенции, исходя из того, что любые нарушения, которые были вскрыты Судом, если таковые и имелись, произошли по причине отсутствия процессуальных защитных механизмов. По мнению Правительства, конфискация журналистских материалов как таковая была отдельной темой; сами по себе решения национальных судебных органов не противоречили Статье 10 Конвенции и поэтому не могли дать оснований для присуждения компенсации затрат, на которые претендовала Компания-заявитель.

106. В качестве альтернативы, Правительство утверждало, что затребованные суммы были сильно завышены.

107. Выступая на слушании перед Судом 6 января 2010 г., уполномоченный Правительства обратил внимание на сообщения в прессе о том, что представители Компании-заявителя получили оплату от неправительственного органа Stichting Persvrijheidsfonds (Фонд свободной прессы).

108. Когда Суд предложил Компании-заявителю ответить на это утверждение в письменной форме, она признала, что действительно получила поддержку от указанного органа, заключавшуюся в обещании покрытия судебных расходов в размере 9000 евро в том случае, если Суд откажет в возмещении её иска; однако, в случае положительного исхода, Компания-заявитель должна будет нести все расходы самостоятельно.

109. В соответствии с установленной практикой Суда, заявитель имеет право на получение возмещения судебных расходов, только если установлено, что они действительно были необходимы и взысканы в разумном размере. Далее, возмещаются только те судебные расходы, которые непосредственно связаны с выявленным нарушением (см., из недавних источниковa, дело Силиха, упоминаемое выше, § 226, «Морен против Германии» (Mooren v. Germany) [БП], № 11364/03, § 134, ЕСПЧ 2009‑…; и «Варнава и другие против Турции» (Varnava v. Turkey) [БП], № 16064/90, 16065/90, 16066/90, 16068/90, 16069/90, 16070/90, 16071/90, 16072/90 и 16073/90, § 229, ЕСПЧ 2009‑…).

110. Суд считает установленным фактом то, что Компания-заявитель действительно понесла судебные издержки, так как, будучи клиентом, взяла на себя обязательства по оплате услуг своих юридических представителей на оговоренных условиях. Договорённости, которые Компания достигла в отношении выполнения своих финансовых обязательств перед своими представителями, не являются предметом Статья 41. Ситуация в настоящем деле отличается от ситуации, в которой ответственность за покрытие судебных расходов несёт третья сторона (см. «Даджеон против Великобритании» (Dudgeon v. the United Kingdom) (бывшая Статья 50), 24 февраля 1983, §§ 21-22, Серия A № 59).

111. Хотя Суд принимает довод Правительства о том, что он не вынес постановления относительно сущностного обоснования обжалованной конфискации, с точки зрения судебных издержек Суд не может разграничивать процессуальную и собственно правовую составляющую в настоящем деле. Процесс, который начала Компания-заявитель, находился в соответствии с её жалобой на недостаточную процессуальную защиту в том отношении, что Компания предложила национальным органам власти реальную возможность исправить предполагаемые правовые упущения. В действительности трудно предположить, что Суд объявил бы жалобу приемлемой, если бы Компания-заявитель не использовала все возможности, которые предоставляет национальное законодательство. Поэтому причинно-следственная связь между выявленным нарушением и заявленными судебными расходами существует; другими словами эти расходы «действительно были необходимы».

112. Однако Суд соглашается и с тем, что затребованные суммы неразумны по размеру, либо с точки зрения ставки почасовой оплаты, либо с точки зрения декларированного количества отработанных часов.

113. Проведя собственную оценку на основании материалов дела, Суд считает разумным назначить возмещение судебных издержек в размере 35000 евро, включая сумму любого налога, которым может облагаться эта сумма.

B. Процентная ставка

114. Суд считает целесообразным принять процентную ставку в соответствии с предельным размером ссудного процента Европейского Центрального Банка, к которому должны быть добавлены три процента.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Постановляет, что имело место нарушение Статьи 10 Конвенции;

2. Постановляет,

(a) что Государство-ответчик обязано выплатить Компании-заявителю, в течение трёх месяцев 35000 евро (тридцать пять тысяч евро), в качестве возмещения судебных расходов с добавлением суммы любого налога, которым может облагаться эта сумма;

(б) что с момента истечения вышеуказанных трёх месяцев до момента выплаты на сумму, указанную выше, выплачиваются простые проценты в размере предельного ссудного процента Европейского центрального банка в течение периода выплаты процентов с добавлением трёх процентных точек.

3. Отклоняет оставшуюся часть иска Компании-заявителя о справедливом возмещении.

Совершено на английском и французском языках и вынесено в ходе публичного слушания во Дворце прав человека г. Страсбурга 14 сентября 2010 г.

Майкл О’Бойл, Жан-Поль Коста,
заместитель юриста секции председатель

В соответствии со Статьёй 45 § 2 Конвенции и правилом 74 § 2 Регламента Суда, к настоящему постановлению прилагается особое мнение судьи Мийера.

Ж.-П.К.
M.O’Б

ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ МИЙЕРА, СОВПАДАЮЩЕЕ С МНЕНИЕМ БОЛЬШИНСТВА

1. «Неудовлетворительная черта Протокола № 11 Конвенции, который ознаменовал начало работы постоянного Суда в Страсбурге, заключается в том, что национальный судья, который уже побывал стороной при принятии постановления Палатой при рассмотрении иска, поданного против его или её Государства, не только вправе, но и, в соответствии с судебной практикой, обязан участвовать в заседании и голосовать вновь, если дело передаётся в Большую Палату. В своём частично особом мнении по делу Киприану против Кипра ([БП], № 73797/01, ЕСПЧ 2005-…), судья Коста назвал положение национального судьи при таких обстоятельствах «неловким», так как судья вынужден решать, придерживаться ли своего изначального мнения по делу или «имея преимущество ретроспекции, отказаться от него или даже опровергнуть [это] мнение».

В случаях, когда дело уже было полностью аргументировано и прошло подробное обсуждение на уровне Палаты, а перед передачей его в Большую Палату не было добавлено никакой новой информации или аргументов, национальные судьи, что неудивительно, обычно придерживаются своего высказанного мнения, но необязательно в точности повторяют доводы, приведшие к формированию этого мнения в Палате.

В настоящем деле, материал и аргументы, приведённые перед Большой Палатой, не отличались сколько-нибудь значительно от того, что было представлено в Палате. Я, однако, по дальнейшему размышлению, пришёл к выводу о том, что моё предыдущее мнение по основному вопросу было неверным, и я присоединился к большинству, проголосовав за то, что права заявителей по Статье 8 были нарушены».

Это слова моего учёного друга и коллеги Сэра Николаса Братцы из его мнения, совпадающего с мнением большинства, по делу Диксона против Великобритании (Dickson v. the United Kingdom) [БП], № 44362/04, ЕСПЧ 2007‑XIII. В этом деле Большая Палата большинством голосов двенадцати против пяти постановила, что имело место нарушение Статья 8. Тем смелее выглядит поступок Сэра Николаса, изменившего своё мнение. Никто не упрекнул бы его, если бы при голосовании он присоединился к меньшинству.

При рассмотрении настоящего дела в Большой Палате подавляющее большинство судей склонялись к тому, что имело место нарушение. В Палате I четверо против троих проголосовали за то, что нарушения не было.

Похоже, что любой судья, который оказывается в одиночестве против остальных судей Большой Палаты, обязан особенно убедительно обосновать свою позицию, а уж тем более, если в одиночестве оказывается судья национальный. Иначе могут возникнуть сомнения в том, что этот судья неспособен критически дистанцироваться от судебной практики, сложившейся в его или её стране.

Дело в том, что я не нашёл достаточно убедительных доводов для того, чтобы придерживаться старого мнения и голосовать за то, что нарушения не было. Изначально я считал, что в этом деле сложилась пограничная ситуация, обстоятельства которой в конечном итоге склонили чашу весов в пользу ответчика. Я по-прежнему придерживаюсь мнения о том, что это дело представляет собой пограничный случай даже после того, как я выслушал мнения других членов Большой Палаты, и даже спросил себя, действительно ли это дело поднимает «серьёзный вопрос, влияющий на истолкование или применение Конвенции … или серьёзный вопрос, имеющий общественную важность» (Статья 43 § 2 Конвенции). То обстоятельство, что в настоящем постановление содержится несколько полезных обобщений общеприменимых принципов ничего не меняет. Как бы там ни было, сейчас я готов «перейти в другой конец зала», чтобы присоединиться к своим коллегам, которые считают, что имело место нарушение Статьи 10.

2. Я прекрасно понимаю, что в делах подобных настоящему существует огромная разница между восприятием полиции и судебных следователей и позицией заявителя. Полиция и судебное следствие столкнулись с чрезвычайной ситуацией. В это время проходило расследование продолжавшейся серии налётов с применением тарана. Кульминация наступила, когда один из налётчиков угрожал случайному свидетелю огнестрельным оружием. Столкнувшись с такой серьёзной угрозой для общества, власти уже не имели альтернативы при выборе средств для того, чтобы призвать преступников к ответу. Марка автомобиля, участвовавшего в налётах, была известна. Кто-то припомнил перехваченный телефонный разговор, из которого стало известно, что один из подозреваемых участвовал в нелегальной гонке по городу. Было известно, что фотограф, нанятый журналом Autoweek, производил съёмку во время гонки; чувствовалась необходимость проверить, был ли автомобиль, принимавший участие в гонке, тем же самым, который использовался при совершении налётов. Прокуратура немедленно отдала распоряжение о выдаче фотографий. Редакцию Autoweek не посвятили в ход событий. Её членам было сказано, что проводится расследование нелегальной гонки по городу, и что это касалось вопроса жизни и смерти.

Заявителю, издательству Autoweek, было предъявлено распоряжение о выдаче журналистских материалов. Ни полиция, ни судебные следователи не были готовы сказать что-либо большее, чем то, что это был вопрос жизни и смерти. Пользуясь своей журналистской привилегией не раскрывать информацию об источниках, Компания-заявитель отказалась выдать фотографии и обратилась к помощи своих адвокатов.

Сложилась тупиковая ситуация. Полиции и судебному следствию было необходимо арестовать налётчиков как можно быстрее и привлечь их к ответственности. Времени у них было мало. Они отказались дать какие-либо подробные объяснения того, почему получение фотографий было настолько важно. Было сказано лишь, что велось расследование серьёзного преступления, и что у них не было намерения преследовать участников нелегальной гонки по городу.

В конечном итоге, юрист Autoweek предложил обратиться за помощью к судебному следователю, который мог бы выступить в качестве посредника и таким образом найти выход из сложившейся ситуации.

Когда судебный следователь получил от прокуратуры информацию об обстоятельствах дела, он пришёл к выводу о том, что были полные основания для требования к Компании- заявителю о выдаче фотографий.

Представитель Autoweek передал фотографические материалы под протестом.

Позднее Областной суд надлежащим образом выпустил судебное постановление о том, что у властей имелись все основания требовать передачи фотографий. Суд, однако, критически отозвался о поведении представителей полиции и судебного следствия в этом деле.

3. В постановлении Палаты, большинство состава которой проголосовали за отсутствие нарушения, также высказали порицание в отношении поведения полиции и судебных следователей в этом деле. В пункте 63 своего постановления судьи подтвердили оценку Областного суда Амстердама действий полиции и прокуратуры, которые, по их мнению, отличались «вызывающей сожаление неумеренностью». Они также выразили обеспокоенность в связи с одной заметной особенностью этого дела, а именно (с точки зрения Конвенции) тем фактом, что «предварительное вмешательство независимого судьи более не являлось требованием закона» (пункт 62). Даже при этом они нашли аргументы в пользу отсутствия оснований для выявления нарушения Статьи 10. Аргументы были следующими:

В отличие от дел, связанных с защитой журналистских источников, с которыми Суд сталкивался до сих пор, полиция, в сущности, не пыталась установить личности источников. Их цель заключалась исключительно в использования известного материала для раскрытия серьёзного и опасного преступления, которое только что было совершено. Мне кажется, можно уверенно предположить, что материал не использовался для других целей.

Хотя в законодательстве Нидерландов больше нет положения, требующего предварительного рассмотрения распоряжений о выдаче журналистского материала независимым судьёй, в настоящем деле такое рассмотрение было в конечном итоге проведено. Да, это было сделано по настоянию адвоката заявителя, чтобы найти выход из сложившейся сложной ситуации, но судья, приглашённый для этой цели, был независимым. Это означает, что редакция Autoweek получила защиту более значительную, чем только пересмотр дела post factum, предложенный Областным Судом (который, кстати, тоже сделал вывод о правомерности требования о выдаче журналистского материала).

4. Отсутствие в Нидерландах какого-либо законодательного положения относительно предварительного судебного пересмотра перед тем, как полиция или судебные следователи получают право изымать журналистские материалы, произвело на Большую Палату ещё большее впечатление. Как указано, Палата также расценила это обстоятельство как тревожное, но придала больше важности тому обстоятельству, что в конечном итоге судья высказал своё предварительное мнение. Довод Большой Палаты о том, что этот судья не имел официальных полномочий по данному делу, для меня неубедителен. У меня есть все основания полагать, что поскольку прокуратура согласилась на предложение юриста Autoweek пригласить судью, любое его высказанное мнение о том, что фотографический материал не может быть выдан, было бы воспринято серьёзно и немедленно положило бы конец попыткам изъять материалы в тот вечер. Вместе с тем, я согласен с доводами Большой Палаты, которая подчеркнула необходимость, даже в случае проведения предварительного пересмотра, в разработке чёткой схемы принятия решения, требующей от судьи ответа на вопрос о возможности более ограниченного вмешательства в осуществление журналистской свободы (пункт 92). Столь ясно выраженное требование проведения теста на соразмерность (или теста на субсидиарность, если хотите) определённо является значительным вкладом в судебную практику.

5. «Каков был бы ваш ответ, если бы похожее дело, в котором имела место подобная же демонстрация силы полиции и судебного следствия, было бы предложено нам на рассмотрение из страны молодой демократии?» — такой вопрос задал мне один мой коллега из такой страны. «Вы также бы примирились с вмешательством, в последнюю минуту, со стороны судьи, не имеющего правовых полномочий по делу?».

Подобное замечание было сделано в особом мнении, прилагавшемся к постановлению Палаты: «Принимая решение об отсутствии нарушения, большинство лишь слегка грозит своим судебным пальцем в сторону органов власти Нидерландов, но посылает опасный сигнал силам полиции по всей Европе, некоторые представители которых порой могут поддаваться искушению продемонстрировать подобную «вызывающую сожаление неумеренность».

Это и явилось тем толчком, который был мне необходим для того, чтобы изменить своё мнение на противоположное и оказаться в противоположном лагере. Я должен признать, что постановление Большой Палаты содержит ясное указание на необходимость нового закона и способ разрешения подобных ситуаций в будущем.

САНОМА УИТГЕВЕРС Б.В. против НИДЕРЛАНДОВ (Sanoma Uitgevers B. V. v. Netherlands)

Читайте также

Татьяну Лазареву приговорили к 6,5 года колонии заочно

Власти обсуждают блокировку голосовых звонков в мессенджерах

Трафик YouTube в России упал на 80%

Татьяну Фельгенгауэр объявили в розыск

Фонд «Центр Защиты Прав СМИ»