ГЕННЕР против АВСТРИИ (Genner v. Austria)

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА 

Четвертая секция 

ДЕЛО ГЕННЕРА против АВСТРИИ

(Genner v. Austria)


(Жалоба № 55495/08)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

СТРАСБУРГ

12 января 2016 года

ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ 

06.06.2016

Данное решение было признано окончательным в соответствии с условиями, изложенными в пункте 2 статьи 44 Конвенции. Текст решения может подвергнуться редакторской правке.

 
В деле Геннера против Австрии
Европейский суд по правам человека (Четвёртая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли:
Андрас Сайо, Председатель,
Винсент А. де Гаэтано,
Нона Цоцория,
Пауло Пинто де Альбукерке,
Кшиштоф Войтычек,
Эгидиюс Курис,
Габриэле Кукско-Штадльмайер, судьи,
и Фатош Араци, заместитель юриста секции,

проведя 1 декабря 2015 года тайное совещание,
вынес следующее решение, которое было принято в этот же день.

ПРОЦЕДУРА

  1.  Дело было начато после подачи жалобы (№ 55495/08) против республики Австрия в соответствии со статьёй 34 Конвенции о защите прав и основных свобод человека (Конвенция) гражданином Австрии, г-ном Михаэлем Геннером (Заявитель), 7 ноября 2008 года.

  2.  Интересы Заявителя представлял г-н У. Л. Вех, адвокат, практикующий в Брегенце. Интересы австрийского правительства (Правительство) защищал их уполномоченный, посол Г. Тихи, глава Департамента международного права Федерального министерства по европейским и международным делам. 

  3.  Заявитель утверждал, что признание его виновным в оскорблении чести, достоинства и деловой репутации нарушило его права по статье 10 Конвенции.

  4. 4 сентября 2013 года эта жалоба, касающаяся предполагаемого нарушения статьи 10, была доведена до сведения Правительства, а оставшаяся часть жалобы была объявлена неприемлемой.

  ФАКТЫ

  I.  ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

  5.  Заявитель родился в 1948 году и проживает в Вене. 

  6.  Во время происходивших событий Заявитель работал в ассоциации «Asyl in Not», предлагавшей правовую и
социальную поддержку беженцам и тем, кто просит политического убежища.

  7.  В 2005 году в парламенте был составлен и принят проект поправок к ряду законов, касавшихся статуса иностранцев, лиц, просящих убежища, и связанных с этим процедур (Fremdenrechtspaket 2005). Эти поправки вступили в силу 1 января 2006 года.

  8. 31 декабря 2006 года в возрасте 55 лет от аневризмы внезапно скончалась федеральный министр внутренних дел Л. П.

  9. 1 января 2007 года на сайте ассоциации Заявитель опубликовал высказывание «Одной меньше. Что теперь?» (“Eine weniger. was kommt danach?”). И далее: «хорошие новости в новом году: Л. П., министр пыток и депортации, умерла» (“Die gute Meldung zum Jahresbeginn: L.P., Bundesministerрin für Folter und Deportation, ist tot”). После упоминания о некоторых конкретных случаях с беженцами в тексте говорилось, что «г-жа П. была конторским военным преступником, как и многие другие в жуткой истории нашей страны, – совершенно бесчувственной и безразличной к последствиям своих законов и постановлений, послушным инструментом бюрократии, испачканным в расизме. Ни один порядочный человек не прольёт слёзы из-за её смерти» (“L.P. war eine Schreibtischtäterin, wie es viele gab in der grausamen Geschichte dieses Landes; völlig abgestumpft, gleichgültig gegen die Folgen ihrer Gesetze und Erlässe, ein willfähiges Werkzeug einer rassistisch verseuchten Beamtenschaft. Kein anständiger Mensch weint ihr eine Träne nach.”). Заявитель закончил текст предположением о том, что их цель в новом году будет заключаться в борьбе за нового министра, который исправил бы ущерб, нанесённый Л. П., чтобы Австрия могла вернуться к состоянию страны, принимающей беженцев и соблюдающей права человека.

  10.  Г. П., супруг покойного министра, подал частный иск (Privatanklage) об оскорблении чести, достоинства и деловой репутации в отношении Заявителя и ассоциации.

  11. 19 сентября 2007 года Венский региональный суд  (Landesgericht für Strafsachen Wien) признал Заявителя виновным в оскорблении чести, достоинства и деловой репутации в отношении приведённых отрывков опубликованного текста и приговорил его к штрафу в размере 1 200 евро. Выплата половины штрафа была отложена на три года. Суд отклонил просьбу Г. П. о признании ассоциации ответственной за действия её сотрудников. 

  12. Суд пришёл к выводу о том, что средний читатель мог воспринять соответствующие отрывки рассматриваемого текста как означающие, что Л. П. отдавала приказы о проведении пыток или закрывала глаза на них с последующим изгнанием или депортацией задержанных и нарушала права человека. Слово «пытка», в частности, подразумевает намеренное причинение физического или психологического страдания. Средний читатель также связал бы слово «депортация» с тем, что происходило во времена национал-социалистического режима, когда определённые группы людей сгонялись в гетто и лагеря, где принуждались к работам или уничтожались. Рассматриваемое высказывание предполагало, что Л. П. играла свою политическую роль крайне недостойным образом, что она закрывала глаза на преступные злоупотребления властью со стороны госслужащих в отношении лиц, просящих убежища, и что её действия были продиктованы расистскими, садистскими, ксенофобскими и национал-социалистическими мотивами. Публикация этого высказывания вызвала значительную реакцию СМИ и общественности. Заявитель подвергся критике как человек, лишённый такта и уважения. В ответ на это 9 января 2007 года Заявитель опубликовал в ежедневной газете ответ, в котором он заявлял, что его комментарии были направлены исключительно в адрес Л. П. и извинялся перед членами её семьи, которые не несли ответственности за бесчеловечную политику покойного министра.

  13. Региональный суд признал, что уголовное обвинение в оскорблении чести, достоинства и деловой репутации противоречило праву на свободу выражения мнения в том виде, в каком оно закреплено в Конвенции. Он пришёл к выводу, что высказывание мнений, содержащих критику в адрес политиков и их законодательных проектов,  является важным корректирующим фактором и что границы допустимой критики в контексте настоящего дела были особенно широки. Однако, по мнению суда, опубликованное высказывание выходило за рамки допустимой критики. Законодательная база для внесения поправок в законы, касающиеся иностранцев и лиц, просящих убежища, и то обстоятельство, что критике позволено быть шокирующей, всё же не могли оправдать помещение имени Л. П. в национал-социалистический и расистский контекст, к тому же предполагавший, что она попустительствовала физическим истязаниям задержанных, которым предстояло изгнание или «депортация». Такие обвинения в адрес только что скончавшейся на тот момент Л. П. (вместе с радостью по поводу её смерти и призывом к «порядочным» людям не оплакивать её кончину) явно выходили за границы допустимой критики в демократическом обществе. Более того, утверждения, сделанные заявителем, не подтвердились, и он не проявил журналистской добросовестности в этом отношении. 

  14. Заявитель подал кассационную жалобу по вопросам права и по существу, а также обжаловал приговор.

  15. 7 мая 2008 года Апелляционный суд Вены (Oberlandesgericht Wien) отклонил его жалобу. Говоря о мотивировке суда первой инстанции, он признал, что сейчас слово «депортация» приобрело дополнительный оттенок «изгнания или выдворения» и что оно было использовано не только в контексте национал-социалистического режима, но также в контексте принудительного выдворения иностранцев. Однако контекст, в котором использовалось это слово («конторский военный преступник, как и многие другие в жуткой истории нашей страны»), явился напоминанием о национал-социалистической истории страны. Следовательно, хотя эти высказывания были политическими оценочными суждениями (“politische Wertungen”), Заявитель не представил никаких фактических оснований для своих утверждений. Далее Заявитель утверждал, что на основании практики Европейского суда и национальных судов относительно статьи 10 оспоренное высказывание находится под защитой свободы выражения мнения. Апелляционный суд, однако, постановил, что даже такая практика не давала Заявителю права проводить сравнения с национал-социалистическим режимом без фактического на то основания. 

  16. Это решение было доведено до адвоката Заявителя 3 июня 2008 года.

  17. 7 ноября 2008 года Заявитель подал иск о возобновлении уголовных разбирательств (“Erneuerung des Strafverfahrens”) на основании ст. 363a УПК, чтобы вновь провести разбирательства и отменить приговор.

  18. 14 октября 2009 года Верховный Суд отклонил это прошение, заявив, что общепризнанные широкие границы приемлемой критики в рамках политической дискуссии неприменимы в случае чрезмерных оценочных суждений, не имеющих никакого фактического основания. Высказывания, пусть даже сделанные в ходе накалённых политических споров, должны отвечать требованиям приличий и умеренности хотя бы в минимальной степени. При рассмотрении настоящего дела Верховный Суд пришёл к выводу о том, что оценка судов справедливо свелась к заключению о том, что рассматриваемый текст оправдывал ограничение права Заявителя на свободу выражения мнения. Оценочное суждение, намекавшее на то, что поведение Л. П. имело преступный характер, не имело под собой фактического основания. Суды не заблуждались в своей оценке значительной общественной заинтересованности в обсуждении вопросов миграции и предоставления политического убежища. Однако высказывания Заявителя не внесли никакого вклада в общественную дискуссию, поскольку были направлены на то, чтобы опорочить и дискредитировать покойного министра. Далее суд отметил, что применённая санкция была, учитывая неуважительные высказывания, сделанные непосредственно после кончины Л. П., приемлемой и даже умеренной.

  19. Решение Верховного Суда было передано адвокату Заявителя 10 ноября 2009 года.

  II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО 

  20.  Ст. 111 УК (Strafgesetzbuch) содержит следующее определение оскорбления чести, достоинства и деловой репутации:

  «1. Кто обвиняет другого человека в совершении чего-либо или в его убеждениях так, что это воспринимается третьими лицами недостойным образом, либо обвиняет его в не заслуживающих уважения отношениях или нарушающем добрые нравы поведении, преследуя цель ухудшить общественное мнение о нем или унизить его в глазах общественности, тот наказывается лишением свободы на срок до шести месяцев или денежным штрафом (…).
 
3. Лицо не наказывается, если подтверждается истинность высказываемых им фактов. В случае, предусмотренном п. 1, лицо также не наказывается, если обстоятельства дела, на основании которых оно сделало свои выводы, давали достаточные основания считать высказываемые факты истинными…».

  21.  Ст. 117(5) УК (Strafgesetzbuch), действовавшего до 1 января 2010 г.,), гласила:

  «Если запрещенное под угрозой наказания на основании ст. 111, 113 и 115 деяние направлено против чести умершего или без вести пропавшего, то уполномоченными на подачу жалобы на уголовное преследование являются его супруг, его родственники по прямой линии и его родные брат и сестра». 

  ПРАВО

  ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ

  22.  Заявитель утверждал, что постановления австрийских судов нарушили его право на свободу выражения мнения. Он опирался на статью 10 Конвенции, в которой говорится:

  «1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ…
 
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».

  23.  Правительство оспорило этот довод.

  A.  Приемлемость

  24. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной в соответствии с содержанием пункта 3 cтатьи 35 Конвенции, а также не было установлено никаких других оснований, на которых она могла бы быть объявлена неприемлемой, поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

  B.  Существо дела

  25. Суд отмечает, что стороны согласны с тем, что постановление Венского регионального суда от 19 сентября 2007 года, утверждённое Апелляционным судом, явилось вмешательством в осуществление Заявителем своего права на свободу выражения мнения в том виде, в котором оно закреплено в пункте 1 статьи 10 Конвенции.

  26. Вмешательство противоречит статье 10 Конвенции, если только оно не «предписано законом», не преследует одну или несколько законных целей, упомянутых в пункте 2, и не является «необходимым в демократическом обществе» для достижения таких целей.

  1. Представления сторон

  27. Правительство привело довод о том, что вмешательство не противоречило закону, преследовало законную цель и было необходимо в демократическом обществе. Постановления австрийских судов также преследовали законную цель, а именно защиту репутации и прав других лиц. Более того, вмешательство было пропорционально его цели, и приводимые причины были актуальными и достаточными. Приговор основывался на ст. 111 совместно со ст. 117 (5) УК.

  28. В отношении необходимости вмешательства Правительство привело довод о том, что в делах, которые требуют установления баланса соответствующих прав по статьям 8 и 10 Конвенции, национальные суды имеют определённые рамки усмотрения. В настоящем деле национальные суды квалифицировали известные высказывания как оценочные суждения, не имевшие достаточного фактического основания, рассмотрев формулировку оспоренных высказываний в её общем контексте. Они также приняли во внимание, что в отношении политиков границы допустимой критики всегда шире и что намерение Заявителя состояло в том, чтобы внести вклад в общую дискуссию на тему, представлявшую общественный интерес, а именно о правах и защите лиц, просящих убежища, и о развитии законодательства в этой области. Они также рассмотрели недавние события и изменения в австрийском законодательстве о политическом убежище и нелегальных иммигрантах, на которые ссылался Заявитель, обосновывая свои утверждения, и тщательно взвесили доводы Заявителя. Более того, они учли формулировку, которую использовал Заявитель, и тот факт, что заявление было сделано сразу же после смерти министра. На основании этого они пришли к заключению, что оспоренные отрывки были равнозначны необоснованному личному выпаду в отношении самого покойного министра. Наконец, применённое к нему наказание было вполне умеренным, поскольку размер назначенного штрафа составил лишь 1 200 евро, половина которых подлежала выплате условно. 

  29. С точки зрения Заявителя, вмешательство противоречило закону и не преследовало законную цель. Скончавшийся министр завершила свою карьеру, а интересы её здравствующего мужа не имеют того же характера или глубины, поскольку он не является политиком и не стремится к деятельности на политическом поприще. Содержание высказываний Заявителя, по сути, касалось не личности покойного министра, а, скорее, политики, за которую она должна была нести ответственность. На это явно указывало замечание о бюрократическом инструменте, испачканном в расизме. Это оценочное суждение имело фактическое основание, а именно постоянно ухудшавшееся положение иностранцев и лиц, просящих убежище в Австрии. С точки зрения Заявителя, покойный министр исповедовала крайнюю позицию в австрийском обществе, особенно в глазах тех, кто борется за права человека, так как она сочетала в себе жестокость, добродушие и обаяние, как это нередко бывало с австрийцами, совершившими военные преступления во время Второй мировой войны. Австрийское общество пристально наблюдало за процессом по делу Заявителя и ясно понимало, что он имел лишь добрые намерения. Хотя это высказывание и могло быть сформулировано более мягко, Заявитель вместе с тем не переступил границ законной политической критики.

  2. Оценка Суда 

  a) Принципы, установленные в практике Суда

  30.  В соответствии с установившейся практикой Суда проверка на необходимость в демократическом обществе требует определить, отвечало ли обжалованное вмешательство «острой социальной необходимости», было ли оно соразмерно преследуемой законной цели  и были ли причины, приведённые национальными властями в его обоснование, существенны и достаточны (см. «Санди Таймз» против Соединённого Королевства (№1) (The Sunday Times v. the United Kingdom (No. 1)), 26 апреля 1979 г., § 62, серия A,  № 30; «Эдисьон Плон» против Франции (Editions Plon v. France), № 58148/00, § 42, ЕСПЧ 2004 IV; «Штандард Ферлагс» ГмбХ против Австрии (Standard Verlags GmbH v. Austria (№ 2)), № 21277/05, § 44, 4 июня 2009 г.). При оценке существования такой необходимости и того, какие меры следовало бы предпринять для её удовлетворения, национальным властям предоставляются определённые рамки усмотрения.

  31. Суд напоминает о том, что в вопросах свободы выражения мнения его задача при осуществлении своей надзорной функции состоит не в том, чтобы подменять собой полномочные национальные органы, а в том, чтобы в соответствии со статьёй 10 рассматривать решения, которые они приняли в рамках своего усмотрения. Суд рассмотрит обжалованное вмешательство в свете всего дела целиком и определит, были ли причины, приведённые национальными властями в его обоснование, «существенными и достаточными» и были ли они «соразмерны законной преследуемой цели». Делая это, Суд должен убедиться, что национальные власти применили стандарты в соответствии с принципами, закреплёнными в статье 10, и что они опирались на приемлемую оценку существенных фактов (см. среди многих других источников дело  Кожокару против Румынии (Cojocaru v. Romania), № 32104/06, § 21, 10 февраля 2015 г.).

  32. Нет сомнения в том, что пункт 2 статьи 10 защищает репутацию всех частных лиц, но в подобных делах требования такой защиты нужно сопоставлять с интересами открытого обсуждения политических вопросов (см. дело Лингенса против Австрии (Lingens v. Austria), 8 июля 1986 г., § 42, серия A, № 103). Право на защиту репутации – это право, которое пользуется защитой статьи 8 Конвенции как часть права на уважение частной жизни. Нападки на репутацию человека должны достигать определённого уровня серьёзности, в известной мере ущемляя личное право на уважение частной жизни (см. дела А. против Норвегии (A. v. Norway), № 28070/06, § 64, 9 апреля 2009 г.; «Аксель Спрингер» АГ против Германии (Axel Springer AG v. Germany), (БП), № 39954/08, § 83, 7 февраля 2012 г.). Таким образом, национальные власти столкнулись с трудной задачей в установлении баланса между конкурирующими правами, а именно свободой выражения мнения с одной стороны и правом на уважение репутации с другой (Браун против Польши (Braun v. Poland), № 30162/10, § 44, 4 ноября 2014 г.).

  33. Рамки усмотрения, предоставляемые национальным властям при оценке существования такой «необходимости», и то, какие меры следует принять в этой связи, однако, не являются неограниченными, но идут рука об руку с надзором со стороны Европейского суда, чья задача заключается в принятии окончательного постановления по вопросу о том, совместимо ли ограничение со свободой выражения мнения, находящейся под защитой статьи 10. В ситуациях, когда национальным властям удалось установить баланс интересов в соответствии с критериями, изложенными в практике Суда, ему понадобились бы веские причины для того, чтобы подменить позицию национальных судов своей позицией (см. дело Фон Ганновер против Германии (Von Hannover v. Germany (№ 2)), (БП), №№ 40660/08 и 60641/08, § 107, ЕСПЧ 2012).

  34. Суд уже установил применимые принципы, которые определяют его оценку в этой области. Таким образом, он изложил ряд критериев в контексте поиска баланса противоборствующих прав (см. дело Фон Ганновер (№ 2), упоминавшееся выше, §§ 109-113 и «Аксель Спрингер» АГ против Германии (Axel Springer AG v. Germany), (БП), № 39954/08, §§ 90-95, 7 февраля 2012 г.). Такими критериями являются: вклад в дискуссию, представляющую общественный интерес; степень известности упомянутого лица; тема новостного репортажа; поведение упомянутого лица; содержание, форма и последствия публикации и, когда это уместно, обстоятельства, в которых было сделано заявление (см. дело «Принт Цайтунгсферлаг» ГмбХ против Австрии (Print Zeitungsverlag GmbH v. Austria), № 26547/07, § 33, 10 октября 2013 г. и mutatis mutandis Кудерк и «Ашетт Филипакки Ассосье» против Франции (Couderc and Hachette Filipacchi Associés v. France), (БП), № 40454/07, § 93, 10 ноября 2015 г.).

  35. Должное отношение к умершему человеку из уважения к чувствам его родственников подпадает под действие статьи 8 (см. с дальнейшими ссылками дела Адри-Вионне против Швейцарии (Hadri Vionnet v. Switzerland), № 55525/00, § 51, 14 февраля 2008 г., «Эдисьон Плон» против Франции, упоминавшееся выше, § 46 и дело Путистина против Украины (Putistin v. Ukraine), № 16882/03, § 33, 21 ноября 2013 г.). С другой стороны, в соответствии с пунктом 2 статьи 10 Конвенции ограничения свободы выражения мнения в области политических высказываний или дебатов, или в вопросах, представляющих общественный интерес, имеют весьма сдержанный характер  (Бразилье против Франции (Brasilier v. France), № 71343/01, § 41, 11 апреля 2006 г.). Поэтому границы допустимой критики раздвигаются в гораздо большей степени в отношении политиков, чем  в отношении частных лиц. В отличие от последних первые неизбежно и осознанно делают каждое своё слово и действие объектом пристального внимания как со стороны журналистов, так и со стороны широкой общественности, и, следовательно, должны демонстрировать большую степень терпимости (см. дело Линдона, Очаковского-Лорана и Жюли против Франции (Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France), (БП), №№ 21279/02 и 36448/02, § 46, ЕСПЧ 2007 IV и дело Кудерк и «Ашетт Филипакки Ассосье» против Франции, упоминавшееся выше, § 117).

  36.  Кроме того, Суд установил, что политические споры,  невзирая на их накал, должны хотя бы в минимальной степени отличаться  умеренностью и пристойностью, особенно учитывая, что репутация политика, даже если она скандальна, должна иметь защиту, предоставляемую Конвенцией (дело Линдона, Очаковского-Лорана и Жюли против Франции, упоминавшееся выше, § 57). К тому же следует проводить чёткое различие между критикой и оскорблением. Если единственным намерением конкретной формы выражения является стремление оскорбить человека, то уместное наказание, в принципе, не будет являться нарушением статьи 10 Конвенции (mutatis mutandis Кинчеш против Венгрии (Kincses v. Hungary), № 66232/10, § 33, 27 января 2015 г.).

  37. В своей практике Суд проводит разграничение между утверждениями о фактах и оценочными суждениями. Квалификация высказывания как факта или оценочного суждения является вопросом, который в первую очередь относится к рамкам усмотрения национальных властей, в частности, национальных судов (см. дело Прагера и Обершлика против Австрии (Prager and Oberschlick v. Austria), 26 апреля 1995 г., § 36, серия A, № 313). Однако Суд может изменить эту квалификацию, осуществляя свою надзорную роль (см. дела Харламова против России (Kharmalov v Russia), № 27447/07, § 31, 8 октября 2015 г.; Пинто Пинейро Маркеса против Португалии (Pinto Pinheiro Marques v. Portugal), № 26671/09, § 43, 22 января 2015 г.).

  38.  В предыдущих делах Суд подчеркнул, что истинность оценочных суждений не подлежит доказыванию. Требование доказать истинность оценочного суждения невыполнимо  и нарушает саму свободу выражения мнения, которая является основополагающей частью права, закреплённого в Статье 10. Даже если заявление является оценочным суждением, должно существовать достаточное фактическое основание, отсутствие которого делает это суждение чрезмерным (Джерусалем против Австрии (Jerusalem v. Austria), № 26958/95, § 43, ЕСПЧ 2001 II). Как отметил Суд в предыдущих делах, различие заключается в степени фактического доказательства, которое должно быть установлено (см. дело Шарзах и «Ньюс Ферлагсгезельшафт» против Австрии (Scharsach and News Verlagsgesellschaft v. Austria, № 39394/98, § 40, ЕСПЧ 2003 XI).

  39. Что касается оценочных суждений, которые были признаны национальными судами как имеющие порочащий характер, Суд оценил выводы национальных судов о том, носили ли использованные выражения чрезмерный или беспристрастный характер, было ли выявлено намерение опорочить или заклеймить оппонента, и имело ли высказывание достаточное фактическое основание (см. дела Линдона, Очаковского-Лорана и Жюли против Франции, упоминавшееся выше, §§ 56-57 и Кинчеш против Венгрии, упоминавшееся выше, § 33). Суд далее заявляет, что использование термина «нацистский» не предполагает автоматического обвинительного приговора в оскорблении чести, достоинства и деловой репутации только на основании особого клейма, стоящего на нём (см. Шарзах и «Ньюс Ферлагсгезельшафт» против Австрии (Scharsach and News Verlagsgesellschaft v. Austria), № 39394/98, § 43, ЕСПЧ 2003 XI, относительно термина «неофашист» см. дело Кармана против России (Karman v. Russia), № 29372/02, § 39, 14 декабря 2006 г.).

  b) Применение  вышеупомянутых принципов в настоящем деле

  40. Суд отмечает, что вмешательство в осуществление Заявителем свободы выражения мнения основывалось на ст. 111 и 117 (5) УК. Эти положения сформулированы достаточно чётко, чтобы позволить гражданину выстраивать своё поведение, и Заявитель не предлагает никакого разумного довода против этого допущения. Соответственно, это вмешательство «предписано законом».

  41. Далее Суд соглашается с Правительством в том, что вмешательство действительно преследовало цель защиты «репутации или прав других лиц», а именно Л. П. и членов её семьи, в частности, её мужа, что представляет собой законную цель с точки зрения пункта 2 статьи 10 (см. дело «Эдисьон Плон» против Франции, упоминавшееся выше, § 34).

  42. Суд, как и стороны, полагает, что утверждение Заявителя касалось социально значимого вопроса и может рассматриваться как вклад в политическую дискуссию, имевшую общественный интерес, а именно касавшуюся положения иностранцев и лиц, просящих убежища, в свете нового Закона об иммиграционной полиции 2005 г. (Fremdenpolizeigesetz 2005) и Закона о предоставлении политического убежища 2005 г. (Asylgesetz 2005). Это намерение явствует из рассказов о конкретных людях, просящих убежища.

  43. Суд отмечает, что национальные суды квалифицировали рассматриваемое высказывание как оценочное суждение. Суд намерен исходить из предположения, что эта оценка верна. 

  44. Далее, не оспаривается то обстоятельство, что Л. П., как бывший федеральный министр внутренних дел, являлась публичной фигурой, которую люди ещё не успели забыть на момент публикации оспоренного утверждения. Однако сообщение появилось в печати на следующий день после её неожиданной смерти, что значительно усилило воздействие использованных слов. Высказывание Заявителя было опубликовано непосредственно в период траура её семьи и, вероятно, нанесло значительный ущерб репутации покойного министра (см. дело Линдона, Очаковского-Лорана и Жюли против Франции, упоминавшееся выше, § 46).

  45. Суд отмечает, что выбор времени опубликования оспоренного утверждения является существенным обстоятельством в настоящем деле и поэтому должен быть принят во внимание при установлении баланса конкурирующих прав по статьям 8 и 10. Высказывание, которое Заявитель сделал на следующий день после того, как Л. П. скончалась, отражало удовлетворение её внезапной смертью. Оскорбление человека на следующий день после его смерти противоречит элементарным правилам приличия и уважения (см. дело «Эдисьон Плон» против Франции, упоминавшееся выше, § 47; см. также дело Леруа против Франции (Leroy v. France), № 36109/03, § 45, 2 октября 2008 г.) и является ударом в самую сердцевину прав личности.

  46.  Что касается содержания высказывания Заявителя, Суд считает, что Заявитель безо всякого обсуждения сути и подробностей темы немедленно обрушился на покойного министра. В самом начале он выразил удовлетворение фактом её смерти, оговорившись, что ни один порядочный человек не будет испытывать печаль в связи с её кончиной, а затем, сравнив её с высокопоставленными нацистскими чиновниками, совершавшими зверства и военные преступления во время Второй мировой войны, назвал её конторским военным преступником (“Schreibtischtäterin”). В заявлении, опубликованном 9 января 2007 г. в газете «Der Standard», Заявитель принёс извинения семье Л. П. за свои слова, но даже перед Европейским судом он настаивал на том, что сравнение Л. П. с нацистскими военными преступниками было верным и оправданным. Суд, однако, полагает, что, даже если считать их оценочными суждениями, такие серьёзные и крайне оскорбительные сравнения немедленно после смерти Л. П. требуют особенно твёрдого фактического основания. В этом отношении Суд считает, что Заявитель не сделал никакого различия между личностью Л. П. и политикой, которую она проводила. 

  47. Заявитель утверждал, что Л. П. демонстрировала неблаговидные черты характера в ходе политических переговоров относительно нескольких положений Закона о политическом убежище 2005 г., представляющих собой нарушения прав личности и закреплённых в Федеральной конституции и Конвенции. Однако, замечает Суд, Апелляционный суд Вены тщательно рассмотрел этот довод и пришёл к заключению, что Конституционный суд подтвердил совместимость почти всех правовых положений, закреплённых и в Конвенции, и в Федеральной конституции. Заявитель далее утверждал, что о фактическом основании предполагаемых мотивов Л. П. можно было судить по телеинтервью, которое она дала после того, как был  вынесен обвинительный приговор четырём офицерам полиции, признанным виновными в пытках задержанного и ожидавшего высылки лица. Апелляционный суд Вены рассмотрел этот довод и заключил, что нежелание Л. П. принести извинения от имени республики не свидетельствовало о том, что Л. П. отдавала приказания или, по крайней мере, закрывала глаза на пытки. Дальнейшие свидетельства, представленные Заявителем, носили общий характер и касались политической ситуации в Австрии в целом и поэтому не давали достаточного фактического основания для личных обвинений в отношении Л. П. Наконец, Заявитель представил копии газетных интервью с директорами других НПО и газетных статей, чтобы показать, что его мнение о постоянно ухудшавшемся положении с лицами, просящими убежища в Австрии, разделяли и другие. Изучив эти документы, Суд не усмотрел фактических оснований для обвинения Л. П., как утверждал Заявитель. 

  48. Таким образом, Суд полагает, что причины, приведённые судом, были существенны и достаточны.

  49.  В отношении «соразмерности» наказания Суд отмечает, что Заявителю было предписано выплатить штраф в размере 1 200 евро, половина которого подлежала выплате условно. Сумма представляется умеренной, принимая во внимание характер высказывания Заявителя и обстоятельства, в которых оно было сделано и распространено. Таким образом, наложенное взыскание нельзя расценить как несоразмерное.

  50. Из этого следует, что нарушения статьи 10 Конвенции не было.

  НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1.  Объявляет жалобу приемлемой;

2.  Постановляет, что нарушения статьи 10 Конвенции не было. 

  Совершено на английском языке, письменно заверено 12 января 2016 г. в соответствии с §§ 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

  Фатош Араци,                                                                Андрас Сайо,
юрист секции                                                                   Председатель